В конце концов погода переменилась. Снег таял. Мы вылезли из наших нор, словно сурки. Точно так же, как и неприятель. Первое время, пока люди еще не очухались, ни у кого не было желания драться.

Правда, внутри Вершины схватки не затихали. Однако солдаты Длиннотени довольствовались тем, что держали солдат Госпожи в окружении. Из которого те не очень-то стремились вырваться, поскольку такая попытка для многих означала бы смерть, причем бессмысленную, ведь они все равно были отрезаны от внешнего мира крепостными стенами. Они захватили достаточно запасов, чтобы продержаться немалый срок, и были твердо уверены в том, что Госпожа сделает все возможное для их вызволения.

Именно так она и намеревалась поступить. С помощью Копченого я проследил за ней и убедился, что она заранее учла вероятность того, что ее штурмовые группы будут на время отрезаны. Потому-то и послала в атаку самые боевитые подразделения во главе с командирами, готовыми к любым испытаниям.

Отряды князя окончательно увязли в развалинах Кьяулуна, к северу от нас, где Могаба прилагал все усилия, чтобы измотать наших людей. Войска Госпожи удерживали местность между городом и Вершиной. Одна дивизия Капитана обошла Вершину с другой стороны и оседлала дорогу к Вратам Теней. Другая оставалась в резерве.

Запахло весной, что сулило новую угрозу.

– Как думаешь, – спросил я Костоправа, – не надоело ли Прабриндра Дра играть в солдатики?

Он встрепенулся:

– Неужто мои мысли настолько очевидны?

– Мысли насчет чего?

Я огляделся. Один лишь Тай Дэй находился достаточно близко, чтобы нас услышать.

– Ну, ты же понимаешь… Его дивизия подготовлена слабее остальных.

– И наименее надежна?

– Наша армия понесет наибольшие потери, прежде чем доберется до Хатовара, Мурген. Поправь, если я ошибаюсь. Сдается мне, это в интересах Отряда, чтобы максимальный урон пришелся не на нашу долю.

– И?..

– Я верю в нашу Старую Дивизию. Большинство этих парней готовы вступить в Отряд. И большинство из вступивших, отдай я такой приказ, станут сражаться с князем.

В последнее время многие таглиосцы изъявляли желание служить в Отряде. И надо полагать, они это делали вполне искренне. А человек, давший присягу, врастает в Отряд душой. Для него клятва верности – не пустые слова.

Эта клятва приносится тайно. Нового рекрута просят хранить в секрете случившуюся в его жизни перемену. Посторонним не нужно знать, насколько силен Отряд на самом деле. Кое с кем из своих здесь тоже обращаются как с грибами – если этого кое-кого зовут Госпожой.

– Это я понимаю. Удивляюсь только тому, что достается и Госпоже.

Те неприятности, что не сыпались на князя, сыпались на нее.

Костоправ пожал плечами: когда дело касалось его жены, он не был уверен ни в чем.

– Пожалуй, я бы не хотел поставить Госпожу в такую ситуацию, когда искушение для нее будет слишком сильным.

– А как насчет Новой Дивизии?

– Ее я не рискнул бы послать против князя. Думаю, эти люди не смогут принять мою сторону в междоусобице.

Он смотрел на меня в упор. Да, эта кампания щедро добавила суровости нашему Старику. Я как будто с самой Киной играл в гляделки.

Но глаз не отвел.

– Я свои обещания выполню, – сказал Костоправ.

Он имел в виду, что наши наниматели так не поступят. Радиша уж точно намерена обмануть. Что же до князя, то он провел с нами в походах достаточно времени, чтобы мы его считали своим парнем.

Нам так и не выпало случая опробовать магию на его сестре.

– Как же часто я жалею, что не остался сельским мальчишкой, – сказал я.

– У тебя по-прежнему кошмары?

– Каждую ночь. Правда, теперь это не прямая атака. Я сам прокладываю себе путь и стараюсь использовать эту возможность для разведки. Но уж поверь, дело это малоприятное.

Кина – или некая сущность, выдающая себя за Кину, – присутствовала в моих снах постоянно. Я был склонен считать, что это все-таки Кина, а не Душелов. Богиня все еще пыталась соблазнить меня обещанием вернуть Сари.

И ей бы не мешало что-то сделать со своим запахом.

– Она и Госпожу норовит зацепить?

– Возможно. – Да почти наверняка. – Или Госпожа пытается обработать ее.

– Угу… – Он уже не слушал.

Смотрел на Вершину, над которой вновь замелькали огненные шары.

Вспыхивали они и над развалинами Кьяулуна. Люди, которых собрал там Могаба, проявляли недюжинное упорство. Этот сукин сын умел подбирать хороших солдат и вдохновлять их на бой. Прабриндра Дра приходилось расчищать развалины, разбирать один дом за другим. Все, что могло гореть, шло на топливо.

По-прежнему стояла стужа. Землю устилал снежный покров толщиной в восемь дюймов – и это поверх толстой ледяной корки. Ну и весна! Интересно, когда наконец прекратятся проклятые вьюги? Длиннотень-то небось сидит в тепле, под своим хрустальным куполом. Кстати, в последнее время он нас почти не тревожит. С чего бы это?

Я бросил взгляд на дымящиеся руины Кьяулуна. Хотелось верить, что князь оставит целыми хотя бы несколько зданий, чтобы добрые люди, вроде меня, могли дождаться в тепле, когда он выкурит последних партизан. Я устал жить как барсук.

– Что там происходит? – указал Костоправ на Вершину.

– Ничего не меняется. Я не понимаю Длиннотень. Он что, сам себе враг? Или настолько ошалел, что уже ничего предпринять не может? Такое случается. Вроде бы и знаешь, как надо действовать, но уже не веришь, что из этого выйдет толк. Такой же паралич напал на Копченого, незадолго до того, как он лишился сознания.

Костоправ призадумался:

– Ну а ты как? Отдыхаешь нормально? С твоими-то снами?

– Это пока не проблема, – солгал я.

Впрочем, в сне я сейчас и правда не нуждался. Я нуждался в эмоциональной поддержке. Для чего мне стоило бы провести недельку-другую с женой.

– А где твои свойственники?

Если б я знал. От дядюшки Доя по-прежнему ни слуху ни духу.

– Хороший вопрос. И прежде, чем ты задашь следующий, отвечу: я не имею ни малейшего представления, что у них на уме – если у них вообще есть ум.

– Мне не очень нравится, что вокруг нас такая прорва нюень бао.

– Не стоит ждать от них подвоха, Капитан. Они платят долг чести.

– Ты постоянно намекаешь, что мне следовало бы побывать с тобой в Дежагоре.

– Ну, это бы определенно поспособствовало пониманию.

Он хмуро уставился на громадную белокаменную крепость:

– Как думаешь, стоит нам пропускать туда беженцев?

– Зачем?

– У Длиннотени запасы ограниченны, а тут лишние рты.

– Он их ни за что не примет.

Я все еще не понимал, почему Длиннотень разместил в своей крепости такой маленький гарнизон. В стенах Вершины у него не более тысячи человек, включая слуг, домочадцев и тех беженцев, которые попали туда до разрушения лесов. Обычного, земного способа отбить многочисленные атаки противника при таких условиях не существует.

Правда, Длиннотень и не рассчитывает на обычные способы. Он уверен, что сможет отсиживаться сколько угодно под защитой наипрочнейших заклинаний, коим у него несть числа.

– Не думаю, что это продлится долго, Мурген.

Воздух прочерчивали огненные шары. Налетевший ветер подхватывал бумажных змеев с подвесными корзинами: их привезли в обозе из самого Таглиоса. На таком ветру они могли подняться до верха стены с двадцатью пятью фунтами груза. Костоправ заявил, что запасся ими вовсе не для этого. Но для чего именно, не объяснил.

– Меня восхищает твоя уверенность, командир. Будущий год – в Хатоваре.

«Будущий год – в Хатоваре». Уже давно это стало саркастическим лозунгом Старой Команды. Боюсь, вскоре многие плюнут на все и зададут драпа на север. Служба Таглиосу, с ее бесконечными лишениями, не устраивает никого, кроме Госпожи.

Несмотря на крайнюю усталость, настроение у нее, похоже, прекрасное. В обстановке, когда паранойя кажется единственным нормальным способом совладать с реальностью, Госпожа как рыба в воде.

Костоправ не улыбнулся. Ему и в голову не приходило, что цель, поставленная им перед Отрядом, может стать предметом насмешек.

Эта кампания убила в нем чувство юмора. Или, по крайней мере, ввергла это чувство в коматозное состояние, как беднягу Копченого.

– Тай Дэй, не прогуляться ли нам?

Когда у Старика портится настроение, следует держаться от него подальше.