Блэксберг, Каухайоки, Бейли, Монреаль, Джексборо, Ред Лейк, Колд Спринг, Ред Лайон, Эрфурт… Список массовых убийств в различных школах скоро можно будет продолжить до бесконечности. Все они какое-то время были новостями номер один, но теперь их судьба одинакова. Полное забвение, глубокое, как пропасть. Сегодня никто не знает, что это за список. Никто, кроме скорбящих родственников и близких. Остальные уже давно забыли.

Это – другой случай. Во всех отношениях другой. Его никогда не предадут забвению. Наоборот, он отпечатается в сознании миллионов и миллионов, и его имя никогда никого не оставит равнодушным. Процесс уже в полном разгаре. Информация о сенсационных убийствах распространилась далеко за пределами Швеции, и последние сутки CNN все время говорили об этом как об одной из своих главных новостей.

А ведь пока было известно только о шести убитых. Что они скажут, когда найдут еще пятерых, с которыми скоро будет покончено? Когда все поймут, что никто не мог быть в безопасности, даже если переехал из Сконе в Осло или случайно оказался в отпуске за границей?

Он так близко подошел к цели, как когда-то даже и мечтать не смел. Последние годы он внушал себе, что ему все удастся и что альтернативы нет. Что это естественное и совершенно логичное следствие всех его скрупулезных приготовлений. И только теперь он осмелился признаться самому себе, каким был наивным и как ничтожны были его шансы. Но сейчас это более или менее свершившийся факт. Он бежал дистанцию и впереди видел финишную ленточку.

У него осталось девять человек. Девять человек, к которым по первоначальному плану он должен был прийти ночью домой. К одному за другим. По его расчетам, на все про все должно было уйти пять часов. Теперь обстоятельства полностью изменились.

Теперь все девять были заперты в одном помещении.

И он вместе с ними.

Он попытался притвориться, что спит, но ему было трудно скрыть улыбку. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Словно Бог испытывал его на прочность и теперь наградил его, расстелив перед ним красную ковровую дорожку. Его впустили в святая святых без всяких проблем.

Похоже, никто даже не подозревал, что он не тот, за кого себя выдает. Усы сделали свое дело, и свернувшаяся кровь вместе с контактным клеем сработали лучше, чем можно было надеяться. К тому же он хорошо играл свою роль и был поражен, как легко все шло, учитывая, что у него совсем не было времени на подготовку.

Было бы естественным вести себя тихо и производить как можно меньше шума. Держаться в тени и позволить остальным занимать места. Как он всегда делал. Но стоило ему сесть в машину, как он решил действовать наоборот. Говорить. И первый раз они слушали. За последний час он говорил со своими бывшими одноклассниками больше, чем за все школьные годы.

В то время, когда он к ним обращался, они едва отвечали. Сейчас все по-другому. Теперь они охотно рассказывали о себе. О детях и семейной жизни. О разводах и изменах. О карьере, которую сделали в компании «Эрикссон», и о последующем увольнении. И теперь они опять сидят за партой и учатся составлять резюме. О разрушенных надеждах и депрессиях, новых ванных на открытом воздухе и процентах по ипотеке.

Все они думали, что знают, с кем говорят. На самом деле, они не имели ни малейшего представления. Как же он наслаждался. Рассказы об их никчемных маленьких неудавшихся жизнях звучали для него как музыка и служили эффективным лекарством от многолетней зависти. Зависти ко всем одноклассникам, всегда таким счастливым, и ко всему тому, что было у них и никогда не будет у него.

Его всегда удивляло, как все остальные могут быть такими самоуверенными. Все, кроме него самого. С какой легкостью они сыграли бы главные роли в фильмах о самих себе. Теперь его это не удивляло. Теперь все по-другому. Они поменялись местами. Теперь они всего лишь статисты в фильме о нем. Команда неудачников. Серая безликая масса с такими неинтересными жизнями, что он удивлялся, как они вообще в состоянии рассказывать о них. Не говоря уж о том, чтобы проживать их.

Нет никакого сомнения, что большинству из них он окажет неоценимую услугу, положив всему этому конец. Если бы у них была возможность, многие наверняка бы потом поблагодарили его. Теперь у их бессмысленных маленьких жизней, по крайней мере, будет осмысленный финал. Они превратятся в еще один крестик. В цифру, сложенную вместе с другими цифрами в сумму, от которой никто не сможет защититься. Никто никогда не брал весь свой класс целиком.

Никто.

Еще девять, и он завершит свое дело.

Двадцать из двадцати.

Большинство даже ничего не заметит. Один укольчик – и через несколько секунд все будет кончено. Некоторые наверняка попытаются оказать сопротивление, но это ничего не изменит. Исход будет тот же.

Двадцать из двадцати.

В течение нескольких часов все будут считать, что их девятнадцать, что есть один выживший. Тот, кому удалось защититься и воткнуть шприц в преступника. А именно герой Сет Корхеден. И пока они в суматохе разберутся, что и Корхеден мертв, он уже будет далеко. Посмотрим, кого он назначит на роль преступника.

Сейчас все погасили свои прикроватные лампы, и он слышал, как кто-то открыл крышку своей каппы, кто-то снял колготки, а кто-то выдавил таблетку из упаковки. Через пятнадцать минут все будут спать. Наручные часы показывали двадцать минут четвертого, и он чувствовал новый прилив энергии с каждым тиканьем секундной стрелки.

Уловив бряцание ключей, он не мог понять, что это значит, пока не услышал, как открылась тяжелая металлическая дверь. Не шевелясь, открыл глаза и увидел, как два надзирателя внесли еще одну кровать и поставили ее в ряд напротив него. Будет еще один? Он ничего не понимал. Все уже здесь.

Он увидел, как они стелют постель и ставят стул. Может быть, для кого-то из надзирателей? Само по себе это не представляет особой проблемы. Ему только придется выждать еще как минимум полчаса.

Оказалось, что его подозрения ошибочны. Они ввели мужчину, но в темноте он не разглядел, кто это. И только когда мужчина снял куртку и показался лечебный воротник, до него дошло. Но он по-прежнему ничего не понимал. Это действительно Фабиан Риск сидит на кровати и обводит глазами комнату?

У Риска не было ни малейшей возможности выбраться самому. Единственное разумное объяснение – они нашли его укрытие, что, в свою очередь, означает, что его опознали. Он не мог понять – как?! Об отпечатках из машины он позаботился. Разве нет? Или были еще отпечатки?

Он закрыл глаза и сделал усилие, чтобы не подавать вида, что сна у него ни в одном глазу, а сердце бешено колотится. Как же ему хотелось подбежать к этому мерзавцу и всадить в него шприц. Покончить с ним раз и навсегда. Но не получится. Пока что. Сейчас надо лежать с закрытыми глазами. Обдумать альтернативы. Он не может рисковать и споткнуться на финишной прямой. Он слишком далеко зашел.

То, что его опознали, само по себе не обязательно причинит ему особо большой вред, учитывая, что еще несколько часов – и он сам назовет себя. Процесс уже в полном разгаре, и в данную минуту в него вовлечено как минимум сто человек. Так что при ближайшем рассмотрении оснований для беспокойства нет.

И тем не менее, он испытывал именно беспокойство.

Неизвестность. Вот что его тревожило. Именно сейчас ему это меньше всего нужно. Что еще они узнали? Знают ли они, что он здесь? И если так, за кого он себя выдает? Может быть, именно по этой причине Фабиан сейчас находится здесь? Или это место считается самым безопасным и для него?

Он пришел к выводу, что они понятия ни о чем не имеют. Будь у них хоть малейшее подозрение, они бы давно ворвались с группой захвата и доставили каждого на допрос. Чем больше он об этом думал, тем больше росла его уверенность.

Они понятия не имеют.

Во всяком случае, Тувессон и ее коллеги. А вот что происходит в голове Риска, это совсем другой вопрос. Здесь не помогут никакие логические умозаключения. Этот урок он усвоил. Нет, Фабиан Риск явно подчинялся совсем другим естественным законам, чем его коллеги.

Он должен был умереть больше двух часов назад. Но вот он сидит по диагонали от него, самый крайний в женском ряду, и обозревает спящую компанию. Ничто, касающееся этого человека, его больше не удивляло. Нет никакой гарантии, что Риск не подозревает, что он находится среди них. Что ему каким-то необъяснимым образом удалось точно вычислить, как все произошло, и поэтому по собственной инициативе он предпочел провести здесь ночь. Конечно, он должен был проинформировать своих коллег.

Должен был.

Но Риск не первый раз поступал не так, как должен. С тем же успехом он мог решить оставить свои подозрения при себе. Или он ничего не предполагает и просто хочет поспать несколько часов в безопасности?

Он перевернулся на бок, притворяясь, что делает это во сне. Никто не должен видеть, как он улыбается, включив таймер на своих наручных часах.

Тридцать минут. И ни секундой дольше.

Он нашел своего преступника.