79
Мы так долго жили в самом мерзейшем убожестве, что эта ночь была просто еще одной из привычных трудностей. В то же время у нас была какая-никакая крыша над головой, какая-никакая еда и тепло. Затем начался рассвет, а дождь почти прекратился. Мы с Сари и То Таном забрались в шатер и закутались в одеяла. В кои-то веки я был почти счастлив.
Этот То Тан – замечательный мальчишка. Почти все время молчал, как и Сари, хотя, если ему что-нибудь надо, мог устроить страшный скандал. Впрочем, когда мы устраивались в шатре, он даже не проснулся. Впервые за прошедшую неделю животишко его был полон.
И мой – также.
Мне удалось прекрасно проспать целых четыре часа, пока не пришла беда.
Поначалу она приняла облик Кы Готы. Я не видел ее с тех пор, как дядюшка Дой уговорил ее переехать из моей комнаты. И, надо сказать, соскучиться как-то не успел.
По причине сна я пропустил тот момент, когда она рывком отдернула полог шатра. А когда я проснулся, она уже плевалась и тараторила на нюень бао и жутко исковерканном таглиосском. Разбуженная Сари сидела среди одеял с раскрытым ртом и слезами на глазах.
То Тан заплакал.
Слезы ребенка проняли даже Кы Готу. Несмотря на злобный характер, она была доброй бабушкой. В душе. В самой ее глубине. Она заговорила с малышом. Ласково!
Тут подоспел Рыжий:
– Мурген! Может, ее назад в озеро отправить?
– Что?
– Она только недавно выбралась из воды. Сказала, кто-то пытался ее убить. Наверное, с плота спихнули. И сдается мне, она сама виновата.
– Это точно. – Сари удивленно уставилась на меня, забыв даже про слезы на глазах. – Однако неладно выйдет – ведь почти родня…
– Э-эх…
Рыжий удалился, покачивая головой.
Раздраженная, Сари принялась что-то объяснять матери на языке жестов. То Тан, разглядывая бабушку, усердно сосал большой палец. Я глубоко вздохнул и шепнул ему:
– Иди к своей нана. Покажи, как умеешь ходить.
Он, конечно, не понял меня, зато Кы Гота поняла и протянула к нему руки.
Насколько я могу судить, То Тан – единственное существо на всем белом свете, питающее к Кы Готе добрые чувства. Он заковылял к ней, и бабушка его мигом забыла о сырости, холоде и усталости.
Сари сердито взглянула на меня. Я пожал плечами и ухмыльнулся.
– Ему снова надо менять пеленки.
Рыжий вернулся, когда я наблюдал за городом. Над нашими кварталами клубился дым…
– Мурген, Бубба-до только что захватил чужой патруль! Он сказал, что они знают о нашем присутствии. Они пробирались к лагерю. Этот тип, Лебедь, с ними.
– Значит, Одноглазый прав. Кого-нибудь ранили?
– Пока что нет.
– Хорошо. Прекрасно. Лагерь они успели увидеть?
Нюень бао здорово замаскировали наш лагерь. Со стороны он, конечно, заметен, но, сколько там народу, не понять.
– Я думаю, они просто видели дым. Нападение Буббы-до их жутко удивило.
– Они видели его?
– Да.
– Плохо. Ну может, не разглядели. Ладно. Что сделано, то не вернуть. Оставайся здесь.
Я отправился к Сари и ее матери.
Завидев меня, Кы Гота раскрыла было рот.
– Цыц! – рыкнул я. – У нас беда. Кто может говорить от лица нюень бао?
Старуха усадила ребенка на землю, поднялась и сощурила подслеповатые глазки.
– Там Дак! – крикнула она.
На зов обернулся дряхлый старик. Несмотря на преклонный возраст, он тащил к кострам громадную вязанку хвороста. Кы Гота властно поманила его пальцем. Старикан заспешил к нам, приволакивая ноги.
Я поднялся ему навстречу.
– Здрав будь, отче! Я – тот, с кем решал дела Глашатай!
Говорить я старался погромче и помедленнее.
– Я пока не глух, мальчик. И не слеп.
Его таглиосский оказался ничуть не лучше моего.
– Замечательно. Тогда – к делу. Нас обнаружили. Мы не можем знать, каково отношение этих солдат к вашему народу. Если они в дурном расположении духа, я мало чем смогу вам помочь. Ваши воины ходили в разведку. Вы можете скрыться?
Он взирал на меня около двенадцати секунд. Я не отводил взгляда. Сари подошла и встала рядом со мной. Позади, играя с бабушкой, заливался смехом То Тан. Старик перевел взгляд на Сари. На какое-то мгновение он, казалось, заглянул в прошлое – и вздрогнул. Лицо его сделалось еще более непроницаемым.
– Можем.
– Замечательно. Тогда прячьтесь, пока я там разбираюсь. – Я ткнул большим пальцем за спину, в холмы. – Я оповещу Доя, он найдет вас.
Там Дак продолжал мерить меня холодным взглядом. Нет, вовсе не враждебным – непонимающим. Я вел себя не так, как полагалось настоящему чужаку.
– Удачи.
Я повернулся к Рыжему:
– Дела вот какие: нюень бао надо спешить, а я пойду с Лебедем. Пошатаюсь по их лагерю, погляжу, что к чему. Присмотри, чтобы нюень бао скрылись, а потом сделай вид, что все это приготовлено к прибытию наших.
Старик внимательно вслушивался в каждое слово.
– Если кто спросит, – продолжал я, – этих людей здесь никогда не было.
– Но…
– Выполняй. Большую часть провизии пусть забирают. Нас шайка Госпожи подкормит.
Я очень на это надеялся.
Рыжий взглянул на Сари. Похоже, все считали ее причиной всего, что я делал!
– Ну, ты у нас командир… Мне во все это вникать не положено. – Он пожал плечами. – А ей как объяснишь?
– Никак.
Я отправился туда, где Бубба-до держал в осаде патруль Лебедя.
Сари двинулась за мной, задержавшись лишь, чтобы подхватить на руки То Тана.
– Оставайся здесь, – сказал я.
Она непонимающе смотрела на меня, словно внезапно оглохла. Я сделал несколько шагов. Она двинулась за мной.
– Ты должна остаться со своими.
Слегка улыбнувшись, она покачала головой.
Хонь Тэй явно была не единственной ведьмой в этом семействе.
– Кы Гота…
Что тут началось!
– Ты! Солдат Тьмы! Ты рушить ее, теперь это не хватит тебе хорошо? Жестокий ведьма быть моя мать, но…
Дальше ее лопотанье сделалось совсем непонятным, но тише от этого не стало. Я взглянул на Там Дака. Тот был все так же непроницаем, однако я мог бы поспорить на собственное место на небесах, что он едва удерживается от смеха.
– Ну ладно. Рыжий! Выясни, что принадлежит Сари, и проследи, чтобы все это осталось в нашем шатре. Идем, женщина.
