80
– Не удивительно, что ты вернулся, – пробормотал Лебедь, едва завидев меня.
– Руки не тяни, очаровашка. Эй, кто там есть из нюень бао! Повидайте Там Дака, это важно! Таглиосцы, ступайте к Рыжему из Черного Отряда! – Я обратился к Лебедю. – Вот и все. Мы выставили нескольких стрелков. Так, на случай чего.
Он отвел взгляд от Сари.
– Эх, жаль. Вляпался ты, значит, в это…
У него хватило учтивости высказать свое замечание по-форсбергски.
– Это точно. Что тут творится? Я проснулся наутро после того, как мои ведьмаки испытывали меня, и узнал, что кое-кто, оказывается, порылся в моей голове и перемешал память. Я узнал, что вернулся в эту адскую кухню охотиться на крыс и драться с людоедами, тогда как, так сказать, друзья мои сидели тут и ни звуком не намекнули, что Тенекрут мертв.
Лебедь тупо воззрился на меня:
– Но… Ты же об этом знал, Мурген! Ты же был здесь, когда мы кончили этого ублюдка. И после еще неделю здесь ошивался!
– Убили?
Солнце клонилось к закату.
– Так это не ты настоял на возвращении? Она сказала, что…
– Нет, не я. Когда я обнаружил себя на пути обратно, то думал, что бежал от Хозяина Теней. И был совершенно уверен, что никого из вас не нашел…
Чем больше я старался разобраться в ситуации, тем сильнее все запутывалось.
Кто-то закричал на языке нюень бао. Значит, бойцы мои не подчинились приказу. Другой голос позвал по-таглиосски:
– Господин Мурген, подойди к нам, пожалуйста!
– Я не знаю, что там у них, – сказал я Лебедю. – Но ты лучше не двигайся с места. Они – народ нервный.
– Делать мне больше нечего…
– Я – серьезно. Они жутко всего боятся. Если б ты эти месяцы прожил в Деджагоре, то понял бы.
Поднявшись по пологому склону, я увидел таглиосца, присевшего в какой-то скрюченной позе рядом со стоявшим на коленях нюень бао лет пятнадцати. Мальчишка указал вдаль, горя желанием первым сообщить дурную новость.
Над Деджагором поднимался новый столб дыма. Насколько я мог судить, как раз над северным барбикеном. Похоже, там шел бой.
Лиловая вспышка подтвердила, что и Одноглазый с Гоблином не сидели сложа руки.
Очевидно, Могаба пытался отвоевать барбикен.
Над Западными Воротами тоже видны были сполохи.
– Чтоб его, этого Могабу… Спасибо, ребята. Хотя мы все равно ничем не можем помочь. – Я от души надеялся, что Гоблин с Одноглазым как следует всыпят Могабе. – Идите теперь в лагерь. Дела не терпят.
Госпожа находилась в отлучке. Нож, оставленный за старшего, просто сидел на месте да подбирал беженцев из Деджагора, не позволяя им вернуться в город и разнести слухи о Тенекрутовой гибели. В этом он сам признался.
– Она так велела.
В отличие от всех прочих в лагере, он остался равнодушен к Сари.
– Ее счастье, что уехала, – буркнул я. – Я бы ее так выдрал…
Раз уж ничего больше не происходило, я просидел с ним, Лебедем и Мотером дотемна. Кто-то приволок То Тану щенка, чтоб было с кем играть. Наконец я сказал:
– Ну что ж, пойдем-ка мы к своим. А то уже небось беспокоятся.
– Не выйдет, приятель, – сказал Мотер.
– Она сказала: без всяких исключений, – согласился Нож.
Вся теплота отношений разом улетучилась. Я объяснил каждому в отдельности, что подумают нюень бао. Мотер с Лебедем отвели взгляды. Нож почти не колебался.
Сари, казалось бы, не тревожилась. Наверное, после Деджагора трудно себе представить, что может обернуться и хуже.
Она даже улыбалась:
– Загон-то тот еще не снесли?
Эту часть предыдущего визита я помнил прекрасно.
– Мы тебя поудобней устроим, – посулил Нож.
– Я тебе покажу твою спальню, – вызвался Мотер.
Когда мы отошли подальше, Лебедь, полагая, что нам уже ничего не слышно, сказал:
– Видал? Жутковатая дамочка…
Я взглянул на Сари. Она тоже слышала его слова, но лицо ее не сказало мне ничего.
Если Нож и ответил Лебедю, то он говорил значительно тише.
А я все разглядывал Сари, гадая, что такого жуткого увидал в ней Лебедь.
