И еще некоторое время не увижу.

Сари подала мне То Тана, прежде чем пролезть через люк. Он снова заснул. Наверное, все младенцы, медленно умирающие от голода, сонливы.

Снаружи был день, однако небо заволокло тучами. Лил дождь. Крутой, усевшись верхом на стул и уложив локти поверх спинки, угрюмо смотрел вдаль.

– Давно льет? – спросил я.

– День. А может, три…

– Воды набрали?

– Уж сколько смогли, не высовываясь наружу.

– А эти двое что поделывают?

Гоблин с Одноглазым сидели на полу посреди комнаты, скрестив ноги, подальше от летящих из окон брызг. Они не удостоили меня даже взглядом.

– Колдуют чего-то… Не мешай им, а то еще ногу отгрызут.

– А кто вякать будет, без ушей останется, – буркнул Одноглазый.

Смотровая комната имела окна на все четыре стороны. Я подошел к наибольшему.

Дождь был, конечно, не таков, как наш северный ливень с ураганом, однако довольно сильный. Сквозь струи я едва различил смутные очертания холмов. А до поверхности воды было рукой подать. Несмотря на ливень, она держалась низко. Серый цвет говорил о том, что в ней полно всякой заразы.

Вдали виднелся плот, так нагруженный людьми, что бревна почти целиком ушли в воду. Джайкури осторожно гребли кусками досок, направляя его к берегу.

Одно за другим я обошел все окна, рассматривая город. Отрадно, что наши таглиосцы находятся там, где приказано.

– Караульную службу несут четко, – подтвердил Крутой. – Вот и оставили их в покое.

– Могаба?

– Да все. Бои-то идут почти непрерывно.

Улицы с переулками превратились в каналы. Повсюду плавали трупы. Вонь стояла чудовищная. Но уровень воды оказался ниже, чем я ожидал. Из восточного окна была видна цитадель. Наверху, невзирая на погоду, торчали нары. Расхаживая по парапету, они присматривались к нашей части города.

Крутой заметил, что я наблюдаю за ними:

– Боятся нас. Думают, однажды мы в гости пожалуем.

– Правильно думают.

– Суеверны они. Страшатся таких недомерков, как Гоблин с Одноглазым.

– Что наглядно демонстрирует нам, как опасно даже малое невежество.

– Я услышал, – проворчал Одноглазый.

Вот все, что я могу сказать об их занятии: они вроде как в кости играли, только правила были непонятные. Мне куда больше по нраву, когда наши колдуны творят огненные чары и швыряются ими, сокрушая все вокруг. Разрушение – это нам понятно и доступно…

Сари устала держать То Тана, и я взял его на руки. И получил благодарную улыбку, от которой в комнате стало светлее.

Одноглазый с Гоблином, прервав игру, переглянулись друг с другом, а после и с Крутым.

– Ребята, чем порадуете? – спросил я.

– Мы убедились, что были правы.

– Да? Небось в первый раз… А насчет чего правы, не скажете?

– Насчет того, что в голову тебе кое-что вложили.

Меня пробрало холодом. До дрожи. Кому такая новость понравится?

– Кто? И как?

– «Как» – этого мы пока не знаем. Есть несколько способов. Но куда интереснее «кто» и «что».

– Так выкладывайте.

– «Кто» – это Госпожа. А «что» – уверенность в том, что ее в холмах нет.

– Чего-чего?!

– Ну, всю картину отсюда увидеть нелегко, тем более что туристы работать мешают, понаперли со своими подружками. Но наверняка там заправляет Госпожа с таглиосцами. Их лагерь по ту сторону холмов, у северной дороги. А патрули южан, что мы видели, – это вспомогательные части, которые доставляют ей сведения.

– Ну-ка, еще раз.

Гоблин пересказал все заново.

– Вы идите, ребята, – сказал я, выслушав. – А я тут, в уголке, посижу и подумаю.