Ее сердце колотилось, когда она перешла из сада в западную башню. Бранвен остановилась, чтобы постучать по арфе на зеленом краеугольном камне ворот. Она вздохнула, собралась и отправилась по винтовой лестнице, ведущей в покои королевы Эсильты. Быстро взглянула на восточную башню, которую занимал ее дядя, и сделала первый шаг.

Теперь башня пустовала. Все вещи лорда Морхольта были уничтожены сразу же после турнира. Сожжены. В замке Ригани не осталось никаких признаков существования опального королевского чемпиона.

Тем не менее, у Бранвен сохранился меч, который он дал ей в детстве. Никто не думал его отбирать. Она не знала, почему сохранила этот меч – память о человеке, который навсегда пытался украсть у нее Тристана. И все же она не смогла с ним расстаться.

Финтан, поздоровавшийся с ней, выглядел усталым, его тучное тело казалось еще более громоздким. Каждый в замке был измотан подготовкой к путешествию Эсси. Бранвен знала, что тетя спала совсем немного, а это означало, что и ее телохранитель – тоже. Он был ее самым постоянным компаньоном.

– Ужасная погода, – пробормотал воин, прежде чем доложить о ее приходе.

В ответ Бранвен попыталась улыбнуться.

Королева сидела напротив конического окна с тяжелыми парчовыми занавесками, тусклый свет скользил по ее косам. Глаза закрыты, лоб спокойный. Она выглядела так, будто спала, за исключением того, что держалась прямо.

– Леди королева? – сказала Бранвен, чувствуя себя виноватой за то, что ее потревожила. Она ощутила металлический привкус на языке.

– Бранни. – Глаза ее тети открылись. – Ты вся дрожишь.

Бранвен поднесла руку к губам. Что с ней? Может ли королева понять, что недавно ее целовали?

Королева Эсильта внимательно оглядела ее. Теперь, когда она была здесь, Бранвен не знала, как спросить, чего она хочет, не предавая кузину. Королева подошла к ней.

– Ты слишком много работаешь. – В голосе тети слышалась любовь.

Бранвен покачала головой, переплетя пальцы.

– Нет. Наряд Первой Ночи Эсси почти закончен. Просто… – Почему она не могла найти правильные слова? – У тебя есть минутка?

– Для тебя всегда. – Тетя указала на кожаное кресло у окна. Подойдя к буфету, она взяла графин и налила в два маленьких бокала янтарного ликера. – Скажи мне, что тяготит твое сердце.

– Позволь мне помочь тебе, – тут же сказала Бранвен, поднимаясь с кресла.

– Дорогая, я вполне способна помочь себе сама. – Лицо королевы Эсильты приобрело задумчивое выражение. – Важно помнить, что иногда нам приходится полагаться только на самих себя.

– Конечно.

Она опустилась в кресло. Тетя поднесла Бранвен бокал. Сделав глоток из своего, королева села напротив, глядя на собирающиеся облака.

– Будет буря, – рассеянно сказала она.

Бранвен уставилась на золотую жидкость, наполненную высушенной «пылью Клиодны». В небольших дозах она расслабляла. У королевы Эсильты должно быть больше волнений, чем она показывала.

Тетя ждала, когда она заговорит.

– Леди королева, – начала девушка, – это вопрос сердечный, и он касается меня, но не моего сердца. – Королева кинула на Бранвен взвешенный взгляд, и невидимые пчелы ужалили ее грудь. – Или, скорее, это укрощение сердца, которое меня беспокоит.

– Укрощение сердца, но не твоего? – спросила королева Эсильта, пригубив ликер. – Это действительно может быть трудной задачей, моя племянница. Сердце – непокорный зверь.

– Да. – Бранвен слишком хорошо это знала.

– Это сердце принадлежит кернывману, быть может?

По шее Бранвен побежила мурашки. Потом опустились вниз по груди к животу.

– Отчасти, – сказала она. Ее тетя удивилась и подняла брови, показав, что она должна продолжать. Бранвен почувствовала щекотание в горле.

– Я еще беспокоюсь о сердце Эсси, леди королева.

Королева поднялась, и Бранвен забеспокоилась, что совершила ужасную ошибку. Уголки губ тети поползли вниз.

– Как и я, – призналась она. Ее плечи приподнялись, когда она вздохнула. – С того дня, как она родилась, я не хотела ничего, кроме как вверить сердце Эсси в надежные руки. – Непонятное сожаление окрасило ее слова. – И твое тоже, Бранни.

Окно задрожало, когда черный дрозд врезался в него. Королева не испугалась.

– Мы должны верить, что Земля выбрала достойного Защитника, – продолжила она.

«Неужели она не видела птицу?»

– Да, леди королева. Но только… – Бранвен крепче сжала бокал. – Только я боюсь, что Эсси никогда не узнает любви.

А еще она боялась, что кузина может уничтожить себя в попытке узнать любовь.

– Есть много форм любви, Бранни.

– Настоящую любовь, – более решительно сказала Бранвен. Затем, почти шепотом, она повторила: – Настоящую любовь.

Глаза королевы сверкали в тусклом свете, как и у ее матери.

– У моей дочери есть твоя любовь, и я знаю, что она самая верная.

Бранвен нахмурилась, поглаживая фибулу.

– Моя любовь будет с нею всегда, – пообещала она королеве, добавив про себя: «что бы ни случилось». – Но я не говорю о любви между кузинами, я имею в виду то, что существует между… любовниками.

Королева Эсильта поставила свой бокал на столик.

– И у тебя в этом есть опыт, леди Бранвен?

Лицо Тристана возникло в голове девушки, и ледяной огонь опалил ее кожу. Ее глаза непроизвольно закрылись.

Королева наклонила голову, ее губы изогнулись.

– В таком случае ты и принц Кернывака получите мое благословение – как только будете в Керныве.

– Благодарю тебя, леди королева, – сказала Бранвен, переполненная благодарности, ругая себя за то, что растрачивает понимание королевы, снова возвращая ее на иверикскую почву, – но, это…

– …не то, что ты пришла обсудить, – закончила за нее Эсильта. Она наклонилась вперед в ожидании. – Бранни, пожалуйста, говори прямо. Полагаю, я рассказывала, как дети недоумевают, когда у них начинаются месячные кровотечения.

Смех ее тети отозвался эхом пронзительного пения черных дроздов, взгроздившихся на выступе окна. Это звучало почти как предупреждение, но Бранвен не могла его понять. Она заботилась о сердце своей маленькой кузины еще до того, как та могла ходить.

– Эсси однажды попросила меня приготовить ей любовный напиток. Я не знаю, как его готовить. – Бранвен бросила взгляд на тетю. – Думаю, ты знаешь.

– Нет, Бранни. – Королева крепко сжала руки. – Это слишком опасно.

– Опасно было, когда я исцеляла Тристана, – сказала она, выпятив подбородок, сама удивленная силой своих слов. Тетя тоже была ошеломлена.

– Я бы никогда не попросила тебя рисковать своей жизнью, если бы вся Ивериу не была поставлена на кон.

– Я знаю… я знаю и считаю, что вся Ивериу все еще поставлена на кон. – Бранвен больше не хотела находить на подушке кузины спутанные волосы, окрашенные кровью. – Ивериу полагается на принцессу, чтобы та обеспечила мир и счастье. А принцесса нуждается в нас, чтобы обеспечить ее счастье.

– Понимаю. – Королева барабанила пальцами по столу; ногти ее были хрупкими и неокрашенными. – Это сердце моей дочери ты хочешь укротить?

Черные крылья хлопали за оконным стеклом. И вновь тетя ничего не замечала. Птица должна быть эхом Другого мира.

– Да, и короля Марка. – Бранвен никогда бы не поверила, что может быть такой смелой. Но любовь толкала людей на смелые – а иногда и непостижимо глупые – поступки. А Бранвен любила свою кузину.

Молчание, холодное и соленое, омывало помещение. Наконец, королева Эсильта промолвила:

– Настоящая любовь похожа на цветок. Он должен расти естественным образом. Искусственно выведенные фрукты почти всегда горчат.

– Почти, – повторила Бранвен, наполовину вопрошая, наполовину умоляя. – Мы обязаны Эсси…

Королева подняла палец, и она прервалась на полуслове.

– Прости, сердечко мое. Мой ответ – нет. Риск слишком велик. Эсси найдет свой собственный путь с королем Марком, как я нашла его с Энгусом. Мы строили нашу любовь как крепость, камень за камнем.

– Крепости построены, чтобы удерживать людей.

Тетя удивленно взглянула на нее. Бранвен так дерзко никогда не разговаривала с королевой Ивериу. Она прижала руку ко рту.

– Возможно, это твое сердце нуждается в приручении, леди Бранвен.

Она склонила голову, стыдясь.

– Прости меня, леди королева. – В ушах Бранвен звучала тишина. Затем она услышала сопение королевы.

– Если и ты согласишься простить меня, – сказала тетя, и Бранвен вгляделась в нее сквозь ресницы. – Я знаю, что ты говоришь от любви, а я переутомилась. – Королева Эсильта откинулась на мягкую подушку своего кресла. – Эсси позволит тебе защитить ее счастье в Керныве. – Она взяла кубок с янтарным нектаром. – И ты – самый верный Защитник, который у нее может быть.

Черная птица вспорхнула с подоконника и поднялась в небо.

Бранвен сглотнула. Королева подмигнула.

– Этого должно быть достаточно.

Она кивнула, слабо улыбаясь, но, когда уже спустилась по ступенькам западной башни, правда дошла до Бранвен.

Для кузины этого будет недостаточно. Ее защиты будет недостаточно.

С тех пор как Бранвен прервала свидание Эсси в самой середине, кузина говорила с Бранвен как можно меньше. Еще бы, ведь Бранвен отказалась извиниться за исполнение своего долга. Эсси, скорее всего, также обвиняла ее и за то, что король Энгус поручил лорду Диармайду подготовить отчет о состоянии иверикских маяков вдали от замка Ригани, хотя никакого отношения к этому Бранвен не имела. С тех пор тупиковая ситуация длилась уже полмесяца.

Кузины безмолвно работали вместе над гирляндами осенних цветов, розовых и белых тысячелистников, для праздника детей. Замковые слуги, без сомнения, обсуждали их колкое молчание, когда были за пределами слышимости.

Согласно протоколу, Тристан, как победитель турнира претендентов, должен был сопровождать принцессу в ее официальных делах. Эсси не улыбалась ему и не отвечала на попытки с ней подружиться. Пусть их королевства заключили мир, но принцесса вела свою личную войну.

Однажды после полудня она настояла на том, чтобы ехать верхом, и вознаградила свой эскорт тем, что ее кобыла опорожнилась на его сапоги. Кин безмерно наслаждался этим моментом в конюшне, а вот Бранвен он причинил бо́льшую боль, чем она могла высказать. Презрение ее кузины к ним обоим было ясно, как день.

Трудно представить, что бы было, если бы она узнала правду о том, что Бранвен испытывает к кернывману.

Потемневшие опавшие листья хрустели под ее ногами, когда она поспешала через южный сад для того, чтобы вернуть подарок Грайни, который Эсси забыла в своих покоях. Маленькая девочка придет в любую минуту. Бранвен подозревала, что кузина специально забыла кукольное платье, чтобы избавиться от своей горничной во время приветствия деревенских детей. Возбужденные, круглые как яблочки лица начали заполнять пиршественный зал, нетерпеливые ручки хватали восхитительные пряные булочки Тревы.

Хотя в воздухе стоял холодок, атмосфера в прибрежных деревнях и по всей Ивериу была менее унылой, чем эта весна. Мир и надежда стали почти осязаемыми.

Взгляд Бранвен метнулся к орешнику. Она скривила губу.

– Чем это дерево обидело тебя, моя леди?

Она повернулась на голос. Из тени арки тихо вышел Тристан. Что-то внутри Бранвен напряглось. Свет сиял сквозь рассеянные листья, оставшиеся сверху на ветвях, покрывая пятнами его загорелую кожу.

– Боюсь, что дерево – не единственное, кто тебя обидел, – сказал он. Тристан приблизился и остановился за пару шагов перед Бранвен. Он теребил свои локоны. – Ты избегала меня.

Так много объяснений, ответов, оправданий бросилось ей в голову, что она не могла выбрать правильное. Бранвен прижала кукольное платье к своей груди. Тристан глянул на него.

– Платье тебе идет, – сказал он, чуть улыбаясь. – Но оно кажется слегка маленьким.

Она не могла не рассмеяться.

– Бранвен? – Тристан произнес ее имя словно загадку. – Леди Бранвен, – поправился он, – если ты сожалеешь о поцелуе, пожалуйста, прими мои самые искренние извинения. – В его словах звучало такое опустошение, что она не выдержала:

– Нет. Я имею в виду, я не… – Бранвен подошла ближе и понизила голос. – Я не жалею об этом. – Сказать другое было бы ложью. Облегчение отразилось в позе Тристана. Он поднял руку, чтобы коснуться ее щеки, но Бранвен поймала ее в воздухе.

– Мы не можем, Тристан.

– Что я сделал не так? – Его руки опустились, но все еще тянулись в ее сторону. Она хотела сказать ему, что он ничего не может сделать неправильного. Что ничто никогда не считалось более правильным.

– Это из-за Эсси, – сказала она. Его брови взлетели. – Она так беспокоится о плавании, о том, чтобы стать королевой, о короле Марке…

– Он будет ей хорошим мужем, – прервал ее Тристан. – Клянусь тебе, Бранвен.

– Я верю тебе, это не то… это… Я не хочу бросать свое счастье в лицо Эсси. – Бранвен указала на имена, вырезанные на коре орешника, и Тристан проследил взглядом за ее рукой. Имена оставались бы, выгравированные на стволе, выгравированные во времени, и после того, как они с принцессой будут забыты.

Тристан кивнул, казалось, поняв.

– Но после… Я сделаю тебя счастливой?

Лицо, должно быть, предало ее, потому что его улыбка вспыхнула так ярко, что могла превратить ночь в день. Луч полуночного солнца.

Однако прежде чем она ответила, раздался новый голос: «Леди Бранвен!» Она знала этот голос. Он звучал как скрежет ножей, и она вздрогнула.

Они с Тристаном разъединились.

Кин потрогал изумрудную ленту на своем кладивосе и бросился к ним. Ее ленту. Несмотря на их ссору, Бранвен не посмела попросить ее вернуть. Она надеялась, что Тристан это поймет.

– Тебя нелегко отыскать, – сказал телохранитель.

– Мне нравится это место, сэр Кин.

После болезни Бранвен также предотвратила любую возможность оставаться наедине с Кином. Она знала, что так не может продолжаться вечно.

– Принц Тристан, – приветствовал Кин таким тоном, словно выплевывал крапиву. Его взгляд переместился с девушки на кернывмана. – Принцесса зовет тебя, леди Бранвен, – сказал он. – Дети пришли.

– Спасибо, – сказала она вежливо. – Я уже в пути.

– Как и я, – подхватил Тристан. Он протянул руку. – Я буду рад сопроводить тебя.

Кин обмотал ленту Бранвен вокруг мизинца, словно хотел задавить в ней жизнь.

– Принцесса Эсильта отправила за своей кузиной меня.

Напряжение свернулось вокруг троих сильнее, чем жимолость вокруг орешника. Бранвен знала, кто из этих двух мужчин был скорее склонен выгнуться, чем сломаться.

– Принц Тристан, не мог бы ты отдать это принцессе? – попросила она, протянув кукольное платье, и увидела, как Кин ухмыльнулся. – И приберечь для меня пряную булочку?

Тристан едва сдерживался. Бранвен спорила с его глазами, как тогда ночью, когда Кин едва не обнаружил его в пещере.

С быстрым поклоном Тристан ответил:

– Это будет для меня особое удовольствие, – и проследовал через арку в замок.

Кин наблюдал, как он уходит, все время усмехаясь.

– Кернывман не должен присутствовать на церемонии, – сказал он грубо. – Детям не нужен один из тех, кто напомнит им, что они потеряли.

– Принц Тристан – племянник короля Марка, и тебе хорошо бы это запомнить. Благодаря ему у иверикских детей есть шанс на мирное будущее. И, несмотря на бедствия, которые он претерпел на наших берегах, включая покушение, он все же охотно протягивает нам руку дружбы.

– Конечно, он хочет быть твоим другом, моя леди.

Бранвен пристально посмотрела на него. Кин недовольно фыркнул.

– Ах, леди Бранвен, ты приперла меня к стенке. Почему я никогда не могу сказать, что имею в виду?

– Я не знаю, сэр Кин. И почему же?

Он покраснел. Вздохнув, предложил ей руку. Бранвен захотелось отскочить быстрее, чем ее иноходцу, но вместо этого она приняла руку. Легкий ветерок взъерошил ей волосы, когда они пришли на пиршество.

Взглядом она искала во дворе Тристана, но все, что видела, – это листья, кружащиеся в воздухе. Оценив ее задумчивое выражение, Кин остановился посреди двора.

– Почему ты отдала мне свой знак, Бранвен? – Его голос был напряженным: угрожающим, но больше обиженным.

– Потому что ты попросил об этом.

– Ты отдала его неохотно?

Его глаза были такими же неизведанными, как и Темные Воды, что лежат к западу от Ивериу. Она уставилась на булыжники под ногами.

– Я этого не говорила.

Кин был воином ее родины. Она никогда не попытается опозорить его. Но, но…

– Тогда я спрашиваю: зачем? – сказал он. Это был вызов.

Взгляд ее поднялся на него.

– Если это то, что ты хочешь.

– Конечно, это не то, что я хочу! – Его нижняя губа дрогнула. Только один раз. – Разве есть кто-то еще, кого ты хотела бы одарить своими цветами?

Кин кивнул в большой зал, словно направил стрелу прямо в спину Тристана. Бранвен ничего не сказала, только сжала губы.

– Останься. – Он дотронулся ладонью до ее щеки. – Останься в Ивериу, которой ты принадлежишь.

Ее сердце сжалось. Даже если не брать в расчет Тристана, другая ее настоящая любовь собиралась пересечь море.

– Цвета моего сердца всегда будут цветами Иверниу, – сказала она. – Но я принадлежу принцессе.

Кин нахмурил лоб.

– Ты так любишь свою кузину? – спросил он. Это был вопрос, который Бранвен не раз задавала себе за последние недели. Ответ сам вырвался из ее уст:

– Больше чего-либо.

Он кивнул. Плечи Бранвена начали расслабляться.

– Что, если я попрошу назначить меня сопровождать принцессу в ее новый дом? Я знаю, что король Энгус находится на грани того, чтобы сомневаться в безопасности ее переезда в Кернывак. – Кин сделал короткий вдох. – Что тогда?

Бранвен схватилась за складки платья. Этой сложности она не предвидела.

– Керныве воспримут это как недоверие, – сказала Бранвен. – Кроме того, ты никогда не сможешь жить среди своих врагов.

– Я бы смог, если бы ты попросила меня, Бранвен.

Кин наклонился вперед, его глаза впились в нее. Он хотел поцеловать ее. И не в щеку.

Бранвен уклонилась. Воин выдержал паузу; их лица неловко отстранились. Это был единственный ответ, который ему был нужен.

Он исказил то, что она не совсем уловила, сказав:

– Понятно. У тебя сердце ивернийки. Но ты не хочешь этого иверникского сердца.

Рассерженный, гвардеец отошел от девушки и устремился к пиршеству, словно собирался вести войну. Бранвен же словно окаменела, будто чего-то лишилась, но не окликнула его. Любовь Кина была бы похожа на крепость, удерживающую других снаружи и запирающую ее внутри.

Это была не та любовь, которую хотела Бранвен.