Глава 15

– Послушайте, вы знаете, почему у мужчин не бывает целлюлита?

– Что вы сказали? – переспросила Линда, сбитая с толку внезапной переменой темы разговора.

Только что Эндер Мюллер прожужжал ей все уши жалобами на то, что все ответственные лица – врачи, медсестры и санитары – трусливо смылись из клиники и оставили его в «этих руинах» в полном одиночестве. А теперь получалось, что комендант просто хотел рассказать ей анекдот.

– Целлюлит, или, как его еще называют, апельсиновая корка, ну вы знаете. Итак, повторяю вопрос: почему у мужчин его не бывает?

– Потому что это отвратительно выглядит, – скептически сдвинув брови, проговорила Линда за спиной Эндера, решив сразу же ответить на шутку, которую слышала не в первый раз.

Комендант, шедший в двух шагах впереди нее, толкал медицинскую каталку по скудно освещенному коридору клиники. Главная электромагистраль не работала, и, чтобы напрасно не перегружать блок аварийного питания, светильники работали в энергосберегающем режиме.

– Вы уже знаете этот анекдот? – Эндер обернулся к ней и окинул таким взглядом, каким смотрит ребенок у кассы супермаркета, обнаружив, что для покупки жвачки у него не хватает десяти центов.

Однако Линда была не в том настроении, чтобы подбодрить своего спутника:

– Вы везете труп в морг и при этом рассказываете «бородатые» анекдоты. Что с вами, черт возьми?

Эндер вздрогнул всем телом, как побитая собака, и стал казаться еще ниже ростом, которым и так не мог похвастать. Будучи немцем с турецкими корнями, комендант, по образному выражению брата Линды, являл собой формат «шесть на девять», то есть накачанного мышцами широкоформатного карлика. Нехватку роста он, по-видимому, старался восполнить усиленной тренировкой с гантелями.

Его предплечья напоминали Линде большие окорока, свисавшие с потолка в мясных лавках. На нем была рубаха с длинными рукавами, видневшаяся из-под синей спецовки, которая не то села во время стирки, не то специально была подобрана так, чтобы подчеркивать его огромные плечи. Сама же Линда склонялась к последнему.

Между прочим, эта гора мышц была далеко не единственным экземпляром на белом свете. Линде и раньше доводилось видеть парней, накачавших мускулатуру при помощи анаболических стероидов. Однако сейчас это принесло немалую пользу – в самый разгар шторма Эндер умудрился в одиночку дотащить тело покойного до своего электромобиля. Ей же оставалось только изумленно взирать на его действия в немом молчании. И это молчание было связано не только с происходившим на берегу, но и событиями нескольких последних часов, которые вообще не поддавались описанию словами. Линда была по-настоящему удивлена, убедившись в том, что этот Эндер Мюллер существовал на самом деле, и в том, что все это ей не приснилось.

После нескольких попыток Линда обнаружила коменданта, которому оказалось на вид не больше сорока лет, в гостинице «Бандрупп». В клинике же, по телефонному номеру, которой на всякий случай был записан на листке бумаги, прикрепленном на кухне, как она и предполагала, никто не ответил, а квартирного номера Мюллера в тонюсенькой телефонной книге острова не значилось.

Некоторое время она размышляла о том, как ей лучше начать разговор с комендантом. Ну не говорить же: «Прошу прощения, но некий профессор Херцфельд просит вас осмотреть труп…»

Однако ее сомнения оказались напрасными – Херцфельд уже успел сам дозвониться до своего знакомого и подробно проинструктировать его. Как только Линда нашла Мюллера, тот сразу же выехал, чтобы доставить до клиники тело покойника, болтавшееся в воде.

– Еще один уставший от жизни, – едва появившись на волнорезе, заявил комендант, указывая рукой на мертвеца, облаченного в футболку с надписью «Эрик» на груди. – Вот мы с ним и познакомились. Знаете ли, раз в году здесь с обрыва кто-нибудь обязательно спрыгивает. Когда возникают сомнения насчет самоубийства, приезжает Херцфельд и в морге клиники производит вскрытие. Он хороший парень.

Линда не ответила. Она даже не стала смахивать с лица капли дождя, надеясь, что этот кошмар скоро закончится. Однако ее надеждам сбыться было не суждено. От мрачных мыслей женщину отвлек голос Мюллера, который громко произнес:

– Думаю, что профессор прав. Лучше об этом случае пока помалкивать, не так ли?

Она так и не поняла, ожидал ли комендант от нее ответа или нет, и только пожала плечами. Между тем Мюллер продолжил развивать свою мысль:

– Я имею в виду, что на острове больше не осталось представителей полиции, врачи разбежались, а тут вдруг обнаруживается труп. Нет, это вызовет только панику, а она в условиях, когда никто не может покинуть Гельголанд, совсем ни к чему.

С этими словами Эндер достал специальный мешок для трупов, развернул его и накрыл им мертвеца. К счастью, он не стал просить Линду о помощи, хотя по его искаженным от отвращения чертам лица она поняла, что Мюллер не привык к обращению с умершими. Ее это несколько успокоило.

– Не считайте меня эпотажным человеком, леди! – крикнул он, укладывая труп в багажник, перед тем как поехать в клинику. – Но если Херцфельд что-то утверждает, то так оно и есть. Лично я доверяю ему безгранично.

Вначале Линда хотела отказаться сопровождать Эндера, но потом передумала. В своем доме она больше не чувствовала себя в безопасности, на острове у нее знакомых не было, а прятаться ото всех ей надоело. Сейчас любое общество, даже если его составлял культурист-коротышка со странным чувством юмора, радовало ее больше, чем перспектива дальше пребывать в одиночестве. Поэтому женщина и последовала за Мюллером в клинику, а затем и к лифту, чтобы вместе спуститься с ним в подвал, где располагался морг.

«Главное, чтобы аварийный генератор не вышел из строя, а то мы можем застрять в лифте», – подумала Линда, хотя нечто подобное ее бы уже не удивило.

– Надеюсь, что эта гребаная погода через три дня закончится, – проворчал Эндер, почесав затылок.

Увидев его жест, Линда поневоле задаваясь вопросом, почему мужчины, имеющие колоритный череп, сразу не обреются наголо, если их волосы не прикрывают больше блестящую лысину.

– Почему именно через три дня? – спросила она, невольно нагоняя Мюллера.

– Иначе я не попаду на «ГТТ».

– «ГТТ»?

– Да, «Германия – твои таланты». Это такое телешоу. Мне обязательно надо на него попасть. Надолго я здесь задерживаться не собираюсь.

Тем временем они подошли к двери из непрозрачных стеклопакетов, открывавшей вход в пристройку клиники.

– Должность коменданта – это не мое. Я предназначен для более высокого! – заметил Мюллер.

– Ага, ну конечно, – машинально поддакнула Линда, а сама задумалась, не лучше ли ей было остаться одной в своем доме и, чтобы отвлечься от всего этого, заняться в мастерской на чердаке рисованием комиксов?

– Когда мне доводилось выступать перед публикой с миниатюрами, то меня постоянно вызывали на бис, – продолжал говорить о своем Эндер. – Но теперь «Анна» может поставить крест на моей карьере. Вы понимаете, о чем я?

«ГТТ»? Линда смутно припомнила, как однажды она переключила телевизор на это кастинг-шоу, на котором какая-то слабослышащая пенсионерка изображала танцевальные па, больше походившие на эпилептический припадок, чем на объявленный ведущим брейк-данс. Не менее слабоумное жюри проголосовало за эту бабулю, которую под неистовые аплодисменты публики сменил некий сорокачетырехлетний делопроизводитель, прошедший в следующий тур только потому, что обернулся в пеленки, засунул соску в рот и поджег себе задницу. Тогда Линда еще удивилась, откуда берутся подобные идиоты, которые позволяют тянуть себя через весь манеж за продетое в нос кольцо. Теперь ответ на тот вопрос стоял перед ней.

– Моя программа называется «Комедия тела», – продолжал откровенничать Мюллер, глаза которого заблестели, словно в них отразились огоньки гирлянды на рождественской елке. – Я появляюсь перед жюри голым и начинаю играть своими мускулами, рассказывая анекдоты. – Эндер многозначительно помолчал, а потом добавил: – Ну, не совсем голым, конечно. Мой самый большой мускул остается закрытым.

– Сейчас была очередная шутка?

– Ответ отрицательный. Но я могу рассказать вам действительно хороший каламбур. Вот, послушайте: «Вчера надо мной освободилась квартира в подвале».

Произнеся это, Мюллер растянул рот в широкой улыбке, а Линда только закатила глаза. Между тем они подошли к лифту. Не успел Эндер нажать на кнопку, как раздался телефонный звонок.

Комендант пошарил своими массивными пальцами по поясу для инструментов, охватывающему его бедра, словно патронташ, и вытащил из прозрачного кармашка беспроводной телефон, подключенный к стационарной телефонной сети.

– Медицинская клиника. Эндер Мюллер. Слушаю вас! Что? А, это ты! Нет, мой мобильник разрядился. К тому же здесь, в подвале, нет приема. – Проговорив это, Эндер громко расхохотался и добавил: – У нас все отлично. Не беспокойся.

При этом Мюллер заговорщически подмигнул Линде, и та всерьез задумалась, стоит ли ей входить с этим человеком в подъезжавший к ним лифт. Однако при мысли о возвращении в дом, где на ее кровати лежал какой-то незнакомец, а может быть, и сам Дэнни, ее тело охватил озноб.

«Может быть, подождать здесь? – размышляла она. – Или все-таки стоит спуститься в морг, где, конечно же, еще холоднее? Ведь Мюллер говорил, что после аварии с электроснабжением остановились и насосы, подававшие в клинику тепло».

– Гельголанд теперь является землей, идущей в ад, если ты понимаешь, о чем я, – сказал Эндер в телефон и для пущего понимания собеседником смысла его не очень удачной шутки еще раз передал сказанное по слогам.

Убедившись, что на другом конце провода оценили его «каламбур», Мюллер заявил:

– Мир здесь проваливается в тартарары, и ни одна собака даже нос на улицу не высовывает. Я мог бы доставить труп в клинику на индийском слоне, и никто ничего не заметил бы, Пауль.

«Пауль Херцфельд, – догадалась Линда. – Больше некому». Подошел лифт, и они вошли в кабину. При этом Эндер следовал впереди, толкая каталку с трупом перед собой. К счастью, белый мешок был непрозрачным, ибо Линде и без того хватало, что под пленкой контуры тела мужчины просматривались достаточно четко.

Тем временем Мюллер продолжал разговор.

– Я сказал леди, что с обрыва сиганул еще один уставший от жизни человек. Что-что? – Эндер покосился на Линду. – Да, она со мной и, если мне будет позволено сказать, то должен признать, что у этой женщины огромные глаза. Они как мужские ноги – такие же большие, влажные и черные. – Его смех оборвался так же внезапно, как и начался. – Нет, я не цитирую Фипса Асмуссена. Это из… Хорошо, хорошо. Я тебя внимательно слушаю. – Последовала длительная пауза, время от времени прерываемая хмыканьем Эндера. Затем он внезапно громко воскликнул: – Ни в коем случае!

Между тем лифт остановился, и двери открылись, давая проход в подвал. При мертвенном свете автоматически включившихся неоновых трубок освещения Эндер принялся, пятясь назад, дергать каталку. В этот момент Линде показалось, что вопреки ее ожиданиям воздух здесь, внизу, был намного теплее, чем наверху, хотя изо рта у нее по-прежнему шел пар.

– Может быть, это и ужасно важно, Пауль, – возобновил разговор Мюллер. – Но ты сказал, что я должен только быстро доставить тело в морг, и на этом мы квиты.

Они остановились возле окрашенной в светло-зеленый цвет раздвижной двери. Эндер зажал телефон между плечом и подбородком и обеими руками раскрыл ее. Затем они вошли внутрь помещения с низким потолком. По размерам оно напоминало волейбольную площадку и в полумраке могло сойти за кухню какого-нибудь отеля. Здесь были такие же отделанные белым кафелем стены, шкафы из нержавеющей стали и раковины у стены. В общем, все было бы вполне мирно, если бы посреди комнаты не возвышался секционный стол…

– Нет. Ни в коем случае, дружище! – продолжал сотрясать воздух Мюллер. – У меня и без того задница в мыле! С меня достаточно того, что я уже стою здесь, в анатомичке!

Произнося все это, комендант нажал на два больших горевших зловещим светом выключателя рядом с дверью, и на потолке замерцало несколько неоновых огней. Одновременно под потолком заработал и вентилятор.

– Честное слово! Ты требуешь от меня слишком многого! Даже не думай об этом! Я и так сегодня из-за тебя уже прикоснулся к трупу!

Во время столь насыщенной эмоциями тирады Эндер принялся одной рукой дико жестикулировать, а потом, указав на шеренгу холодильников, стоявших у стены справа от него, устало выдохнул:

– Я ненавижу бывать здесь, внизу.

Внезапно он остановился и повернулся к Линде, все еще стоявшей в дверном проеме.

– Эй! Вы кем работаете? – спросил Мюллер.

– Что?

– Вы кто по профессии? Чем зарабатываете себе на хлебушек, Линда?

– Я рисую.

– На стенах? Или вы создаете картины? – продолжал задавать вопросы Эндер, одновременно передавая информацию своему абоненту.

– Комиксы! – ответила она так громко, что ее услышал даже Херцфельд на другом конце телефонной линии.

Выслушав очередной вопрос профессора, Эндер в растерянности почесал в затылке.

– Насчет ее глаз ты не среагировал, а вот руки тебя почему-то заинтересовали! – Он покосился на Линду, а затем сказал: – Пальцы у нее красивые, как у пианистки. Хорошо, да, передаю…

С этими словами Мюллер протянул Линде телефон.

– Что? – удивилась молодая женщина.

– Он хочет поговорить с вами.

Линда брезгливо прижала к уху влажную трубку, покрытую липким потом коменданта, и только через несколько секунд до нее дошло, что явилось причиной столь необычного волнения Мюллера. Херцфельд не стал ходить вокруг да около, а сразу приступил к главному:

– Я узнал, как обстоят дела на самом деле. Вы были правы. Похоже, мне понадобится больше времени, чтобы оказаться у вас на острове.

В это время сзади послышался какой-то шорох. Оказалось, что его издал световой сигнальный аппарат. Между тем профессор произнес:

– Поэтому я вынужден просить вас еще об одном одолжении.

– Чего вы хотите? – спросила Линда, почувствовав, как у нее похолодело в животе.

– Вы должны произвести вскрытие трупа!