42
Я играла в тонк с Красавчиком, Джоджо и Кендо Резчиком. Интересное сочетание. По крайней мере, трое из нас воспринимали свою религию со всей серьезностью. Настоящее имя Джоджо было Чо Дай Чо. Нюень бао и, теоретически, телохранитель Одноглазого. Одноглазый не хотел иметь телохранителя. Джоджо не хотел быть телохранителем. В результате они не слишком часто общались, а всем остальным Джоджо примерно так же редко попадался на глаза, как и дядюшка Дой. Джоджо пожаловался:
– Я знаю, вы просто сговорились обчистить бедного паренька с болот.
– Ты подозреваешь меня в сговоре с еретиком и неверующим? – спросила я.
– Ты займешься ими после того, как разжуешь и выплюнешь мои косточки.
Мне в этот раз необычно везло.
Все возмущаются, когда удача ускользает у них из рук.
– Не могу устоять, хотя мне и нужно идти работать. – Джоджо сбросил шестерку, которой мне не хватало, чтобы открыть карты. – Может быть, сегодня мой день.
– Значит, самое подходящее время отвалить отсюда и найти себе дружка.
– Гоблин, ты еще живой, оказывается? Душелов так озверела прошлой ночью, что я не удивилась бы, если бы она закусила тобой как раз на полпути к дому.
Гоблин растянул большой рот в жабьей ухмылке.
– Некоторое время она будет весьма забавно выглядеть при ходьбе. Я и не надеялся, что у нее хватит дурости растоптать эту штуку. – Он посерьезнел. – Мне тут вот что в голову пришло. Может, зря мы ее так «подковали». Я мог бы завести ее куда-нибудь, где она угодила бы под перекрестный огонь…
– Ничего не вышло бы, она наверняка ожидала чего-то подобного. Думаешь, почему она не погналась за тобой? Только потому, что подозревала нечто подобное… Хочешь заменить меня?
Остальные тут же насупились. Гоблин, конечно, не Одноглазый, но и ему они не очень-то доверяли. С уверенностью, порожденной невежеством, они твердо знали, что, вздумай Гоблин мошенничать, он любого проведет и выведет. Тот факт, что в его жизни было больше поражений, чем побед, воспринимался всеми просто как часть «дымовой завесы».
Человеку нравится верить в то, в чем он сам себя убедил.
– Не сейчас. – Гоблин понимает намеки с полуслова. Но ничего, он найдет способ отыграться на парнях, которые посмели выразить ему недоверие. И так им и надо. – Нужно кое-чем заняться. Мне уже надоели жалобы на призрака, который бродил по всему складу прошлой ночью. Хочу поохотиться на него.
Скажите пожалуйста, какой труженик! Я швырнула карты.
– Ты заставляешь меня чувствовать себя бездельницей. – Я сгребла свой выигрыш.
– Ты не можешь сейчас уйти, – проворчал Кендо.
– А я вот возьму и уйду, доказав тем самым твою правоту. – Он без конца твердил, что женщины не могут играть в карты. – Посиди я здесь еще немного, и у меня не останется и медяка.
– У тебя его отродясь не было.
– Наверно, потому, что я играла с вами в тонк. Вы, парни, только и норовите, что ободрать меня. Что остается делать? Держать ухо востро и ловить удачный момент.
Теперь заворчали уже все.
– Я, может, и сяду за тебя, – проворчал Гоблин. – Все-таки, лишний игрок…
– Обойдемся. Ты лучше помоги Соне. Или пусть Дрема поможет тебе. – Ворчание смолкло, только когда мы оказались за пределами слышимости.
Гоблин захихикал. И я тоже. Он сказал:
– Нам с тобой следует пожениться.
– Я слишком стара для тебя. Попроси Чандру Гокхейла, он найдет тебе молоденькую девочку.
– Эти двое ведут себя, точно пара голодных крыс.
Гокхейл и Друпада постоянно были на ножах. Их перебранка пока еще не переросла в драку только потому, что оба были самым серьезным образом предупреждены – победитель «сражения» будет наказан самым жестоким образом.
– Может, один из них убьет и съест другого, – сказала я. – Если повезет.
– Ну, ты у нас и фантазерка.
– Что ты думаешь об этом призраке?
Он пожал плечами.
– Считаешь, что это девушка, да?
– Почти уверен.
– Думаешь, она делает то же самое, что и Мурген, когда он только начинал? Проходит сквозь время и пространство?
– Не знаю. Тут что-то другое. С Мургеном никто никогда его не видел.
– Можешь ты помешать ей делать это?
– Тебя напугало привидение?
– Конечно, но только в том смысле, что, возможно, таким образом она получает какую-то помощь.
– Ох-хо-хо… Я об этом не подумал.
– Так давай подумай, Гоблин. А что там с белой вороной? Может, она и есть эта белая ворона?
– Я думал, белая ворона – это Мурген.
Он, конечно, все прекрасно понимал.
– Мурген здесь, как верный раб Сари.
– Уже не в первый раз Мурген оказывается в одном и том же местечко как бы воспринимая события, происходящие там в разные времена.
– Он говорит, что не помнит, чтобы был этой вороной, – возразила я.
– Может, это потому, что пока он ею еще не был. Может, это Мурген из следующего года или из какого-то другого. – Я не знала, что сказать на это. Такое мне на ум не приходило. А ведь с Мургеном уже случалось прежде что-то в этом роде. – С другой стороны, лично я не думаю, что это Мурген или это отродье.
Он снова растянул губы в жабьей ухмылке. Знал, что я тут же так и взовьюсь.
– Что? Ах ты, крысеныш! Кто же это, в таком случае? Он опять пожал плечами.
– У меня имеется парочка идей, но я пока не готов обсуждать их. Ты получила Анналы. Все, до чего я додумался, можно извлечь из них. – Он захихикал, получая удовольствие от того, что обыграл летописца на его собственном поле. – Ха-ха! – Он завертелся, пританцовывая. – Иди-ка займись вербовкой Нарайяна Сингха. О! Взгляни-ка, кто здесь. Лебедь, ты уже черт знает какой старый для таких длинных волос. Если только ты не собираешься зачесывать их наверх, чтобы прикрывать лысину.
Я подняла руку, сверху вниз указывая пальцем на голову Гоблина. Сколько я себя помнила, у него никаких проблем с волосами не было. Потому что не было волос.
– Что-то у тебя череп стал какой-то перекошенный, – сказал Лебедь. – Наверно, из-за того, что ты стукался головой о множество самых разных столов. – Лебедь поглядел на меня, подняв бровь. – Он что, под кайфом?
– Нет. Просто никак не придет в себя после того, как удирал от твоей приятельницы, которая едва не наступала ему на пятки.
Вопрос Лебедя, однако, косвенным образом навел меня на одну интересную мысль. Тут конопля росла, точно сорная трава. И как это Гоблин с Одноглазым не додумались извлекать из этого удовольствие?
Гоблин без единого слова понял, о чем я подумала.
– Мы травкой не балуемся, потому что от нее голова дурная, – изрек он.
– А от этой буйволовой мочи, которую вы тут варите, нет?
– Ну, это же чистое лекарство, Дрема. Тебе тоже следует попробовать. Очень даже пользительно, когда с желудком нелады.
– У меня чудная диета, Гоблин. Если не считать рыбы и риса.
– Я об этом и говорю. Давай сбросимся, купим свининки… Пусть себе Сари что угодно говорит. Тушеная свинина с бобами, м-м-м…
Мы вместе с Лебедем продолжали медленно двигаться в сторону клетки Нарайяна. Лозан сказал:
– Я готов присоединиться. Не ел свиной грудинки уже двадцать лет.
– Дерьмо, – заявил Гоблин. – Готов присоединиться, говоришь? Человече, у тебя теперь даже имени нет. Ты мертв.
– Я мог бы сбегать во Дворец, пошарить там под матрацем. Не всегда же мне не везло.
– Если не хочешь выходить замуж за меня, Дрема, тогда выходи за Лебедя, – сказал Гоблин. – У него припрятано целое состояние, и он уже слишком стар, чтобы приставать к тебе с… Ну, сама понимаешь… Нарайян Сингх. Оторви свою вонючую задницу и поговори со мной.
– Желание выжить, надо полагать, действует похлеще самого мощного наркотика, – пробормотал Лебедь.
– Наверно, если дожить до возраста Гоблина, – согласилась я.
– Полагаю, это верно в любом возрасте.
– В смысле? – спросила я.
– В смысле, я должен был давным-давно вернуться на север. Здесь мне нечего было делать. Как только с Ножом и Корди было покончено, следовало быстренько смотаться отсюда. Но я не смог. И не только потому, что Душелов выкручивала мне руки.
– М-м-м?
– Я проиграл. Все мы проиграли. Все трое. И даже не сумели сделать это как солдаты в старой империи. Мы дезертировали. Ножа на родине сунули задницей в пасть крокодилам за то, что он обвел вокруг пальца жрецов. Мы все плохо начинали, все трое. Мы с Корди оказались тут, потому что, раз начав бежать, не смогли остановиться. Теперь у меня нет друзей, нет никого, кто вразумил бы меня.
Я не стала сообщать ему, что Нож и Мотер живы и находятся среди Плененных. Только заметила:
– Нельзя сказать, что ты был здесь совсем уж не на своем месте. С тех пор, как ты здесь, таглиосский трон относился к тебе с большим доверием.
– Я – чужак. Из меня сделали «козла отпущения». Все знали, кто я такой, все узнавали меня. Протектор и Радиша просто подставили меня, принимая от моего имени непопулярные решения.
– Ну, теперь им придется поискать кого-нибудь другого.
– Нечего на меня так смотреть. Я не присоединюсь к Черному Отряду, даже если ты пообещаешь выйти за меня замуж и сделать Капитаном. Вы, ребята, обречены.
– Чего ты, в таком случае, хочешь?
– Я? Поскольку я уже слишком стар, чтобы отправиться домой – да и дома-то у меня никакого нет, – я хотел бы делать то, чем мы пытались заниматься, когда только пришли сюда. Открыть маленький пивоваренный заводик и провести остаток своих дней, с его помощью немного облегчая людям жизнь.
– Не сомневаюсь, что Гоблин и Одноглазый будут счастливы взять тебя в компаньоны.
– Эти двое. Не пойдет. Они выпьют половину того, что мы наварим. Будут надираться, и драться, и швырять друг в друга бочонками…
Тут у него перед ними было явное преимущество. Я так ему и сказала, а потом добавила:
– Хотя в последнее время они неплохо держат себя в узде.
– Советую обратить внимание на то, как смотрит на тебя этот бездельник – так бы и убил, кажется. Он всегда вызывал у меня удивление. – Лебедь имел в виду Нарайяна Сингха. – До чего же надменная физиономия! На улицах можно встретить десять тысяч таких же – и подумать, что они заняты очень важным делом. А в действительности они просто умирают от голода.
– Если бы думала, что от этого будет толк, я бы и этого уморила голодом. Нарайян, вот и я. Ну как, будем разговаривать или будем придуриваться?
Сингх поднял на меня взгляд. Безмятежный, почти мирный. Это можно было сказать про всех Душил. Их никогда не мучила совесть.
– Доброе утро, девушка. Да. Мы можем поговорить. Я прислушался к твоему совету, отправился к богине, и она одобрила твое ходатайство. Честно говоря, я удивился. Она не выдвигает никаких особых условий при заключении нашего соглашения. Кроме тех, чтобы жизнь и благополучие ее главных сторонников не пострадали.
Лебедь был ошеломлен даже больше, чем я.
– Тебе удалось с ним договориться, Дрема?
– Не знаю. Даже когда им становится ясно, что увертки не помогают, они все равно могут держать кое-какие хитрости про запас, так я считаю. – Требовалось немного поразмыслить. Или, может быть, как следует поразмыслить. И, может быть, кое о чем побеспокоиться. – Мне определенно приятно это слышать, Нарайян. Определенно. Где Ключ?
Улыбка у Нарайяна была почти такая же мерзкая, как у Одноглазого.
– Я отведу тебя к нему.
– А-а-а… – пробормотала я. – Понятно. Главное, лед тронулся. Прекрасно. Когда ты готов отправиться?
– Как только девушка сможет. Ты, наверно, заметила, что она нездорова.
– Да, заметила. Подумала, может, у нее месячные. – И тут мне в голову пришла ужасная, просто жуткая мысль. – Она случайно не беременна? – Судя по выражению лица Сингха, ему такое предположение казалось абсолютно невероятным. – Это хорошо. Хотя мы сейчас и сговариваемся с вами – я имею в виду Обманников и Черный Отряд, – вы двое все равно в нашу «команду» не войдете. Печально, но факт, Нарайян Сингх, – я не доверяю тебе. А ей я не буду доверять, даже если она окажется в могиле.
Он улыбнулся – загадочно, точно знал одному ему ведомый секрет.
– Но рассчитываешь на то, что мы будем доверять тебе.
– Учитывая общеизвестный факт, что Черный Отряд всегда держит свое слово, – да. – Небольшое преувеличение, конечно.
Нарайян всего на мгновение перевел взгляд на Лебедя. И снова улыбнулся.
– Полагаю, этого будет достаточно.
Я скупо улыбнулась.
– Прекрасно. Договорились. Пойду подготовлю людей к нашему походу. Далеко идти?
Улыбка.
– Не очень. Несколько дней к югу от города.
– Ха! Роковой Перелесок. Следовало бы догадаться.
Я увела от него Лебедя и вернулась к игрокам за карточным столом.
– Нужно, чтобы сын Сингха как можно быстрее оказался здесь. Никогда не вредно иметь кое-что про запас.
