По дороге в больничное отделение Ханна прошла мимо столовой. «Медикаментозная седация», вспомнила она. По крайней мере, так утверждал Френк Бруно.

Она открыла дверь в столовую, подошла к ближайшему столу и спрятала солонку в кармане брюк. Затем побежала в старый корпус. Перед дверью, за которой находилось больничное отделение, она ненадолго остановилась. Пока что ей не встретился ни один человек. Похоже, все действительно были на барбекю-вечеринке у смотрителя маяка.

Ханна вытащила из кармана магнитную карточку, сделала глубокий вдох и провела ею через считыватель. Несколько секунд волнительного ожидания. Если доктор Кемпен уже лишила ее прав доступа, то о плане можно забыть. Оставалось только втянуть голову и убраться отсюда. Но если повезет, то Кемпен была сегодня в стрессе и не подумала об этом. Она ведь утверждала, что у нее есть и более важные дела, чем Ханна. Тут лампочка загорелась зеленым светом, и замок с тихим жужжанием открылся.

Ханна с облегчением отворила дверь и проскользнула в коридор. Датчик движения тут же активировал верхнее освещение. Ханна уже хотела закрыть за собой дверь, как услышала голос:

– Эй, подождите!

Ханна обернулась. За ней стоял Френк Бруно, который просунул ногу в проем, не давая двери закрыться, и тоже хотел пройти в больничное отделение. Руки у Френка были заняты – он неуклюже балансировал с башней из медицинских подкладных суден и стопкой бинтов и полотенец.

– Вы не могли бы придержать для меня дверь?

Ханна колебалась.

– А вам вообще сюда можно? – прошептала она.

Черт возьми! Как назло, этот извращенец появился именно сейчас.

– Магнитная карта у меня в кармане брюк. Мне ее не вытащить, но вы можете проверить. – Он улыбнулся.

– Спасибо, – отказалась Ханна. – И куда вы с этим направляетесь?

– Доктор Кемпен попросила отнести это в отделение, прежде чем я пойду на барбекю-вечеринку.

– А вы смотрели в окно? – спросила она. – Похоже, вечеринка не состоится.

– Мы уже часто жарили барбекю в дождь. На севере это обычное дело. А теперь, пожалуйста, придержите дверь?

Френк хотел протиснуться мимо нее в больничное отделение. Она пропустила его. Придурок специально придумал причину, чтобы последовать за ней. Ханна была готова поспорить, что доктору Кемпен не требовались никакие полотенца и судна. Уж точно не сегодня вечером!

– А вы что здесь делаете? – поинтересовался Френк. Как будто он не знал! Для алиби она подняла свой придавленный и все еще синий палец.

– Мне нужны обезболивающие таблетки, – громко сказала она, на случай если в отделении находился еще кто-то и слышал их разговор.

– Их вы могли и у меня получить, – сказал он. – Может, затем мы вместе пойдем на…

– Нет, спасибо, – оборвала она его. – Я приму таблетку и постараюсь заснуть.

– Если все-таки передумаете, я вас жду.

«Точно нет!»

– Спокойной ночи!

Их пути разошлись. Френк прошел по коридору и повернул налево. Ханна пошла направо, мимо кабинета доктора Кемпен к камерам изолятора. В другом конце коридора послышались голоса. Френк с кем-то разговаривал. С женщиной. Черт! Это было плохо. Ханна надеялась, что ей никто не помешает. Хоть бы это была не доктор Кемпен, и хоть бы Френк ничего не сказал.

После дверей мужского и женского туалета начиналась зона с серым каменным полом из огромных неровных плит. Ханна добралась до коридора с множеством массивных металлических дверей, имевших большие замочные скважины для внушительных ключей. Кроме того, в каждой двери был глазок. Однако отсутствовали привычные окошки для раздачи еды. Изолятор! Как же здесь было жутко. Даже пахло смертью. Ханна неожиданно представила, что, должно быть, происходило в этих помещениях во время нацистского режима.

Ханна посмотрела через глазки. В первых двух камерах было темно. Никакого движения. В третьей слабо горела зарешеченная лампочка на потолке. Комната была около шести квадратных метров. Белый кафельный пол, белая плитка на стенах, без окна. Через глазок «рыбий глаз» она видела всю камеру. В одном углу стоял стол, в другом металлическая кровать. На ней, привязанный кожаными ремнями за руки и ноги, лежал мужчина. По комплекции и цвету волос она поняла, что это Пит ван Лун.

Значит, вот где он лежит!

В камере номер 3.

Ее сердцебиение ускорилось. Она чувствовала холодный металл двери, а от горячего дыхания запотел глазок. Внезапно ей стало страшно. Во время терапии после попытки суицида она запомнила, что проблемы можно решить, только разобравшись со страхами. На тот момент она стояла перед выбором: попытаться покончить с собой еще раз – но уже, как говорится, на совесть – или выбрать жизнь. Она выбрала последнее и решила изучать психологию. Приезд сюда в надежде взглянуть своим страхам в глаза был, конечно, экстремальным вариантом. Но она много лет уговаривала себя, что только так это может сработать.

Ханна огляделась по сторонам. Прислушалась. Ничего! Только приглушенные голоса Френка и какой-то женщины. На всякий случай Ханна нажала на ручку двери. Заперто! Она побежала назад к кабинету доктора Кемпен. Вытащила из кармана брюк канцелярские скрепки, разогнула концы и вставила в замочную скважину. Еще с первой попытки взлома она знала, как работает замок и что его легко открыть. Но канцелярские скрепки – это не отмычка! Она поковырялась ими в замке, но затем вытащила и вытерла вспотевшие ладони о брюки. Потом просунула проволоку в щель между рамой и металлической дверью, чтобы загнуть крючок, а затем снова вставила его в замочную скважину. На этот раз задвижка отошла, и дверь открылась.

Не включая света, Ханна подошла к письменному столу. Коридорного освещения вполне хватало. Тем более она уже знала, в каком ящике доктор Кемпен хранит ключи от камер изолятора. Вдалеке послышался глухой смех Френка. Видимо, он флиртовал с медсестрой. Ханна достала из деревянной шкатулки ключ с брелоком «I-03» и уже собиралась покинуть кабинет, как ее взгляд упал на письменный стол, на котором стояла большая чайная чашка. Недолго думая, она прихватила и чашку и вышла из кабинета.

Запереть дверь?

Она решила этого не делать. У нее не было времени. Кроме того, все равно нужно будет вернуть ключ и чашку.

Ханна побежала в сторону изолятора, но перед этим завернула в женский туалет. Там тоже автоматически включился свет. Она повернула кран с горячей водой и подождала. Пока вода текла в умывальник, взгляд Ханны упал на кран с холодной водой. Буква K была стерта, от kalt осталось только alt. Она подумала о словах Френка Бруно. В английском cold превратилось бы в old.

От воды шел пар, и зеркало запотело. Она наполнила чашку, отвинтила крышку солонки и высыпала содержимое в чашку. Соль растворилась. На всякий случай Ханна помешала пальцем. «Черт, как горячо!»

Осторожно, чтобы не расплескать соленую воду, она вышла из туалета и пошла к камере изолятора номер 3. На полпути она услышала приближающиеся шаги.

«Вернуться в туалет или спрятаться в камере?»

Ханна выбрала камеру. Она побежала дальше. В какой-то момент вода чуть было не выплеснулась на пол. Наконец-то она добралась до двери. Вытащила из кармана ключ и вставила его в замок.

Наверное, это медсестра, с которой до этого флиртовал Френк, и она вот-вот появится из-за угла. Тогда Ханнины сказки про обезболивающие таблетки уже не пройдут.

Ханна повернула ключ. Ржавый замок заскрипел, как будто его не открывали уже много лет. Видимо, на современные магнитные устройства для этого корпуса бюджета не хватило. Или содержание заключенных в этой части здания никогда и не планировалось, что казалось Ханне более правдоподобным.

Но дверь все равно не открывалась. Ханна повернула ключ второй раз. Замок заскрипел еще сильнее, но, к счастью, она услышала, как щелкнула задвижка.

Шаги уже достигли поворота коридора. Ханна быстро вытащила ключ из замочной скважины, толкнула плечом металлическое полотно, проскользнула в камеру и закрыла за собой дверь. Замок щелкнул.

Ханна бесшумно выдохнула и прижалась мокрой от пота щекой к холодному металлу. Она представляла себе все намного проще. Через массивную дверь послышался приглушенный голос медсестры.

– Спасибо, Френк. Эти полотенца для шкафа в женском туалете.

Ханна медленно развернулась. На кровати перед ней лежал Пит ван Лун. Связанный, в состоянии медикаментозного сна. Глаза закрыты, дыхание поверхностно. Грудная клетка едва заметно поднималась и опускалась.

Ханна поставила чашку на стол и сделала шаг к Питу. В матовом свете лампочки она увидела его лицо – изменившееся почти до неузнаваемости и покрытое синяками. Один глаз полностью заплыл, другой выглядел лучше, но вокруг расплылся темно-синий кровоподтек. У Пита была также разбита губа, имелись ссадины на щеках и гематомы на шее. Похоже, охранники впали в настоящее бешенство.

Она подошла ближе и проверила кожаные ремни на его запястьях. Они казались затянутыми не очень сильно, но этого было достаточно. Ханна осторожно сдвинула рукав Пита и проверила пульс. Его веки дрожали. Она отняла руку и заметила на его запястье татуировку. Черные наручные часы. Точно такая же была у Френка Бруно. Видимо, Френк подражал Питу. Возможно, набил ее как доказательство дружбы или в знак восхищения.

Ханна в первый раз рассмотрела ладонь Пита. Обычно она видела его только со сжатыми кулаками. Теперь она знала причину. Ханна наклонилась ниже. Подушечки его пальцев были абсолютно гладкими. Никаких бороздок, как будто после ожога кислотой.

В мусорном ведре рядом с кроватью она заметила бинты и окровавленные ватные шарики. На столе лежала открытая упаковка лекарства. Рогипнол. Снотворное. Пачка была наполовину пуста. Значит, Пита успокоили этим средством. По собственному опыту Ханна знала, что его действие начинается через двадцать минут после приема, держится около четырех часов, а затем Пит медленно проснется. К тому времени должна подойти медсестра, чтобы дать ему следующую партию таблеток. Если не раньше.

Ханна должна поторопиться. Она приподняла подушку Пита, чтобы его голова оказалась чуть выше. Потом взяла со стола чашку, раскрыла Питу рот и поднесла край чашки к его губам. Начала вливать ему соленую воду, но та выливалась обратно из уголков губ.

Тогда Ханна ненадолго зажала Питу нос. Он жадно втянул воздух ртом, вода попала ему в трахею, и он рефлекторно выплюнул ее. Но Ханна не отступала и продолжала вливать ему в рот соленую воду. Теперь ему пришлось глотать.

– Хорошо, – прошептала она. – Дальше.

При мысли о теплой сильно соленой воде ее затошнило. Но Ханна вылила ему в рот остатки, и Пит все проглотил. Его организм скоро почувствует отравление солью и рвотой освободит желудок от всего содержимого, в том числе снотворных таблеток.

Ханна ждала. Она смотрела на глазок на двери. Если кому-то придет в голову заглянуть в него, она пропала.

Жвачка сейчас не помешала бы! Ханна проверила карманы брюк и нашла бумажную салфетку. Это тоже сойдет. Она оторвала кусочек, пожевала и приклеила размякшую бумагу на глазок.

Тем временем Пит начал хрипеть. Он зашевелился и пытался поднять голову. Ханна видела, как его желудок под бордовой толстовкой протестует.

Начались рвотные позывы.

Она подскочила к Питу, повернула его голову, чтобы он не захлебнулся, и подождала.

– Ну, давай же! – торопила она.

Наконец желудок сдался, и Пит изверг из себя поток соленой воды с коричневой желчью.

– Дальше! – Она ударила его ладонью по щеке.

Веки Пита дернулись. Еще один позыв – на этот раз его выворачивало наизнанку около минуты, и он вздымался на кровати так высоко, насколько позволяли кожаные ремни.

– Приди в себя! – крикнула она и залепила ему еще одну пощечину.

– Хватит, – прохрипел он, из уголка рта у него тянулась струйка густой слюны.