Глава пятая
Размеры станции позволяли иметь в ней множество помещений, включая Кризисный центр, как его назвала Первая-вовне. Смысл этого Матиас понимал с трудом, но кто вообще толком понимал Ракс? В отличие от конференц-зала Кризисный центр был выдержан в традиционном дизайне станций Ракс, то есть имел неправильную форму с закругленными стенами, ни одного прямого утла или ровной плоскости. По центру располагался овальный стол и комплект кресел для всех видов, а вокруг него — старомодные компьютерные экраны, не проецируемые в воздух, а материальные, закрепленные на хрупких с виду подставках. Проекция, впрочем, тоже была — высокий потолок едва угадывался за иллюзией голубого неба с несколькими плывущими облаками.
— Ваша планета? — поинтересовался Матиас, садясь.
— Нет, это усредненное изображение неба кислородных миров, — любезно ответила Первая-вовне. — Я полагаю, что это способствует мыслительному процессу.
Последними пришли Бэзил и Мэйли. Матиас не сомневался, что китаянка уговорит Николсона, она ему явно нравилась. И все-таки появление главного специалиста по Невару он встретил с облегчением. Бэзил уселся рядом с Первой-вовне, достал из кармана куртки блок памяти, включил. Через несколько секунд на одном из экранов отобразилась структура данных. Бэзил одобрительно кивнул.
— Давайте не будем тянуть. Все происходящее крайне тягостно, и с каждым мгновением существования этой реальности уничтожить ее будет все тяжелее.
— Мы не говорим «уничтожить», мы говорим «стереть», — произнесла Первая-вовне.
Бэзил посмотрел на нее с плохо скрываемой неприязнью:
— Первая-вовне, вы наш основной специалист по неправильной истории. Сколько лет вы провели на станции?
— Почти восемь, — ответила Ракс.
— Надеюсь, это были плодотворные и приятные годы, — сказал Бэзил. Прозвучало жестко, но англичанин явно решил отбросить дипломатичность. — Расскажите, как произошел первый контакт двух цивилизаций?
— Шестьдесят второй год по летоисчислению «детей солнца». Астроном Галпер, наблюдая за четвертой планетой системы во время великого противостояния, обнаружил на темной стороне проблески света. Он выдвинул теорию о существовании там разумных существ. Была определенная проблема с церковью, тогда она играла существенную роль в жизни гуманоидов Невара. Но в итоге экзарх заявил, что религия допускает существование другой разумной культуры.
Матиас с любопытством посмотрел на экраны — где появлялись и исчезали старинные рисунки. Манера рисования была своеобразной, но в истории Земли случались и более экзотические подходы к графике. Астроном Галпер… телескоп… экзарх-Солнце в затейливом обрядовом облачении…
— Все верно, — кивнул Бэзил. — Но эти «проблески света» были ошибочным наблюдением?
Первая-вовне кивнула:
— Конечно же. В летописях кис не сохранилось никаких данных о световых источниках такой силы. Обе цивилизации в тот момент находились на уровне начала великой промышленной революции Земли — широкое использование тягловых животных, но появились простые механизмы, развивались физика и химия, возникли первое огнестрельное оружие, первые паровые машины и поезда. Электричество воспринималось забавным фокусом.
— Вероятно, развилка позже, — решил Бэзил. — А что у кис?
— У них теория обитаемости второй планеты возникла лишь через семнадцать лет. По летоисчислению кис шел четыре тысячи восьмой год. Ученый Вадрик — очень талантливая личность, я могу соотнести ее лишь с Моос у Халл-один или с Леонардо да Винчи у людей, — придумал теорию ракетного полета. После этого он задумался о том, имеет ли его идея практическую ценность. Чтобы понять природу других планет, он создал крупнейший по тем временам телескоп, организовал астрономическую обсерваторию в горах и три года вел наблюдения. Вадрик очень точно предсказал природные явления на других планетах и обнаружил световые пятна на второй планете, названной им Желанная. В его мечтах это была первая колония кис. Те пятна, кстати, были настоящими — несколько крупных городов у гуманоидов к тому моменту получили газовое освещение и действительно были заметны в телескоп.
— Все так, — кивнул Бэзил. — Дальше?
— Вадрик был лидером древнего и богатого прайда. Редкий случай, когда великий ученый оказался и великим общественным деятелем. Государство у кис имело странную форму, как и поныне, с большим количеством прав у каждого крупного прайда и сложной системой делегирования полномочий. Но Вадрик в нашем понимании был всеобщим лидером. Не по формальной власти, а потому что его решения каждый раз приводили к общему благу. Представьте себе, что среди вас живет гений, пророк, философ, который за семьдесят лет своей жизни коренным образом улучшил всю цивилизацию… Так вот, Вадрик выдвинул план космической экспансии — как это ни смешно звучит для столь малоразвитого общества. И предложил захватить Ласковую и Желанную. Причем не из агрессивных побуждений, а чтобы упредить возможную агрессию соседей. Его план в общем-то не сводился к оккупации и геноциду. Скорее — установление контроля, воспитание и просвещение аборигенов.
— Очень земная позиция, — сказала Мэйли. — Все верно. Я не вижу расхождений.
— Все так, — добавил Уолр. — Я в меньшей степени знаю их историю, но все сходится. Дальше, если не ошибаюсь, было сборище всех прайдов, где обсуждали предложение Вадрика. И в нашей реальности мистик Мард смог его переспорить…
Он замолчал, выжидательно глядя на Первую-вовне.
— Совершенно верно, — сказала та. — Вадрик первый раз в жизни потерпел поражение в диспуте, да еще и по столь важному вопросу. Он смирился с общей волей, но предсказал, что решение ошибочно и приведет к беде.
— Я был уверен, что расхождение здесь, — нахмурился Бэзил. — Самая напрашивающаяся точка бифуркации — спор Вадрика и Марда… Продолжайте, Прима.
Матиас был заинтригован. Наверное, по меркам Бэзила, Мэйли или даже Уолра, он был лишь нахватавшимся верхов дилетантом. Но он был очень старательным дилетантом и тоже считал эту точку в истории ключевой. Ведь в тот момент кисы ясно и прямо выбирали один из двух путей: первый, в их реальности, привел к миру; второй, в этой Вселенной, закончился войной.
— Далее началось «время фальшивых надежд», — сказала Первая-вовне.
— Стоп! — воскликнул Бэзил.
— Что-что? — произнесла Мэйли. — «Время протянутых рук»!
Уолр одобрительно хрюкнул и подался вперед.
— Это период, длившийся более полувека. — Первая-вовне обвела ученых взглядом. — Первые попытки наладить прямой контакт. Световой телеграф кис… Построенный через несколько лет после этого световой телеграф «детей солнца»…
Матиас опять с интересом посмотрел на экраны. Световой телеграф кис был восхитителен в своей простоте — огромные поля зеркал на мачтах, ориентируемых в сторону планеты людей. Люди сразу пошли по более верному пути, создавая телеграф по принципу маяков с искусственным светом, который куда проще заметить на ночной стороне планеты.
— Суперпушка людей, выбрасывающая снаряды с записями… достоверно известно о трех случаях попадания снаряда в планету кис. Одно попадание было в океан, его наблюдал торговый корабль, но снаряд достать не удалось, один снаряд нашли через сотню лет в лесных дебрях, один попал удачно, в центр города, при этом никого не убив, но все записи и предметы внутри от удара превратились в месиво…
— Как они ухитрились достичь второй космической при помощи пушки? — спросил Матиас. — Или это был рельсотрон?
— Пушка выстреливала реактивные снаряды. По сути — твердотопливые ракеты, там даже были примитивные парашюты для торможения, впрочем, они ни разу не сработали. Путь был изначально тупиковый, и от него быстро отказались, перешли на жидкостные ракеты. Начали строить корабли, с интервалом в год на орбиту вышли кисы и гуманоиды. Но к этому моменту они уже наладили радиосвязь, даже передали первые примитивные изображения.
Бэзил кивал, поглядывая то на экраны, то на Первую-вовне.
— Первый контакт, по обоюдной договоренности, было решено осуществить на орбите Ласковой. Обе цивилизации были технологически не готовы осуществить высадку на планету, поэтому предполагалось состыковать два корабля, на каждом из которых находились четыре члена экипажа. Предстояли совместные наблюдения, подписание договоров… для кис, кстати, само понятие подписанного договора было внове, но они восприняли его с большим энтузиазмом. Корабли были примитивными, по сути, это была авантюра похлеще полета «Аполлона» на Луну, но ядерные двигатели, над которыми началась работа, пока оставались проектом далекого будущего. Как ни странно, но оба корабля совершили межпланетный полет успешно и смогли состыковаться.
Первая-вовне замолчала. Потом сказала:
— И после этого началось «время утраченных иллюзий».
— «Время братских объятий», — сказал Бэзил. — Точка расхождения понятна. Что случилось на орбите?
— Капитан корабля «детей солнца» отказался подписывать заранее согласованный договор.
— Почему? Пракс был его активным сторонником! — Бэзил посмотрел на экраны и кивнул. — Понятно. Вижу. Капитаном был не Пракс, а его дублер.
На экранах сейчас были члены экипажа обоих кораблей. Двое мужчин и две женщины — очень похожие на людей, даже дизайн космических скафандров, в которых они фотографировались, напоминал двадцатый век Земли. Двое мужчин, не похожих друг на друга, и две женщины-близнецы. Четыре кисы, на взгляд Матиаса, различались лишь оттенками шерсти. Он не настолько хорошо помнил лица космонавтов, хотя…
— Я знаю о Праксе. — Первая-вовне нахмурилась. — Он действительно готовился как капитан первого корабля и считался одним из самых ярых сторонников дружбы с кисами. Но после трагической смерти брата, тренировавшегося как второй пилот, он ушел в отставку.
— Вторым пилотом был брат Пракса. — Бэзил нахмурился. — Нэтрис. Он ничем себя особо не проявил, обычный астронавт, тень знаменитого брата, такое часто случалось на Не-варе. Я плохо знаю его историю. Марк! Что есть по Нэтрису в твоих базах данных?
— Только имя и даты жизни. Умер через тридцать лет после встречи кораблей у Ласковой.
— Ага, — сказал Бэзил с удовлетворением. — Первая, выводи свою информацию на те экраны. — Он взмахнул рукой направо. — А меня подключи к левым…
Достав из кармана старомодные виртуальные очки, Бэзил стал разгребать воздух перед собой. Структура данных на служебном экране раздробилась, начала ветвиться — Бэзил шел по одному ему понятным ссылкам, извлекая из электронной памяти давным-давно забытый всеми эпизод из истории Невара — мирной истории.
— Вот наша версия, — сказала Первая-вовне. Нахмурилась: — Однако… я зря не обратила внимание на эту историю, крайне странно… Нэтрис был командиром корабля «Ураган-8», совершавшим пробный полет по высокоэллиптической орбите… корабль получил повреждения от столкновения с метеоритом… экипаж погиб при разгерметизации…
На экранах замелькали фотографии, строчки печатного и рукописного текста — шрифт был причудлив и напоминал кириллицу, которую перерисовывал, по ходу дела украшая завитушками, неграмотный каллиграф.
— Ничего себе, — сказал Матиас. — Я знаю лишь два случая за всю историю земной космонавтики, когда происходило столкновение с метеоритом. Один раз при полете у кольца Сатурна, другой раз в поясе астероидов. И то… второе столкновение серьезных повреждений не вызвало.
— А первое? — спросил Уолр.
Матиас сделал скорбное лицо и развел руками.
— Вот оно, — сказал Бэзил. — Спасибо за уточнение, действительно — «Ураган-8». Испытательный полет. Они испытывали системы жизнеобеспечения в длительном полете, крутились почти три недели. Благополучное приводнение, проблемы со здоровьем у экипажа… нет, ничего серьезного, просто невесомость и гиподинамия… Через год «Теплый ветер» стартовал к Ласковой, и Нэтрис был на борту вместе со своим братом-капитаном. Во время встречи они подписали заранее согласованный договор о преимущественном праве владения Ласковой кисами с особым правом «детей солнца» на свободное посещение, перемещение, поселение и ведение хозяйственной деятельности. По большому счету, там только вопрос формального суверенитета! Все, кто желает, могут там жить.
— В нашей истории капитаном стал Лоус, дублер Пракса. Он придрался к одной из формулировок договора, как впоследствии было признано, трактуя ее не совсем правильно. Отказался подписывать договор и предложил разделить планету на две зоны колонизации. Кисы были оскорблены, в первую очередь — самим фактом нарушения согласованного договора. После возвращения кораблей они предъявили права на планету и бросили все ресурсы на строительство флота. Гуманоиды поступили аналогично.
— Расхождение понятно, — сказал Бэзил. — Но как вы хотите его исправить?
Скудная порция информации на его части экранов неподвижно застыла. А вот на экранах, подключенных к базе данных станции, продолжался какой-то поиск. Матиас отметил для себя, что либо Первая-вовне использует неизвестный и невидимый интерфейс, либо на станции все же есть искин, достаточно мощный, чтобы воспринимать беседу и работать без формального задания.
— К кораблю была направлена спасательная экспедиция, — сказала Первая-вовне. — Пракс и еще один астронавт… на корабле «Ураган-9» они осуществили стыковку с мертвым кораблем… перешли в жилой отсек, сняли научную аппаратуру и тела погибших…
— Кажется, нам повезло, — сказал Уолр, тоже изучающий экраны. Похоже, специалист по гуманоидам знал и язык «детей солнца».
— Нам неслыханно повезло! — подтвердил Двести шесть — пять. — Я огорчен тем, что это означает наше исчезновение из реальности, но для Невара — это спасение.
Матиас не умел читать на языке «детей солнца», но в этом, похоже, не было нужды. На всех экранах теперь было лишь одно изображение — фотография большого шара из белого камня на зеленой лужайке. Судя по намеченным контурам иллюминаторов и нарочито грубо вырубленной дыре — это было стилизованное изображение злополучного «Урагана-8».
А в дыре был закреплен маленький серый камень.
— Тот самый метеорит? — воскликнул Матиас.
— Да, — напряженно сказала Первая-вовне. — Если верить открытой информации — тот самый. Перед нами памятник героям космоса, открытый после возвращения «Урагана-9». Его уже давно не связывают с несчастным Нэтрисом и его напарником. Это памятник всем погибшим в небесах. Нам нужно лишь взять этот метеорит — и убрать его из реальности. После этого мир изменится.
— Нэтрис не погибнет, Пракс возглавит экспедицию, «дети солнца» поступятся амбициями и сделают навстречу кисам шаг, который те признают бесспорным доказательством вечной дружбы и любви, — подхватил Бэзил. — Браво! История вернется к норме! Но… вы действительно готовы на это? Есть ли у вас возможность самой… проследовать в наш мир?
— Нет, — сказала Первая-вовне. — Я уже говорила это. И даже высокочтимый Двести шесть — пять не вправе уйти в тот мир. Вернетесь только вы.
Феол шумно вздохнул. Его жутковатый третий глаз закрылся, будто паразит внутри гуманоида решил поспать.
— Простите моего бедного друга, — невозмутимо сказал Двести шесть — пять. — В силу особенностей разума Толлы ему трудно осознать всю печальную необходимость нашей гибели. Вначале он умолял меня отпустить хотя бы его, если уважаемая Первая-вовне позволит. Но потом решил, что не хочет покидать меня, что это будет бесчестно.
— Отпустить? — Бэзил ошарашенно посмотрел на ученого Феол. — То есть вы можете его выну… отпустить?
— Разумеется, так же как и впустил, — ответил Двести шесть — пять. — Вы же не считаете меня тираном, главенствующим в нашем симбиозе? Не думаете, что я принуждаю Толлу силой? В природе их вид практически неразумен, личность формируется в нем лишь после нашего соединения. Если я отпущу Толлу, он утратит доступ к моему мозгу и станет лишь смышленым животным. Я объяснил это Уолу, и он, поразмыслив…
— Уважаемый и добрейший Двести шесть — пять, — сказала Первая-вовне. — Я убеждена, что все люди знают особенности вашего симбиоза. Не стоит зря тратить время. Лучше сосредоточимся на том, как нам добыть метеорит!
— Спускаемся и забираем, — произнес Матиас, обнаружив, что все смотрят на него. — Это памятник, верно? Где он? На кладбище?
— Это памятник, — кивнула Первая-вовне. — Он стоит на лужайке перед зданием Центра Космической Обороны. На планете, которая две сотни лет воюет с другой планетой в своей системе. При всей общей отсталости их техники в плане вооружений «дети солнца», как и кисы, стоят на очень высоком уровне — предельно близком к земному. Системы обнаружения, радары и лидары, датчики гравитационных возмущений, нейтринные телескопы… Ракетное, пучковое, лазерное оружие. Все, что у них смотрит в небо и летает в небе, — либо военное, либо двойного назначения. Любой неопознанный объект будет уничтожаться. Я потеряла три зонда за время своего пребывания на станции. И это были зонды, которые всего лишь приблизились к планете неоправданно близко. Зонды, сделанные по технологиям Ракс.
— А нам надо высадиться… — произнес Матиас зачарованно. — На лужайку перед их военным штабом. И выцарапать из памятника героям драгоценную реликвию…
— Иного выхода нет, — подтвердила Первая-вовне.
— Постарайтесь никого не ранить, — сказал Бэзил. Добавил, поймав сочувственные взгляды: — По возможности. Они прекрасный народ, пускай в этой реальности и сошли с ума.
— Это невозможно, Бэзил, — сказала Первая-вовне. — А Ракс никогда не обещает невозможного.
* * *
Солдаты уходили утром. В домике ночевали лишь майор, лейтенант и двое больных. Ночью один из солдат часто вставал, выходил из домика — то ли в сортир, то ли ему просто не спалось, но к утру Ян обнаружил его на прежнем месте, не спящего, но лежащего на полу под одеялом. Адиан занялась завтраком — салат, немного размоченного в соусе зерна. На такую ораву их запасы, конечно, были не рассчитаны. Ян вышел из домика, подошел к палатке. Позвал:
— Ребята, идемте завтракать. Жена на всех приготовила.
Вышел один из солдат, немолодой, с породистым умным лицом — странно было видеть его в форме рядового, а не офицера. Сказал:
— На всех не надо. Нас на двоих меньше.
Вначале Ян подумал, что солдаты скончались ночью, и удивился — те, кому было хуже других, ночевали в доме. Но оказалось, что солдаты просто ушли среди ночи — захватив свои рюкзаки и оставив автоматы. Остальные клялись, что не слышали их ухода, но Сарк, выслушав новость, лишь скептически ухмыльнулся. Оставшись с майором наедине, Ян сказал:
— Наверное, и впрямь стоило вам ночевать в палатке.
— Тогда был шанс не проснуться, — ответил Сарк. — Пусть уходят. Нам предстоит тяжелый путь, и на него надо ступать с желанием дойти, а не сбежать. Если хочешь, солдат, пошли с нами. Даже можешь захватить семью. Рядом радиация, Ян.
— Город далеко, всю гадость уже смыло и развеяло. — Ян опустил глаза. — Теперь еще снегом присыпает. Каждый день по несколько раз проверяю фон, терпимо.
— Ты бы мне пригодился, — честно сказал Сарк.
— Нет. — Ян покачал головой. — Я не хочу больше брать в руки оружие.
— Жаль, — сказал Сарк. — Жаль. Но оружие я тебе все равно оставлю. Эти балбесы бросили свои автоматы, но они могут и вернуться за ними. Перед смертью людям приходят в голову разные глупости… а мы все смертники.
После завтрака военные ушли. Сарк действительно оставил четыре автомата, коробку с магазинами и рюкзак, набитый армейскими концентратами, мерзкими на вкус, со слишком высоким содержанием животного протеина, но как Ян в свое время убедился — очень питательными.
Вереница людей медленно шла в гору, оставляя на выпавшем снеге цепочку круглых следов. Но снежок все усиливался, и к тому моменту, когда люди скрылись вдали, следы тоже почти замело.
— Они дойдут? — спросила Адиан.
Ян подумал и решил ответить честно:
— Нет. Перевалы уже замело. Выше будет совсем холодно и ветрено. Нет, Адиан. Они идут, чтобы умереть, выполняя свой долг.
Часа два Ян пытался выполнять какую-то работу — сортировал запасы, пытаясь распределить рационы на каждый день зимы, конопатил мхом несколько щелей. Зиму им все равно придется прожить в ледяном доме, тонкие стенки не держали тепло, печка остывала вмиг, дров не напасешься. Ничего, предки как-то жили зимой, без всякой одежды и укрытия, сбиваясь в табуны и грея друг другом теплом своих тел.
Потом Ян решил пойти собирать валежник, пока снега еще не слишком много. Вышел за дверь — и замер, вспоминая двоих дезертиров.
Мир вокруг казался белым и чистым, но совсем рядом лежало пепелище мертвого города, бродили растерянные и пытающиеся выжить люди. Где-то рядом были дезертиры. И не только двое бывших ракетчиков.
Ян вернулся в комнату, подошел к завернутым в кусок брезента автоматам. Адиан предлагала закопать их за домом.
Стрелять Яну доводилось не часто, но все-таки он служил и с оружием дело имел. Из четырех автоматов до боли знакомого вида (возможно, что он даже держал их в руках, заступая в караул) Ян выбрал два, которые выглядели более новыми и содержались в порядке. Сел за стол, разобрал и собрал оба. Да, нехитрый механизм был исправен. Рыж сел напротив, молча следя за его действиями. Адиан и Лан сидели в стороне, вычесывая друг другу волосы — Яна бы тронул этот знак доверия и дружбы, зародившейся между женщинами, но сейчас все мысли были о другом.
— Возьми два магазина, — сказал Ян парнишке. — Отойдем из дома и потренируемся. Доводилось стрелять?
Глаза у Рыжа загорелись.
— Нет, никогда. Вы научите, Ян?
— Попробую.
— Автоматов четыре, — неожиданно сказала Адиан. Встала, коснулась плеча девочки, та тоже поднялась. — Наверное, я была не права. Наверное, мы все должны уметь этим пользоваться.
— Ты ведь ненавидишь оружие, — не удержался от подначки Ян.
— Еще больше я ненавижу быть беспомощной, — ответила Адиан. — К тому же я вдруг поняла, что отвечаю не только за себя.
* * *
«Дружба» должна была достигнуть цели через два дня, но никаких новых идей у Анге пока не появилось. Ей удалось разговорить Квана. Это оказалось на удивление просто, достаточно было лишь воспользоваться советом Диала и спросить о полном значении термина «тра». Через два часа Анге ускользнула от лингвиста, зная все о «тра» — кое-что она предпочла бы и не узнавать, услышав о двух временах в языке кис, про которые никогда не слыхала — «невероятном будущем» и «желаемом прошлом», да и вообще утвердившись во мнении, что краткий школьный курс языка кис ей преподавали из рук вон плохо. Кван весь был в языке, он сам был язык, и ничто другое его попросту не интересовало. Хотя нет, он мечтал о том, что на Соргосе они встретят разумную жизнь, общающуюся путем звуковых волн (другие варианты лингвист тоже не исключал), а если очень повезет — то у них будет даже несколько языков, не похожих друг на друга, как в древности у людей и кис.
Поразмыслив, Анге решила, что братья не могут быть причастными к какой-то тайной организации. Против кис они ничего не имели.
Тогда, получается, это Казвар? Геолог? Очень приятный мужчина, он, пожалуй, симпатизировал Анге больше всех, да и она относилась к нему с наибольшей приязнью. Нет, Казвар был не тем человеком, которого она могла бы полюбить, но, пожалуй, наиболее близок к идеалу друга-мужчины.
Преодолев себя — у нее возникло неприятное ощущение предательства, — Анге завязала с Казваром беседу. Они болтали часа три — вначале разговор шел легко, потом Казвар, очевидно, принял ее поведение за недвусмысленный намек и стал столь же недвусмысленно намекать в ответ, что Анге ему симпатична, что его брак — давно уже формальность, и он совсем не прочь уединиться с Анге в каком-нибудь укромном уголке корабля… Анге принялась врать, увиливать, ссылаться на плохое самочувствие, но беда была в том, что Казвар и впрямь ей нравился… и, кажется, уже не только как друг. Кончилось все тем, что они действительно уединились в техническом отсеке, торопливо разделись, и Казвар овладел ею с энергией мужчины, истосковавшегося по нормальному сексу и тронутого внезапным женским вниманием.
Нет, это было неплохо, даже очень неплохо, Анге не была недотрогой, и за время работы над кораблем у нее было несколько коротких, но приятных любовных связей. Казвар изо всех сил старался доставить ей удовольствие, он был немолод, но мускулист и крепок — в итоге Анге пришлось признать, что это было одним из самых замечательных любовных приключений. Можно даже сказать — секс года.
Но в итоге, вернувшись в инженерный отсек, где Криди рылся в недрах разобранного спектрометра то ли в поисках неисправности, то ли удовлетворяя свое любопытство, что с ним порой случалось, Анге пребывала в полной уверенности — Казвар никакой не агент. Если тайное общество кисоненавистников и впрямь существовало, то на корабле их не было.
Криди поглядывал на нее, пока она проводила рутинную проверку систем. А потом, не отрываясь от вскрытого прибора, спросил:
— Ты была с Казваром?
— Я… — Анге растерялась.
— Ты пахнешь им, — объяснил Криди.
Раньше Анге никогда не задумывалась, насколько обоняние кис лучше человеческого. Ну да, кисы всегда просили не пользоваться в их обществе сильнопахнущими веществами, но на станциях и корабле это вообще было обычной практикой…
Она пахла Казваром.
Анге вдруг в полном мере оценила смысл этих слов.
— У нас был секс, — хмуро сказала она, стараясь не смотреть на Криди.
— Он должен быть неплохим любовником, — решил Криди. — Я рад за тебя.
Анге почувствовала, что у нее горит лицо.
— Криди, мне нужно было с ним серьезно поговорить. А дальше все случилось само собой.
— Тебе нет нужды оправдываться, — мягко сказал кот. — Ты моя тра-жена. Сексуальная часть твоей жизни никак не связана с нашими отношениями. Я не ревную, не злюсь и не обижаюсь. Я рад за тебя.
— Спасибо, — сказала Анге. — Но я… в общем, это была почти случайность. Так получилось.
— Это не мое дело, но неужели разговор об осадочных породах и движениях планетарной коры действует столь возбуждающе?
Анге невольно рассмеялась. Криди умел снять неловкость.
— Нет, мы говорили о другом. — Она замолчала, колеблясь. Но в конце концов, что в этом плохого? Прямого запрета у нее не было. — Мы говорили о вас. О кисах. Понимаешь…
Анге сбивчиво рассказала Криди о встрече с капитанами, о людях, которые ненавидят кис, и о том, что они могут быть на корабле.
Вначале Криди слушал, продолжая возиться в спектрометре. Потом отложил прибор, стал слушать внимательно, глядя на Анге. Усы у него встопорщились, он несколько раз облизнул переднюю лапу, что при людях кисы обычно не делали. Впрочем, такая история взволновала бы кого угодно.
— И к какому выводу ты пришла? — спросил Криди, выслушав ее до конца.
— Мне кажется, что капитан ошибается. На борту нет агента-террориста.
— Согласен, — сказал кот, не отрывая от нее взгляда. — Уверен, что я бы почувствовал неприязнь, даже скрываемую. Но почему тогда ты расстроена?
— Я не смогла выполнить задание, — честно ответила Анге.
— Ты его выполнила. Отрицательный ответ — тоже ответ, — мягко сказал Криди. — Расслабься, Анге. Это все твоя гиперобязательность.
Он подошел к Анге, обнял. Женщина прижалась к его груди, зарылась в теплую, мягкую шерсть. Почувствовала, как лапа Криди поглаживает ее по спине.
Как бы ей хотелось, чтобы на месте Казвара был Криди…
— Доложи капитанам, что все в порядке, — сказал Криди. — И отдохни немного. Меньше суток до прибытия к новой звезде. Ты понимаешь? Впервые разумные существа смогли переместиться от одного солнца к другому! Что по сравнению с этим старые обиды, мелкие дрязги и полоумные сектанты?
— Ничто, — сказала Анге.
— Ничто, — задумчиво повторил Криди.
* * *
Что было в этом помещении раньше, Первая-вовне не сказала, а Валентин спрашивать не стал. Может быть, парк. Или стадион. Или театр. Мало ли чего Ракс могли посчитать необходимым на станции, где жила всего-то одна особь.
Сейчас это помещение имитировало сквер перед Центром Космической Обороны.
Голографические проекции у Ракс были великолепны. Если в Кризисном центре проекция голубого неба все-таки оставалась проекцией и за ней были видны потолок и стены, то сейчас Валентину казалось, что он стоит под открытым небом на поверхности планеты. Даже солнце жарило с неба очень убедительно. Валентин снял с головы берет, но так стало еще хуже, и он вернул его на место.
Они стояли в сквере вполне земного вида, возле памятника злополучному «Урагану». Даже деревца, высаженные в живописном беспорядке, точь-в-точь напоминали земные липы, казалось, стоит вдохнуть глубже — и почувствуешь сладкий запах. Дорожки в сквере были отсыпаны крупной серой галькой, и это, пожалуй, было единственным, где имитация давала сбой — под ногами упрямо чувствовалась ровная поверхность.
Чуть дальше высились невысокие здания Центра, почти лишенные окон и из-за этого мрачные, несмотря на нежносиреневую окраску стен. Еще дальше, на холмах, виднелись городские здания, тающие в горячем воздушном мареве.
— Погода на поверхности будет именно такая, — сказала Первая-вовне. — Вы уверены в составе штурмовой группы?
— Да, — сказал Валентин.
— Но вы командир.
— Поэтому я и обязан идти первым. Где командир, там и мостик.
— Простите?
Валентин махнул рукой.
— Не важно. Земной фольклор. Если мы не сможем достать этот хренов метеорит, то и наш корабль, и наши жизни не будут иметь никакого значения. Я постараюсь не погибнуть, а если что — меня заменит Матиас.
— А я обязан идти, — сказал Гюнтер. — Потому что я оружейник. И хотя я никогда в жизни не собирался сражаться ручным оружием на поверхности чужой планеты — я единственный на этом корабле, кто имеет полное военное образование, звание и хоть какие-то навыки.
— Группа должна состоять из трех гуманоидов, — добавила Третья-вовне. — Поэтому Уолр и Двести шесть — пять не годятся. Детей мы тоже исключаем. Мегер — мастер-пилот, она важнее на корабле. Матиас заменяет командира. Доктор слишком стар и связан ограничениями своей профессии. Наши ученые не годятся, для них Невар — объект изучения, а не место проведения операции. Все, выбора не остается.
— Но ты можешь погибнуть, и Ракс — настоящий Ракс — не узнает деталей произошедшего, — напряженно сказала Первая-вовне.
Ксения слабо улыбнулась:
— Я думала об этом. Но выход очевиден. Если я погибну, но группа достанет метеорит, то ты уничтожишь его запрограммированным кораблем. А сама будешь находиться на «Твене», чтобы вернуться в правильную Вселенную и доложить о случившемся. Это допустимо.
Первая-вовне помолчала, потом кивнула:
— Да. Это допустимо. Ракс всегда Ракс.
— Ракс всегда Ракс. — Ксения коснулась плеча кисы. — Итак, каков план?
— Я предлагаю вам высадиться в километре от Центра, — сказала Первая-вовне, с усилием отрывая взгляд от Ксении. — Посадочная капсула наша. По моим расчетам, на таком расстоянии ее устройства маскировки справятся. Должны справиться.
— Можем высадиться дальше, — сказал Валентин. — Прогуляемся.
— Километр — равновесное расстояние между вероятностью обнаружения корабля при снижении и обнаружением группы после высадки, — сообщила Первая-вовне. — Вы можете доверять моему мнению. Итак, вы окажетесь там…
Она протянула руку, указывая направление.
— Это пригород столицы, лесопарковая зона. Формально она считается открытой для посещения, но людей там бывает немного. Вам необходимо быстро выдвинуться к Центру. Он окружен защитным периметром, но тот выполняет функцию предотвращения случайного проникновения и сигнализации. Штурм поверхности давно уже не рассматривается серьезной угрозой, война идет в космосе.
— Этот заборчик? — уточнил Валентин. Метрах в ста от них сквер отделяла от более густого лесопарка решетчатая ограда чуть выше человеческого роста.
— Да. По ограде идут видеокамеры и лазерные детекторы. В земле, насколько я знаю, спрятаны сейсмические датчики. Это не страшно, мы их заглушим. Дроны облетают ограду с интервалом около семи минут, изображение с дронов контролируется людьми в реальном времени.
— Средства поражения на стене?
— Нет. Они действительно не ждут десанта. Но в Центре постоянно находятся около двух сотен солдат, есть как минимум десяток бронемашин. Им потребуется не более двух минут, чтобы выдвинуться к любой точке периметра.
— Значит, надо преодолеть периметр незамеченными, — сказал Гюнтер. — Если мы сможем добраться до памятника необнаруженными… здесь нам потребуется всего минута, чтобы вырезать метеорит. Что сделает охрана при появлении людей в сквере?
Первая-вовне очень по-человечески пожала плечами:
— Не знаю. Люди в сквере есть. Сюда выходят прогуляться сотрудники Центра. Время от времени тут проводятся экскурсии, торжественные мероприятия. Скорее всего немедленной реакции не последует. Даже если вы вызовете подозрение, к вам направят патруль для выяснения личности.
— Мы можем вызвать корабль к памятнику? — спросил Гюнтер.
— Нет. Противовоздушная оборона Центра примитивна, но действенна. Там несколько ракетных систем и как минимум три лучевые установки высокой мощности. Я почти уверена, что при старте на километровой дистанции корабль успеет уйти из зоны поражения, но если ему потребуется перелететь через периметр, забрать вас и стартовать… никаких шансов уйти не будет.
— Километр, — задумчиво сказал Гюнтер. — И еще преодолеть ограду. Будем исходить из того, что мы обнаружены, за нами погоня, стреляют… Минут пять как минимум.
— Из плюсов — на поверхности вы можете не церемониться, — сказала Первая-вовне. — Стреляйте. Взрывайте. Этот мир не имеет никакого значения. Скоро его не будет.
Валентина передернуло, по спине пробежал неприятный холодок.
— Мерзко это, — сказал он. — Вся ваша технология правки реальности…
— Данную ситуацию вызвала не она, — отпарировала Первая-вовне.
— Если верить вам, — заметил Валентин. — Машина времени мне кажется еще менее вероятной причиной случившегося.
— Мы не причастны, — холодно повторила Первая-вовне. — И мы готовы исправить ситуацию.
Несколько мгновений Первая-вовне и Валентин мрачно смотрели друг на друга. Потом Валентин устыдился и отвел глаза. Стоящая перед ним особь Ракс обрекала на смерть себя и свой мир. Вправе ли он был ее в чем-то упрекать?
— Мы сделаем все необходимое, — сказал он. — Что мы можем взять с собой? Оружие, броню?
— Что у вас есть? — спросила Первая-вовне.
Валентин посмотрел на Гюнтера.
Оружейник развел руками:
— Мы к таким вещам не готовились. У меня есть комплект личного оружия для всех членов экипажа — пистолеты. Обычные. С висмутовыми пулями, чтобы не пробивали обшивку корабля. Есть один дробовик. Честно говоря, не знаю зачем. Традиция.
— И все? — с удивлением спросила Первая-вовне.
— Еще комплект тазеров. — Гюнтер пожал плечами. — А чего вы хотели? Мы не планировали перестрелку на корабле. И захватывать вашу станцию с боем — тоже. И на планеты высаживаться в этом рейсе не собирались. Хотите, откручу лазерную пушку от корабля? Но она весит полтонны, а запитана от главного реактора.
— Броня? — спросила Ракс.
— Универсальные скафандры? Они должны неплохо держать удары и излучение, — предложил Гюнтер.
— Только в них мы будем выглядеть несколько необычно для жителей Невара, — уточнил Валентин. — И любая сторожевая система отреагирует на нас, будто на ходячие танки.
— Человеческая цивилизация славилась своей воинственностью, — задумчиво сказала Первая-вовне, обращаясь к Ксении. — Я была уверена, что «Твен» лучше экипирован.
— В двадцатом веке, когда наши с Валей предки воевали, — мы бы предложили лучший арсенал, — скромно сказал Гюнтер. — Но сейчас двадцать второй. Люди поумнели. Извините. Зато мы не уничтожили цивилизацию по примеру большинства разумных видов.
— Я все поняла, — сказала Первая-вовне и двинулась к памятнику. Шаг, другой — она вошла внутрь изображения. Голограмма скрыла ее полностью, и Валентин мысленно признал, что техника Ракс великолепна.
— Эффектно, — заметил Валентин. — А вот за вами я не замечал склонности к театральным жестам, Ксения.
— Вы просто не присматривались, командир, — сказала Третья-вовне.
Из памятника послышался лязгающий звук. Потом легкий скрип. Появился хвост, потом — пушистая спина Первой-вовне. «Киса» вышла из голограммы, вытягивая за собой то ли высокую каталку, то ли длинный стол на колесиках. На столе лежали три груды снаряжения.
— Мы тоже не готовились к подобным ситуациям, — сказала Первая-вовне. — Но на станции есть штатный комплект оружия для различных видов. Я предложу вам следующее. Защитные комбинезоны…
Она подняла сложенный стопкой серебристый комбинезон.
— Ограниченная защита от лучевого оружия, ограниченная защита от пучкового оружия, высокоуровневая защита от физических воздействий. Комбинезон способен поглотить кинетическую энергию общей величиной приблизительно до мегаджоуля.
Валентин нахмурился:
— Это дофига.
— Спасибо, я знаю, — кивнула Первая-вовне. — Но после он развалится в пыль. Комбинезон можно будет спрятать под одеждой, и он не будет заметен на пассивных детекторах. Одно ограничение — голова не защищена.
— Он как-то нас усиливает? — поинтересовался Гюнтер.
Первая-вовне посмотрела на него с любопытством.
— Не более чем обычная рубашка. Я не думаю, что вам предстоит серьезный бой. Короткая вылазка и отступление… Вот оружие, рассчитанное на людей и Феол.
Гюнтер и Валентин взяли и стали с интересом изучать оружие, похожее на длинноствольные пистолеты. Рукоять, спусковой крючок, ствол…
— В стволе нет дульного среза, — заметил Гюнтер.
— Точно, никакой дырки, — разглядывая пистолет, подтвердил Валентин. Гюнтер глянул на командира с таким лицом, будто у него внезапно разболелись зубы, но смолчал.
— Дуло есть, но очень узкое, — сказала Первая-вовне. — Присмотритесь.
— И чем стреляет? Иглы?
— Плазма, — сказала Первая-вовне, подумав мгновение. — Правильнее всего сформулировать именно так. Смотрите…
Она взяла из рук Гюнтера пистолет, повернулась. Точно дожидаясь ее движения, из иллюзорного леса выдвинулась мишень — грубо сделанная кукла, изображающая гуманоида. Кукла была одета в серый мешковатый комбинезон и состояла из чего-то красновато-серого.
Первая-вовне нажала на спуск.
Мишень вспыхнула, рассыпаясь сухими тлеющими хлопьями. Резко запахло барбекю.
— С человеком будет примерно то же самое, манекен был из синтетического мяса, — сказала Первая-вовне. — Можно пробить броню большинства их танков. Дальность выстрела невысока, но две-три сотни метров по прямой заряд пролетит. Скорость заряда около четырехсот метров в секунду. Магазин на восемьдесят зарядов. Я полагаю, этого хватит.
— Помощнее ничего нет? — небрежно спросил Гюнтер, глядя на догорающие останки манекена.
— Есть, но вы же не геноцид собираетесь устраивать, — ответила Ракс. — Более крупное оружие труднее спрятать. Для отделения метеорита от памятника — вот…
Она указала на три ножа в пластиковых ножнах. Гюнтер немедленно достал нож, осмотрел. Спросил:
— А здесь в чем фокус? Он же тупой.
— Попробуйте. Только не на пальце.
Гюнтер поднес нож к рукояти «каталки». Послышалось едва слышное гудение, и рукоятка с грохотом упала, исчезнув в иллюзорной гальке. Срез был ровным и блестящим, как зеркало.
— Силовое поле? Вибрация? Выдвигающееся мономолекулярное лезвие? — спросил Гюнтер с неподдельным любопытством.
— Не важно, — махнула рукой Первая-вовне. — Достаточно, что оно работает.
— Конечно, — с искренним сожалением сказал Гюнтер. — Конечно, вы правы… Да, наверное, нам этого хватит.
— И разумеется, по окончании миссии снаряжение придется сдать, — любезно добавила Первая-вовне. — А пока рекомендую надеть комбинезоны и потренироваться с оружием. Через три часа я буду готова отправить вас на Невар.
