Холодный ветер ерошил белоснежные волосы, ласково гладил щеки, и Артас улыбался ему. Как же приятно, как радостно было вернуться в эти холодные края! Эльфийские земли, где царит вечное раннее лето, где воздух полон ароматов цветов и юной поросли, внушали ему беспокойство. Слишком уж все это напоминало сады Даларана, где он провел столько времени с Джайной, и львиный зев, росший в усадьбе Балнира. Уж лучше буйные ветры, что дочиста отскребут с него все наносное, да холод, что скует непрошеные воспоминания. Они ведь больше не служат ему, но лишь ослабляют, а в его сердце, в сердце Артаса Менетила, слабости места нет.

Как всегда, Артас ехал верхом на верном коне, на Непобедимом. Ну и поволновался же он там, в Кель’Таласе, когда этот ублюдок, король Анастериан, трусливо нанес удар не всаднику, а ни в чем не повинному коню, и отсек ему ноги – ведь когда-то, при жизни, такое же увечье послужило причиной его гибели! Этот случай, разом отбросивший Артаса в прошлое, в тот ужасный момент, потряс его до глубины души и пробудил в сердце ледяную ярость, сослужившую в бою с Анастерианом добрую службу. Впереди и позади, неутомимая, не страшащаяся стужи, шла по заснеженному перевалу его армия. Где-то среди этих жутких созданий летела вперед и банши. Сильвану Артас решил оставить в покое – пока, до поры. Сейчас его куда больше интересовал Кел’Тузад, безмятежно – если, конечно, этакое слово уместно, когда речь идет о личе – скользивший рядом. Именно он указал Плети путь в эти далекие студеные земли, и Артас до сего дня ни о чем его не расспрашивал. Однако переход становился все скучнее и скучнее, и мало-помалу любопытство взяло свое.

На губах принца заиграла улыбка.

– Так что же, – лукаво сощурившись, заговорил он, – выходит, ты ничуть не обижен на то, что некогда я убил тебя?

– Не болтай глупостей, – откликнулся неупокоенный некромант. – Король-лич рассказал мне, чем кончится наша встреча.

Артас был удивлен.

– Король-лич знал, что я убью тебя?

Наморщив лоб, он опустил взгляд на меч, мирно покоившийся на коленях. Меч молчал. Казалось, он погружен в дрему: ни шепотов в голове, ни мерцания рун…

– Конечно, – глухо, с явственной ноткой превосходства в голосе подтвердил Кел’Тузад. – Он выбрал тебя в защитники задолго до создания Плети.

Тревога усилилась. Его, Артаса, никто ни о чем не спрашивал и даже не объяснял, какая судьба ему уготована. Однако… принял бы он ее, если бы знал все заранее? «Пожалуй, нет», – решил он. Разумеется, чувствовать себя марионеткой в чужих руках ему не нравилось, но все же он понимал: тому, кто должен стать сокрушительным оружием, необходима закалка. К своей судьбе он должен был идти без спешки, шаг за шагом, иначе, без сомнения, отверг бы ее. Отверг – и до сих пор оставался с Джайной, а Утер с отцом остались бы…

– Если уж он столь всезнающ, то отчего Повелители Ужаса вертят им, как хотят?

– Они – посланцы тех, кто создал нашего господина. Посланцы пламенных повелителей Пылающего Легиона.

От этих слов по всему телу пробежала дрожь. Всего два слова… однако обещаемая ими власть пьянила, кружила голову. Ледяная Скорбь на коленях коротко вспыхнула.

– Пылающий Легион – колоссальное воинство демонов, поглотившее бессчетное множество миров, что лежат за пределами нашего.

Голос Кел’Тузада завораживал, и Артас на миг смежил веки. Перед его мысленным взором, одна за другой, вставали фантастические картины. Он видел огненно-красное небо, нависшее над огненно-красной землей. Со скалистого гребня волной мчались вниз странные существа. Бежали они, точно гончие, однако подобных зверей на свете не существовало: устрашающие пасти полны зубов, из плеч тянутся щупальца… С пылающего неба, оставляя за собою зеленый огненный след, падали камни, что, ударившись оземь, оживали и шли на врага, а лич говорил и говорил:

– Пришло время предать огню и этот мир. Наш повелитель был создан затем, чтоб проложить воинству демонов путь сюда. А Повелители Ужаса посланы с ним, дабы обеспечить его успех.

Перед глазами Артаса возникла новая картина. Прямо перед ним возвышались огромные каменные врата, украшенные резьбой и причудливыми изваяниями. Конечно, Артас никогда в жизни не видел Темного Портала своими глазами, однако узнал его без промедлений. Врата сияли зеленым огнем, вокруг них толпились демоны…

Артас встряхнул головой, и видение исчезло.

– Выходит, чума в Лордероне, цитадели в Нордсколе, истребление эльфов… все это – просто подготовка к массовому вторжению демонов?

– Да. Со временем сам увидишь: грядущее столкновение определяет ход всей нашей истории.

Артас надолго задумался. Тем временем клинок Ледяная Скорбь явно просыпался, и принц, сняв с правой руки латную рукавицу, погладил меч. Ох, как он был холоден! Холод Ледяной Скорби пробирал до костей – так, что даже закаленная, привычная к стуже ладонь рыцаря смерти заныла при первом же прикосновении к металлу. В голове вновь зазвучал шепот, и Артас улыбнулся.

– Это еще не все, не так ли? – спросил он, повернувшись к Кел’Тузаду. – Некогда ты говорил, будто Повелители Ужаса держат нашего господина в плену. Рассказывай же дальше.

Лишенное плоти, лицо Кел’Тузада не выражало никаких чувств, однако плечи неупокоенного слегка поникли, и Артас понял, что ему не по себе, однако лич заговорил:

– Первой стадией замысла Короля-лича было создание Плети, которая уничтожит любую силу, способную помешать прибытию Легиона.

– Наподобие Лордерона… и высших эльфов, – понимающе кивнул Артас.

На миг желудок сжался в тугой холодный ком, но Артас тут же взял себя в руки.

– Именно. Второй стадией станет призыв повелителя демонов, который и начнет вторжение, – продолжал лич, указывая костлявым пальцем вперед, туда, куда они направлялись. – Неподалеку имеется лагерь орков, а в нем – действующие врата демонов. Я должен воспользоваться ими, чтобы связаться с повелителем демонов и получить от него указания.

Артас умолк, покачиваясь в седле в такт шагу Непобедимого. Мысли его устремились в прошлое – в те времена, когда он плечом к плечу с Утером Светоносным бил орков близ Странбрада. Помнится, те орки приносили в жертву повелителям демонов людей… Как это было ужасно – ужасно и отвратительно! Он, Артас, пришел в такую ярость, что Утеру пришлось напомнить ему: не пристало паладину идти на бой со злобой в сердце.

– Позволив своим страстям обернуться жаждой крови, мы станем не менее гнусны, чем орки, – укоризненно сказал тогда Утер.

Что ж, теперь Утер мертв, а Артас по-прежнему бьет орков… только теперь играет на руку демонам. Жилка в уголке глаза предательски дрогнула.

– Так чего же мы ждем? – зарычал рыцарь смерти, пуская Непобедимого в галоп.

Орки сопротивлялись отважно, но в конце концов все оказалось впустую – как и любые, хоть прошлые, хоть будущие попытки остановить Плеть. Непобедимый ловко перепрыгивал через тела павших врагов, и Артас галопом мчался вперед. У врат он надолго остановился. Перед ним возвышались три каменные плиты, неожиданно изящные для столь грубой расы. Неподалеку стояли торчком кости исполинских зверей, излучавшие неяркий багровый свет. В пределах, ограниченных плитами, лениво колыхалась, кружила неведомая зеленая энергия. Проход в иной мир… Джайна была бы заинтригована, но оказалась слишком уж боязливой, чтобы дать волю собственному любопытству. В этом-то и ее слабость.

Это-то и делало ее… Джайной. Самою собой…

– Дикари перебиты, лич, – презрительно бросил Артас. – Вот тебе врата демонов – делай, что должен.

Задрожав от восторга, неупокоенный поплыл вперед и умоляюще воздел руки к небу. К проему врат вели ступени, но Артас отметил, что лич не поднялся даже на первую, а остановился у подножия – быть может, в знак почтения, быть может, из более приземленных соображений, дабы не пострадать. Держась поодаль, Артас наблюдал за ним со спины Непобедимого.

– К тебе взываю я, Архимонд! Твой покорный слуга просит об аудиенции!

Зеленая дымка продолжала лениво кружиться, но вскоре Артас сумел различить в ней фигуру, похожую и в то же время не похожую на тех Повелителей Ужаса, которых ему довелось повидать.

Кожа этого существа казалась иссиня-серой, хотя из-за зеленоватого света об этом трудно было судить наверняка. Однако в силе демона можно было не сомневаться: могучая бочкоподобная грудь, широкие мускулистые плечи, козлиные ноги, заканчивающиеся вместо ступней парой раздвоенных копыт… Хвост Архимонда нервно подрагивал – возможно, опровергая его внешнее спокойствие и уверенность в собственной власти. Плечи, руки и ноги его были закованы в сверкающие золотом латы, украшенные шипами и изображениями черепов, с подбородка свисала пара длинных тонких щупальцев. Но самой заметной чертой его внешности оказались глаза, мерцавшие на продолговатом лице ярким – ярче зеленой дымки, клубившейся во вратах – ядовито-зеленым огнем. Взгляд демона завораживал, одно его присутствие – пусть даже он еще не вошел в этот мир – никак не могло оставить Артаса равнодушным.

– Ты помянул мое имя, жалкий лич, и я пришел, – сказал демон. Казалось, эхо его звучного голоса заставляет дрожать даже кости в теле. – Ты – Кел’Тузад, не так ли?

Кел’Тузад покорно склонил увенчанную рогами голову. «Еще немного – и падет ниц», – подумал Артас.

– Да, о великий. Мне выпала честь быть твоим призывателем. Молю, скажи: как я могу облегчить и ускорить твой приход в этот мир? Я существую лишь для того, чтоб служить.

– Ты должен найти особую книгу, – нараспев произнес повелитель демонов, бросив оценивающий взгляд на Артаса и тут же равнодушно отвернувшись. Странно, но его пренебрежение показалось донельзя обидным. – Единственную сохранившуюся до наших дней книгу заклинаний Медива, Последнего Хранителя Тирисфаля. Только его забытые чары обладают достаточной силой, чтоб привести меня в ваш мир. Ищи в городе смертных под названием Даларан. Книга хранится там. А в сумерках, через три дня, считая с этой минуты, начинай призыв.

Образ демона исчез. Долго смотрел Артас в зеленую дымку, клубящуюся там, где недавно стоял Архимонд.

Даларан… Величайшее после Кель’Таласа средоточие магии на весь Азерот.

Даларан. Где училась Джайна Праудмур. Где она, возможно, пребывает и ныне…

На миг сердце Артаса защемило от боли.

– Даларан защищают самые сильные маги Азерота, – медленно проговорил он, повернувшись к Кел’Тузаду. – Скрыть от них наше приближение невозможно. Они будут ждать нас.

– Как ждал нас Кель’Талас? – Кел’Тузад разразился гулким, замогильным смехом. – Вспомни, как легко наша армия сокрушила эльфов. То же самое будет и в Даларане. Кроме этого, не забывай: когда-то я был членом Кирин-Тора, близким к верховному магу Антонидасу. Даларан был мне, смертному пленнику бренной плоти, родным домом. Мне ведомы все его тайны, все защитные чары, все пути в город – в том числе и те, что им никогда не приходило в голову охранять, как подобает. Как же отрадна возможность посеять ужас среди тех, кто принуждал меня свернуть с предначертанного мне пути! Не бойся, рыцарь смерти. Потерпеть поражение мы не можем. Никто, ничто на свете не в силах остановить Плеть!

Тут сбоку что-то мелькнуло. Повернув голову, Артас увидел парящую в воздухе банши, некогда – Сильвану Ветрокрылую. Та явно слышала их разговор от первого до последнего слова и видела, как он воспринял полученные приказания.

– А ведь разговор о Даларане тебя взволновал, – лукаво заметила она.

– Молчать, призрак, – пробормотал Артас, невольно вспомнив, как в первый раз въезжал в Даларан, сопровождая Джайну.

Какими невинными, какими наивными были те времена! Сейчас ему этого и не постичь…

– Там те, к кому ты неравнодушен? А может, с Далараном тебя связывают приятные воспоминания?

Нет, эта треклятая банши добром не уймется! Дав волю злости, Артас поднял руку, и Сильвану скрутила невыносимая боль. Удовлетворенный, Артас отпустил банши.

– Больше ни слова об этом, – предупредил он. – К делу все это не относится.

Сильвана умолкла, но ее бледное призрачное лицо исказилось в мстительной довольной ухмылке.

– Но я не могу.

Голос Джайны прозвучал спокойно – спокойнее, чем она ожидала. Стоя рядом с Антонидасом в его знакомом кабинете, среди чудесного, дивного беспорядка, она смотрела на наставника во все глаза.

– Я не могу. Мне же еще учиться и учиться…

Верховный маг не отводил взгляда от окна. Казалось, у него нет дел более серьезных, чем наблюдение за учениками, упражняющимися в ремесле.

– Нет, – негромко проговорил он. – У тебя есть другие обязанности.

С этими словами Антонидас повернулся к ней. При виде выражения его лица сердце Джайны тревожно замерло.

– Долг, которым пренебрегли и я, и… и Теренас, упокой Свет его душу. Из-за отказа прислушаться к словам этого странного пророка он погиб, умер от рук собственного сына, его королевство лежит в руинах, а живут среди них только мертвые.

Это признание даже теперь заставило Джайну поежиться. Артас…

Во все это до сих пор трудно было поверить. Она так любила его… и любит его по сей день. И постоянно, втайне от всех, мысленно молится о том, чтоб причиной всему оказалось некое чужое влияние, которому он не смог противостоять. Ведь если он сделал все, что сделал, по собственной воле…

– После Теренаса он приходил и ко мне, и я в гордыне своей также решил, будто мне виднее, – скорбно улыбнулся Антонидас. – И вот, дорогая моя, к чему все это нас привело. Все мы должны жить – или умирать – со своими поступками.

В глазах защипало, и Джайна заморгала, сдерживая слезы.

– Позвольте мне остаться. Я могу…

– Сбереги жизни тех, о ком ты обещала заботиться, Джайна Праудмур, – с легкой суровостью в голосе и во взгляде оборвал ее Антонидас. – Здесь один лишний маг… ничего не изменит. Теперь ты нужнее другим.

– Антонидас…

Голос предательски дрогнул. Бросившись к наставнику, Джайна обняла его и крепко прижала к себе. Прежде она ни за что не осмелилась бы на этакую вольность: наставник неизменно внушал ей почтительный трепет, но теперь… Теперь он выглядел древним стариком. Немощным, одряхлевшим и, что хуже всего, смирившимся со своею судьбой.

– Дитя мое, – ласково сказал он, погладив Джайну по спине, но тут же усмехнулся. – Нет, больше уж ты не дитя. Теперь ты – взрослая женщина, правительница. Однако… тебе пора. Ступай, и лучше не мешкай.

Снаружи донесся голос – сильный, звонкий, до боли знакомый. Узнав его, Джайна ахнула, точно получив пощечину, и высвободилась из объятий наставника.

– Волшебники Кирин-Тора! Я – Артас, первый из рыцарей смерти на службе у Короля-лича! Я требую, чтоб вы отворили ворота и склонились перед мощью Плети!

Рыцарь смерти?! Потрясенная до глубины души, Джайна уставилась на Антонидаса. В ответ наставник грустно улыбнулся:

– Я думал уберечь тебя от этих вестей… по крайней мере, на время.

У Джайны потемнело в глазах. Артас… здесь?..

Верховный маг твердым шагом вышел на балкон. Небрежный взмах узловатых, иссушенных временем рук – и его голос усилился, подобно голосу Артаса.

– Приветствую вас, принц Артас, – провозгласил Антонидас, устремив взгляд вниз. – Как поживает ваш достопочтенный отец?

– Лорд Антонидас! – откликнулся Артас. – К чему эти колкости?

Где же он? Прямо там, снаружи? Увидит ли она его, если вслед за Антонидасом выйдет на балкон?

Отвернувшись от балконной двери, Джайна вытерла глаза, раскрыла было рот, но слова словно застряли в горле.

– Мы приготовились к встрече, Артас, – безмятежно продолжал Антонидас. – Я и мои собратья укрыли город аурами, что уничтожат любую нежить, пытающуюся пройти внутрь.

– Твоя жалкая магия не остановит меня, Антонидас. Возможно, ты слышал о том, что произошло в Кель’Таласе? А ведь эльфы тоже считали себя неуязвимыми.

Казалось, Джайна вот-вот лишится чувств.

«Кель’Талас…»

О том, что произошло в Кель’Таласе, она услышала от горстки уцелевших, сумевших спастись бегством и добраться сюда, в Даларан. Был среди них и эльфийский принц. Еще никогда в жизни не видела она Кель’таса таким… надломленным, злым, грубым. Она подошла к нему со словами сострадания и утешения на губах, но он развернулся к ней и взглянул на нее с такой яростью, что Джайна невольно подалась назад.

– Молчи! – прорычал Кель, сжав кулаки так, точно едва сдерживал удар. – Безмозглая девчонка! И с этим чудовищем ты собиралась делить постель?

Не ожидавшая от неизменно сдержанного, учтивого принца подобной грубости, Джайна ошеломленно заморгала.

– Я…

Но он не желал ее и слушать:

– Артас – сущий мясник! Он истребил тысячи ни в чем не повинных существ! Целого моря не хватит, чтобы смыть кровь с его рук. И ты полюбила его? Предпочла его… мне?

На последнем слове его голос, обычно столь мелодичный и ровный, дрогнул, осекся, и Джайна почувствовала слезы, подступившие к глазам. Теперь все сделалось ясно. Он ополчился на нее, потому что не мог дотянуться до настоящего врага. Чувствуя себя беспомощным, бессильным, принц нанес удар по ближайшей цели – по ней, Джайне Праудмур. Той, чьей любви добивался, но так и не смог добиться.

– О, Кель’Тас, – негромко заговорила она, – то, что он сотворил… это просто ужасно. Страдания, выпавшие на долю твоего народа…

– Да что ты можешь знать о страданиях?! – вскричал он. – Ты же дитя, ребенок с детским умом и детским сердцем! Тем самым сердцем, что отдала этому… этому… Джайна, он истреблял их, как скот на бойне, а после поднимал из мертвых их трупы!!!

Джайна взирала на него, не говоря ни слова. Теперь, когда она понимала, в чем причина всей этой резкости, его речи больше не причиняли боли.

– Он убил моего отца, Джайна. Так же, как убил своего! И я… я должен был быть там.

– Чтобы погибнуть вместе с отцом? Вместе со всем своим народом? Что толку жертвовать жизнью ради…

К несчастью, Джайна осознала свою ошибку не раньше, чем эти слова сорвались с языка. Кель’Тас разом напрягся и резко оборвал ее:

– Я мог остановить его. Должен был остановить.

Огонь в душе эльфа угас, уступив место ледяному холоду. Расправив плечи, он отвесил Джайне преувеличенно низкий поклон.

– Я собираюсь покинуть Даларан, и как можно скорее. Больше меня здесь ничто не удерживает.

Обреченность и пустота в его голосе заставила девушку вздрогнуть.

– Глупец я, глупец… Глупец высшего разбора. Как мог я подумать, что кто-либо из людей способен мне помочь? Я ухожу из этой обители выживших из ума стариков и самолюбивых юнцов. Ждать от вас помощи – только даром тратить время. А между тем я нужен своему народу. Мой долг – вести его за собой, ведь отец…

Кель’Тас умолк и с усилием сглотнул.

– Я должен присоединиться к ним. К жалким остаткам своего народа. К тем, кто пережил все и возродился на крови тех, кто ныне служит твоему… возлюбленному.

С этими словами он раздраженно развернулся и ушел, кипя от сдерживаемой ярости, а сердце Джайны болезненно сжалось, словно бы чувствуя его боль…

И вот он, Артас, рыцарь смерти во главе армии нежити, явился сюда.

Голос Антонидаса заставил вздрогнуть, очнуться от грез, вернуться из прошлого в настоящее:

– Отведи войска, не то мы будем вынуждены обрушить на тебя все свои силы! Выбор за тобой, рыцарь смерти.

Вернувшись в кабинет, Антонидас взглянул на ученицу.

– Джайна, – сказал он обычным голосом, – в самое ближайшее время мы активируем барьеры, препятствующие телепортации. Ты должна уходить, иначе будет поздно.

– Но, может, я смогу договориться с ним… может, сумею…

Не завершив фразы, Джайна умолкла. Нет, все это – несбыточные мечтания: ведь ей не удалось удержать любимого ни от резни в Стратхольме, ни от отплытия в Нордскол, хотя она была твердо уверена, что там его ждет западня. Ни в тот, ни в другой раз Артас не стал ее даже слушать. Если он в самом деле подпал под чье-то злое влияние, теперь его тем более не переубедить.

Набрав в грудь воздуха, девушка сделала шаг назад, и Антонидас слегка кивнул ей. Как много хотелось бы сказать наставнику и учителю перед тем, как он отправится в последний бой – а в том, что бой этот будет последним, ни он, ни она не сомневались ни на минуту… но Джайна смогла лишь улыбнуться ему дрожащими губами. Даже «прощай» – и то было не выговорить.

– Я позабочусь о нашем народе, – глухо сказала она, сотворила заклинание телепортации и исчезла.

Первая часть битвы подошла к концу. Разумеется, Артас заполучил то, ради чего явился в Даларан – раздобыл книгу заклинаний Медива, как и было приказано. Переплетенный в алую кожу с золотым тиснением, фолиант оказался не таким уж большим, но удивительно тяжелым для своей величины. Забрызганный кровью Антонидаса переплет украшало искусно выполненное изображение черного ворона с распростертыми крыльями. Интересно: быть может, кровь верховного мага усилит могущество книги?

Непобедимый переступил с ноги на ногу, ударил копытом оземь и встряхнул головой, словно все еще обладал плотью, способной чувствовать укусы назойливых мух. Всадник и конь стояли на вершине холма, у подножья которого простирался Даларан. В лучах солнца даларанские башни по-прежнему сверкали белизной, золотом и пурпуром, однако по улицам города струились кровавые реки. Многие из магов, дравшихся с Артасом всего лишь пару часов назад, стояли теперь рядом с ним. Правда, большинство так пострадало, что их оставалось лишь пустить на врага в первых рядах, но кое-кто… кое-кто вполне мог пригодиться: все, что они умели при жизни, еще послужит Королю-личу в посмертии.

Кел’Тузад был счастлив, словно ребенок наутро Зимнего Покрова. Целиком поглощенный новой игрушкой, он сосредоточенно листал страницы книги заклинаний Медива, чем не на шутку раздражал Артаса.

– Круг силы приготовлен согласно твоим указаниям, лич. Готов ли ты начать призыв?

– Почти, – ответил неупокоенный некромант, переворачивая костлявым пальцем очередную страницу. – Да, из этой книги есть, что почерпнуть. Чего стоят одни только знания Медива о демонах… Подозреваю, его истинная сила осталась весьма и весьма недооцененной.

Под бормотание Кел’Тузада в воздухе закружился зеленовато-черный смерч, а стоило некроманту замолчать, из смерча выступил Тихондрий.

– Однако сил избежать смерти ему не хватило, – с обычной надменностью, усугубившей раздражение Артаса еще более, заговорил Повелитель Ужаса. – Но это неважно. Главное – в том, что начатый им труд завершим мы. Сегодня. Начинай призыв!

С этим Тихондрий исчез, а Кел’Тузад скользнул вперед, к центру мерцающего, испещренного магическими знаками круга, огражденного четырьмя невысокими обелисками. Книгу он прихватил с собой. Стоило ему оказаться на месте, линии круга ожили, вспыхнули пурпурным огнем. В тот же миг в воздухе что-то зашипело, затрещало, и над землей вокруг лича возникли восемь столбов пламени. Кел’Тузад обернулся к Артасу.

– В Даларане еще кое-кто жив, – сверкнув глазами, предостерег он. – Они сумеют почувствовать мощь этого заклинания. Мне не должны помешать, иначе все пойдет прахом.

– Я позабочусь о том, чтоб твои кости остались целы, – заверил его Артас.

Как и обещал Кел’Тузад, войти в Даларан, истребить тех, кто воздвигал против них защитные чары, и забрать то, за чем явились, оказалось сравнительно просто. Да что там, Артас даже сумел убить верховного мага Антонидаса – человека, которого еще не так давно полагал невероятно могущественным.

Окажись там, в городе, Джайна, она, несомненно, встала бы на его пути. Вновь, как и прежде, воззвала бы к тому, что некогда связывало их. Конечно, у нее и на сей раз ничего бы не вышло, вот только…

Вот только Артас был рад, что ему не пришлось биться с нею.

Внезапно ворота города отворились, разом вернув его мысли к настоящему. Серые губы Артаса скривились в улыбке. Поначалу в пользу Плети сработал элемент внезапности. Да, в Даларане во все времена жило множество сильных магов, однако в городе не имелось обученного ополчения, да и некоторые маги Кирин-Тора оказались в отъезде. Однако в их распоряжении было несколько часов, и все это время маги не сидели без дела.

Они телепортировали в город целую армию.

И хорошо. Добрая битва – как раз то, что сейчас нужно. Бой – что может надежнее оттеснить в глубины сознания отвлекающие мысли о Джайне Праудмур и о юноше, которым он некогда был?

Подняв Ледяную Скорбь, он ощутил в ладони знакомый трепет, а в голове, лаская мысли, вновь зазвучал шепот Короля-лича.

– Ледяная Скорбь голодна, – объявил рыцарь смерти своим солдатам, указывая клинком в сторону закованных в латы защитников великого города магов. – Так утолим же ее голод!

Воинство Плети взревело. Над общей какофонией разнесся отчаянный вопль Сильваны, и Артас улыбнулся шире прежнего. Даже в посмертии, даже повинуясь его приказам, она презирала его, и он откровенно наслаждался, пуская ее в атаку на тех, кого сама она предпочла бы защищать. Непобедимый под седлом подобрался, словно пружина, заржал и галопом помчался вперед.

Часть жуткого воинства осталась в тылу, охранять Кел’Тузада, но большинство неупокоенных двинулись за предводителем. Цвета гербовых накидок многих из тех, кого Кирин-Тор призвал на помощь, оказались знакомыми. Когда-то Артас считал этих людей друзьями, но ныне все это осталось в прошлом и значило для него не больше, чем прошлогодний снег. В бою, чувствуя, как сверкающий клинок Ледяной Скорби едва не поет, взмывая и падая, поглощая души, рубя латы с той же легкостью, что и плоть, сделалось легче забыть обо всем, кроме удовлетворения.

После того, как шедшие в первых рядах пали и были подняты, либо, за бесполезностью, брошены там, где лежали, навстречу устремилась вторая волна защитников города. На этот раз с ними шли маги в пурпурных одеяниях с огромным глазом, символом Даларана, вышитым на груди, но и к Артасу подоспели подкрепления.

По-видимому, демоны решили помочь своим.

С неба с ужасным свистом, оставляя за собой ядовито-зеленый огненный след, начали падать огромные камни. Земля затряслась, задрожала под их ударами, а из воронок на месте падения полезли наружу каменные големы, скрепленные воедино и направляемые вперед все той же ядовито-зеленой демонической силой.

Артас оглянулся. Кел’Тузад покачивался в воздухе на прежнем месте – руки распростерты, голова запрокинута назад. От его тела, потрескивая, гудя, струились токи энергии, мало-помалу сливавшиеся над кругом в зеленый мерцающий шар. Наконец лич резко опустил руки и выступил из круга.

– Приди же, владыка Архимонд! – вскричал Кел’Тузад. – Войди в этот мир, озари нас лучами своего могущества!

Зеленый шар запульсировал, начал расти, замерцал ярче прежнего. Вдруг в небо взвился столб огня, а в землю за пределами круга ударили несколько молний, и там, где еще минуту назад не было ничего, появился некто – рослый, могучий, исполненный своеобразной зловещей грации. Артас вновь взглянул на поле битвы. В рядах противника трубили тревогу: очевидно, маги поняли, что происходит, и их войско, развернув скакунов, галопом устремилось под защиту – да и то, пожалуй, лишь временную – стен Даларана. Вслед им летел сильный звучный голос, легко перекрывший шум битвы:

– Трепещите, смертные! Спасения нет! Погибель пришла в этот мир!

Артас вскинул ладонь. Повинуясь сему простейшему жесту, шеренги Плети остановились и тоже двинулись назад. Не сводя глаз с громадной фигуры повелителя демонов, Артас поскакал к Кел’Тузаду, и тут – как всегда, когда опасность миновала – на поле боя телепортировался Тихондрий.

Повернувшись к Архимонду, Повелитель Ужаса склонился в низком поклоне. Предпочитая наблюдать за тем, что последует далее, со стороны, Артас натянул поводья и остановил коня в некотором отдалении.

– Владыка Архимонд, все приготовления завершены.

– Прекрасно, Тихондрий, – откликнулся Архимонд, небрежно кивнув младшему демону. – Поскольку от Короля-лича мне более не будет никакого прока, отныне Плетью командуешь ты и твои Повелители Ужаса.

Вот когда Артасу выпал случай порадоваться долгим часам, проведенным в сосредоточенной медитации! Только это и помогло ничем не выдать внезапного потрясения и гнева. Однако Непобедимый, чувствуя перемену в его настроении, нервно заплясал на месте. Артас дернул поводья, и неупокоенный конь замер.

От Короля-лича более не будет никакого прока? Почему? Кто он, в конце концов, такой, и что с ним случилось? И что теперь будет с ним, с Артасом?

– Еще немного, и я отдам приказ к началу вторжения. Но прежде преподам сему миру урок… стерев с его лица город этих ничтожных волшебников.

С этими словами повелитель демонов двинулся вперед – статный, гордый, властный, копыта ступают твердо, доспехи в отсветах заката отливают розовым, золотым, бледно-лиловым. Следом за ним, не прекращая кланяться, устремился и Тихондрий.

Подождав, пока они не отойдут подальше, Артас наконец развернулся к Кел’Тузаду и дал волю чувствам:

– Это что, шутка? А как же мы? Что теперь будет с нами?

– Терпение, юный рыцарь смерти. Король-лич предвидел и это. Возможно, ты еще сыграешь свою роль в его великом замысле.

«Возможно?»

Раздувая ноздри, Артас шагнул к некроманту, но в последний миг сдержал гнев. Если кто-либо – хоть демоны, хоть сам Король-лич – хоть на минуту счел его, Артаса, слепым орудием, которым можно воспользоваться и выбросить, когда в нем минует надобность, он вскоре покажет им всю ошибочность этаких мыслей. Слишком уж многое он сделал, слишком многое потерял, слишком многим пожертвовал, чтобы теперь пустить все прахом.

Все это не могло пропасть даром.

И не пропадет.

Раздался раскатистый гул. Земля задрожала. Непобедимый беспокойно переступил с ноги на ногу, поднимая копыта, словно бы для того, чтоб поменьше касаться земли. Артас быстро взглянул в сторону города магов. В этот вечерний час, в наступающих сумерках, сверкающие, гордые даларанские башни предстали перед ним во всем своем великолепии. Но вдруг раздался громкий треск, и верхушка самой высокой, самой прекрасной башни в городе медленно, неумолимо рухнула вниз, словно башня была сдавлена посредине могучей дланью невидимого великана.

Следом за первой башней обрушились и все прочие здания в городе. От страшного грохота заложило уши. На минуту оглохший, Артас поморщился, но взгляда от города не отвел.

Да, Луносвет обрек на падение он. Не кто иной, как он, Артас, спустил на него Плеть. Но это… как все легко, как просто… Взятие Луносвета стоило ему немалых трудов, а Архимонд, оказывается, способен обращать человеческие города в руины, даже не приближаясь к ним!

С головой погрузившись в размышления об Архимонде с Тихондрием, Артас задумчиво почесал подбородок.

Рунный клинок, лежащий на его коленях, дрогнул и замерцал.