Пит ван Лун стоял неподвижно, как скала, посередине комнаты для допросов. Его освещал неоновый свет. Одна лишь стена из оргстекла со встроенными микрофонами отделяла его от Сабины.

– Вы не хотите сесть? – поинтересовалась Сабина.

Пит не отреагировал. Он уставился на нее, и Сабина справилась с желанием рассмотреть его внимательнее. Но краем глаза она заметила гематомы и ссадины на руках, запястьях и пальцах. Пит сжал ладони в кулаки. На левом запястье она увидела наколку в виде часов.

– Оригинальная татуировка, – сказала Сабина. – И который час?

– Без пяти двенадцать, – коротко ответил он с сильным голландским акцентом, который напомнил произношение Снейдера. Правда, Пит еще шепелявил – видимо, из-за опухших губ.

– Садитесь, – мягко попросила она. – Сидя проще разговаривать.

– Кто сказал, что я хочу с вами разговаривать?

– Вы уже это делаете.

Пит улыбнулся, и Сабина заметила, что даже малейшее движение доставляет ему боль.

Она видела достаточно фотографий из института судебной медицины – актуальные дела и десятки из архива БКА, – чтобы понять, что это не следы дубинок. А результат жестокого избиения кулаками и ударов о стол, стену или дверную раму.

Об этом происшествии необходимо было срочно заявить в полицию. Но интуиция подсказывала Сабине, что Пит будет молчать и прервет любой разговор, как только она поинтересуется происхождением этих травм. Поэтому Сабина пыталась игнорировать его внешний вид.

Пит сделал шаг к стулу, который стоял перед стеклянной стеной. Сабина заметила, что он прихрамывает. Видимо, ему также достались пинки или удары по коленям и голеностопным суставам. Неудивительно, что директор Холландер хотел помешать допросу Пита.

Со стоном Пит опустился на стул.

– Вы адвокат?

Сабина помотала головой.

– Новая терапевт?

– Нет. – Она заметила насмешливые нотки в голосе Пита. Интуиция подсказывала ей, что Пит отлично знает, зачем она здесь, и просто играет с ней. – Я хотела бы поговорить с вами о вашей театральной постановке.

Пит разочарованно посмотрел на нее. Возможно, он предполагал – или даже надеялся, – что она будет расспрашивать его об актуальных убийствах, о которых он, вероятно, уже знал.

– Для студентки художественной академии вы староваты, – пробормотал он.

– Я работаю в Федеральном ведомстве уголовной полиции и расследую некоторые старые убийства, – сказала она. Ему вовсе не обязательно знать, что речь идет о последних преступлениях.

– Это был не я. – Он быстро взглянул на дверь. – У меня есть алиби. – Он ухмыльнулся, но тут же вздрогнул от боли.

– О чем ваш спектакль?

– Почему БКА этим интересуется?

– С ним может быть связана серия убийств.

Пит задумался.

– Убили актеров?

– О чем спектакль?

– О сказках.

– О каких?

– Этот допрос какой-то односторонний.

– Так бывает, когда один собеседник сидит за решеткой, а другой нет.

Пит виновато пожал плечами.

– Если я предоставлю вам информацию, то требую за это облегчения условий тюремного заключения.

– У нас тут не игра «Три желания».

– Жаль. – Он посмотрел на дверь и собирался подняться. Сабина подождала, чтобы понять, не блефует ли он. Но Пит действительно встал, подошел к двери и взялся за ручку.

– Если вы сейчас покинете комнату, я поблагодарю всех надзирателей за ваше отличное сотрудничество с полицией. Как вам такое?

Он застыл на месте.

– Полагаю, эти слухи быстро разойдутся, а стукачей в тюрьме не особо любят, верно? – спросила она его.

Пит обернулся.

– Вы это сделаете?

– Черт возьми, да, поэтому сядьте на место. Информация – единственное, что я могу вам предложить.

Пит остался стоять.

– О чем?

– О серии убийств.

– Полагаю, на самом деле они достаточно свежие.

Сабина помедлила.

– Да.

– Все равно завтра появится во всех газетах.

– Вряд ли. – Она внимательно изучала его реакцию. – Что вы хотите знать?

– Кто расследует это дело?

– Я.

Пит подошел ближе к стеклу, наклонился вперед и понизил голос:

– Хватит меня дурачить! Последний шанс! Кто расследует это дело?

Сабина вспомнила предостережение Снейдера, но решила его проигнорировать. Потому что если Пит догадается, что она врет, то немедленно прервет разговор.

– Мартен Снейдер и я.

Пит ван Лун кивнул.

– Кто еще?

– Рудольф Хоровитц.

– А-а-а. – Брови Пита на мгновение взлетели вверх. Он снова сел на стул. – Снейдер и Хоровитц – старая команда снова воссоединилась. В Швейцарии тоже произошло убийство?

– Теперь моя очередь задавать вопросы, – перебила его Сабина. – О чем ваш спектакль?

– О сказках. Она продохнула.

– Я думала, мы решили не дурачить друг друга? Пожалуйста, поточнее!

– О сказочном мире Ганса Христиана Андерсена.

– Почему именно он?

– Ну… в отличие от братьев Гримм, которые лишь собирали и записывали старые народные сказки, креативный Андерсен придумывал собственные, вот почему его мир так завораживает.

– Какие сказки вы использовали в вашем спектакле?

– Теперь моя очередь. Вы видели Рудольфа Хоровитца в Берне?

– Да.

– Как у него дела?

– Он старый дряхлый мужчина.

– Все еще на службе?

– С раздробленным позвоночником?

Пит растянул рот в злорадной улыбке.

– Как он справляется с инвалидным креслом?

– У него сильные руки.

– Разве у него нет электропривода?

– Когда я его видела, не было.

– Как он проводит дни?

– Кормит голубей. – На этом тема была для нее закрыта. – Какие это были сказки?

Пит закрыл глаза, как будто вспоминал.

– С тех пор столько времени прошло! «Новое платье короля», насколько я помню. «Гадкий утенок», «Принцесса под горошиной» и «Стойкий оловянный солдатик».

– Какие еще?

– «Оле Лукойе», «Снежная королева», «Огниво», «Русалочка», «Нехороший мальчик» и «Девочка со спичками».

Сабина отмечала про себя названия и мысленно считала.

– Только десять сказок?

– Только? Думаю, этого достаточно.

Проклятье! На коже баварской жертвы была вырезана цифра одиннадцать.

– Уверены? – переспросила она.

– Да, уверен! Спектакль длился всего восемьдесят минут, к тому же у нас больше не было реквизита.

Сабина кивнула. Она обратила внимание, что Пит ван Лун сказал «Принцесса под горошиной», а не «на горошине». Возможно, просто языковая неточность, потому что немецкий не его родной язык. К тому же она заметила, что его голландский акцент звучит не так, как у Снейдера. Похоже, но по-другому. И причина была не только в его опухших губах.

Сабина собиралась задать следующий вопрос, но Пит опередил ее.

– Снейдер уже два года не навещал меня, – заявил он. – Как у него дела? Все еще страдает от кластерных головных болей?

Сабина оторопела. «Не навещал?» Время от времени он кого-то допрашивает, но с каких пор Снейдер навещает тех, кого арестовал? К тому же вопросы Пита становились все более личными. Но что он будет делать с этой информацией? Он сидит в тюрьме строгого режима «Штайнфельз» и в ближайшие десятилетия не выйдет отсюда.

– Да, у него бывают головные боли.

– Он делает акупунктуру?

– Да.

– По-прежнему курит травку?

– Да.

Пит подвинулся ближе к стеклу.

– И все еще ворует книги?

– Да.

Пит заулыбался. Он невероятно много знал о Снейдере. Но даже если тот действительно часто бывал на острове Остхеверзанд и встречался с Питом, Сабина все равно удивлялась, зачем Снейдер рассказал о себе такие личные подробности.

– Он все еще живет в сельском доме на окраине Висбадена? – спросил Пит.

Сабина старалась не подавать виду.

– На этот счет я вам ничего сказать не могу. – Теперь она тоже подалась вперед. – Существует видео- или аудиозапись вашего спектакля?

Пит помотал головой.

– А пьеса у вас есть? Или сценарий с диалогами или описаниями декораций?

Пит улыбнулся.

– Вы все это немного переоцениваете. Это была постановка датской любительской труппы. Мы много импровизировали и мастерили декорации из подручного реквизита.

– Сколько всего было представлений?

– В общей сложности три. В Gjellerup, арт-подвале в богемном районе Копенгагена. На это первое представление все билеты были раскуплены, на два следующих – только наполовину и на треть. Затем спектакль сняли с репертуара.

– Мне очень жаль.

– Забудьте. В зал и так помещалось только пятьдесят человек. – Пит глубоко вздохнул, так что его мощная грудная клетка поднялась и опустилась. – У Снейдера есть спутник жизни?

– Насколько я знаю, нет.

– Что случилось с его последним другом?

Сабина пожала плечами:

– Понятия не имею. Пит сдвинул брови.

– Я замечаю, когда вы лжете. Еще раз скажете неправду, и я завершу разговор.

– Я могу вызвать вас в суд через прокуратуру и там заставить говорить. Если откажетесь, то получите внушительное дисциплинарное наказание, – пригрозила она, потому что не хотела упустить контроль над ситуацией.

– Можете, но, подозреваю, вы сильно торопитесь. Поэтому предлагаю больше не лгать. Договорились?

Она кивнула.

– Так что с ним?

– Насколько я знаю, он умер от иммунодефицита несколько лет назад.

– Серьезно? И с тех пор Мартен один?

– Да.

– Он страдал?

– Да.

– А как…

– Я достаточно вам рассказала. Что вы можете сказать о цифрах четыре, пять, восемь и одиннадцать?

Пит удивленно посмотрел на нее.

– Понятия не имею, куда вы клоните.

– Эти цифры как-то связаны с вашим спектаклем?

Он пожал плечами.

– Почему именно эти цифры?

– Об этом я не могу говорить. Во время постановок рядом с вами был близкий человек или кто-то, кого спектакль особенно восхитил? Актер, рабочий сцены или зритель?

– Вы имеете в виду, что этот кто-то совершил актуальные убийства?

– Возможно.

Он медленно помотал головой.

– Спектакль показывали позже?

– Нет.

– Что насчет владельца Gjellerup? Вы контактировали с ним после?

– Это была она, Лерке Ульфельдт, и нет – больше никаких контактов. Насколько я знаю, арт-кафе разорилось, а она уехала в Венгрию. Эта шлюха должна мне еще триста пятьдесят крон.

Сабина подсчитала.

– Пятьдесят евро?

– Сорок пять.

– Вы ненавидите ее из-за этого?

– Ненавижу? Господи, нет! – Он засмеялся. – Это было шесть лет назад. После представлений я уехал из Копенгагена в Роттердам. Познакомился с молодой девушкой. С тех пор я больше никого не видел из того театра.

– Прошел всего год, и вы начали свою серию убийств. Первой жертвой стала ваша тогдашняя подружка Сара.

– И что? – Голос Пита звучал безэмоционально.

– Эти убийства были как-то связаны с вашим спектаклем?

– С Гансом Христианом Андерсеном? С чего вы взяли? Я молотком раздробил женщинам все до единой кости в теле, а затем заколол их ножом. Это была бы жестокая сказка.

«Не менее жестокая, чем заживо сжечь человека вместе с пнем».

– Вы также вырезали своим жертвам по одной букве на груди. Что означала эта последовательность букв?

Пит заулыбался.

– Это останется моей тайной.

– Эти буквы как-то связаны с цифрами четыре, пять, восемь и… – Она остановилась.

Что-то было не так. Сабина уставилась Питу в глаза. Она чувствовала какую-то фальшь. Наблюдала за его реакцией, но он не шевелился. Сабина быстро вспомнила все, что он ей до этого рассказал. Где была ошибка?

«Пит ван Лун проникнет в вашу голову быстрее, чем вы успеете опомниться» – всплыло предупреждение директора Холландера.

«Вы сомневаетесь в своих силах?» – вторил голос Снейдера. Он советовал ей не говорить Питу ван Луну, что она знает Снейдера или работает с ним. Но сейчас это уже не имело значения. Дело было в чем-то совсем другом.

Черт возьми, что было не так?

Пит ван Лун нагло смотрел на нее.

И Сабина неожиданно поняла!

Согласно заключению судмедэксперта, Пит ван Лун сначала закалывал свою жертву ножом, а потом дробил ей молотком кости… а не наоборот! Такую деталь Пит точно бы не перепутал и не исказил.

– В чем дело? – спросил Пит.

«Принцесса под горошиной».

Сабина молчала и продолжала рассматривать ван Луна. Когда она разговаривала со Снейдером, акцент звучал похоже, но все равно иначе. И теперь она знала, что именно смущало ее в произношении Пита ван Луна. Оно звучало так, словно кто-то пытался сымитировать голландский акцент.

Она придвинулась к стеклу, опустила взгляд и посмотрела на руки Пита ван Луна, которые он держал сжатыми в кулаки на протяжении всего разговора. Подушечки больших пальцев были красные и воспаленные.

И в один миг Сабина поняла, что здесь не так.