Мы с Тай Дэем расположились в одном из тех самых домов, где жили во время осады. До этой части города строители еще не добрались, и старого мусора кругом валялось немало.

– Хоть кости убрали, спасибо и на том, – сказал я.

Тай Дэй буркнул и заозирался, словно ожидал появления призрака.

– Ты как, сможешь здесь жить? – осведомился я.

Согласно верованиям нюень бао, духи их сородичей, умерших, но не удостоившихся надлежащего погребения, могут преследовать своих соплеменников. Многие паломники из числа нюень бао сложили здесь свои головы, и никто не проводил их в последний путь с соблюдением должных церемоний.

– Я должен остаться здесь и все подготовить к прибытию Доя, – твердо заявил Тай Дэй.

Дядюшка Дой был кем-то вроде жреца. Следовало предположить, что теперь он воспользуется случаем и завершит то, на что ему не хватило времени четыре года назад.

– Ладно, ступай. А у меня еще есть кое-какие дела.

Я намеревался повидать далекие края. И отдохнуть от боли – в чем, правда, не признавался даже самому себе.

Тай Дэй принялся откладывать в сторону свои скудные пожитки.

– Нет-нет! Этим я должен заняться в одиночку. Военная тайна.

Тай Дэй снова хмыкнул, пожалуй довольный тем, что я не посягаю на его время.

Вообще-то, я никогда не посягал. Но если заговаривал о том, что Тай Дэй ничем мне не обязан, он просто не слушал. А ведь из-за меня он лишился и сестры, и сына.

Спорить с нюень бао все равно что с водяным буйволом. Что ни тверди ему, не отвечает, а через некоторое время вообще перестает воспринимать слова. Так что самое лучшее – не тратить силы зря.

– Интересно, надолго ли это, – сказал Одноглазый, когда мне наконец удалось его поймать.

Колдун загнал фургон в наш старый городской квартал, но Копченого не выгрузил. Насколько я понял, как только будут выпряжены кони, фургону предстоит исчезнуть под сетью маскирующих чар.

– Ну-ка, Щенок, распряги лошадок да отведи на временную конюшню, – велел коротышка, – а я пока здесь управлюсь.

Спорить с Одноглазым не намного проще, чем с нюень бао. Если что не по нему, становится глухим как пень. Вот и сейчас колдун занялся своими хлопотами, словно и не было меня рядом. В интересах дела мне пришлось взять на себя заботу о животных.

Не слишком ли я перегнул палку, вслух пожелав, чтобы поскорее вернулся Гоблин?

Гоблин, колдун-недомерок, здорово смахивающий на жабу, – лучший друг Одноглазого, но на людях они ведут себя как злейшие враги. Поначалу я опасался, что найти его будет очень нелегко, так как стоило немалых усилий втолковать Копченому, что, собственно, мы ищем. Но в конце концов я попробовал вернуться туда, где видел Гоблина в последний раз, – в дельту реки на краю страны нюень бао. Мой план состоял в том, чтобы с этого места проследовать за Гоблином туда, где он находится сейчас.

Все шло замечательно, пока корабль Гоблина не скрылся в тумане. Оттуда он не вернулся. Копченый не смог его отыскать.

Лишь через некоторое время я сообразил: скорее всего, на Копченого наложено заклятие, мешающее ему следить за действиями Гоблина. Вероятно, для того, чтобы Гоблина не смог найти Одноглазый. Ведь этот паршивый коротышка запросто поставит под удар всю операцию ради удовольствия насолить по мелочи приятелю.

Я провел кое-какие опыты и убедился в своей правоте. Ясное дело, с Копченым основательно поработали. И сделал это не кто иной, как Старик. Выходит, он не отказался от соблазна наносить колдуну визиты.

Дальше было просто. Мне было нетрудно обойти поставленную Костоправом преграду. А вот Одноглазому, наверное, придется попотеть.

Я нашел Гоблина. Он стоял на песчаном пляже, который не был нанесен ни на какие карты. То была прибрежная часть Шиндай-Куса – край гибельной пустыни, занимавшей обширное пространство между северными и южными регионами Тенеземья. В этом краю неприступные горы, известные под названием Данда-Преш, становятся все ниже, пока не погружаются в океан.

У берега на якоре ждал корабль, шлюпки плясали на волнах прибоя. Гоблин смотрел на море и занудливо причитал. Спутников, судя по их кислым физиономиям, он своими жалобами уже достал до печенок.

Интересно, какого черта Гоблин торчит на этом унылом берегу?

Я переместился в прошлое, как раз настолько, чтобы выслушать его стенания с самого начала.

Гоблина прямо-таки распирало от возмущения. Ну что, скажите на милость, позволяет себе Капитан? Кого посылает он на край света, чтобы нанести на карту какое-то паршивое побережье? Не кого-нибудь, а самого Гоблина. Гоблин терпеть не может болота, и что же? Едва началось путешествие, его занесло в дельту реки, которая на самом деле, оказывается, никакая не дельта, а непролазная трясина шириной в двести миль – и ни одной приличной протоки. Гнусная дыра, совершенно непригодная для проживания человека. Недаром тут живут только нюень бао.

Гоблин ненавидит море и качку едва ли меньше, Одноглазый. И что же он получает в награду, перебравшись через проклятое болото, с каковой целью едва ли не полноценный канал пришлось прорыть? Проклятый океан, с волнами повыше, чем уважающее себя дерево.

Гоблина никак нельзя назвать любителем пустынь. И куда же он попадает, проведя свой флот через всю заболоченную дельту? В пустыню, да такую бесплодную, что в ней не живут даже скорпионы и песчаные блохи. Весь день печешься на солнце, ночью зубы стучат от холода, и никуда не деться от несомого ветром песка. Песок, всюду только песок. Вот и сейчас он скрипит в сапогах…

– Не для того я на свет родился, – нудил Гоблин. – Такого никто не заслуживает, а уж я-то и подавно. И чем же я провинился перед Стариком? Ну ладно, бывает, выпьем мы с Одноглазым лишку да поцапаемся – так велика ли беда? Когда Дрема дурит, ему все с рук сходит – это, дескать, просто мальчишеские шалости.

Понятное дело, старый хрыч предпочитал не вспоминать о том, что, налакавшись до одури, они с Одноглазым швырялись друг в дружку такими мощными чарами, что всю округу ставили на уши. Куда уж Дреме до них.

– Человеку нужно иногда расслабляться – понимаете, о чем я? Кому от этого хуже. А? Ведь я отроду мухи не обидел. – Это не было преувеличением, это было беспардонной ложью. – Будь в этом дерьмовом мире хотя бы крупица справедливости, я бы давно вышел на покой и осел в каком-нибудь славном местечке, где подают сладкое винцо, а девчонки способны оценить мужчину с опытом. Я отдал Отряду лучшие века моей жизни!..

Гоблин не любил командовать. Начальник должен думать и принимать решения, а еще брать на себя ответственность. Нет уж, увольте! Куда приятней плыть по течению жизни, делая только самое необходимое. А голову пусть ломают другие.

Кроме управленческой работы, Гоблин ненавидел и ручной труд, а в этой пустыне каждому приходилось крепко вкалывать, чтобы выжить.

Я заставил Копченого поднять меня на высоту, доступную лишь самым сильным орлам, – решил осмотреть окрестности и выяснить, чем это Гоблин так недоволен.

Насчет пустыни колдун не преувеличивал.

Близ побережья пустыня Шиндай-Кус представляла собой море золотистого песка, вынесенного прибоем со дна настоящего моря. Сильные ветры двигали этот песок вглубь страны, где песчаные бури сдирали дерн с холмов. Дальше к востоку холмы становились все круче и круче, пока не перерастали в горную гряду Данда-Преш. Здесь, у берега, лишь немногие холмы возвышались над песком более чем на сто футов. Ни один из них не выказывал признаков эрозии. Дождя тут не было по меньшей мере тысячу лет.

Я двинулся вниз. Тем временем Гоблин в сопровождении двоих парней медленно шел в противоположном от берега направлении, на каждом шагу прощупывая почву. Внезапно песок перед ним взорвался и выскочило нечто невообразимое. Чудовище, которого просто не могло существовать на свете.

Больше всего эта тварь походила на мохнатого тарантула размером со слона. Однако у нее вдобавок имелись щупальца, как у спрута, и заканчивающийся жалом хвост наподобие скорпионьего.

Правда, перемещалось кошмарное создание без особой прыти – видать, оголодало, пока дожидалось добычи в засаде.

Спутники Гоблина мигом пустились наутек. Маленький колдун выругался:

– Чего я еще терпеть не могу, так это всякой дряни, которая ни с того ни с сего выскакивает из песка и норовит тебя слопать.

Пока чудище соображало, как ему лучше сожрать Гоблина, тот, не будь дурак, пустил в ход один из лучших своих колдовских трюков. В руке у него появилась чудная штуковина, вроде бы из цветного стекла. Она имела добрый ярд в поперечнике и походила на трехлучевую метательную звездочку. Во всяком случае, Гоблин использовал ее именно как метательный снаряд. Чудовище взревело от боли и ярости, когда эта стекляшка отсекла ему пару щупалец и несколько ног с правой стороны туловища. Оно бросилось на Гоблина, который моментально сделал выбор между доблестью и благополучием собственной задницы, разумеется в пользу последней.

Гнаться за ним тварь не могла. Описав большой полукруг – на золотом песке оставались глубокие следы, – монстр полностью потерял интерес к своей жертве. Некоторое время он пытался пристроить на место отсеченные конечности, однако прививка не удалась. В конце концов чудовище задрожало и принялось зарываться в песок, орудуя оставшимися членами.

– Ненавижу таких тварей, – посетовал Гоблин, – но еще больше я ненавижу Затененный Путь.

Он упомянул некий секретный проект. До того секретный, что даже мне о нем не рассказывали. Лишь пару раз довелось услышать это название, да и то краешком уха.

– Я теперь нет-нет да и спрашиваю себя, – бубнил между тем Гоблин, – так ли уж мне нравится Костоправ. Похоже, старый пердун просто-напросто спятил. Хочется верить, что свою загробную жизнь сукин сын проведет в таком же уютном местечке.

Я решил, что моя задача выполнена, за Гоблина можно не беспокоиться. Если солдат жалуется на службу и ругает начальство, значит у него все хорошо.

Я вернулся в Дежагор, в фургон Одноглазого, в свое тело. Ужасно хотелось есть и пить. Копченый отвратительно смердел.

– Одноглазый! – заорал я. – Где тут можно пожрать? Я с голоду подыхаю.

Черномазый коротышка просунул в фургон свою гадкую шапку. Я напряг глаза и рассмотрел под шапкой его рожу, такую же противную. Должно быть, снаружи уже стемнело.

– Нас кормят в цитадели.

– Разве это не здорово? Вот только боюсь, не смогу есть мясо.

Могаба со своими присными – тогда они еще были на нашей стороне – просидел всю осаду в цитадели, время от времени подкрепляясь каким-нибудь бедолагой из населения Дежагора.

– Если представить, что это курятина, будет проще, – порекомендовал Одноглазый, явно рассчитывая, что меня стошнит. Он сморщил нос. – Ну и вонища!

– А я тебе говорил: его надо мыть.

Колдун одарил меня самым злобным взглядом из своего арсенала, но это не сработало.

– Ну смотри, – сказал я. – Тебе с ним жить.