Николай Петрович Кирсанов

Если предыдущее утро начиналось для Николая Петровича со сладкого мечтания о маменьке (воплотившегося в жизнь!), то на следующий день он, как в кошмаре, проснулся от голоса своей бывшей жены Марии Кирсановой, в девичестве Огузковой.

Он прислушался: и впрямь она! Или тембр, до чрезвычайности похожий!

Голос доносился из-за распахнутого по случаю тепла окна. С лужайки. О чем-то она там оживленно говорила. Ей вторили два мужских голоса, чьи – Николай Петрович идентифицировать не мог.

Он вскочил со своего одра, подбежал босиком к окну, осторожно отогнул штору. Точно! Слух не подвел его! Стоит! Старая фря. А рядом с ней – его собственный старший брат Павел Петрович и еще какой-то мэн, подтянутый, молодой, мускулистый. Беседуют. Улыбаются.

Николай Петрович живо оделся и спустился на первый этаж, в кухню-столовую. За это время троица с лужайки перед домом испарилась. Спустя пару минут из своего крыла вышел брат, одетый по-офисному. Упругой походочкой прошествовал по дорожке вниз, к воротам и гаражу. Кирсанов-младший не стал останавливать его лично, набрал номер мобильного.

– Что это было? – сказал, не здороваясь, когда соединение установилось.

– Ты о чем?

– Какого хрена делает в нашем доме моя бывшая?

– У меня завтра юбилей, не забыл?

– И?..

– Она как-никак моя невестка, пусть и «экс». И я ее пригласил. Она с удовольствием согласилась у меня погостить.

– Понятно. А что за мужик с ней?

– Хахель нынешний ейный, – дурачась, проговорил Павел. На заднем плане слышалось, как он садится в авто, заводит мотор, выезжает со двора.

– Позлить меня, значит, решила, стерва.

– А ты и ведешься? Значит, она своего достигла.

– А ты не мог для начала со мной посоветоваться? Или хотя бы поставить меня в известность?

– Но ты бы, ясный перец, оказался против.

– Вот именно! Не ожидал я от тебя такой подляны, братец! Ну, удружил!

– Знаешь что, брат! – тоже чуть возвысил голос Кирсанов-старший. – Это мой юбилей. И я приглашаю на него того, кого я хочу.

Николаю хотелось заорать, что в таком случае он ни на какой день рождения брата не останется, но в последний момент сдержался – подобное будет все-таки несправедливо по отношению к старшему и вызывающе. Поэтому досадливо, не прощаясь, оборвал соединение.

В кухню вошла Фенечка – юная, румяная, розовая со сна.

Спросила, улыбаясь:

– Ты что шумишь?

Он пояснил.

– Мило, – откликнулась она. – Значит, думаешь, Мария специально приехала тебя позлить?

– Ну, и тебя тоже.

– Этого ей не удастся. А может, еще зачем?

– Зачем же?

– Твоя бывшая – хитрая сучка, от нее всего можно ожидать.