Глава двадцатая

Обратно тащить химеру оказалось легче. К тому же Марко настолько воодушевился успехом предприятия, что ухитрился не только быстро дотащить Тию до лазарета и устроить ее на столе, но и уничтожить все следы их пребывания в лаборатории: тщательно подмести пол вокруг контура, прикрутить пламя в светильниках и плотно закрыть за собой дверь. После этого он как ни в чем не бывало отправился к своей койке и завалился на нее прямо в одежде, закинув сцепленные руки за голову.

Думал, что сон не придет, однако вроде бы просто прикрыл глаза, а когда открыл – уже солнце встает. И никаких тебе кошмаров или болезненных запоздалых переживаний – все ли получилось ровно так, как требовалось.

Но через минуту созерцания потолка Марко осознал, что просто не может лежать спокойно. Ему требовалась определенность. Понимание того, что его точно не застукали. И точно ни в чем не подозревают. Судя по тишине в шатре и тому, что его не подняли среди ночи, никто не заметил следы чужака в лаборатории… с другой стороны – может быть, туда никто просто еще не заходил?

Марко поморщился. Он внезапно понял один из парадоксов алхимической логики про лягушку Шеридана. Ту самую, которая сидит в непрозрачной банке, и пока не поднимешь крышку, не узнаешь – жива еще лягушка или задохнулась. С другой стороны, открыв банку, ты не знаешь, была бы жива лягушка без этого твоего действия, или вот сейчас выживет только благодаря тому, что ты обеспечил ей приток свежего воздуха.

Когда учитель объяснял этот парадокс на пальцах, кое-какое понимание все же было, но вот полностью осознать – сложновато. Только сейчас Марко ощутил на себе эту самую неопределенность. Которая разрешится только в случае, если поговорить с Николой. И этот самый разговор может одновременно как раскрыть Марко, так и оставить его безнаказанным. И как при таком раскладе можно спокойно ждать? При таком раскладе ждать абсолютно невозможно.

Поэтому он сначала связался с мамой – обещал же держать в курсе! – и пробурчал последние новости.

– Ездил в Новосиберию, химере лучше, нет, в городе был недолго и ничего не случилось… Да, мы ездим иногда в Новосиберию, и что с того, что меня отправили туда в первый раз?.. Мама, ну, перестань волноваться! – Марко закатил глаза и выдержал двухминутное предупреждение о том, что Новосиберия велика и полна опасностей, поддакнул три раза, даже покивал для пущей убедительности, хотя при беседе через говорун это и выглядит смешно. Нажав кнопку обрыва Эфира, взглянул на часы.

Прошло всего пять минут.

Тогда Марко поднялся, пошел на кухню и молча присоседился к Мхиту, который хмуро мыл гору посуды. Видимо, тот вчера после ужина решил себя не утруждать. Вытащил из этой горы самую грязную сковородку и стал ее ожесточенно тереть.

– И почему они не научат этому големов? – задумчиво проговорил Мхит после нескольких минут молчания.

– Может, боятся, что тарелки побьют. А те, которые с точной калибровкой, очень дорого стоят.

– Да уж, я им обхожусь дешевле, – Мхит сказал это то ли с гордостью по поводу собственной важности, то ли с горечью. Еще бы, големов в мире становится все больше, но неприятную работу им почему-то не спешат перепоручать. – А рабочих на помощь мне присылают только по большим праздникам.

– С големом я бы не смог подружиться, – улыбнулся Марко.

– Это точно.

Однако философские мысли о дружбе и посудомоечных големах нарушил Гикки, который ворвался на кухню со смехом и со штанами на голове. Пояс был затянут вокруг лба, а штанины задорно развевались за спиной.

– Ты вчера все пропустил! Он сделал его! – победоносно провозгласил Гикки.

– Кто кого?

– Радован Штефана! По очкам! Шесть – четыре!

– То есть алхимику не придется носить позорную табличку?

– Да-а-а! То есть нет, не придется. Зато Штефан обещал раскошелиться и заплатить за все ингредиенты к следующей гонке.

– А по-моему, вышло нечестно, – Кай появилась следом за Гикки. – Никола вполне мог подыграть Радовану. Резистометр был у него.

– Даже если и подыграл, Штефан все равно получил по носу! – Гикки не скрывал злорадства. – Теперь будет знать, как нарываться! Хотя, мне кажется, он ничего не понял. Уходил с таким же победоносным выражением, как обычно.

Марко поежился. Ну вот, по его вине над Штефаном смеются и радуются его ошибке. С одной стороны, его никогда особо не любили, конечно… И такой способ отвлечь алхимиков он сам придумал. С другой стороны, он бы не ввязался в спор, если бы не просьба Марко.

– Быстро вчера все разошлись? – спросил Марко, чтобы наконец успокоить свою внутреннюю «лягушку» неопределенности.

– Не. Долго спорили снаружи, – Гикки махнул рукой. – Штефан рвался вытащить Красотку из лазарета и провести замеры на ее шкуре. А Никола говорил ему, что он совсем умом тронулся.

– Еще чего. Алекс запретил ее выносить наружу, – Марко закусил губу.

– Вот и я о чем! Штефан ни о чем не думает, кроме своего дурацкого пари!

К Марко мигом вернулись все подозрения по поводу напарника. Не слишком ли он легко согласился помочь? Не собирался ли под предлогом спора поговорить с алхимиками наедине и добиться от них… Чего добиться? Да любой информации о здоровье Тии!

В конце концов, у Штефана был мотив. Может, он боялся, что Тия помешает Борсаю в финальной гонке? Спровоцирует его? Или вообще обгонит? Вполне может быть.

Даже если не это, мало ли что могло послужить причиной? Иной раз не сразу можно понять, почему человек совершает тот или другой поступок. Мотивы порой выглядят смешными, если взглянуть со стороны. Вроде как «его больше любят» или «его химера слишком задается». Мало ли что, в общем.

Ко всему этому прибавлялась и внезапная дружба, которой вдруг воспылал к нему Штефан. Рисковать, подвергать себя неприятностям, и все это ради человека, с которым он еще неделю назад даже разговаривать без нужды не стал бы. С чего это вдруг?

Марко почувствовал, что от этих размышлений голова у него идет кругом. Дух противоречия поселился внутри и затопил настолько, что Мхит в какой-то момент вынул из рук Марко тарелку и пробурчал под нос: «Дырку протрешь».

– А? – Марко посмотрел на пустые руки в пене, смыл ее в воде и пожал плечами.

– Не беспокойся, – заявил Гикки. – Никто твою Красотку в обиду не даст. Никакой Штефан до нее не доберется. А то ишь, удумал! Таскать больную животину туда-сюда…

Голос у Гикки при этом стал такой просторечный, деревенский, куда больше подобающий старушке, приехавшей в первый раз в город. Ходит она, ходит и все осуждает. Причем объяснять ей бесполезно. Осуждение заранее уже прописано во всех фразах.

Вот и Марко не стал ничего объяснять. Лишь чуть улыбнулся, пожал плечами и отправился прочь с кухни.

Ровно затем, чтобы за углом его вдруг схватили за плечи и затянули в мелкую подсобку. Здесь хранились швабры, тряпки, ведра и прочий инвентарь, который уборщик доставал, когда необходимо было вымыть пол.

«Так обычно делают шпионы в книгах», – подумал Марко, и тут его развернули.

– Ну, как? – Глаза Штефана горели радостным возбуждением. – У тебя все получилось? Я все пытался вызнать как-то ненароком, но в лазарете поселился Никола. Не высовывается оттуда и никого не пускает. Даже Алекса. Тот ходит хмурый. Похоже, впервые недолюбливает кого-то больше меня.

Напарник хохотнул приглушенно и тут же зажал себе рот обеими руками. Словно боялся, что смех того и гляди выскочит наружу. Даже глаза увлажнились от усилий.

– Я сделал, – сказал Марко осторожно. – Но не знаю, что именно. Вроде бы ей стало лучше, но я же не врач…

– Да какая разница! Врач, не врач! Ты сам видел, что получилось?

– Ну… вроде да…

– Ладно, – Штефан улыбнулся. – Не хочешь, не говори. Но не забудь, ты мне тот рецепт обещал, если сработает! Я потом с ним к Радовану приду. Это моя месть будет. Я же все просчитал – сначала нужно проиграть, чтобы в следующий раз он с радостью согласился на спор. А уж там я ставки подниму и сделаю его.

Штефан вновь едва не расхохотался, но тут рядом с дверью раздались голоса. Кажется, это были Мхит и Гикки. Расслышать, что именно они говорили, не получилось – дверь оказалась плотной, а приятели говорили тихо. Однако Марко и Штефану пришлось замолчать. Как нельзя кстати, чтобы выгадать паузу и обдумать дальнейшие действия.

Когда Марко рассказывал, что именно собирается сделать, он в последний момент передумал рассказывать Штефану все. По крайней мере, про связь с химерой умолчал. И про то, что именно Тия подсказала способ себя вылечить. Вспомнил алхимиков, которые ехали с ним в поезде, ну, и приписал чудодейственное открытие им. Якобы умудренные опытом алхимики, едва услышав, что произошло, тут же подсказали чудесное преобразование, которое позволит придать химере сил для выздоровления. Марко поверил и, едва выйдя из поезда, тут же купил обратный билет. Вот никуда и не попал в итоге.

Сейчас эта версия, выглядевшая не так уж и правдоподобно, казалась самой надежной. Марко решил ее придерживаться до самого конца.

– Хорошо, я тебе все отдам. Но как только удостоверюсь, что Тия действительно пошла на поправку. Через пару дней, идет?

– Да хоть через неделю, – Штефан хмыкнул. – Главное – перед гонкой. А то там сезон закончится, и я Радована еще не знаю, когда увижу.

– Ладно.

– Ну, тогда я пошел. Первым. Выжди минут пять, а потом следом. Договорились?

– Я тоже читал шпионские книги.

– Вот и хорошо.

Штефан подмигнул на прощание, словно они с Марко действительно были заговорщиками, которые только что обсудили что-то секретное. А затем дверь открылась и снова закрылась. И все. Ушел Штефан.

– Сначала нужно проиграть, чтобы в следующий раз он с радостью согласился на спор, – пробормотал Марко.

Фраза не давала покоя и слегка нервировала. Ее хотелось примерять и так, и эдак. И все лишь для того, чтобы понять: не относилось ли это все и к нему тоже?

Поначалу Марко не хотел идти в лазарет. Слишком часто в последнее время он там появлялся. С одной стороны – вроде бы все очевидно, хозяин беспокоится за химеру. А с другой – ходит, понимаешь, донимает, покой не обеспечивает. К тому же не стоило забывать, что нужно придумать свою реакцию на то, что Тие стало лучше. Пусть он сказал Штефану, что не до конца уверен, но сам-то вчера видел, насколько преобразилась химера. Сколько жизни вдруг появилось в ней. И все лишь от маленького преобразования.

Интересно, Никола его заметил? И не поэтому ли он там сейчас находится? Или, быть может, обнаружил пропажу ингредиентов, а потом и то, что химере стало лучше. Сложно ли это сопоставить? Кто его знает! К тому же алхимик может и почувствовать след недавнего преобразования.

Это и было третьей – и самой главной! – причиной, по которой Марко избегал лазарета. Но как он ни прятался, а лазарет сам пришел к нему.

Вернее, пришла Тия.

Марко в тот момент стоял и разглядывал историю команды, которая висела на стене шатра, – основатели, достижения, самые памятные гонки и прочая информация для посетителей, если они вдруг попадут внутрь. Раньше он этот стенд даже не замечал и всерьез подозревал, что его никогда не было, но спрашивать было как-то неудобно.

И вот фотография молодого еще Левича, рядом с которым застыл некий Дарко Стефанович, сооснователь, внезапно начала расплываться. Вместо этого перед Марко появился лазарет.

Вчерашний опыт сказывался – в этот раз сразу удалось зафиксировать обе картинки сразу, не проваливаясь в чужое зрение с головой.

Никола склонился над Марко… нет, над Тией. Внимательно смотрел. Водил руками. Хмурился. Бормотал что-то себе под нос.

«И кто же это сделал?» – донеслось до Марко. Голос был глуше и тише, чем обычно.

Затем Никола отвернулся. Походил вокруг стола и вдруг с решимостью достал из кармана балахона кусок мела.

«Сейчас начертит круг!» – понял Марко, и тут же изображение пропало.

Кажется, Тия призывала на помощь!

Марко еще не придумал толком, как именно он собирается мешать алхимику, а ноги уже понесли его к лазарету. Штефан говорил, что Никола не пускает Алекса? Пусть только попробует не пустить хозяина химеры! В конце концов, какое он право имеет…

Дверь лазарета была не заперта, и Марко ввалился внутрь слишком громко и стремительно, чтобы это прошло незамеченным. Успел только запоздало поругать себя. Надо было сначала приоткрыть дверь и заглянуть в щелочку, сориентироваться в ситуации, а уже потом заходить.

Правда, как оказалось, Никола и не думал скрывать свои намерения. Вокруг стола с Тией уже виднелся круг преобразования, и поверх него лежали амулеты, которые показались Марко очень знакомыми. Именно такие он видел вокруг столкнувшихся мобиля и велобрички, где полицейский алхимик затевал возврат времени.

– Нет! – крикнул Марко и бросился к Тии. Он не слушал, что ему кричал Никола, не думал о том, что реакция ингредиентов может быть опасной. Проклятое время! А ведь Никола говорил о том, что не может с ним управляться. Зачем он решил заглянуть в прошлое? Как раз для того, чтобы откатить изменения к лучшему! Увидел, что Тия почувствовала себя лучше, и решил это «исправить», пока остальные не заметили. Для того и Алекса выгнал!

Все эти мысли пронеслись в голове у Марко в одно мгновение. Ну, или в два, которые потребовались, чтобы пересечь половину комнаты, споткнуться о ногу Николы и на пузе въехать в круг трансформации. Конечно же, разбив пару склянок по дороге. В конце концов, не в первый раз.

В воздухе запахло озоном и свежеразрезанным лимоном. Капли жидкости, попавшие на одежду и руки Марко, вспенились крохотными пузырьками и зашипели. Он попытался их с себя стряхнуть… и тут сверху на Марко низвергнулся ледяной душ.

– Идиот, – громко сказал Никола.

– Выф, – предательски поддакнула ему Тия со стола.

– Я просто подумал… – Марко так и не придумал толком, как оправдаться перед Николой. И сказал ту самую фразу, которую очень удобно договаривать за собеседника. Учителя порой покупались на это. И даже мама. Но Никола, вместо того, чтобы продолжить разговор, расстроенно осмотрел «поле битвы» с разбитыми склянками и стершимся контуром, сплюнул и молча вышел из лазарета.

Марко медленно поднялся на ноги. Положил руку на спину Тии.

– Ты в порядке? Он ничего не успел сделать?

– Нет, он НИЧЕГО не успел сделать, – Никола вернулся с толстой синей губкой, присел на корточки и начал оттирать остатки контура с пола. – Сумасшедший хозяин химеры решил покататься на животе по полу лазарета, поэтому алхимик даже при всем желании не преуспел бы.

– И… извини.

– Не извиню. И не говори, что ты случайно влетел сюда.

– Влетел не случайно. А вот об ногу твою споткнулся…

– Если бы ты об нее не споткнулся, то забежал бы в круг, не разбив ключевую сферу, – алхимик указал на осколки стеклянного шарика. – И вся конструкция могла сдетонировать. Она не рассчитана на людей и их процессы. Так что, когда придешь в себя, можешь меня поблагодарить за спасение.

– А на что она рассчитана?

– На химер. Тие стало лучше. Мне надо было поймать вектор процесса. Увидеть динамику изменений и понять, как их усилить. Я запустил анализ, а дальше на сцене появился ты и исполнил этот прекрасный и вредительский прыжок.

– Разве… – Марко собирался спросить, разве нужно для диагностики обращение времени, но вовремя прикусил язык. Кислота побери! Ведь он сразу мог бы понять, что ошибся. Запах разлитых ингредиентов абсолютно не походил на тот, что был вокруг места аварии. Антидот тогда использовался в виде порошка, а теперь Никола вылил на него ковшик воды. Марко обознался. А хуже того, потерял расположение алхимика и показал себя дураком. – Прости, пожалуйста. Просто я очень переживаю за Тию. Мне показалось, что она меня зовет.

– Слуховые галлюцинации от волнения?

– Типа того.

– Тяжело же тебе приходится, – по голосу Николы оказалось сложно разобрать, поверил он или нет.

Вместо ответа Марко молча погладил химеру по голове.

– Ладно, – через минуту Никола сжалился. – Поможешь мне в следующий раз убрать лабораторию, и мы в расчете.

– Спасибо тебе.

– За перспективу уборки?

– За то, что спас меня.

Никола махнул рукой.

– Всех спасать не наспасаешься. Команда разваливается на глазах. То Штефан с Радованом грызутся, то Кай по углам рыдает, то Левич никак не может сказать толком, что ему от Тии нужно.

В любой другой момент Марко удивился бы тому, что, во‐первых, Кай плачет, а во‐вторых, Никола как-то успел это заметить. Но в свете последней части фразы было не до того.

– Левич? И что же ему нужно?

– Какие-то бумажки заполнить по поводу самочувствия Тии. Сразу после финиша, через час после гонки, потом через сутки. Трясет меня по нескольку раз в день по поводу коэффициентов ее здоровья.

Та-а-ак. Очень интересно.

– Но ведь он должен знать, как это все заполняется? Ведь одна химера в команде уже сходила с трассы?

– Да там парни со страховой что-то намутили. Ужесточили форму отчетности после того случая и требуют каждый чих вписывать. Левич и суетится. Чтобы из-за неправильно заполненных бумажек деньги не потерять.

– Ага, – сказал Марко, тщательно отмеряя то, что он хотел сказать. – Это, конечно, очень важно.

– Тебе, кстати, ничего не достанется, – Никола пожал плечами. – Да и мне тоже. Страховка оформлена на команду, то есть – на владельца. Хотя я парней из страховой понимаю. Тут ведь как получилось – химера финишировала, деньги и очки набрала, а затем вдруг – бац, потеря сознания. Будь я из страховой, я бы все жилы из Левича вытряс…

Марко подумал, что он бы тоже наверняка вытряс. Если не жилы, то хотя бы правду. Все эти варианты с трансформациями Тии, которые были у Левича. То, что он ни разу не пришел химеру проведать. Да еще и попытка откупиться от Марко поездкой в Новосиберию. Все складывалось один к одному.

Или не складывалось.

Потому что слишком заметно, слишком очевидно и вообще – слишком слишком, как бы ни бурчал учитель чистописания по поводу подобных словесных конструкций. Если Левич и вправду был тем, кто все это устроил, то он попадал под первейший вопрос, который должен был задать любой следователь. «Кому выгодно?» – именно так они всегда спрашивали в книгах. И неизменно находили этого выгодоприобретателя.

А тут – неужели все так просто? Или это часть какого-то сложного плана? Может быть, Левич не сам все сделал, а только подстроил. Повлиял на Штефана или Николу. А то и на обоих. А теперь пожинает плоды, оставаясь в тени…

Голова пухла и кипела. Марко настолько погрузился в мысли, что пришел в себя только когда Никола ткнул его несколько раз пальцем в лоб.

– А? Ты чего делаешь?

– Ищу ту точку, которая запускает жизненные процессы. Кажется, нашел, раз ты наконец-то среагировал. А то я, понимаешь, собираюсь тут продолжить то, что ты так мастерски прервал. Но сначала следует выпроводить тебя вон. Потому что ингредиентов на второй раз у меня хватает, а на третий – не факт. Опять, видно, Радован что-то тут устраивал, позабыв меня предупредить. Метеоритная пыль всегда заканчивается в самый неподходящий момент!.. Ты еще здесь?

– Ухожу, – буркнул Марко, а затем посмотрел на Тию.

– Выф! – заявила та. Мол, иди, хозяин, не беспокойся, просто хотела тебе кое-что показать. Кто ж знал, что ты как полоумный помчишься сюда?

«Я и сам не знал, – подумал Марко. – Но я точно какой-то полоумный стал. Так больше продолжаться не может!»

Это умозаключение привело к тому, что, выйдя из лазарета, Марко понял две вещи. Во-первых, ему нужен был четкий план, чтобы не метаться туда-сюда, как та игрушка – колечко на веревочке, – которую показывал Гикки. Если уж подозреваешь нескольких человек, то начни методично проверять все, что про них знаешь. Рано или поздно добьешься нужных фактов. Лучше, конечно, рано. А то кто их знает, что они сделают в следующий раз.

Ну, и во‐вторых – нужно выяснить, почему Кай плачет. Потому что гениальный план может подождать и вообще пока не придумывается. А плачущий друг – это неправильно. Совсем-совсем!