В нашем лагере все суетились, нервничали и ждали чего-то из ряда вон выходящего. Я сам ощущал близость событий, причем без особых на то оснований. Спустившись в убогую деревеньку, которая успела вырасти перед Вратами Теней, я заметил, что мои ребята усердно приводят в порядок оружие и экипировку. Так, на всякий случай. Я взял это усердие на заметку, решив, что из него можно извлечь пользу.

Пришло время делать из наивных добровольцев с тряпичными задницами братьев по Отряду.

Если считать солдат, офицеров, вспомогательные службы и прочий сброд, под началом Костоправа на войну отправилось не меньше ста тысяч человек. Эта грозная армия растаяла, как снег под весенним солнцем, причем болезни, лишения и несчастные случаи унесли больше жизней, чем битвы.

Болезни – наш вечный бич.

А еще тяготы службы. Возможно, таглиосцы рассчитывали, что на нашу сторону перейдет куда больше тенеземцев. Военный конфликт породил гуманитарную катастрофу куда грандиознее той, что была вызвала в этих краях землетрясением.

Значительная часть выживших разбежалась. Оставшиеся же с нами, во всяком случае многие из них, были своего рода калеками. Это люди по натуре нервные. Кампанию, которую мы провели, язык не поворачивался назвать блестящей; никто не стяжал нетленной славы. Парни решили прибиться к армии по той единственной причине, что не знали, куда еще податься. У кого-то ни кола ни двора; кто-то смылся от сварливой жены или кредитора; этот не в ладах с правосудием; а тот просто малость не в себе. В наемничьей колее им было неуютно, и нужно было очень постараться, чтобы сделать из них настоящих бойцов. Представление о том, что Черный Отряд – и дом и семья для каждого солдата, работало на протяжении четырех веков, но ни разу за этот срок число братьев не переваливало за тысячу. И никогда не бывало, чтобы не все братья знали друг друга в лицо и по именам.

Вопреки самолюбию я вынужден был признать, что не сделал все возможное для сплочения семьи. А в последнее время и вовсе разленился, забурел и расслабился. Ну что ж, раз ребята сами засуетились, сейчас я ими займусь.

– Выдержка из первой Книги Костоправа, – громко произнес я с крыши землянки, чувствуя себя малость не в своей тарелке, ведь передо мной сидело никак не меньше шестисот братьев; притащились даже раненые и больные. – В те дни Отряд состоял на службе у синдика Берилла…

Мне казалось, период выбран удачно. Ребятам полезно знать, что с врагами, противостоящими им, когда-то пришлось иметь дело их предшественникам. Сама эмблема Отряда – из тех времен. К тому же с нами Масло и Крутой – ветераны, живые свидетели тогдашних событий. Обратившись к прошлому, легче всего объяснить, что происходит в настоящем. Через эту дверку солдаты придут к пониманию важнейшей истины: они попали в семью, которая за четыреста с лишним лет сумела выстоять против неисчислимых угроз.

Аплодисментов я не стяжал. Но, кажется, говорил достаточно пылко и доходчиво, чтобы самый циничный из слушателей не счел это пустой болтовней.

Все это время у входа в мою землянку сидел Дрема, выказывая не больше интереса к происходящему, чем каменная горгулья. Интересно, подумал я, нельзя ли привести его в чувство с помощью встряски?

Разбудил меня Бадья, оравший на Тай Дэя.

– Какого черта тебе надо? – рявкнул я.

– Вытряхивай задницу наружу, Мурген!

Я прополз по каменному полу и выбрался в темноту. Такой ночки я еще не видел. Объяснять что-либо не было надобности.

Горела оружейная фабрика Госпожи. Загораясь, бамбук выбрасывал огненные шары, отчего пламя распространялось еще шире. Огни разлетались и падали на лес, на развалины Кьяулуна и на лагерь, хотя у ребят хватало ума и ловкости от них уворачиваться.

– Вот куда я ни за какие коврижки не полезу, – проворчал я.

– А кое-кто не трусит. – Бадья указал в самое пекло.

Вспышка осветила дядюшку Доя с Бледным Жезлом в руках.

– Тай Дэй! – позвал я. – Какого черта он делает?

– Не знаю.

Лагерь встревоженно гудел.

– Ай да дерьмище! – протянул кто-то. – Глазам не верится.

– Не полезу туда, – повторил я.

Фейерверк продолжался. Иногда шест выпускал шары поодиночке, а иногда разряжался сразу, и в небе изгибалась вереница светящихся точек. Фабрика Госпожи большей частью находилась под землей, но, судя по всему, полыхало и там.

Ночь отступила. Стало светло как днем.

Позади меня мглистый туман, наполнявший Врата от заката до рассвета, заклубился и пополз вверх по склону, спеша укрыться в ямах и щелях. Теням не нравилось происходящее.

И мне тоже.

Я вновь посмотрел на охваченное пламенем поле и утвердился в мысли, что не сунусь туда.

– Похоже, – заметил какой-то засранец, – Мурген не намерен геройствовать.

Да чтоб тебя!

Ну и ночка! Хорошо, что я успел чуток вздремнуть.