Вскоре после того, как я покончил с утренней кашей, заявился Костоправ. Уж он-то не проспал.

– Ты вчера ходил туда. Ну как?

– Да я поднялся всего на несколько ярдов. Тай Дэй пошел со мной, не удалось от него отделаться. На тот случай, если вляпаемся в дерьмо, мы обвязались веревками… Садись, я все расскажу…

Я уселся спиной к Дреме, чтобы ничего нельзя было прочесть по губам, и, жестикулируя, будто расписывал свой подъем на гору, выложил последние новости.

Костоправ усмехнулся:

– Ладно, мы этому подыграем. Я даже не скажу Госпоже. Хотя, если честно, все, кроме тебя, уже подозревали.

– Так вот почему вы вели себя как распоследние сукины дети. Боялись, как бы я не сболтнул лишнего. Ну-ну. – Я снова заговорил вслух: – Какой план на сегодня?

– Проверим дорогу на всем протяжении до Вершины. Я пойду с тобой. И поменьше разговоров, пока мы не окажемся на той стороне.

– Хорошая мысль. – Я решил отложить все прочее на потом. – Ты ел?

Костоправ бросил взгляд на мою помятую жестяную миску:

– Вижу, ты тут живешь как король.

– Безусловно. Так и подобает жить лучшим братьям Отряда.

– Пропускаю мимо ушей. В этот раз. – Он поднял глаза на гору и вздохнул. – Верную мысль порой высказывал Одноглазый. Староват я для всего этого дерьма.

– Ну, все не так уж плохо.

Последнее соответствовало действительности. Мы привыкли говорить «гора», однако склон был не слишком крутым, да и дорога представлялась вполне проходимой не только для людей, но и для подвод. Если ее малость расчистить. Гребень, переходивший в плато, находился не более чем в тысяче футов над Вратами Теней. А может, и еще ближе.

– Дай знать, когда будешь готов.

Старик массировал правое колено. Заметив мой взгляд, он пояснил:

– Легкий ревматизм. Но разыгрывается только от ходьбы.

«Купи лошадь», – подумал я, но вслух этого не сказал.

– Послушай, сколько тебе на самом деле лет?

– Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует, – ответил Капитан. – Госпожа не дает мне стареть.

Я задумался о том, насколько буквально следует понимать его слова. Ведь над самой Госпожой время и впрямь не властно.

– Бери знамя, и пошли.

– Может, захватим пару парней? На всякий случай?

– Возьми своего нюень бао, хочет он или нет. Ну и парочку наших. Рыжий Руди с Бадьей годятся.

– Пойдешь или поедешь? – Давненько Костоправ не садился на своего исполинского жеребца. – Я всегда думал, что это будет эпично выглядеть: ты на самом верху, в полном доспехе Вдоводела, на могучем коне…

– В следующий раз. – Он здорово нервничал. – Вперед.

Рыжего Руди с Бадьей долго искать не пришлось. Похоже, они были наготове. Позади обоих держались их телохранители. На прогулку собиралась целая орава.

– Э, да мне целым парадом командовать доверили. – Признаться, их готовность меня порядком ободрила.

Ныряя в свою землянку, я заметил, что и Тай Дэй вполне готов к восхождению. Даже слишком готов.

Прихватив флягу с водой и по горсти джерки и жареного овса, я бросил Дреме:

– Сиди дома, приятель, не отлучайся. Я вернусь к ужину.

Если будет на то воля богов и демонов земли.

Еще я взял знамя. По одному мы пересекли невидимую черту. В этот раз вибрация казалась менее интенсивной. Для меня. И похоже, для Тай Дэя. Остальные побледнели, им явно было не по себе.

По ту сторону по-прежнему царил холод. Я застучал зубами.

Передо мной змеилась по склону глянцево-черная лента.

– Видишь дорогу? – Стальным наконечником я коснулся ее поверхности – сам не зная почему.

Вибрация, пробежавшая сквозь меня, была вдесятеро сильнее, чем при прохождении сквозь Врата Теней. Я ахнул, затрепыхался и, кажется, даже бессвязно заорал, брызжа слюной.

– Что с тобой? – спросил Костоправ.

Я сунул ему знамя:

– Сделай, как только что сделал я.

Отступив в сторонку, я снова посмотрел на склон и понял, что вижу его иначе. Он был тот же: пыльный, лишенный растительности, со змеившейся угольной лентой дороги. И одновременно предстал передо мной таким, каким, наверное, был в давно минувшие времена, когда дорога была проезжей, и даже сам склон, почти такой же голый, не производил впечатления забытого богами места. Я даже видел людей, хотя они казались куда менее материальными, чем путь, склон и древние укрепления.

Костоправ отреагировал в точности как я. И похоже, кое-что понял. Едва придя в себя, он передал знамя Бадье. Затем оно перешло к Рыжему Руди, а от того – к Тай Дэю. Нюень бао колебался добрую минуту, но Старик решительно сказал:

– Или поступаешь как все, или не идешь наверх.

Надо полагать, наверх Тай Дэю тоже не очень хотелось, но у него не было выбора. Он был в ловушке – отчасти из-за собственного характера, отчасти, как я подозревал, из-за поручения, навязанного ему дядюшкой Доем.

Как только Тай Дэй двинулся вперед, за ним последовали и другие нюень бао.

– Парни, это не значит, что вы теперь принадлежите к Отряду, – бросил им Костоправ.

– Ну вот, с этим мы разобрались, – сказал я. – Может, наконец полезем на гору?

Как и подобает хорошему знаменосцу, я схватил штандарт и потащился вперед.

Приятно возвращаться домой.

Что?!

Я оглянулся на остальных. Нет, вроде никто из них не утратил связь с реальностью. Возможно, это еще одна сторона моих кошмаров и видений.

Тай Дэй с мечом наголо не отставал от меня ни на шаг.

Чем выше по склону, тем шире черная лента. Кроме того, она обрела зримую глубину и даже, оставаясь идеально плоской, казалась вогнутой. Коснешься ладонью – твердая и холодная, а ступаешь – словно по губке.

Ближе к вершине склон набрал крутизну. Я сопел и пыхтел, но потом идти стало легче. Линия горизонта прекратила удирать от меня, дорога уже не отнимала столько сил.

– Стой! – прокричал Костоправ.

Я остановился. Оглянулся. И увидел, что Старик отстал на добрых сто ярдов. Даже Тай Дэй едва за мной поспевал.

Я понял, что поднялся довольно высоко: отсюда просматривается вся Вершина, кроме единственного обломанного клыка – башни Длиннотени. Там сновали крохотные козявки. Солдаты Госпожи обустраивали крепость. Видать, Капитан все же смекнул, что жить можно не только в земляных норах.

Костоправ доковылял до нас, шумно дыша, и посетовал:

– Совсем я форму потерял.

– Сам же затеял эту прогулку. Заодно жирок сгонишь.

Толстым Костоправ не был. Но и не худел. В последнее время он не пропускал регулярных трапез.

– Ты ясно видишь дорогу? – спросил я, желая убедиться, что не страдаю галлюцинациями.

Я уже не был уверен насчет моего собственного места в реальности и даже сомневался, существует ли объективная реальность как таковая. Может, все это лишь сны внутри снов, иллюзии душ, вечно мятущихся в Свеге и временами сбивающихся в кучки, чтобы породить коллективную фантазию?

С другой стороны, каждый ли из нас видит окружающее точно так же, как и все остальные?

– Черную? Да. Но не помню, чтобы о ней упоминалось в Анналах.

– Так ведь никто из нас не прочел ни строчки, написанной теми, кто мог видеть все это собственными глазами. Кто жил здесь меньше чем два поколения спустя. К тому времени у Отряда появились иные заботы.

Костоправ что-то буркнул.

Для пущей уверенности я опросил всех. Даже нюень бао подтвердили, что мы идем по черной блестящей ленте. Их это пугало, но они принимали страх как неизбежность. Человеку надлежит обитать в болотах, а весь мир за их пределами есть вместилище мерзости и опасностей.

– Все отдышались? Пойдем дальше.

Я действительно хотел добраться до равнины. И даже попытался вспомнить, как она выглядела ночью с высоты, но картины были туманными. Да и много ли разглядишь издалека? Интересно, почему я даже не попытался рассмотреть ее получше? И какое отношение к этому месту имеет Кина? Может быть, именно здесь произошла великая битва, о которой повествуют легенды? Таглиосцы ни в какую не желали говорить на эту тему и при всяком упоминании о плато лишь мотали головой и бормотали что-то насчет блистающих камней. Примечательно, что это словосочетание укоренилось и в качестве идиомы, означавшей безумие.

Все это заслуживало осмысления. Особенно ввиду того, что мы уже не сомневались: страх перед Отрядом и Годом Черепов был вызван искусственно.

Хотя склон был не так уж и крут, я остановился перевести дух, глядя на черную путеводную ленту. Сделал еще шаг и вдруг почувствовал, что подъем окончен.

Я запнулся, но тотчас восстановил равновесие и, подавив желание броситься вперед, стал ждать остальных.

Передо мной лежала равнина.

Таглиосцы не зря говорили о блистающих камнях. За кромкой обрыва черная тропа превращалась в идеально сохранившуюся широкую дорогу, плавно изгибавшуюся среди высоких, квадратных в сечении колонн, блиставших так, будто были усыпаны полированными золотыми монетами. Раскинувшаяся по обе стороны дороги равнина представляла собой серое базальтовое поле почти без признаков выветривания. Здесь ничто не росло, не было даже лишайников. Нигде ни мошки, ни муравья. Плато выглядело неестественно чистым: ни пыли, ни грязи, ни опавших листьев.

Колонны искрились под утренним солнцем, но западный горизонт затягивали облака. К вечеру нужно ждать дождя.

– Эй, Мурген! – рявкнул Костоправ. – Если не перестанешь нестись вперед как угорелый, прикажу прибить тебя за ноги к земле гвоздями.

Черт, ноги несли меня сами собой. Остановившись и оглянувшись, я понял, что опять оторвался на сотню ярдов ото всех, кроме Тай Дэя. Свояк, разрываемый страхом перед черной дорогой и неодолимым чувством долга, находился на полпути между мной и компанией.

– А ну, разворачивай задницу! – заорал Костоправ. – Совсем сдурел? Мы зачем сюда приперлись? Чтобы устроить гонки до края мира?

Я двинул назад. И было ощущение, словно иду против ветра. Знамя по-прежнему вибрировало, но в иной, какой-то грустной тональности. Я сунул Костоправу древко и сказал:

– Капитан, подержи эту штуку, не то она меня утащит.

Тяготение знамени Старик ощутил мгновенно, но он, пожалуй, был покрепче меня. Уперев чертово копье в землю, он посмотрел вперед и спросил:

– Ты захватил что-нибудь, на чем можно писать?

– Так точно.

– А чем писать, тоже принес?

Как-то раз, запасшись бумагой и чернилами, я забыл перо. Старик не упускал возможности об этом напомнить.

– Я готов, командир. Только бы меня не сдуло этим ветром.

– Все еще боишься?

– В смысле?

– Ну, сам же говорил после возвращения, что страх тебя не отпускает.

Я прислушался к ощущениям. Никакого страха.

– Там – да, было, а здесь нет.

Я огляделся. С того места, где мы стояли, можно было увидеть лишь макушки гор за широкой долиной, где находились Кьяулун и Вершина. Казалось, что от этих гор нас отделяет не только дрожащий воздух, но и пелена легкого тумана. Такое впечатление, будто внешний мир очень далек от нас.

Я обратил на это внимание Костоправа.

– Не вижу ничего особенного, – проворчал тот. – Летом над лесом всегда дымка. Если не идет дождь.

Я пожал плечами. В последнее время на мою долю выпало столько странного, дивного и невероятного – поневоле поверишь, что ты не такой, как все.

– Так мы пойдем по этой дороге?

Она лежала перед нами и как будто звала вперед.

– Не сегодня… А это что такое?

– Ты о чем?

Я не видел ничего, кроме колонн. Создавалось впечатление, будто они расставлены в каком-то определенном порядке.

– Там, за столбами, – указал Костоправ. – Пройдись взглядом вдоль дороги, пока можно хоть что-нибудь различить, а потом подними его до верха колонн. Ты увидишь, твои глаза моложе моих.

Я увидел. Правда, лишь смутные очертания.

– Похоже на крепость, – сказал Тай Дэй.

Мы со Стариком не сочли нужным прибегнуть к какому-либо тайному языку. Соплеменники Тай Дэя неохотно кивнули. Рыжий и Бадья выглядели встревоженными.

– Верю тебе на слово, – сказал я, припомнив виденное на одной из прогулок с духом. – Думаешь, это Хатовар?

– Трудно судить с такого расстояния. Но это крепость. И я опасаюсь, что кое-кого ждет изрядное разочарование.

Ну, это разве что тех, подумал я, кто рассчитывал в конце дороги оказаться в раю. Мне таких наивных не попадалось. Кроме, может быть, самого Костоправа.

– Тай Дэй, – спросил Старик, – как по-твоему, далеко до нее?

Нюень бао пожал плечами:

– Много миль. И наверное, не один день пути.

Это заставило меня подумать о том, каково будет провести ночку за Вратами Теней, на той самой земле, откуда смертельно опасные любимцы Хозяев Теней прорываются в наш мир.

– На сегодня хватит, – решил Старик. – Возвращаемся. Будем готовиться к выступлению.

Невеселые мысли о Тенях помогали мне противостоять зову черной дороги. Но прежде, чем направиться вниз, я бросил еще один взгляд на мерцающие колонны.

Это своего рода бессмертие.

– Ты что-то сказал? – спросил Костоправ, отошедший уже футов на пятьдесят.

– Нет, ничего. Наверное, просто размышлял вслух.