Через наушники Сабина слышала треск лопастей швейцарского армейского вертолета. Для связи со Снейдером и пилотами у нее была гарнитура.

Полет длился уже тридцать минут, и через час они совершат посадку на вертолетной площадке университетской клиники Регенсбурга. В кабине было жутко холодно, и все вибрировало и дребезжало. Сабина до самой груди натянула спасательное термоодеяло, которое ей дал пилот, спрятала под ним руки и смотрела в темноту за окном. Понять, где они находились, было невозможно.

– Я могу спросить, почему этому полету присвоен наивысший приоритет? – услышала Сабина голос одного из пилотов.

– Можете, – ответил Снейдер через гарнитуру.

Сабина уже испугалась, что на пилота обрушится шквал циничных комментариев – она знала, что Снейдер не любил летать и поэтому часто затевал скандалы в воздухе. Но на этот раз он остался на удивление спокойным. Да, он даже отвечал нормально.

– Несколько часов назад прохожие обнаружили труп в «Баварском лесу».

– И почему такая спешка?

– Если преступление не раскрыть в первые сорок восемь часов, то поймать преступника становится в разы труднее, – объяснил он. – Это многолетний опыт. Следы стираются, свидетели забывают, подозреваемые успевают договориться между собой.

– Тогда у нас не так много времени.

– Как и всегда, – успокоил его Снейдер.

– Мы постараемся доставить вас в Регенсбург как можно быстрее.

– Спасибо. – Снейдер скептически наблюдал за Сабиной со стороны. Он переключился на другой канал, на котором только она могла его слышать. – Почему вы делаете такое лицо?

«Если бы я умела делать лица, то у вас с Хессом давно бы уже были новые» – вертелось у нее на языке, но она не хотела становиться такой же язвительной и несдержанной, как Снейдер. Потому ответила лишь:

– Почему вы так одержимы этими убийствами? Вам стоит подумать о своем здоровье.

Снейдер долго смотрел на нее, затем уставился на точку-татуировку на тыльной стороне ладони.

– Ницше сказал: «Тот, кто задает вопрос „почему?“, может справиться почти со всяким „как?“». Охота за преступниками придает моей жизни смысл, а этот смысл сильнее любой боли – внутренней и внешней.

– А почему столько ожесточенности?

– На это есть личные причины.

– Я знаю, что ваш отец покончил с собой, потому что его книжный магазин разорился, и мне очень жаль, но…

– Я о другом. Возможно, однажды вы это выясните. – Он прервал связь, вытащил из кармана сотовый и принялся отвечать на эсэмэс, которые получил за прошедшее время. Вероятно, запросы по другим делам.

Сабина натянула одеяло до подбородка, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Сабина очнулась от своего беспокойного сна, когда вертолет начал снижаться и готовиться к посадке. Одеяло лежало у нее на плечах. Видимо, оно упало, и Снейдер накрыл им Сабину. Не похоже, чтобы он тоже спал. Его глаза были воспалены, а лицо выглядело еще более нездоровым, чем обычно.

– Вы не устали? – спросила она.

– Меня утомляет только работа, которую я оставляю незаконченной, но не та, которую я делаю.

– Но хотя бы несколько минут сна?

– Зачем? Бездеятельное время для меня как смерть.

Она откинула одеяло.

– Да вы сами уже становитесь похожим на нее.

Он взглянул на Сабину сбоку.

– Кто бы говорил! «Обаятелен, как всегда!»

Рядом с вертолетной площадкой клиники их уже ждала гражданская машина баварской полиции. Снейдер обменялся парой слов с водителем, затем они положили багаж в «ренджровер», сели в салон и тут же стартовали. Поездка длилась минут сорок пять. Они промчались по шоссе А3 в восточном направлении, переехали через Дунай и у городка Вёрт свернули на северо-восток к природному парку «Баварский лес». Дороги становились все уже, и вскоре они уже тряслись по тропе, обозначенной на указателе как «Озерный путь», пока не добрались до лесного участка. Въезд был заблокирован двумя патрульными машинами с мигалками, ярко озарявшими ночной лес.

Их водитель высунулся в окно и сказал:

– Снейдер из БКА прибыл.

Желтую оградительную ленту тут же свернули, и машина проехала дальше. Еще десять минут по ухабистой лесной дорожке – пока фары не выхватили из темноты небольшую поляну, – затем показался берег какого-то озера. Там стоял только один патрульный автомобиль баварской полиции, все остальные машины были гражданские. «Земельное управление уголовной полиции», – предположила Сабина.

Их водитель оставил боковое стекло опущенным, и Сабина ощутила, насколько влажно было снаружи.

– Можете оставить чемоданы в машине, – сказал водитель. – Если хотите, я отвезу вас позже в отель.

Хрустя затекшими суставами, Снейдер выбрался из машины.

– Похоже, нам придется провести здесь всю ночь.

Сабина заметила, как он стиснул зубы. Видимо, спина у него тоже болела. Едва он выпрямился, как тут же сунул в зубы самокрутку.

Сабина уловила запах травки. Марихуана, если она не ошибалась, потому что этот аромат был знаком ей уже очень хорошо. Сабина указала на тлеющую сигарету.

– Мы посреди леса.

– Почва такая влажная, как будто медведь, страдающий циститом, здесь все обоссал.

– Спасибо за образное сравнение.

– Не стоит благодарности. – Снейдер глубоко затянулся с закрытыми глазами.

Хорошо хоть, в машине он не курил. Сабина посмотрела в сторону берега. Лунный свет отражался в воде, и по обширной поверхности можно было догадаться, какое огромное это озеро. В ста метрах справа прожекторы на штативах освещали место, где был обнаружен труп. Немного света падало на озеро. Камыши гнулись на ветру, и до Сабины доносилось кряканье утки. Но кроме легкого тумана над водой она ничего не видела.

К ним подошел седой мужчина, худой и высокий, в очках и с папкой под мышкой. Кивнул в знак приветствия.

– Снейдер.

Снейдер взглянул на него безо всяких эмоций.

– Тимбольдт.

Мужчина был ростом со Снейдера, только значительно крепче; в джинсах, треккинговых ботинках и серой водолазке. Он протянул Сабине руку.

– Тимбольдт, БКА Висбадена.

Сабина подняла брови.

– О, коллега. Вы же работали над убийством Йоаны Бек в Дортмунде. Почему расследованием здесь занимаетесь вы, а не баварская уголовная полиция?

– За это дело взялись мы. Позже я покажу вам почему. – Затем Тимбольдт обратился к Снейдеру: – Я подумал, ты должен это увидеть.

– Где именно мы находимся? – спросил Снейдер.

– На озере Хёльхорн. Поблизости только крепость и паломническая церковь. Убогая местность. – Следователь БКА указал на левый берег. – Там есть отель с видом на озеро, но с конца сентября он закрыт.

– То есть со вчерашнего дня, – пробормотал Снейдер.

– Да, можно и так сказать. Но они закрылись уже несколько дней назад.

– Сколько номеров?

– Ну, отель – сильно сказано. Там всего десять номеров. И в двух километрах, чуть дальше вдоль берега, находится кемпинг и прокат катамаранов.

– Тоже закрыты?

– Прокат катамаранов – да, кемпинг – нет. Пара фанатов отдыха на природе приезжают в любую погоду. Больше здесь ничего нет. Только пешеходные тропы и лес. Пожилая супружеская пара обнаружила ранним вечером труп мужчины, который до сих пор не идентифицирован.

– Их уже допросили?

– Коротко. – Тимбольдт указал на диктофон, висевший у него на поясе. – С ними работает психолог.

– Все так плохо? – спросила Сабина.

Мужчина вздохнул.

– Пойдемте со мной.

Место обнаружения трупа освещалось пятью лампами дневного света. Сотрудники баварской криминалистической службы с самого захода солнца прочесывали местность. Мобильник Сабины показывал 22:25, а они все еще не закончили.

Сабина проследовала за Снейдером по специально размеченной тропинке к месту находки. Уже через несколько метров она почувствовала запах обуглившегося дерева.

Снейдер и Тимбольдт сбавили шаг и расступились. Между ними Сабина увидела остатки полуметрового пня. Очевидно, он был полым, потому что из него торчал человек – по крайней мере, то, что оставило от него пламя; а это было не много.

– Никто не заметил огня? – спросил Снейдер. – Здесь же дымило, как в аду.

– Как я уже сказал, отель закрыт, а кучка туристов находится в двух километрах отсюда. Гореть должно было около трех часов дня. Никто ничего не видел, это уединенное место. Супруги почувствовали запах гари, а затем наткнулись на труп.

– У тебя есть ручка? – спросил Снейдер.

– Блокнот тоже нужен?

– Нет, иначе я бы попросил.

Тимбольдт бросил взгляд на Сабину, но она лишь пожала плечами с виноватым видом. Следователь передал Снейдеру ручку, с которой тот подошел к пню.

– Судебный медик это уже видел? – спросил Снейдер.

– В это время? Ты шутишь? Мы в самой глубинке Нижней Баварии.

– Если я захочу пошутить, ты это поймешь. Предлагаю вытащить его из постели и доставить сюда.

– Я могу попробовать, но обычно он осматривает трупы только в институте судебной медицины.

– Но этот случай необычный. Я думал, ты вызвал меня сюда именно по этой причине.

Тимбольдт вздохнул.

– В том числе.

– Нам срочно нужно первичное заключение. Причина и время наступления смерти. Также необходимо мнение специалиста пожарной службы. – Снейдер тронул ручкой лицо убитого, которое застывшей маской сидело на съежившейся шее. – Я считаю, мужчине заткнули рот пластиковым шариком и кожаным ремнем. – Снейдер отступил в сторону. – А руки предварительно связали за спиной. Видишь обломанную древесину?

Тимбольдт подошел ближе.

Снейдер показал ручкой на пень.

– Уже объятый пламенем, мужчина был жив, но не мог освободиться.

Снейдер встал рядом с трупом и заглянул внутрь полого пня.

– Фонарик! – Он щелкнул пальцами, и Тимбольдт протянул ему карманный фонарь.

Снейдер посветил внутрь пня.

– Полый до самой земли. Предполагаю, жертве сломали ноги или, по крайней мере, раздробили коленные чашечки, чтобы он не смог освободиться. – Снейдер выключил фонарик, обернулся и посмотрел на коллегу. – И все это средь бела дня.

Сабина невольно подумала об убийстве в Берне, где преступник тоже сильно рисковал, что его могут увидеть.

– Я… – начал было Снейдер, но замолчал. Быстро включил фонарик и снова посветил внутрь пня. Несколько раз поменял угол падения света. – Там внизу блестит какой-то серебряный предмет. Как только судебный медик достанет труп, я хочу знать, что это.

Сабина обратилась к следователю:

– По телефону вы упомянули знак Близнецов.

– Да, верно. – Мужчина подошел к Снейдеру и указал на голову убитого. – Поэтому я и вызвал тебя сюда. Коллеги из криминалистической службы обнаружили в нескольких метрах отсюда волосы, предположительно жертвы. Убийца обрил ему часть головы и затем вырезал на коже этот знак. Потом нанес мужчине глубокие раны на груди, заполнил разрезы горючей пастой и поджег.

– Оригинально, – вырвалось у Снейдера. – Такого у нас еще не было.

– После того как загорелась грудь, огонь распространился на одежду и все тело и в конце добрался до пня.

Сабина посмотрела вниз.

– Земля вокруг вскопана.

– Вероятно, чтобы предотвратить лесной пожар, но для этого почва и так слишком влажная.

Снейдер рассматривал голову трупа.

– Разрезы на голове видны лучше, чем на груди. Почти не повреждены. В них не было зажигательной смеси?

Тимбольдт помотал головой.

– Наоборот. Убийца вдавил в рану губку. Скорее всего, влажную. Как будто хотел, чтобы мы увидели знак. Как глубина и ширина разрезов, так и символ очень напоминают убийство судьи Бек.

– Насколько это точно? – проворчал Снейдер.

Тимбольдт достал сотовый и показал Снейдеру фотографию.

– Этот снимок мы обработали на компьютере и реконструировали первоначальные разрезы.

Сабина подошла ближе, чтобы тоже взглянуть на дисплей. На нем был изображен обуглившийся затылок.

– Если ты спросишь меня, – сказал Тимбольдт, – то разрезы напоминают знак зодиака Близнецы.

– Или цифру одиннадцать, или римскую цифру два, – добавила Сабина.

Снейдер проигнорировал ее.

– У тебя есть волосы убитого. И его челюсть. Мы должны как можно быстрее установить личность мужчины.