Глава 30

— Было это лет десять назад, – начал Илья, когда мы впятером заперлись в комнате Владимира. Сам князь, я, полусонная Лягушка, жрец Перуна и, конечно, воевода. – Я как раз заканчивал с лихими делами. Под Муромом дело было. Чуть восточнее. Кроме моей дружины наемников осталось еще несколько крупных… а ладно, что уж — банд.

Они грабили села, которые мы за мзду охраняли. Пока не наглели все шло мирно. Они напали, что не прибито, то унесли. Мы пришли, половину людям вернули, вторую половину разделили — все счастливы. Но потом начался какой-то кошмар. После нескольких нападений три деревни, в которых мужиков почти не осталось, будто испарились. Только дома остались. Ни скота, ни людей.

А после начали и сами бандиты пропадать. Ватагами. Мы в начале обрадовались – кто-то за нас нашу работу делал. А потом поняли, что просто так даже кошки не родятся. Да было поздно. Как-то раз я со своими тридцатью тремя молодцами высадился у небольшого поселка. Поторговать, пограбить, если случай будет, да и вообще отдохнуть.

Тем более на встречу нам вышли одни бабы. Стройные, подтянутые. И не голодные оборвыши, как это часто бывает, а хорошо одетые и отъевшиеся. В богатых деревнях таких только встретить можно. Да в основном мужиков – которые и кормят, и поят семью. А тут женщины. Улыбаются, зазываются. Как тут устоять.

Пить налили, есть наложили, спать уложили. Меня сразу три обхаживали. А потом, когда ни мужских никаких сил уже не осталось, нож к горлу. В общем, выжило из тридцати четерех пятеро нас. Едва ноги унесли, кто голышом, кто в чем. И ладью оставить пришлось. Когда через месяц, собрав новую дружину мы, на то же место пришли — пусто было. Только дома брошенные.

Почти год я за ними гонялся. Прощать смерть своих парней не хотел. И так подгадать получилось, что они как раз напали на крупный караван. А там охрана оказалась строгая и на их прелести не повелась. Зажали мы их с двух сторон. Кто сопротивлялся сильно – перебили. Кто сдался после боя — тех в рабыни заковали. А тех, кто сразу оружие сложил — себе забрали.

— Молодцы конечно, — хмыкнул Владимир, – с бабами воевать.

— Зря ты так, князь. Не бабы то были – воительницы. Как любили они себя называть — вольные птицы. Краше и страшнее их не сыскать. Но после того боя они больше не появлялись нигде. А этот знак, – сказал Илья, выложив найденную мной тряпицу, – я из тысячи узнаю. Жар-птица – их символ. Так они друг дружку узнают. Надо купцов расспросить. Не может быть, чтобы никто ничего не слышал. Земля слухами полнится.

– Это верно, – кивнул князь, задумавшись, – хорошо бы дружину туда отрядить. Да война с Полоцком намечается, нельзя силами разбрасываться.

– А давайте я схожу, разузнаю. Но за это мне кое-что нужно будет.

– Да понятно, что не просто так, – улыбнулся градоначальник, – говори. Если в моих силах и соразмерно – то сделаю.

– Поставь на общем капище нового идола. Можно небольшого. Богатыря и бога солнца – Святогора. Ни жрецов у нее не надо, ни подношений. Мы сами с Ильей будем туда приходить время от времени. Верно, брат.

– Почему нет, – кивнул воевода, – отродясь никому не молился и не собираюсь. А того, кто внемлет словам, да за клятвами смотрит – почитать готов.

– Нет, – решительно сказал Оскольд, – не дело это рядом с нашими богами непонятно кого ставить!

– Опять ты за свое? – устало спросил князь, – сказано же тебе, небольшую. И даров не надо. А то, что богатыри ему кланяться будут, так не велика беда. Их у нас всего двое. Договорились, поставим. Сходи только к нашему резчику по дереву, пусть он сделает так, как ты скажешь. Ну и в дорогу собирайся, надо понимать, как далеко враг.

– Добро, – согласился Илья, – а я пока по боярам да купцам пройду поспрошаю.

Жрец недовольно еще бурчал некоторое время, но в конце концов ему пришлось согласиться. Правда, предварительно мы пять раз обговорили с ним размер статуи, чем она может быть покрашена и где установлена. Учитывая, что в данный момент мне это было не принципиально я в общем соглашался, но добился того, чтобы рост был не меньше двух метров.

Уже сама возможность того, что кто-то сможет поклоняться Святогору, и количество его последователей начнет расти, грела мне душу. Счетчик, правда, как замер на двухстах пятидесяти, так и остановился, но мне нужна была тысяча, и ждать, пока жрецы Скрытого Солнца выберутся и начнут проповеди, не хотелось.

В течение нескольких дней, Илья искал связь и место хотя бы предположительное появления преступников. А я провел это время, мечась между кузницей и древесным скульптором. Выяснилось, что, согласившись на два метра, я очень сильно прогадал. Идол Перуна был больше пяти метров из цельного ствола дерева. Остальные были чуть ниже, но даже самая маленькая достигала трех метров. Так что мне для того, чтобы привлечь внимание пришлось изловчиться.

Перед очередным выходным, когда на утро должны были люди приносить жертвы богам, мы с Трорином и скульптором пришли на капище. Рыть яму для установки идола пришлось в темноте при свете факелов. Место, много раз обговоренное с Оскольдом, оказалось на редкость каменистым, у самого края круга. Но мы из всего сумели извлечь выгоду.

Под самое утро, когда небо уже начало светать и солнце готовилось к тому, чтобы поприветствовать новый день мы закончили. Идол был укрыт от взоров мешковиной, открыть его должен был сам верховный жрец. Мы на это не имели права. Но весь город уже знал о том, что происходит нечто необычное. Внизу, под поклонным холмом, начала собираться толпа.

– Это что еще такое? – хмуро спросил Оскольд, заглянув за тряпку, – почему у него железяки наверху? Мы говорили! Никакого железа!

– Нет железа, – невинно закатив глаза ответил я, – только, чтобы тряпку держать, – для подтверждения своих слов я взял крепление и немного наклонил его из стороны в сторону.

– Ладно, леший с тобой, – недовольно пробормотал жрец, – но учти, твой божок самый младший! Не будет такого, чтобы ему больше Перуна поклонялись! А коли дары приносить будут – половину потом мне отдашь!

– Так я что? Я ничего, – пришлось пожать мне плечами, – согласен.

Удовлетворившись наконец моим ответом, жрец встал на специальный постамент у жертвенного камня и дал знак, разрешая простым горожанам подниматься. Процессия от подножия шла больше пяти минут, и солнце почти встало. Во главе нее шел сам князь, по правую руку от него – Илья. Оба вели за собой по крупному откормленному хряку. Следом шли со своими дарами бояре и купцы. И в последнюю очередь простые люди.

– Перуне! Вми призывающим Тя, Славен и Триславен буди! – громко произнес Оскольд, стоило князю оказаться на площадке. – Здравия и множество Рода всем чадам Сварожьим дажьди, Родам покровительства милость яви, прави над всеми, вще из-Родно! Тако бысть, тако еси, тако буди!

– Правь над всеми, – кивнул Князь, – приношу я в дар богу нашему, дружины да князя, этого порося жирного.

Твою мать. Обманул меня получается жрец? Ведь богослужение он уже начал, а статуя Святогора стоит закрытая! Решил после того, как все дары примет, ее народу показать? Тем, кто останется. Судя по недовольному ропоту в толпе такие мысли были не только у меня. Но на горе богов есть только один распоряжающийся – верховный жрец. Даже князь здесь не хозяин.

Скрывая бешенство, я отошел чуть в сторону, оставив статую за спиной, и начал наблюдать, что произойдет дальше. Люди проходили к богам. Оставляли дары, и по кругу отходили назад. В первую очередь все шли к Перуну, как к главному. На его жертвенном камне уже была лужа крови, а затем шли к остальным. Женщины – к Макоши, крестьяне к Даждьбогу, лучники и пращники к Стрибогу…

Проверка удачи. База: +1. Бонус: +2 общий. Бросок: 4. Требование: 2. Легендарно!

Ветер до этого тихий и спокойный до того усилился, что людям приходилось придерживать шапки и платки. Внезапно он загудел и забил так, что пришлось нагнуться и прикрыть лицо, а в следующее мгновение затих. По толпе прошел шепот – «Хорс… Хорс пришел!» в начале не поняв о чем они, я обернулся и с трудом смог сглотнуть ком в горле.

Тряпка, покрывавшая статую, слетела. Подпорка упала. И теперь в лучах утреннего солнца идол Святогора сиял, шевеля прозрачными крыльями. Как живой гад. Найдя в толпе стекольщика, я кивнул ему, но он не обратил внимания, в восхищении смотря на свою работу. Почти неделю мы тянули стеклянные трубки. Крепили их к противовесам в кузне, придумывали механизм без всего того, что нам запретил делать Оскольд. И наконец наша работа была закончена.

– Святогор, бог солнца и покровитель всех богатырей, – громко сказал Илья, разрубая тишину зычным басом, – как твой сын приношу тебе первую жертву. Да сияет имя твое!

«Святогор» – разнесся по толпе шепот. Воевода прошел по кругу, оставив у побелевшего от злости жреца Перуна большого хряка и подвел ко мне свинью такого же размера. Все как договорились. Ровно половину от того, что получит Святогор достанется и Перуну. Но судя по всему сейчас Оскольду этого было уже мало. Одним движением я перерезал хряку горло и кровь начала стекать по ложбинке в камне в чашу.

– Кто тронет моего покровителя, будет иметь дело со мной! – громко сказал Илья, однозначно глядя на жреца уже трясущегося от негодования, – славься, Святогор!

– Славься, Святогор, – кивнул я воеводе, – пусть освещает он твой путь, дарует в тумане и при всякой непогоде уверенность, дарит твои полям тепло и урожай. А врагам твоим засуху и смерть.

Богатырь отошел, поклонившись, а потом случилось чудо. По-другому я это назвать не могу. Из чаши, что уже наполнилась до краев, поднялся полностью прозрачный узорчатый кристалл в виде меча, засиявший при свете солнца. Такого вида заклинания крови я не знал и вообще сомневался, что оно может существовать, слишком сложное и вычурное.

Но несмотря на изумленные и восхищенные возгласы толпы, я краем глаза увидел Баяна, чиновника каторжника, который, побледнев, поднимался с колен. От него до постамента текла едва заметная в траве тонкая струйка крови.