– В этот раз ты пришел очень вовремя, – сказал я Одноглазому. – Мне как раз надо было оттуда убраться. – Я пересказал ему услышанное от матушки Готы.

– Как она все это узнала?

Я сообщил, что заметил ее и Доя в развалинах.

– Может, и они меня обнаружили?

– А может, их Тай Дэй просветил?

– Не исключено.

– Полагаешь, это важно?

– Они явно подбивали меня, чтобы я это проверил. Ведь на обычной разведке я ничего особенного не заметил.

Одноглазый хмыкнул. И призадумался.

– Эдак ты можешь себя выдать. К тому же, при всех своих преимуществах, мы вполне способны проглядеть нечто существенное, поскольку не знаем, что именно следует искать.

Все так. Нечто важное может лежать на поверхности – и оставаться не замеченным мной. Даже Копченый мне тут не помощник, поскольку я не имею понятия, что нужно искать. Да и невозможно уследить за событиями, которые происходят одновременно.

– Почему бы не угостить этим волшебным зельем моих свойственников? – предложил я. – Вдруг оно им языки развяжет?

– Эка?! А я думал, они и капли в рот не берут!

– Так все считают. Но я сам видел, как Тай Дэй пару раз согревался кое-чем покрепче воды. А его мамаша, сдается мне, запросто может усидеть несколько пинт, но стесняется Доя. Он все время торчит поблизости, и с тех пор, как мы ушли из Таглиоса, у нее не было случая залить зенки.

– Очень интересно. – Черномазого коротышку вдохновила моя информация. – Вот что я тебе скажу. Сейчас я пойду туда и составлю им компанию. В твое отсутствие. Скажу, что ты работаешь.

Он ушел еще до того, как я закончил свои приготовления. Ушел, прихватив с собой старое осклизлое деревянное ведро.

– С Лебедем, что ли, его свести? – пробормотал я.

Плетеный Лебедь варил дрянное пиво, но в сравнении с пойлом Одноглазого его продукт мог считаться амброзией.

Ухватившись за Копченого, я ощутил некое подобие тепла: словно частица его сознания с удовлетворением обнаружила, что он больше не один. Я направил его прямо к Вершине, соскальзывая в прошлую ночь, и старался при этом избегать горящих развалин, чтобы не наткнуться на самого себя. Вихляя туда-сюда, я заметил наконец ворон матушки Готы. Что было непросто. Они примчались с севера на большой высоте и камнем рухнули на Вершину. Было их не больше дюжины, так что принять или передать они могли лишь весьма краткое сообщение. Я-то из услышанного от тещи сделал вывод, что их будет гораздо больше.

Я последовал за воронами. Стая не приближалась к сверкающему куполу, под которым Хозяин Теней, несмотря на поздний час, корпел над каким-то таинственным текстом. Опустившись в темноту двора, птицы пробрались в помещение через дверь, специально оставленную приоткрытой. Они издавали негромкие тревожные звуки – видать, чувствовали себя здесь неуютно. Резкий, неожиданно оборвавшийся крик едва не спугнул их.

Затем послышался шепот. В темноте я увидел лишь смутные очертания фигуры, но узнал Ревуна по его невольному крику. Из того, что он говорил, я не разобрал ни единой фразы. Равно как не понял и ворон, по очереди выкаркивавших слова, которые должны были сложиться в сообщение.

Но не содержание беседы колдуна с пташками для меня было важным, а сам факт этой беседы.

Душелов и Ревун поддерживают связь.

Я сместился на час назад. Ничего не происходило, Ревун просто сидел и ждал. Я прыгнул вперед, рассчитывая взять его в вилку и рано или поздно обнаружить что-нибудь стоящее.

Встреча с воронами продолжалась считаные минуты. Затем Ревун устремился назад, во тьму. Я полетел за ним, выслеживая его по запаху. Даже в мире духов он вонял ужасающе.

Колдун пробирался самыми темными коридорами, какими никогда не пользовался Длиннотень. Достигнув нужной двери, он постучал, чему я изрядно удивился. Ревун относился к тем малым, которые повсюду входят без спросу.

Нарайян Сингх приоткрыл дверь на щелочку. Ревун подавил крик: в последнее время он справлялся с этим неплохо. Сингх отступил от порога; Ревун проскользнул внутрь, точно миниатюрный душила, идущий на свое черное дело.

– Пора, – прошептал он.

Пора для чего, хотелось бы мне знать.

А вот Сингх это знал. Не медля ни секунды, он направился к Дщери Ночи, которая, сгорбившись перед огоньком, без устали переписывала первую Книгу Мертвых. Похоже, работа близилась к завершению. Но кто знает, насколько длинны эти Книги?

Когда Сингх приближался к девочке, в каждом его движении сквозила неуверенность. Впрочем, в последнее время другим его я и не видел. Его роль почти сыграна. Ничего, Госпожа найдет ему применение.

Нарайян привлек внимание девочки. О боги, она еще больше походила на призрака! Ее окружала аура, которую проще всего описать как светящуюся тьму. Глаза горели, как у голодной пантеры, подкрадывающейся к угасающему костру, вокруг которого все уснули.

– Пора, – еле слышно шепнул Нарайян.

Девочка кивнула, сделав короткий жест свободной рукой. Нарайян поклонился и отступил на шаг.

Не было ни малейшего сомнения в том, кто здесь командует, а кто подчиняется. Равно как и в том, что сама Дщерь Ночи пребывает во власти иной силы, могучей и целеустремленной. Девочка протянула Нарайяну ручонку, чтобы помог встать. Эта рука, точно клешня, сжимала перо; разжать пальцы самостоятельно Дщерь Ночи уже не могла. Не могла она и стоять, так затекли ее ноги. На какой-то миг я проникся к ней жалостью, забыв, что это не настоящий ребенок.

Ревун вернулся в коридор. Он метался взад и вперед перед Сингхом и девочкой, разведывая путь. Эти двое настояли, что идти нужно с лампой, чем сильно расстроили колдуна. Всю дорогу через лабиринт цитадели он беспокойно ворчал.

Судя по тому, как приходилось петлять, отдельные места в крепости все еще удерживались людьми Госпожи. Еще нужно было миновать Длиннотень и солдат гарнизона. В конце концов Ревун вывел своих спутников к неохраняемому участку стены, за которой лежал Кьяулун. Внизу полыхали пожары. Где-то там, замерзший и недовольный собой, торчал и я. А под боком у меня Тай Дэй. Все-таки не от большого ума я затеял эту проверку.

Не задержавшись в реальном времени, я метнулся вперед, ускорил события. Вскоре выяснилось, что Ревун направлялся к маленькому ковру, спрятанному на верхушке недостроенной, не увенчанной куполом, а потому неиспользуемой башни. Ковер был новый, гораздо меньше тех, что я видел раньше, и черный, как окружающая нас ночь. Это открытие подтвердило справедливость мысли о том, что невозможно заметить все, если ты не тратишь на наблюдение каждую минуту. На моей памяти Ревун таким ковром не пользовался.

В полном молчании колдун и его спутники подняли ковер и направились к краю стены. Ковер повис в воздухе. Едва вся троица перебралась на него, он камнем ухнул вниз. Нарайян пискнул и закрыл глаза. Дщерь Ночи осталась равнодушной.

Ревун совладал с управлением как раз вовремя: еще чуть-чуть, и вся компания размазалась бы о скалы. Ковер мягко заскользил в нескольких футах над землей, лавируя так, чтобы между ним и Вершиной постоянно находилось какое-нибудь прикрытие.

Я отправился взглянуть на Длиннотень.

Хозяин Теней насторожился. Оторвавшись от работы, он повернул голову в сторону Кьяулуна. Чуял неладное, но не мог понять, в чем дело.

Похоже, Ревун надул своего союзника.

Я потерял этого вонючего паршивца: чтобы найти его, пришлось вернуться назад во времени. Вскоре после того, как я отвлекся на Хозяина Теней, ковер пролетел над засевшими в руинах партизанами Могабы. Те подняли шум, решив, что один из любимцев Хозяина Теней отправился на охоту, и привлекли внимание ближайших таглиосцев. Солдаты заметили смутные очертания летающего предмета и не мешкая выпустили рой огненных шаров.

Ревун сменил тактику. Он резко увеличил скорость и опутал ковер маскирующими чарами, чего предпочитал не делать возле Вершины. Я бы упустил его, но на помощь пришел случай.

Удачно пущенный шар срезал уголок ковра, и ткань затлела. Защитные чары не могли скрыть это свечение, по крайней мере от меня.

Ревун улепетывал во всю прыть, однако держался так низко, что кусты скребли по нижней стороне ковра. В лагере Прабриндра Дра он зацепился за бельевую веревку и повалил несколько палаток. Похоже, колдун больше тревожился о том, чтобы его не увидели с Вершины.

Стремительная гонка возбудила меня. Я заметил это не сразу, а когда заметил, удивился тому, что подобное чувство овладело мной в мире духов. Кажется, оно передавалось от Копченого.

Мы пролетели довольно близко от дядюшки Доя и матушки Готы, но они нас не заметили. Зато, промчавшись над моей собственной резиденцией, мы изрядно напугали часовых и лошадей.

То, что Ревун направил ковер к заснеженному каньону, нисколько не удивило меня. Копченый ничего не замечал до тех пор, пока приземлявшийся у логова Душелов Ревун не переполошил ворон. Галдящие птицы отвлекли меня только на миг, но Копченый успел заартачиться.

Что?

Я насторожился. Но продолжения не последовало.

Я метнулся прочь, вверх и в сторону, намереваясь вернуться в свою плоть. Довольно и того, что мне удалось узнать о заговоре Душелов и Ревуна, к которому причастны Нарайян Сингх и Дщерь Ночи. Копченый, как бы слабо ни передавались мне его чувства, был напуган до крайности.

Там был ужас, рыщущий в ночи. Но не он побудил меня прибавить скорости. Устремляясь к своему телу, я уловил гнилостный запах. Однако ничего не увидел. Задержавшись, я определил, откуда исходит смрад, и поспешил прочь от его невидимого источника.

Чем, кажется, выдал себя. Зловоние усилилось; впечатление было такое, будто вдогонку за мной ринулось нечто. В мире духов мерцал свет. На миг впереди возникло безобразное лицо Кины, смотревшей в мою сторону. Ее глаза были слепы, но ноздри раздувались, словно реагируя на мой запах.

Возможно, она почуяла ужас Копченого. Он летел охваченный паникой.

В этот раз фраза – или мысль – была едва уловима. Но я ее уловил. И убедился в том, что это не игра моего воображения.