– Ну, говорите, – обратился я к колдунам.

– Мы полагаем, – начал Гоблин, – с тобой что-то проделали. Там. – Он мотнул головой в сторону холмов.

– Что за шутки? Я…

– Никаких шуток. Тебя не было долго, и ты изменился. Сколько припадков случилось после возвращения?

Я честно ответил:

– Только один, когда меня похитили. И то не могу утверждать, что это был припадок. Я ничего не помню. Пил чай с Глашатаем – а потом очухался на улице, где вы меня нашли. Что-то такое с запахом дыма да еще дверь, шагнув в которую я оказался вовсе не там, куда шел… Еще смутно помню, как что-то думал про обитель боли.

– То есть тебя пытали.

– Это точно.

Синяки и ссадины до сих пор не сошли. Хотя я совершенно не помнил, о чем меня допрашивали – если и был допрос. Я подозревал, что ко всему этому приложили руку приятели Синдху. Как и к покушению на Могабу.

Если это правда, то жизнь им сделается не в радость, когда их разыщет Черный Отряд.

– Мы наблюдали за тобой, – сказал Гоблин. – Временами ты ведешь себя очень странно. Короче, хотим тебя усыпить – может, доберемся до той части твоего сознания, которая бодрствовала, когда все происходило.

– Я же ничем не смогу помочь.

– И не надо. Только не мешай.

– Вы уверены, что нужно это делать?

– Уверены, – ответил Гоблин.

Судя по голосу, это было далеко не так.

Проснулся я на своем тюфяке, ничуть не отдохнувшим. Кто-то касался моего лица холодной мокрой тряпицей. Я открыл глаза. В свете тощей свечи Сари была еще прекраснее, чем обычно. Прекраснее, чем можно вообразить. Это она отирала мне лицо.

Снова трещала голова, точно с похмелья. Что со мной сотворили колдуны? Получил ли я хотя бы удовольствие, за которым обычно следуют подобные боли?

Разревелся То Тан. Он спал в корзине под моим письменным столом, укутанный в зловонное тряпье. Я, дотянувшись, взял его за руку. Он прекратил плач, ощутив человеческое прикосновение, и больше не взывал к матери.

Я поднял другую руку и нащупал ладонь Сари. Она мягко отняла ее. Сари так и не сказала ни слова. Я даже ни разу не слышал, чтобы она разговаривала с детьми.

Я огляделся. Тай Дэй отсутствовал. Странно; мне думалось, я скорее от собственной тени избавлюсь. Тай Дэй всегда был рядом, даже в темноте.

Я приподнялся, пытаясь сесть, но Сари удержала легким прикосновением пальцев. Я был слишком слаб, чтобы чем-то заниматься. А уж голова, казалось, распухла вдвое против прежнего, стоило ей приподняться на фут.

Сари подала деревянную плошку с чем-то пахнущим столь едко, что у меня заслезились глаза. Наверное, какое-то снадобье с родных болот нюень бао. Я выпил. Вкус еще ужасней, чем запах.

Сари продолжала отирать мое лицо. Меня затрясло. Боль исчезла. Тело расслабилось, вернулись силы, даже настроение улучшилось. Надо же, сильное средство. Наверное, этот напиток специально делается таким мерзким на вкус и запах, иначе люди хлестали бы его без меры.

Мы долго смотрели друг на друга, ничего не говоря, но одновременно достигая решения, которого наши разумы не сумели тогда распознать. На миг перед моим мысленным взором появилась Хонь Трэй. Старуха смотрела предостерегающе и улыбалась.

В этот раз я тоже улыбнулся. И попробовал усесться на тюфяке. Получилось.

– Ладно, мне пора.

Сари покачала головой и вытащила из корзины под столом То Тана. Мальчик давно нуждался в перемене пеленок.

Сари слегка дернула меня за палец.

– Да я лет двадцать этим не занимался.

С тех самых пор, как еще пацаном пеленал младших братишек и сестренок.

– Кончай визжать, хрюшка. Пора бы уж привыкнуть к солдатской жизни.

То Тан взглянул на меня большими серьезными глазами. Слов он, конечно, не понимал, однако тон уловил.

Мы обмыли его и спеленали – тряпками, которых постеснялся бы и нищий. Я сказал Сари:

– Пойду прирежу кого-нибудь и добуду ребенку одежку получше.

Она едва ощутимо положила руку мне на предплечье, удерживая.

– Шучу я, милая. Со мной еще не такого наслушаешься. Я не в буквальном смысле говорил. Мне нужно идти, дела ждут.

Я на ватных ногах вышел в коридор. Сари двинулась следом, прижимая к левому боку брыкающегося То Тана. Почти сразу навстречу нам попался Бадья. Шатаясь от усталости, он явно направлялся поспать.

– Ты Гоблина с Одноглазым не видел?

– Они со всей своей волшебной амуницией поднялись наверх. В большую смотровую.

– Спасибо.

Не успели мы отойти и на пять футов, как Бадья окликнул меня:

– Лонго говорил тебе, что в катакомбах вода прибывает?

Я со вздохом покачал головой, прислушиваясь к урчанию пустого желудка и гадая, удалось ли кому-нибудь приготовить еды, затем побрел лабиринтом к лестнице, которая должна была привести меня к Гоблину с Одноглазым.

Может, от дневного света полегчает. Если только хватит сил туда забраться. Как давно я не видел солнца…