Шатер нам выделили вполне приличный, – должно быть, он принадлежал тенеземскому офицеру среднего ранга. Значит, гости мы достаточно почетные… К шатру прилагался человек, отвечавший за наш комфорт. Судя по принесенному им ужину, фуражировка в войсках Ножа проходила успешно. Давно мне не удавалось так прилично поесть.

– Чего я хочу больше всего на свете, – сказал я нашему денщику, чьего имени даже не запомнил, – так это вымыться.

Сари подкрепила мои слова улыбкой, которая наверняка могла бы расплавить пластины доспеха. К идее насчет мытья она отнеслась с энтузиазмом:

– До того грязью зарос, что даже мои блохи завшивели.

Должно быть, высокое начальство сознавало свою вину передо мной. Через час появились несколько солдат, где-то позаимствовавших каменную поилку для лошадей. Другие принесли ведра с горячей водой. Я сказал Сари:

– Мы, наверное, умерли и родились заново князьями.

Шатер был достаточно велик, чтобы вместить поилку и ведра. Даже осталось свободное место.

И тут появился Лебедь:

– Ну как?

– Если бы там не дрались насмерть мои друзья, согласился бы на пожизненное заточение.

– Не волнуйся, Мурген, все утрясется.

– Я знаю. Вот только не всем понравится, как оно утряслось.

– Что да, то да. Доброй ночи.

Ночь и вправду оказалась доброй. Начиная с принятия ванны, Сари ясно дала понять, что наши отношения видит именно так, как все и опасались – или же подозревали. Я не уставал дивиться ее умению объясняться без слов, а еще тому, что такой прекрасный цветок смог распуститься среди всего этого ада, не сдавшись на милость ночи.

Я спал долго и спокойно, чего со мной не бывало уже много месяцев; как будто некая часть меня просто подала в отставку и ушла. Проснулся я от пригоршни воды в лицо:

– Что такое?

Я приподнял веко – и резко сел. Сари приподнялась рядом:

– То Тан?! Ты что творишь, поросенок?!

Ребенок, склонившись над поилкой, шлепал ладонью по воде. Взглянув на меня, он разулыбался и пролепетал нечто вроде «дада».

– Что случилось?

Сари пожала плечами. То Тан повторил свое «дада» и заковылял к выходу.

Там, снаружи, что-то происходило. Я сгреб свою одежду, быстро облачился и высунулся посмотреть:

– Какой урод вас сюда пропустил?

Возле шатра, положив мечи – спасибо, хоть в ножнах! – на колени подобранных под себя ног, сидели Тай Дэй с дядюшкой Доем. Подивиться на них собралась толпа таглиосцев.

Судя по всему, нюень бао ждали меня недолго. И разрешения войти в лагерь у часовых не спрашивали.

Тут появились и Мэзер с Лебедем.

– Ночью переправилась лишь одна группа, – сообщил мне дядюшка Дой. – На нас напали черные. Много раненых. Повреждено немало плотов. Но их солдаты не хотят драться, среди них хватает желающих присоединиться к Бонхарджу.

– Это кто такие? – резко спросил Лебедь. – Как сюда по-пали?

– Члены нашего семейства. Так и знал, что они проберутся ко мне. Они это могут. Очевидно, охрана у вас ни к черту.

Нож крикнул что-то издали.

– Вашу мамашу… – с досадой буркнул Лебедь. – И что дальше?

С этими словами он потрусил прочь.

Мэзер окинул взглядом незваных гостей, пожал плечами и пошел вслед за другом. Дядюшка Дой что-то сказал Сари. Наверное, спрашивал, все ли у нее в порядке. Сари кивнула.

То Тан полез на руки к отцу.

– Ты сделал все как нужно, знаменосец, и гораздо больше, чем должен был сделать, – сказал дядюшка Дой. – Наши люди в безопасности, и эти солдаты ничего не знают о них.

– Правда? Это хорошо. А что с моими?

– Решили задержаться. Колдуны хотят отомстить Могабе. Возможно, они приплывут этой ночью.