Тебе, дружище, – тому, кто прочтет эти записи, когда меня не станет, – будет трудно поверить в то, что иногда я способен на большие глупости. Но именно это случилось после того, как я решил прогуляться к передовому командному пункту Госпожи и взглянуть на происходящее не из уютного и безопасного мира духов, а собственными, земными глазами.

Еще не добравшись туда, я понял, что свалял дурака. Земля была сплошь покрыта продолговатыми сугробами, и под каждым лежал мертвец; то и дело я наступал на труп или спотыкался о него.

Когда переменится погода, у ворон начнется пир.

А она уже менялась. Шел дождь, не слишком сильный, но равномерный, и от дождя таял снег. Стоял туман; я видел не дальше чем на сто футов. Тащиться по глубокому снегу, под дождем, сквозь густой туман мне еще не доводилось.

Вообще-то, меня окружала безмолвная красота, но оценить ее достойно я не мог. Поскольку был глубоко несчастен – наверное, почти как Тай Дэй. В его родной дельте было тепло даже зимой.

Вот Дрема, тот сейчас наслаждается пришедшей в Таглиос ранней весной.

Я так завидовал пареньку, что едва не возненавидел его. Мне следовало поехать самому.

Он доставил мое послание Бань До Трангу. Когда это произошло, я был мухой на стене его комнаты. Старик спокойно принял письмо, не выказав ни удивления, ни интереса, лишь предложил Дреме подождать на случай, если будет ответ.

Затем мое письмо отправилось в храм Гангеши. Бань До Транг повез его сам.

На самом деле я находился не в Таглиосе, а совсем в другом месте, где у меня стучали зубы от холода.

– Почему мы здесь? – неожиданно спросил я.

Неожиданно и для самого себя. Правда, в тот момент вопрос казался мне уместным. Тай Дэй воспринял его буквально. Тут уж ничего не поделаешь, воображения у этого малого не было ни на грош. Он пожал плечами. Парень сохранял неусыпную бдительность, насколько это возможно для того, кому за ворот стекает ледяная вода.

Мне никогда не доводилось видеть человека, настолько способного разбить свою жизнь на противоречивые, взаимоисключающие фрагменты и к каждому из них относиться со всепоглощающей серьезностью. Сейчас он держался настороже, потому что один недоумок по имени Мурген решил срезать путь, пройдя через развалины Кьяулуна. А чего бояться – ведь Прабриндра Дра уже выкурил оттуда врагов. Разве не так?

Может, оно и так, но по дороге нас дважды обстреливали из развалин. Ловко пущенный из пращи камень рикошетом ударил меня по правому бедру, и теперь было больно идти. Но я не рвался отомстить, я просто хотел убраться подальше.

– Я не о том, почему мы конкретно в этом месте отмораживаем себе задницу. Я хочу знать, какого черта мы торчим на краю света, в то время как дурни, у которых не хватает ума сдаться, швыряются в нас камнями, а Костоправ с Госпожой вполне серьезно считают, что захватить совершенно неприступную крепость для них плевое дело?

Тай Дэй позволил себе необычное для него высказывание:

– Человек не всегда знает, чем ему приходится заниматься. – Правда, он тут же взял себя в руки и продолжил в назидательном тоне: – Ты идешь Путем Чести, Мурген. Ты стремишься отплатить за Сари. Как и все мы. Мы с матерью следуем за тобой, потому что твой долг – это и наш долг.

Ах ты, лживый хренолиз!

– Ладно, пусть так. Спасибо. Мы хотим посчитаться, и мы своего добьемся. Но эта погода меня точно доконает. А как насчет тебя?

– Туман вгоняет в тоску, – сознался Тай Дэй.

Между нами просвистела стрела, выпущенная каким-то кретином – к счастью для нас, не имевшим возможности как следует прицелиться.

– Упрямые засранцы! – сказал я. – Должно быть, Могаба внушил им, что мы собираемся сожрать их живьем.

– Возможно, у них нет оснований думать иначе.

Я подобрал стрелу:

– Что это ты вдруг ударился в философию?

Тай Дэй пожал плечами. В последнее время он делался все более разговорчивым. Словно не хотел позволить мне позабыть, что он нечто большее, чем моя тень.

Мы выбрались на площадь, точнее, туда, где до землетрясения находилась площадь. Из-за тумана здесь невозможно было отыскать ни единого ориентира.

– Дерьмо! – Так я оценил обстановку с философской точки зрения.

– Смотри! – Тай Дэй указал на свечение слева от нас.

Навострив уши, я услышал звуки, похожие на приглушенные таглиосские ругательства. Что-то вроде тех слов, какие частенько произносят солдаты за игрой в карты: южане научились у нас тонку, и это дело им страшно понравилось.

Я направился в ту сторону по талой жиже. Она достигала лодыжек, а в одном месте нога провалилась по колено. Я выругался по-таглиосски, и очень кстати. Заслышав родную речь, солдаты поспешили на помощь. Выяснилось, что они услышали хлюпанье и едва не устроили засаду. Я этих ребят не знал, но им моя физиономия была знакома.

Как оказалось, они остались без командования: офицер куда-то запропастился, сержант погиб, и парни понятия не имели, что теперь делать. А потому сидели себе в тепле да резались в карты, стараясь не попадаться никому на глаза.

Наша система воинского обучения была небезупречной. Инициатива на уровне взвода не поощрялась, да и на любом другом тоже.

– Ребята, я вашей ситуации не знаю и подсказать ничего не могу. Поищите лучше своего ротного.

Они объяснили, что их рота была послана на зачистку развалин от засевших там вражеских стрелков. Этим стрелкам не составляло труда обнаруживать в тумане противника – таковым являлся всякий, кто передвигался по городу. Партизаны стреляли в каждую движущуюся цель, чего не могли позволить себе таглиосцы. В результате вся рота оказалась рассеяна в тумане.

– А пожар вы специально устроили?

– Нет, господин. Просто у нескольких парней сдали нервы, и они пустили в ход бамбук. Ну а мы не стали тушить.

– А почему вы не подожгли постройки и не поджарили стрелков?

– Запрещено приказом. Эти дома в приличном состоянии. Князь хотел устроить здесь штаб-квартиру.

– Понятно.

Понял я больше, чем полагали таглиосцы. У Прабриндра Дра уже имелась штаб-квартира. Причем куда более комфортабельная и в более удобном месте.

– Послушайте меня, парни, – сказал я. – Не стоит вам класть головы, пытаясь сохранить груду камней да досок. Если эти мерзавцы посмеют в вас стрелять, выжигайте их без колебаний.

Из тех разделов Анналов, где упоминаются сражения в городах, можно извлечь один немаловажный урок, который вполне подтверждает и горький опыт моего пребывания в Дежагоре. Ежели ты начинаешь думать не о своей шкуре, а о сохранности имущества, у противника появляется хороший шанс сожрать тебя с потрохами. Коли дело дошло до схватки, заботиться следует лишь о том, чтобы укокошить врага, прежде чем он угробит тебя.

Из тумана продолжали вылетать камни и стрелы. Ущерба они не причиняли, но не оставляли сомнения в том, что партизаны хорошо представляют себе наше местоположение.

Заручившись моей поддержкой, княжеские солдаты отправились поджигать строения. Я хихикнул и пробормотал под нос:

– Горжусь собой. Очень даже горжусь.

– Что следует сделать, должно быть сделано, – произнес Тай Дэй, видимо понявший меня неправильно.

Не было нужды объяснять ему, что я несколько подправил план Прабриндра Дра.

– Ты запоешь по-другому, когда мы отморозим задницы из-за того, что эти обормоты без всякой пользы спалят чертов город.

Руины Кьяулуна представляли собой огромный склад дров, уже не говоря о необходимом для фортификаций камне. Но, так или иначе, когда занялся огонь, у меня слегка закружилась голова. Неужто человека так пьянит власть?

Я задержался в городе. Всякий раз, когда мне встречались отбившиеся от своих и оставшиеся без командиров таглиосцы, посылал их выжигать упрямых тенеземских стрелков. То тут, то там расцветали новые зарева.

С приближением вечера становилось холоднее. Пошел дождь. Слякоть стало прихватывать ледком. Туман рассеивался, и, когда улучшилась видимость, обнаружилось, что пожаров гораздо больше, чем представлялось мне ранее. Огонь распространялся без удержу, так что подмерзшая было грязь снова начала таять.

На смену туману пришел едкий дым.

– Эдак нам придется таскать дрова с гор, – сказал я Тай Дэю и разослал распоряжение больше дома не поджигать.

Но это почти не возымело действия.

Издерганные солдаты посылали огненные шары куда угодно, нередко задевали своих, чем, надо полагать, изрядно потешали Могабу.

Настала ночь. А коротать ее в Кьяулуне мне совсем не хотелось. Накомандовался я вволю, и пляшущие отблески пожаров теперь действовали мне на нервы. Самое подходящее время, чтобы Хозяин Теней выпустил своих любимцев.

– Видел? – спросил я.

– Что? – озадаченно переспросил Тай Дэй.

– Поручиться не могу. Глаза у меня уже не те, что прежде, но…

Я заткнулся. Не было нужды говорить Тай Дэю, что в причудливом скачущем свете я приметил дядюшку Доя, скользившего так, словно он сам был Тенью. За его спиной держалось нечто, весьма напоминавшее тролля.

Матушка Гота.

Интересно. Весьма интересно.

– Давай пройдемся.

Я поспешил в том направлении, куда удалились мои свойственники. Телохранитель, ясное дело, потащился следом.

– Тай Дэй, что ты на самом деле знаешь о дядюшке Дое? Что движет им? К чему он стремится?

Тай Дэй буркнул нечто невразумительное.

– Отвечай, черт побери! Мы же родня!

– Ты воин Черного Отряда.

– Верно, пропади ты пропадом. Ну и что с того?

Снова невнятное бурчание.

– Готов признать, что я недостаточно гадкий, костлявый, тупой болотный коротышка, чтобы считаться подлинным нюень бао де дуань, но, кажется, для Сари я был подходящим мужем!

Пришлось подавить желание схватить Тай Дэя за шкирятник и колошматить о стену, пока не сознается, зачем они похитили мою жену и объявили ее умершей. В последнее время я ловил себя на мысли, что по части расизма мог бы утереть нос и Тай Дэю, и всем его соплеменникам.

– Он жрец, – помолчав, признался Тай Дэй.

– Да неужели? Ну и удивил же ты меня, брат. За дурака держишь? Я тебе не женгал.

На языке нюень бао это словечко означает «от рождения уродливый и слабоумный чужеземец».

– Он хранитель старины, брат. Кладезь древних преданий, знаток исконных обычаев. Давным-давно мы пришли в дельту из иной земли и сами были совсем иными. Сейчас живем, как должны жить сейчас, но среди нас есть люди, хранящие сокровенные знания о прошлом. Тебе, летописцу Черного Отряда, это должно быть понятно.

Может, оно и так.

Усилившийся дождь превратил улицы в сплошные лужи. Правда, мелкие, не глубже дюйма. Они заставили меня вспомнить о затопленных улицах другого города. Это просто кошмарная игра воображения, внушал я себе. Возможно, наваждение, посылаемое Киной. Вони здесь, конечно, хватает, но это не Дежагор. В Кьяулуне нам не придется есть крыс, голубей и ворон. И никто не прибегнет к зловещим обрядам, требующим человеческих жертвоприношений.

Я пригляделся к Тай Дэю. Похоже, ему тоже вспомнились те времена.

– Там, по крайней мере, было теплее, – промолвил я.

– Я помню это, брат. Я все помню.

Он имел в виду, что не забыл, почему столь многие его соплеменники сочли своим долгом служить воинам Черного Отряда практически на правах денщиков.

– Я хочу, чтобы ты помнил те дни всегда, Тай Дэй. Мы оказались в ловушке, но выжили. Там я многому научился. Теперь меня ничем не проймешь.

Я попал в ад и отбыл в нем свой срок. Нынче даже сама Кина бессильна обречь меня бедам страшнее тех, что я уже пережил.

Отвлекшись на разговоры и размышления, я упустил из виду дядюшку Доя. Если это действительно был дядюшка Дой. Мы с Тай Дэем бродили по улицам, пытаясь воодушевить солдат и в то же время силясь забыть о своем пребывании в аду.

О дядюшке Дое этот маленький паршивец не проронит больше ни слова.