В кабинете воцарилась тишина. Да, не думал я, что уже через сутки, возможно, меня не будет в живых.

С одной стороны, мне было просто страшно. С другой – агент, которого отправили передо мной, смог же включить маячок. Значит, он жив и не сошел с ума, раз сделал все необходимые действия. Может, в данный момент он где-нибудь ползет с поломанной ногой или истекает кровью. Он-то не знает, что сигнал с его маячка скачет по всему земному шару, как заяц. Я представил себе человека, отсчитывающего длинные минуты, складывающиеся в часы, в ожидании помощи. А ее все нет! И именно я и никто другой может прийти к нему на помощь. Вот она, цель моего перемещения через портал – спасти агента с позывным Сокол.

– Сколько у меня есть времени на сборы? – спросил я у подполковника Алехина. – Обдумывать больше нечего, все уже решено.

Но тут внезапно взял слово Дмитрий Степанович.

– Вот что, уважаемый Виктор Петрович, – начал он, – я со своей стороны настаиваю на том, чтобы моему подопечному курсанту Позднякову Илье по вашему ходатайству выполнение этого задания засчиталось как сдача государственных экзаменов и защита диплома.

– Это не проблема, – улыбнулся Алехин.

– Это еще не все, – продолжил Батя. – Также прошу вас пообещать, что в случае его успешного возвращения с задания по окончании университета ему будет присвоено внеочередное звание старшего лейтенанта.

– Дмитрий Степанович, вы же понимаете, что присваивать звания – это не в моей компетенции, – развел руками подполковник, – я могу только ходатайствовать. К тому же все равно сначала надо будет присвоить звание лейтенанта. Хоть на короткий срок.

– Если на короткий – то я согласен, – ответил ему Батя.

– Товарищ подполковник, – я обратился к Дмитрию Степановичу, – я, конечно, благодарен вам за заботу, но зачем все это? Я не уверен, что мне понадобится диплом и внеочередное звание! Лучше попросите, чтобы в случае трагических последствий я не стал тяжелым грузом для своей семьи… Неизвестно, что со мной будет через двадцать четыре часа…

– Отставить мне тут эти сопливые упаднические разговоры! – внезапно рявкнул на меня Батя. – Курсант Поздняков!

– Я! – вскочил я и вытянулся в струнку.

– Приказываю без глупых мыслей отправиться на выполнение задания! Ты у меня, эх, орел! – Он потряс кулаком. – Да чтоб мой орел да не вытащил Сокола! К тому же помни – своих не бросаем! – Батя положил мне руку на плечо. – Ты только подай сигнал, сынок, чтобы мы знали, где эти чертовы экспериментаторы себе кубло свили! А мы вас вытащим!

– Есть, товарищ подполковник! – ответил я ему.

– Вертолет нас ждет, – обратился ко мне подполковник Алехин, – поэтому чем быстрее соберешься, тем больше времени останется на инструктаж и подготовку на месте. Одевайся как тебе удобно, перед отправкой переоденем тебя в специальную одежду.

– Я бы хотел позвонить своим близким. – Я замялся. – А еще я должен зайти в церковь до вылета.

– Конечно. – Алехин понимающе кивнул. – В разговоре с близкими даже намека не должно быть о твоем задании. И не вздумай с ними прощаться. Разговор должен быть обычным. Мы будем ждать тебя здесь же, в кабинете у Дмитрия Степановича. Ребятам с курса скажешь, что уезжаешь домой на несколько дней по семейным обстоятельствам. А близким сообщишь, что уезжаешь с курсом на сборы и несколько дней связи с тобой не будет. Все, можешь идти.

Сразу же из кабинета Бати я отправился в храм Георгия Победоносца, расположенный недалеко от университета. Пока я шел, на душе у меня было тяжело и сумрачно. Мне было по-настоящему страшно, пугала неизвестность и возможные варианты развития событий. В храме шла вечерняя служба. Людей было мало, ярко горели свечи, освещая лики святых. Я остановился перед иконой Георгия Победоносца и долго смотрел на молодого бесстрашного воина, пронзающего змея копьем. Недалеко я увидел пожилого священника с окладистой бородой и подошел к нему попросить благословение.

– Господь да благословит тебя! – Он положил мне руку на голову, потом заглянул в лицо, и я удивился его светлому, ясному взгляду. Он перекрестил меня и тихо сказал: – Иди и ничего не бойся, уповай на милость Божью!

И так мне легко стало после этих слов, как будто оковы тяжелые с души свалились. Конечно, если Он со мной, то кого мне бояться? Из церкви я вышел преисполненный решимости и надежды. Сразу же позвонил родителям и сообщил, что несколько дней со мной не будет связи. Пообещал маме, что позвоню ей, как только представится возможность. Мама почему-то очень разволновалась, узнав о предстоящих «сборах», я, как мог, радостным голосом пытался уверить ее, что это обычные дела, ничего страшного.

– Береги себя, сынок, – на прощание мне тихо сказала мама.

Как будто почувствовала, что я с ней не откровенен. А потом трубку взял отец.

– С тобой точно нельзя будет связаться? – спросил он.

– Да, пап.

– Сколько дней?

– Я еще точно не знаю…

Отец тяжело вздохнул, а потом выдал мне напутствие:

– Помни, Илья, чему я всегда учил тебя – при любых обстоятельствах сохранять ясность ума и оставаться мужчиной. И еще хочу тебе напомнить, что нет большего подвига, чем положить душу свою за други своя… Мы будем ждать твоего скорейшего возвращения… со «сборов»…

Я был очень удивлен и тронут словами отца. Он поддержал во мне решимость, сам того не зная. Потом я набрал номер Ксении. Она очень удивилась позднему звонку – в Пекине было уже за полночь. Я сообщил ей об отъезде.

– Буду скучать, возвращайся поскорее, – просто сказала мне Ксения.

– Я тоже буду скучать, – ответил я и пожелал ей спокойной ночи.

После чего отправился в общежитие, переоделся, взял с собой документы, мобильник и сменное белье. К счастью, никто из ребят ни о чем меня не спросил, поэтому объясняться ни с кем не пришлось. В начале девятого вечера мы с подполковником Алехиным и очкариком Владимиром вылетели вертолетом с военного аэродрома в сторону Крыма.