Солнце уже перешло зенит, когда катер береговой охраны пристал к пристани Остхеверзанда. Левым бортом судно прижало к деревянному мостику разъеденную соленой водой покрышку, и та мерзко заскрипела.

Сабина вышла из каюты. Судно качалось, и она держалась рукой за козырек над каютой. Сабина долетела из Мюнхена до Гамбурга, но к Балтийскому морю поехала на такси, а не на машине, как предложил Снейдер. Так получилось быстрее, и она воспользовалась временем в пути, чтобы полистать сказки Андерсена. И действительно кое-что нашла.

А именно в сказке «Стойкий оловянный солдатик». У оловянного солдатика, в отличие от его товарищей, была только одна деревянная нога – что отдаленно напоминало судебного психолога, которой отрубили ноги и посадили на деревянный кол в замке Хоэнлимбург. Тут Сабина впервые запнулась. У солдата была красно-синяя униформа – и вот это оказалось решающей подсказкой! Потому что спина жертвы была раскрашена в те же цвета. Все сходилось. Таким образом, четвертое убийство было очередной инсценировкой сказки Андерсена. Весь оставшийся путь Сабина задумчиво смотрела в окно.

Морские брызги попадали на палубу, а свежий ветер заставлял Сабину ежиться.

– Вы можете сойти на берег! – крикнул штурман.

– Спасибо. – Сабина подхватила свою дорожную сумку и пошла к перилам.

Тем временем второй сотрудник береговой охраны откинул узкий трап, который служил своего рода мостиком к причалу. Он помог Сабине перейти на берег и затем передал ей сумку.

– Сколько вы здесь пробудете?

Сабина огляделась. На парковке перед маяком стояла одинокая машина. Черная легковушка. Рядом мужчина в темном костюме – одной рукой он опирался о машину, в другой держал сигарету. Очевидно, он дожидался Сабину. Она перевела взгляд на скалы, на которых возвышалась тюрьма.

– Примерно час, – сказала она.

Боцман посмотрел на наручные часы.

– Мы заберем вас в два часа.

Сабина кивнула, и он подтянул трап наверх. Тут же взревел мотор, и, вспенивая воду, катер отплыл от причала.

Сабина посмотрела вслед судну, а потом обвела взглядом маленький остров. «Господи, как же здесь уныло». Она крепче взялась за ручку сумки и направилась к мужчине на парковке.

Лишь теперь она разглядела, что он курил не сигарету, а сигару. В последний момент, прежде чем подать ей руку, он бросил окурок на землю.

– Мартен Снейдер уже сообщил о вашем приезде. Директор Холландер.

«Надо же, господин директор собственной персоной». Сабина пожала ему руку.

– Сабина Немез. Я не ожидала, что вы встретите меня лично.

– Наш завхоз в отпуске с начала недели, а мне полезно иногда размять ноги. – Он улыбнулся.

Сабина улыбнулась в ответ. Она была готова поспорить на месячный оклад, что Холландер встретил бы ее сам, даже будь завхоз на месте.

Пока Сабина укладывала сумку на заднее сиденье, Холландер запустил мотор. Только она села в машину и пристегнулась, как они тронулись с места и директор начал ее расспрашивать.

– Почему Снейдер и БКА интересуются Питом ван Луном?

На взгляд Сабины, он был чересчур любопытным, к тому же произносил фамилию Снейдера с нескрываемым пренебрежением, словно обоих связывало общее, не обязательно приятное прошлое.

– Мы хотим закрыть кое-какие старые дела и решили, что Пит ван Лун может помочь нам. – Сабина посчитала, что будет умнее не посвящать директора во все детали. Чисто интуитивно! Особенно в тюрьме слухи распространяются очень быстро, что могло навредить актуальному расследованию.

Холландер кивнул.

– Но Пит ван Лун не будет вам помогать.

Сабина повернулась к Холландеру, но тот и глазом не моргнул.

– Почему?

– Он еще ни разу не сотрудничал ни с одним следователем.

– Будет лучше, если я представлюсь журналисткой, которая пишет о нем статью?

Холландер бросил на нее короткий взгляд.

– Вряд ли. Он тут же поймет, что вы понятия не имеете о журналистике, верно?

Сабина проигнорировала пренебрежительный тон.

– Тогда как бы вы его разговорили?

– Я? Никак. – Холландер помотал головой. – Пит ван Лун проникнет в вашу голову быстрее, чем вы успеете опомниться. К тому же его психологический портрет не поддается ни одному анализу.

– Разве в тюрьме ему не назначили психотерапию, как и всем другим заключенным?

Холландер снисходительно улыбнулся.

– Вы должны знать следующее. Мы называем данный институт заведением, а заключенных клиентами. Даже если людям из БКА это дается тяжело, я прошу вас соблюдать наши правила.

«Хорошо, говнюк!»

Сабина спокойно смотрела в окно.

– А я прошу вас отвечать на мои вопросы. Он получает лечение?

– Да, – коротко ответил Холландер.

– Тогда я хотела бы поговорить с психотерапевтом Пита. Он на месте?

– Если бы вы подготовились лучше, то знали бы, что психотерапевтами у нас работают исключительно женщины.

Сабина вздохнула.

– Тогда я хотела бы поговорить с ней. Прежде чем вы приведете Пита в комнату на допрос.

– Это вряд ли возможно.

Сабина подождала, но Холландер молчал.

– Что вряд ли возможно? Поговорить с его психотерапевтом или привести Пита на допрос?

– И то, и другое.

Сабине это начинало надоедать.

– Почему? Потому что терапевт у вас называется консультантом, а комната для допроса переговорной?

Холландер смотрел прямо перед собой.

– Ваш тон мне не нравится.

– Я здесь не для того, чтобы вам нравиться. Я приехала, потому что БКА ведет расследование, и вы, как директор данного заведения, обязаны оказать поддержку БКА всеми находящимися в вашем распоряжении ресурсами. Если вас что-то не устраивает, мы можем пойти по официальному пути и подключить генеральную прокуратуру. Но вы должны понимать следующее: с каждой минутой, которую мы теряем из-за вашего поведения, расследование откатывается назад. Ваше решение!

Впервые в жизни она сожалела, что рядом нет Снейдера. Он не был бы таким терпеливым с директором.

– С каждой минутой… – цинично повторил Холландер. – Я думал, речь идет о старых делах.

– У убийства нет срока давности. А теперь давайте прекратим это пустословие и тактику затягивания, потому что я очень устала. Почему я не могу поговорить с психотерапевтом Пита?

– Нам пришлось расстаться с ней в начале недели.

«Наверное, бедняжку тоже тошнило от твоего самодовольства».

– И дальше?

– К тому же моя заместительница и главный врач заведения доктор Кемпен должна сначала проверить, в каком состоянии находится Пит ван Лун и сможет ли он выдержать допрос.

После звонка Снейдера у них было для этого достаточно времени.

– Он простыл? – раздраженно спросила Сабина. Манера директора выводила ее из себя.

– Нет, он буянил, и охранники с трудом смогли его успокоить.

– Что это значит, говоря простым языком?

– Он четыре дня лежал в реанимации нашего больничного отделения.

Когда они вошли в массивное кирпичное здание с мрачными залами, широкими мраморными лестницами и унылым окружением, которое состояло из одних лишь скал, моря, холодного ветра и кричащих чаек, у Сабины усилилось впечатление, что депрессии на этом острове не избежать. Что заставило юриста Холландера согласиться на работу здесь? Но вообще-то Сабина не горела желанием это знать. Она просто хотела поговорить с Питом ван Луном, а потом успеть на катер береговой охраны. О последнем Холландер наверняка позаботится.

Сабина надеялась, что еще один звонок от Снейдера ускорит дело, но Холландеру было глубоко наплевать на его вмешательство. По реакции Холландера она поняла, что они со Снейдером действительно терпеть друг друга не могут. Это было столкновение двух эгоцентриков – а она оказалась между ними.

Но при всей ярости, которую у нее иногда вызывало поведение Снейдера, – она должна была признать за ним следующее: он никогда не отлынивал от работы и старался быть эффективным. А судя по поведению директора Холландера, это был самодовольный бюрократ, который привык пользоваться связями и не прилагать особых усилий.

Сабина ждала уже пятнадцать минут в комнате для допроса. По крайней мере, она могла ответить на сообщение от Снейдера.

«Он уже там?»

«Еще нет».

«Холландер все еще водит вас за нос?»

«Да, пусть радуется, что я без оружия».

«Не горячитесь! Если у кого и есть право вывести Холландера из эксплуатации, то у меня!»

Сабина невольно улыбнулась.

«Как дела в Вене?» напечатала она, но уже не успела дождаться ответа.

Дверь в маленькую комнату по другую сторону стеклянной стены открылась. Внутрь вошел высокий мужчина в кроссовках, серых штанах и бордовой толстовке с закатанными до локтей рукавами. Его тень падала на белую стену позади. Через громкоговоритель Сабина слышала тяжелое дыхание Пита. Он поднял голову и посмотрел через стекло прямо ей в глаза.

– Твою мать, – не сдержалась Сабина, когда увидела опухшее лицо Пита ван Луна, которое отливало всеми красками.