Ханна сидела в кабинете для сеансов терапии напротив трех своих клиентов. На этот раз Осси, Виктор и Пит без препирательств заняли места и смотрели на нее – отчасти ожидающе, отчасти с вызовом.

– Сегодня я хотела бы поговорить с вами о причинах вашего агрессивного поведения, – начала она. – Но прежде еще раз напомню вам, что камера видеонаблюдения отключена, а охранники в наушниках.

Осси погладил свою крысу.

– И вы считаете, что этого достаточно, чтобы мы рассказали вам все о себе?

– Чего вы боитесь? – спокойно спросила Ханна.

– Я не боюсь.

– Тогда мы можем говорить обо всем открыто.

– Зачем мне это?

– Во-первых, это часть терапии, а во-вторых, все, что вы мне расскажете, является врачебной тайной.

– Вы же не думаете всерьез, что мы на это поведемся? – подключился Виктор.

– Я не судья, который выносит приговор, и не прокурор, который вас обвиняет. Я всего лишь психотерапевт, который хочет понять вас и помочь.

– Тогда вы и начните, расскажите нам что-нибудь о себе, – предложил Пит. В отличие от предыдущих сеансов на этот раз он выглядел заметно расслабленнее.

Ханна с недоверием посмотрела на него.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Но я расскажу вам не о себе, а просто одну историю.

Пит ван Лун скрестил перед собой руки и откинулся назад.

– Один мудрец сидел перед воротами своего города, – начала Ханна. – Все люди, входившие в город, шли мимо него.

– О, сказка, как мило, – язвительно вставил Осси.

Ханна проигнорировала его.

– Один незнакомец остановился и заговорил с ним: «Ты наверняка можешь сказать мне, что за люди в этом городе?» Мудрец приветливо посмотрел на него и спросил: «А какие они там, откуда ты пришел?» Незнакомец ответил: «Дружелюбные, щедрые и готовые помочь». Мудрец улыбнулся: «Здесь люди точно такие же». Позже мимо него прошел другой незнакомец. «Скажи мне, что за люди в этом городе?» Мудрец задал ему тот же вопрос, что и предыдущему прохожему, и мужчина ответил: «Ужасные, злые и надменные!» Мудрец улыбнулся: «Боюсь, в этом городе они такие же!» – Ханна положила руки на колени и замолчала.

– Ага, – спустя какое-то время сказал Осси. – Отличная история, я ее знаю. Слышал, когда учился на детского педагога.

– Тогда вы можете объяснить нам смысл этой истории, – предложила Ханна.

– Мы воспринимаем мир таким, какие мы сами. Добрый видит добро, а злой – зло.

– То же самое касается и агрессий. Они сидят в каждом из нас. Если мы не обуздаем их, то наткнемся на агрессивный мир. – Ханна смотрела только на Осси, потому что считала его самым разговорчивым из трех собеседников. – Где находится ваша агрессия?

Он наморщил лоб.

– Я не понимаю вопрос.

– Где она живет? Где засела? В вашей голове? В вашем сердце? Или в руках?

Осси подумал немного, потом опустил голову.

– Там внизу. – Он указал между ног, где сидела его крыса.

– Хорошо, спасибо. – Ханна перевела взгляд на Виктора: – А где сидит ваша агрессия?

Виктор сжал кулаки.

– Вот здесь. Хотите попробовать? Ими я могу разорвать любого, кто…

– Большое спасибо. – Она посмотрела на Пита: – А у вас?

Он наклонил голову.

– Я не агрессивный.

Ханна чуть было не рассмеялась. Мужчина, который убил пять женщин!

– Это нечестно! – запротестовал Осси.

Виктор повернул мощную голову к Питу.

– Я тоже так считаю. С тебя еще история за прошлый раз, ты тогда молчал в тряпочку.

– Да, Пит! Твоя очередь! – добавил Осси.

Ханна подняла брови. Преимущество групповой терапии в том, что если дело пошло, то уже сложно избежать давления группы.

– Итак, Пит, – снова обратилась к нему Ханна, – где сидит ваша агрессия?

– Я уже сказал, что я не агрессивный!

– Еще какой агрессивный! – провоцировала она его. – Постоянно! Я вас другим и не знаю.

– Это глупая болтовня. Я держу свои эмоции под контролем.

– Вовсе нет. – Ханна наклонилась вперед к Питу. – Вы несдержанны и не контролируете ни свою ненависть, ни задиристость… как маленький ребенок.

– Почему я обязан выслушивать эту чепуху от какой-то практикантки!

Ханна заговорила громче:

– На самом деле вы слабый и подчинены своим эмоциям!

– Я – и слабый? – эхом отозвался он. – Вы понятия не имеете!

– Вы не терпите возражений и задаетесь, что говорит о крайнем чувстве неполноценности. И…

– Я спрашиваю себя, кто из нас двоих чувствует себя неполноценным? – Пит начал привставать. – Вы со своим тщеславием и желанием проявить себя…

– Или вы, потому что чертовски боитесь признаться перед коллегами в позорном поражении.

– Вы чертова су… – Он не закончил предложение.

Краем глаза Ханна заметила, что один из охранников собирался снять наушники, но жестом дала ему понять, что все в порядке.

– Очень хорошо, – мягко сказала она. – Большое спасибо, что вы показали мне свою агрессивную сторону. Что вы чувствуете в данный момент? Где находится злоба?

Пит опустился на свой стул. Съежился и уставился в пол.

– Здесь… – пробормотал он и схватился за горло. Ханна вспомнила о его врожденном заболевании иммунной системы и гиперфункции щитовидной железы.

– В горле?

– Понятия не имею, – пробормотал Пит. Слова прозвучали неуверенно. Потом его рука переместилась вниз к груди.

«Значит, в грудной клетке!»

– Я знаю, что вы сейчас чувствуете, – мягко произнесла она. – Я захватила вас врасплох, и вы повелись на это. Мне очень жаль.

Пит не ответил.

Ей нельзя было потерять эмоциональную связь с ним.

– О’кей, вы меня сейчас ненавидите. Это хорошо, – продолжила она. – Теперь мы знаем, где сидит эта ненависть. Глубоко в груди. Как она выглядит? Опишите ее.

Пит закрыл глаза. Вены на висках вздулись.

– Как выглядит эта ненависть? Персонифицируйте ее!

– Это маленький черный человечек, который хочет забить вас молотком. Сначала раздробить лучезапястные и коленные суставы, потом тазобедренные суставы, ребра, гортань и череп…

Ханна сглотнула.

– Хорошо! – Она сделала паузу. Теперь начиналась самая сложная часть. Она подвинулась ближе и изменила голос, который стал еще мягче и обращался напрямую к Питу. – Черный человечек, что бы ты хотел сделать со мной?

– Разрубить тебя на части, – последовал быстрый ответ.

– А потом?

– Смотреть, как ты дергаешься, как из тебя вытекает кровь и ты медленно умираешь…

– Как ты себя при этом чувствуешь, черный человечек?

– Свободным.

– От чего?

– От давления, которое тяготит меня.

Она продолжала:

– Что давит на тебя, черный человечек?

– Я не хочу об этом говорить.

– Почему?

– Потому что тебя это не касается.

– То есть ты не даешь мне увидеть, что творится внутри Пита?

– Это касается только его и меня.

– Но я психотерапевт Пита, мы должны об этом поговорить.

Пит все еще сидел с закрытыми глазами, наклонившись вперед.

– Почему мы должны это делать?

– Потому что я хочу помочь Питу.

– Но я не хочу ему помогать.

– Ты чувствуешь, что тобой пренебрегают? Пит уделяет тебе слишком мало внимания?

– Нет, мне не нужно признание.

– Возможно, не Питом – а кем-то другим?

Черный человечек молчал.

– Кто пренебрегает тобой, черный человечек?

Голос Пита стал ледяным.

– Я есть гнев и ненависть. Мне никто не нужен.

Черт! Она совершила ошибку. Быстро попыталась ее исправить, пока не потеряла связь с бессознательными чувствами Пита.

– Не ты, а Пит чувствует недостаток внимания, я права? И это вызывает в тебе ярость.

– Пит сильный.

– Мы оба знаем, что это не так.

– Ему не нужно признание.

– Возможно, не со стороны других заключенных, – предположила Ханна, – но есть тот, кто мог бы уделять ему больше внимания. Это вызывает в тебе ярость?

– Ты понятия не имеешь.

– О чем?

– Каково это – быть оставленным.

– Мать Пита была всегда рядом.

– Но отец бросил его. Он просто ушел. – Руки Пита сжались в кулаки.

Ханна взглянула на Осси и Виктора. Они затаили дыхание и не произносили ни звука. Очевидно, они еще никогда не видели Пита в таком состоянии.

Из личного дела Пита Ханна знала, что у него было расстройство психики.

– Ты чувствуешь давление, черный человечек? Угрозу? – Она знала, что это уникальный шанс узнать больше о Пите и его настоящих мотивах. «Давай же! Скажи что-нибудь!»

– Там это чудовище.

– Как оно выглядит?

– Оно черное.

– Что оно делает?

– Оно хочет меня проглотить, утащить в свою черную дыру.

– Кто или что есть это чудовище? Попытайся дать ему имя или описать какое-то качество.

– Оно… тоскливое, пессимистичное, несчастливое и…

– Депрессивное?

– Да.

За давлением скрывалась тяжелая депрессия, при этом мужская депрессия находила выражение в агрессии. Ханна подумала о досье Пита. Внезапно все встало на свои места. Но кое-что ставило ее в тупик. Все сходилось… слишком гладко.

– Хорошо, – сказала она.

Пит разжал кулаки.

– Ничего не хорошо! – В тот же момент он открыл глаза, вскочил и пнул ногой стул, так что кандалы забренчали, а стул разлетелся на части от удара об оконный переплет.

Охранники сняли наушники и схватились за свои тазеры. Один подошел к Питу.

Ханна тоже поднялась и сделала предупреждающий знак рукой.

– Все в порядке. Спасибо… Пит.

Она пододвинула Питу собственный стул.

– Можете сесть на этот.

Пит поднял голову и посмотрел на нее сверкающими глазами.

– Спасибо, что я смогла поговорить с черным человечком в вашей груди, – сказала она.

Осси расслабленно опустил плечи.

– Аллилуйя.

Пит ничего не говорил. Лишь враждебно смотрел на нее. На мгновение Ханна испугалась, что все это просто шоу, что Пит обвел ее вокруг пальца и сейчас громко рассмеется. Но ничего такого не произошло.

Когда человек хочет показаться взбешенным, существует много способов изобразить эту ярость. Можно махать руками, топать ногами, громко кричать, ругаться или делать свирепое лицо. Но одно нельзя сымитировать: узкие губы. Когда кто-то приходит в ярость, его губы становятся тонкими. Это как-то связано с капиллярным эффектом и сокращением мышц. И это невозможно симулировать.

Губы Пита стали тонкими – настолько, что превратились в белую ниточку. В этот момент он ненавидел ее, как никого на свете. И со всей прямотой описал, что сделал бы с ней. Но не упомянул, что изнасиловал бы. В полицейских отчетах она тоже не нашла ни слова о том, что его жертвы были подвергнуты сексуальному насилию. По какой причине СМИ все равно об этом сообщили? Несмотря на сегодняшний примечательный сеанс, она была в самом начале пути и должна была еще много выяснить о нем и его мотивах.

– Эй? Все в порядке?

Ханна подняла глаза. К ней подошел охранник.

– Да, спасибо, все хорошо.

Осси и Виктора уже вывели в коридор. Пит покидал комнату последним. Когда он был уже в дверях, Ханне показалось, что он ухмыляется.

– Пит? – шепотом позвала она.

Он обернулся, улыбнулся ей и прошептал:

– Вам понравился черный человечек?