33
Костоправ дал всем как следует отдохнуть, прежде чем приступил к тому, что, по его мнению, должно было стать последним натиском на оборону тенеземцев. Меня бросало то в жар, то в холод, не иначе как поблизости от Кины я подцепил что-то вроде лихорадки. Так что на разведку я в этот раз не пошел.
Старик обойдется, узнает, что надо, и от своих ворон.
На всей линии, которую Длиннотень считал столь важной для обороны, не оказалось ни одного живого тенеземца. Укрепления были покинуты. Пока мы рассиживались у костров да дрыхли без задних ног, Могаба и его капитаны увели остатки своего войска. Они даже пытались уничтожить все снаряжение и припасы, какие не могли утащить, но им помешали бдительные разъезды шадаритской конницы.
Смерть есть вечность. Вечность есть камень. Камень есть молчание.
Камень расколот.
В ночи, когда не стонет ветер и маленькие Тени исчезают в укрытиях, камень порой шепчет. Порой он говорит во весь голос. Порой ввергает своих чад в первозданный хаос.
Иногда окрашенное в живой цвет щупальце тумана дотягивается и гладит прибитое к накренившемуся трону тело.
Мерцая в лунном свете, Тени весело снуют по равнине. Они пожирают друг друга, укрупняясь и набирая силу. Их память так же стара, как камень. Они помнят, как были свободными.
Время от времени трон кренится, пусть даже на миллионную долю дюйма. В последнее время это происходит все чаще.
Камень содрогается. Вечность злорадствует, поглощая собственный хвост.
Празднество стужи близится к завершению.
Даже смерть не ведает покоя.
