Глава 16

– Положите мертвеца ногами в направлении стола для органов. Это маленький столик с подвижным подносом над раковиной-мойкой. Рядом располагается душ на гибком шланге. Видите? С его помощью вы можете наполнить раковину водой. Сделайте это. Сделали? А теперь снимите с трупа мешок.

Херцфельд открыл дверь машины еще до того, как Ингольф остановился на парковке возле вокзала. На всем протяжении разговора он строго следил за тем, чтобы не назвать имен и не разгласить информацию, на которую практикант, возможно, мог бы обратить внимание. Все вроде бы у него получилось. Судя по выражению лица, с которым Ингольф прощался с Паулем, стажер-неудачник еле сдерживался, чтобы не показать, как его позабавило то, что безбашенный профессор консультировал своего коллегу по телефону относительно порядка проведения вскрытия. Он определенно подумал, что это относится к прямым служебным обязанностям Херцфельда.

Пауль коротко кивнул на прощание, поскольку на большее у него не было времени. Он и так потратил его слишком много, пока забирал из дома чемодан с инструментами для проведения вскрытия и приспособлениями для осуществления осмотра места преступления. К тому же движение на дорогах практически превратилось в настоящую муку, как это всегда бывает в Берлине, когда идет дождь или падает снег. А в этот день, как назло, имело место и то и другое. На городской электричке добираться было бы намного быстрее, хотя и не так комфортно, как в машине Ингольфа, который отвез профессора сначала домой, а потом на центральный вокзал.

– Наденьте перчатки, лучше с утолщениями, и резиновый фартук. Эндер знает, где лежит все необходимое. Пусть он даст вам два ножа для органов, но не скальпель, который из-за отсутствия у вас практики сломается слишком быстро. К тому же вы можете и сами пораниться. Вам понадобится длинный пинцет, а также ножницы, с помощью которых вы сможете разрезать одежду мертвеца. Тело должно быть абсолютно голым.

Между тем людские потоки устремлялись мимо Херцфельда в главный вестибюль железнодорожного вокзала.

– Подождите, профессор! Не так быстро, а то у меня складывается впечатление, что вам нравится сложившаяся ситуация!

Херцфельд ясно представил себе движения рук Линды, которыми она сопровождала свою тираду. Он пропустил женщину с двумя детьми, пытавшуюся пробиться сквозь толпу в противоположном направлении. Стеклянные поворотные двери, которые вели в зал прибытия, были безнадежно забиты. Пауль со своим следственным чемоданом в руке пристроился с подветренной стороны железобетонного указателя, где, несмотря на сквозняк, все же можно было говорить.

– Нет, если честно, Линда, эта ситуация мне вовсе не нравится, – ответил профессор, размышляя, стоит ли ему полностью довериться совершенно незнакомому человеку.

Как бы то ни было, он и так уже наговорил много лишнего, приняв Линду за похитителя во время ее первого звонка. Однако в сделанном ему Ханной предупреждении речь шла только о том, чтобы Херцфельд не привлекал официальные инстанции. Исходя из этого, Пауль и решил рискнуть:

– Сегодня утром в голове изуродованного трупа мною было найдено сообщение, касавшееся моей дочери. Когда я позвонил по указанному в нем телефону, сработал автоответчик с записью крика Ханны о помощи. – Далее профессор кратко изложил содержание записи и подчеркнул: – Она заклинала меня никому ничего не говорить, и, посвящая вас в это дело, я подвергаю опасности ее жизнь. – «Я доверяюсь человеку, которого даже не знаю!» – пронеслось в голове у Пауля, но вслух он сказал: – Однако у меня нет выбора!

В этот момент Херцфельд увидел дверь аварийного выхода, на которую толпа не обращала внимания, и проскользнул через нее в главный зал. Затем он принялся искать на табло подходящий поезд и подумал сначала, что произошел какой-то технический сбой, поскольку перед информационным табло стояло много жестикулировавших людей. У профессора появилось недоброе предчувствие.

– Я правильно поняла? – услышал он голос Линды. – Вашу дочь похитили, и поэтому мне придется выпотрошить этого мужчину, поскольку вы предполагаете найти в нем дальнейшие указания по ее поиску?

– Верно.

Херцфельд выбрался из толпы пассажиров перед табло с расписанием. Одни комментировали происходящее с негодованием, а другие с покорностью обреченных – за исключением городских электричек все поезда были отменены.

– Линда! Послушайте! – понизив голос, проговорил профессор.

Сделал он это не случайно, поскольку два коммивояжера прошли так близко, что чуть было не прокатили колеса своих сумок прямо по его ногам.

– Я знаю, что требую от вас чересчур многого, но мы теряем драгоценное время. Дело в том, что Ханна – астматик. Если у нее закончился спрей, то жить ей осталось всего несколько часов. Однако мне сдается, что главная опасность, которой она подвергается, заключается не в этом. Кроме того, речь идет не только о моей дочери.

– О ком же еще?

– Найдено уже два трупа. Следовательно, мы имеем дело с серийным убийцей. А что, если он все еще на острове и не закончил свою серию?

В мобильнике повисло напряженное молчание, и Пауль буквально почувствовал, какие мысли пронеслись в голове молодой женщины на другом конце телефонной линии. Ни разу даже ее не увидев, он сразу проникся к ней симпатией и был твердо убежден в том, что в лице Линды имеет дело именно с таким человеком, который поступает, опираясь больше на чувства, нежели на доводы разума. Ее поступки, которые она для него уже совершила, лишний раз доказывали, что такие люди всегда готовы прийти на помощь, поскольку обладают по-настоящему большим сердцем. И к этому сердцу Херцфельд сейчас и апеллировал:

– Пожалуйста, помогите мне.

– Эндер думает, что этот человек покончил с собой, – неуверенно возразила Линда.

– Он ошибается. В послании Ханны ясно сказано, что у Эрика я найду другие указания. А теперь подумайте сами – внезапно его находят мертвым на берегу, и в его борсетке мобильник Ханны, чей номер сегодня был обнаружен мною в голове изуродованного женского трупа. Нужно ли мне продолжать, или этого достаточно?

В разговоре возникла еще одна, более длительная пауза. Наконец Линда с глубоким вздохом произнесла:

– Вот уже много лет я вегетарианка и не могу припомнить, когда в последний раз резала мясо, а теперь…

– Не волнуйтесь! Я буду лично направлять ваши действия шаг за шагом, хорошо? Алло, Линда?

Ответа не последовало, и Херцфельд посмотрел на свой телефон.

Проклятье!

Дисплей был темным – аккумулятор мобильника в который раз сдох без всякого предупреждения. И почему только он позволил всучить себе этот смартфон, настоящий телефон-пройдоха, аккумулятор которого выдерживал всего несколько часов, поскольку большая часть его заряда шла на питание тех функций, которыми профессор ни разу не воспользовался.

«Ну зачем мне этот Фейсбук, скайп и прочая дребедень?» – со злостью подумал Херцфельд, переложил чемодан в другую руку и поспешил через служебный вход обратно на холодную улицу.

Вращающуюся дверь окончательно заклинило, и она больше не двигалась ни на миллиметр. На привокзальной площади также творилось что-то невообразимое. Приезжавшие транспортные средства мешали проходу отъезжавших пассажиров, и их моментально скопилось великое множество. Ситуацию к тому же осложнял неправильно припаркованный автомобиль, который блокировал выезд со стоянки такси. Недовольные водители сигналили, создавая настоящую какофонию из частых автомобильных гудков. К великому удивлению Пауля, нарушителем общественного порядка оказался черный внедорожник Ингольфа.

Херцфельд прикрыл глаза ладонью от летевшего в них снега и осмотрелся. Внезапно послышался знакомый голос, и профессор увидел своего практиканта.

– Вот это номер! Профессор! Вы все еще здесь? – воскликнул Ингольф фон Аппен, перебегая через узкую проезжую часть подъездной дороги, отделявшую привокзальную площадь от главного здания вокзала.

При этом он поднял правую руку, в которой держал жареную колбаску, и, как бы сожалея, опустил уголки рта вниз, что придало выражению его лица еще более заносчивое выражение.

– Все поезда отменили! – с досадой махнул рукой Херцфельд. – Электропровода обледенели. Настоящий хаос, и в северном направлении теперь не уедешь.

Проговорив это, профессор краем глаза увидел, как из такси выскочил разъяренный водитель.

– Эй, идиот! Это твоя тележка? – заорал он, обращаясь к Ингольфу.

– Тележка? – ошеломленно переспросил фон Аппен. – Это «Порше Кайен Турбо-С»!

– Я покажу тебе, как блокировать проезд! Сейчас тебе твой «Турбо-С» в задницу засуну! Ты дурак набитый!

Этот человек, который был на две головы меньше, но весил по крайней мере в два раза больше стажера, принялся размахивать руками, сжав кулаки. Не обращая на него внимания, Ингольф откусил от колбаски и вновь повернулся к Херцфельду:

– Это, конечно, не мое дело, но то, что мне довелось услышать во время вашего разговора по телефону, поневоле наводит на некоторые мысли. – Ингольф проглотил кусок и добавил: – Вы ведь не больны? Или все же…

– Нет, я не болен.

Тут возле практиканта возник таксист и закричал:

– Эй, пидер! Ты оглох, что ли?

Вблизи таксист производил еще более отталкивающее впечатление, чем ранее. Вытекшие изо рта слюни повисли на его бородке, делая похожим на бульдога.

– А ну вали отсюда! Да побыстрее! – продолжал наступать он на фон Аппена.

В ответ Ингольф, не оборачиваясь в сторону таксиста, властно вскинул руку, словно король, призывающий с балкона своих подданных к молчанию. Глядя на свирепое выражение лица разъяренного водителя, Пауль каждую секунду ожидал, что тот нанесет фон Аппену первый удар.

– А тот вопрос, который вы должны были решить в Гельголанде, он все еще важен для вас? – по-прежнему не обращая внимания на таксиста, спросил Ингольф профессора.

– Жизненно важен.

В ответ Ингольф медленно кивнул, а затем повернулся к таксисту, который уже протянул к нему руку.

– Мы сейчас уедем, – спокойно произнес практикант.

– Что значит «сейчас», ты, разряженная обезьяна? Сейчас я собью с тебя твои фирменные очочки, студентик, если ты немедленно отсюда не исчезнешь!

В ответ Ингольф лишь улыбнулся, сунул руку в карман своего пальто, вытащил туго набитый кошелек и достал из него несколько купюр.

– Надеюсь, это немного охладит твое нетерпение? – спросил фон Аппен.

Таксист ошарашенно уставился сначала на Херцфельда, затем на Ингольфа и только потом схватил купюры, которые стажер сунул ему под нос.

– Положи сверху еще один полтинник, и я сам принесу тебе жареную колбаску, – ухмыльнулся водила.

– Не нужно, но спасибо за предложение, – спокойно произнес Ингольф и, повернувшись к Херцфельду, заговорщически подмигнул и указал рукой на вход в вокзал: – Предлагаю запастись провиантом и теплыми пледами. При такой погоде нам может стать очень неуютно, если на автостраде мы застрянем в пробке.