Костоправ был недоволен:

– Хватит выкидывать такие номера, Мурген. Не было нужды подвергать себя риску.

– Я выяснил, что князь затевает какую-то гадость.

– Подумаешь, новость. От этой задницы мы ничего другого и не ждали.

– А еще я видел дядюшку Доя. Он тоже шнырял в развалинах.

– Ну и что?

– Так ведь ты вечно беспокоишься насчет моих свойственников.

– Теперь это не важно.

Его слова насторожили меня. Опять он знает нечто такое, чем не хочет со мной делиться. Или просто намерен сохранить свою точку зрения на происходящее в полнейшем секрете?

– Что случилось?

– Мы достигли мильного столба. Камня, на котором отмечено расстояние в милях. И никто этого не заметил. Что дает нам огромное преимущество.

– А пояснее нельзя?

– Ни в коем случае. Вдруг ворона услышит.

– Скажи, зачем ты встречаешься с этой птичницей? – Я взял за обычай приставать к Костоправу с этим вопросом, так же как он приставал ко мне с расспросами о дядюшке Дое.

Моя назойливость ему совершенно не нравилась. Ответа я не получил.

– У тебя есть дело. В сущности, даже два. Вот ими и занимайся. Если свернешь себе шею, у меня не останется никого, кроме Одноглазого. – К суровым словам он добавил такой же взгляд.

– Представляю, как ты расстроишься.

Костоправ уловил сарказм.

– Когда будет готов Дрема? Что-то я давно его не видел.

– Я тоже. – Если оценивать мои слова формально, они не были ложью. – Уж очень захлопотался. Составлял чертеж внутренних помещений Вершины.

Что тоже соответствовало действительности. Я работал над чертежом, когда не находилось дела поинтересней. Вообще-то, мне было поручено кое за кем следить, но я не усердствовал.

– Ты знаешь, насколько глубоки ее подвалы?

– Нет, – ответил Костоправ. – Вороны тоже не знают.

Пожалуй, насчет этого он заблуждался. Душелов довелось побывать в подземельях Вершины, в качестве узницы.

Как бы то ни было, из разговора я извлек главное: эта параноидальная возня еще очень надолго.

– Ладно. Пожалуй, я прогуляюсь.

Одноглазый сидел напротив матушки Готы, по другую сторону костра. Они не разговаривали, что неудивительно. Удивительно – да еще как! – было то, что они не ругались. Неужто паршивый колдунишка и впрямь пытается сосватать ее за Гоблина? Его глазенки бегали так, словно он затеял какую-то пакость.

Мой телохранитель сидел рядом со своей мамашей, кормившей его редкостной дрянью, которую нюень бао почему-то считают едой.

Проскользнув мимо них, я поднырнул под рваное одеяло и залез в логово Одноглазого. Там стоял жуткий смрад. Уж не знаю, кого Одноглазый надеется обмануть: ни один нормальный человек не усомнится в назначении этого густого сусла. Надо полагать, пойло из него выйдет такое же зловонное. Одноглазый побросал в свой жбан решительно все, что способно бродить.

Копченый лежал на походной койке, изготовленной Лофтусом и его братьями по заказу Одноглазого. Коматозный колдун располагал лучшей кроватью во всей провинции. Я пристроился на табурете, размышляя, можно ли будет и вовсе обойтись без Копченого. В конце концов решил, что опыты подождут. Сейчас следует отдать предпочтение надежности. Однако надо вытащить колдуна из этого нужника. При первой возможности тихонько отправлю Копченого к Костоправу, то-то обрадуется Старик.

Я нашел Дрему: парнишка все еще дожидался Бань До Транга в его городском доме. Последовав за купцом на болота, я заметил, что тот встревожен. Интересно отчего? До храма ему еще ехать и ехать, а тем временем стан моей Сари округляется прямо на глазах.

Не прошло и недели с тех пор, как я видел Сари в последний раз, а ее живот увеличился весьма заметно. Я припомнил шуточки, которые взрослые отпускали в адрес беременных женщин, когда я был мальчишкой. Теперь они не казались такими смешными.

Я очень хотел быть рядом с ней, пусть и сознавал, что в моем присутствии нет никакой нужды. Каждый день во всем мире женщины рожают детей и прекрасно обходятся без помощи отцов. В такие моменты они все заодно, а мужчин и близко к себе не подпускают.

Я снова выбрал минутку, когда Сари осталась одна, и попытался материализоваться прямо перед ней. И снова мне удалось лишь напугать ее.

– Скоро ты узнаешь правду, – попытался сказать я, но только потревожил ласточек на стрехах.

Однако я мог проявить терпение, поскольку нынче вел свою игру. Дядюшка Дой и матушка Гота понятия не имели о том, что мне было известно.

Я решил навестить Радишу.

И с первого взгляда понял, что она сожалеет о своем решении послать Корди Мэзера с задачей приглядывать за нами, этакими безобразниками. Без своей любимой игрушки она превратилась в несносную старую каргу.

Что не прошло незамеченным. Зря она так – жрецы всегда ищут слабости у правителей.

Мне прибавляется работы: теперь не мешает присматривать и за святошами. Надо будет переговорить на сей счет с Костоправом: вдруг он сумеет использовать ситуацию в своих целях?

Больше я в Таглиосе ничего интересного не увидел. Теперь все, от мала до велика, знали о победе на Чарандапраше. И решительно все, независимо от касты, веры и общественного положения, как сторонники Черного Отряда, так и его ненавистники, не сомневались в скором падении Вершины. Никто не выказывал страха перед Хозяином Теней. Похоже, в Таглиос возвращались добрые старые времена – времена мира, заговоров и ударов в спину. На мой взгляд, этот настрой появился несколько преждевременно.

Я повернул на юг, разыскивая Мэзера. Сдается мне, Корди не пришлось по сердцу поручение Радиши, и он не слишком усердствовал. Его отряд еще не добрался до Чарандапраша. Я не стал выяснять почему: не иначе ребята ждут хорошей погоды.

Если уж Мэзер не стремился на фронт, то о его спутниках и говорить нечего. К тому же они считали, что война уже выиграна.

А коли так, зачем им соваться туда, где люди продолжают убивать друг друга? Там ведь и пострадать недолго. Да еще этот холод, и варварские условия жизни, и отсутствие развлечений и изысканной кухни…

Я вернулся к стылому, орошаемому кровью массиву Данда-Преш и взмыл над горами как можно выше, высматривая признаки пребывания Могабы, Гоблина, форвалаки или Душелов. Копченый не мог или не хотел обнаружить никого из них, хотя примерное местонахождение Душелов можно было определить по множеству ворон. Она осталась там, где встречалась со Стариком.

Подвести Копченого к Вратам Теней ближе, чем в прошлый раз, не удалось. Но то, что я увидел, заставило меня выругаться. Почти вся Старая Дивизия Костоправа была рассредоточена по лощинам и утесам между Вершиной и Вратами Теней. Солдаты перерезали дорогу на юг, в Хатовар. Некоторые из этих обалдуев мало того что расположились чуть ли не у самых Врат, но еще и затеяли поохотиться на дичь, которая им мерещилась. Чуть ли не каждую секунду по направлению к Вратам летело несколько шаров.

Интересно, знает ли Старик, чем они тут занимаются? Ничего глупее и придумать нельзя. Один-единственный неверно пущенный шар может разрушить Врата.

Я вернулся в цитадель и принялся блуждать по темным запутанным коридорам. Памятуя о том, сколь велик страх Длиннотени перед Тенями, следовало ожидать, что он будет надлежащим образом освещать все внутренние помещения. Однако для этого не хватило бы никаких ресурсов, что, очевидно, понял и Хозяин Теней. А потому он предпочитал отсиживаться в светлых хрустальных покоях, а по Вершине перемещался лишь при крайней необходимости, окружив себя ярким сиянием. Уж тогда-то света хватало.

Ревун, Нарайян и Дщерь Ночи разгуливали по крепости совершенно свободно. Они ничего не боялись и даже не сторонились темных углов. Девочка относилась к страхам Длиннотени с нескрываемым презрением. Возможно, потому, что ни она, ни Нарайян не представляли себе толком, на что способны питомцы Хозяина Теней. Впрочем, толком этого не представляли себе и мы.

Госпожа развернула походную мастерскую по перезарядке использованных бамбуковых шестов, будучи уверена, что они нам понадобятся. Я боялся, что она права.