Глава 36
Качая головой, я отступаю на шаг назад.
– Это невозможно.
Хотя кого я обманываю? Я своими глазами видела, как Анне выстрелили в грудь. Она умерла. Я видела ее тело и как отключилась панель, чувствовала ее холодную кожу, слышала, как перестало биться сердце.
А сейчас ее сердце бьется вновь.
Анна недостающее звено, ключ к разгадке тайны того, почему гентех способен исцелять наши тела, когда мы умираем, но не может восстановить мозг. Каким бы ни было уравнение жизни и смерти, его решение хранится в клетках Анны.
И Цзюнь Бэй тоже поняла это, а затем нашла способ описать в четырех миллионах строк кода.
– Вот почему мне пришлось останавливать кровотечение, – говорит Цзюнь Бэй. Она подносит бледную руку ко рту и кусает кожу на большом пальце. – Я переживала не только за тело, но и за разум. Инстинкт смерти заложен в каждом из нас, и мне нужно было убедиться, что наш не сработает после выстрела.
– Но как смерть может быть инстинктом? – Я прислоняюсь к стене. Меня сотрясает дрожь, поэтому я обхватываю себя руками и скольжу взглядом по экранам, лабораторному столу и горам вдали. – Не понимаю.
– Инстинкты – это связь между телом и разумом, – объясняет Цзюнь Бэй. – Гентех может позаботиться о наших телах, но если мозг решит, что мы умираем, то обязательно щелкнет переключателем. Эту нить внутри нас нельзя завязать снова, если она была разорвана. Но «Нулевой код» усиливает ее. И хотя это лишь часть огромной головоломки бессмертия, но очень значительная ее часть.
Я закрываю глаза и откидываю голову назад:
– Это изменит мир.
Уже почти не осталось травм и болезней, которые не может излечить гентех, если для этого есть достаточно времени, но многим людям его не хватает, и они умирают – истекают кровью или болезнь оказывается сильно запущена. А этот код сможет помочь им. Позволит познакомиться со смертью и вернуться обратно, как только их тела исцелятся. Код не спасет всех на земле – есть еще и те, кто получил очень сильные травмы, – но радикально изменит положение дел.
Мы станем практически неуязвимы благодаря ему. А его уже получили все на земле как часть вакцины.
– Как им воспользоваться? – спрашиваю я.
– В том-то и дело, – говорит Цзюнь Бэй. Она тянется к резинке в волосах и переплетает конский хвост. – Я ничего не помню. К тому же я стерла код и из памяти, и с панели. Я попыталась разобраться в нем, но там четыре миллиона строк, и они вплетены в вакцину. Я даже не могу отделить одно от другого. Недели уйдут на то, чтобы просто распутать их. Не думаю, что Лаклан действительно знает, как это сделать, иначе уже сделал бы. – С ее губ срывается смешок. – Как же это нелепо. Он разослал всем «Нулевой код», но даже не может им воспользоваться.
Я шагаю к окну, потирая руки, которые покрылись мурашками.
– А у нас он есть? Ну… мы можем умереть? Коул сказал, что я умерла, когда уничтожила бомбардировщики, но потом очнулась. Я только что выстрелила себе в грудь, но, уверена, все еще жива.
– Не знаю, – говорит Цзюнь Бэй, подходя ко мне. – И мне не хочется это проверять. Возможно, я и закачала его в пустыне, но потом Лаклан изменил нашу ДНК, и я не знаю, как это повлияло на нас. Но думаю, что он есть у Мато.
Я поворачиваюсь к ней:
– Что?
– Ну, он кажется довольно безрассудным, когда дело доходит до дробления, и я, скорее всего, проверяла код на нем, когда мы работали вместе. – В ее глазах мелькает нежность, а на щеках появляется слабый румянец. Она замечает мой пристальный взгляд и быстро отворачивается, а затем шагает к лабораторному столу. – Его сердце остановилось, когда он уничтожал беспилотники, и Анна сказала, что такое уже происходило раньше. Не знаю, осознает ли он это или нет, но не думаю, что он может умереть. Теперь ты понимаешь, что поставлено на карту. Я испугалась того, что создала, но теперь уже не боюсь. Я ошиблась…
– Ошиблась? Ты убила шестьдесят человек.
– Это был несчастный случай! – кричит она. – И я дорого за него заплатила. Я чуть не умерла сама. Потеряла свое тело и половину своего разума, пытаясь стереть этот код и все воспоминания о том, как его писала. Не знаю, как еще исправить содеянное, кроме как попытаться спасти как можно больше людей. Вот почему мы должны работать сообща. Этот код изменит мир, но вряд ли в лучшую сторону, если «Картакс» завладеет им.
– Вот почему я здесь, – говорю я. – Бринк запустил протокол «Всемирного потопа». Ты знаешь, как его остановить?
Она качает головой:
– Все, что приходит мне на ум, – попробовать взломать серверы «Картакса» и попытаться выжить людей из бункеров. Это остановит атаку, но приведет к серьезным последствиям. Гражданские начнут винить во всем людей, живущих на поверхности, что приведет к еще более ожесточенному противостоянию. Можно было бы воспользоваться «Нулевым кодом», как предлагал Мато, но я действительно не знаю как.
– Нет, – возражаю я. – Мы не станем использовать этот код как оружие. Ты создала его для того, чтобы спасти жизни людей и изменить мир к лучшему. Так что не стоит начинать это делать с насильственного изменения сознания людей.
– Согласна, – говорит Цзюнь Бэй, смотря мне в глаза.
Она улыбается мне, но тут раздается тихий гул, и комната начинает трястись.
– Что это было? – спрашиваю я.
– Это имплант, – хмурясь, отвечает она. – Чем дольше ты находишься здесь, тем хуже. Я проломила одну из стен, чтобы встретиться с тобой. И не думаю, что у нас много времени. Возможно, мы сможем отыскать и другой способ общаться, но пока его нет. Поэтому давай сейчас обсудим план действий.
– Я хотела отправиться за Бринком.
– Знаю, – с улыбкой говорит она. – И мне нравится ход твоих мыслей. Я бы с радостью посмотрела, как лидеры «Картакса» заплатят за то, что они сделали со мной и другими, хоть я и не хладнокровная убийца, которой меня считает Коул.
Я замираю от горечи, прозвучавшей в ее голосе при упоминании его имени.
– Ты сказала, что не помнишь те полгода, что прожила в пустыне.
Она молча качает головой, уставившись в пол.
– Но ты помнишь, что происходило в лаборатории «Проекта Заратустра». И ты… ты все еще была с Коулом.
Она обхватывает руками свои худые плечи и, медленно подняв глаза, грустно улыбается мне:
– Я же говорила, мне казалось, что ты мне снишься, когда очнулась здесь. И это был не самый лучший сон.
– Черт, – выдыхаю я, взглянув на экраны на стене.
На одном из них отражается сигнал с моего глазного модуля. Она видела все, что происходило, моими глазами. Как мы встретились с Коулом. Как говорили о ней. Как целовались. Как держались за руки, когда поняли, кто я.
Мы с Коулом полюбили друг друга, пока Цзюнь Бэй была заперта в этом теле, сидела здесь словно в клетке, не в состоянии ничего изменить.
– Ты не знала, – видимо догадавшись, о чем я думала, говорит Цзюнь Бэй. – И он тоже. Сначала это выбило меня из колеи, но потом ты встретилась с Мато, и я кое-что поняла. Я не помню ночь, когда ушла из лаборатории, и не знаю, почему бросила остальных, но явно сделала это по собственному желанию. Я сама оставила Коула.
– Ты пыталась сбежать, – говорю я. – В одиночку. Не думаю, что тебе кто-то помог.
Она качает головой:
– У меня была «Коса». И я могла их вытащить. Но не сделала этого, хоть и не помню почему. Я поехала в пустыню, начала жить с парнем и научилась переписывать свое сознание. Судя по всему, я выбрала Мато… и любила его. – Она проводит рукой по волосам. – Я еще столького не понимаю.
Комната сотрясается вновь, но в этот раз так сильно, что позвякивают пробирки на лабораторном столе. Цзюнь Бэй мрачнеет.
– У нас мало времени, – говорит она. – Убийство Бринка остановит эту атаку, но не навсегда. Через несколько дней в «Картаксе» появится новый лидер, и он вновь запустит протокол «Всемирного потопа». Мы должны найти способ убедить лидеров «Картакса» не убивать выживших на поверхности.
Я качаю головой:
– Забудь о лидерах. Им плевать на нас, но в бункерах живет три миллиарда человек, которые не знают о протоколе «Всемирного потопа». Их обманывают. Не думаю, что они захотят, чтобы это происходило и от их имени тоже. Если мы сможем рассказать им правду, то они попытаются остановить это.
Цзюнь Бэй кивает и вновь подходит к окну:
– Возможно. Но почему ты думаешь, что им есть дело до нас? Они побоятся потерять вакцину.
– Именно поэтому мы должны достучаться до них, – говорю я. – Они должны узнать правду. Должны узнать, что вакцина не помогает. Все кончено. В «Картаксе» возложили все надежды на Лаклана и его код, но этого оказалось недостаточно. Вирус слишком умен. А «Картакс» проиграл. Пришло наше время, и необходимо перестать воевать друг с другом и объединить силы, чтобы победить чуму. Только если генхакеры и «Картакс» объединятся, мы сможем выжить.
Цзюнь Бэй кивает, и ее глаза загораются:
– Возможно, ты права.
– И как нам это сделать?
Она прикусывает кожу на большом пальце, вглядываясь в экраны на стене.
– Доберись до терминала со спутниковой связью. К чему-то, что подключается напрямую к сети «Картакса». Думаю, я смогу остановить атаку и отправить сообщение в бункеры.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
Единственный терминал, как мне кажется, у которого есть такой доступ, находится в лаборатории Регины в Энтропии. Но это последнее место, куда бы мне хотелось попасть, ведь она украла мою руку.
Но, скорее всего, только это остановит атаку.
Лаборатория вновь сотрясается, а экраны начинают дрожать.
Цзюнь Бэй шагает ко мне и берет за руку:
– Пора разрывать связь. Возможно, мы не сможем говорить какое-то время, но я постараюсь тебе помочь во всем, в чем смогу. Постарайся не умереть, хорошо? Мне не очень нравится это тело, но оно единственное, что у нас есть. – Она отпускает мою руку, а потом встречается со мной взглядом, в котором мелькает странная ранимость. – И не убивай Мато. Может, я и не помню те полгода, но мне не хочется его терять.
Я киваю. Она берет меня за руку и сжимает пальцы, а затем комната погружается в темноту.
