Я уставилась на них:

– О чем ты говоришь?

Руби шел прямо на меня, засунув руку под свою кожаную куртку. Я напряглась. Он достал из внутреннего кармана какой-то предмет и положил его на столик передо мной.

Это был маячок GPS.

– Мы знаем, что он твой.

– И знаем, что ты следила за ней, – добавил Джейд. – Мы видели тебя в Сан-Франциско.

– Значит, в тот вечер вы вернулись, – сказала я, понимая. – Пришли в ее коттедж. Убили ее, а потом явились за мной, да? Из-за того, что я видела?

Они снова переглянулись.

– Не совсем так, – сказал Руби.

Он достал из-за пазухи еще какой-то предмет и положил его рядом с маячком. И внезапно все изменилось.

Я смотрела на блестящий жетон с золотым орлом, венчающим его верх. На его передней части красовались три буквы.

ФБР.

– Вот дерьмо, – сказала я.

Руби мрачно улыбнулся:

– А ты думала, мы кто?

Я попыталась понять, что меняется, если эти двое – агенты ФБР. И не могла решить, лучше это или хуже, чем если бы они были рядовыми наемными убийцами.

– Я что, арестована?

– Не мешало бы взять тебя под арест, – сказал Джейд, потирая свою распухшую губу. – За нападение на федерального агента.

Я рассмеялась:

– Ты называешь это нападением?

– Полегче, тигрица, – сказал Руби.

Я опять подумала о том, что произошло на утесе над океаном в Мендосино, о его руках на плечах Ли, когда я бежала к ним со всех ног, пытаясь спасти ее жизнь.

– Я видела, что ты собирался сделать с Карен, – сказала я.

Он явно растерялся:

– Сделать с ней?

– Ты собирался столкнуть ее со скалы!

Их реакция была совсем не такой, как я ожидала. Они расхохотались, захихикал даже водитель. Они словно смеялись над какой-то шуткой, понятной только им самим.

– В чем дело? – раздраженно спросила я. Мне совсем не нравилось чувствовать себя полной дурой.

– Столкнуть ее в океан? – Мистер Руби улыбался. – Ты поглощаешь слишком много криминального чтива, Никки. Я пытался успокоить ее. Эта женщина была на пороге нервного срыва. Она чуть не упала в обморок.

– Что за фигня! – сказала я. – И не говорите мне о криминальном чтиве после того, как Карен проломили голову. И вообще, кем она была для вас?

Улыбки сползли с их лиц. Джейд сел за парту, стоящую впереди моей, и скрестил свои длинные ноги.

– Ли должна была стать нашим главным свидетелем.

– Что?

– Забудь, – сказал Руби. – Мы привезли тебя сюда, чтобы самим задавать вопросы.

Он помахал передо мной маячком GPS.

– Ты была в том же городе, что и покойная, и в тот же день. Мы знаем, что ты следила за ней, мы также знаем, что в тот день ты с ней говорила. И мы уверены, что вечером того же дня ты была на месте ее убийства. Скажи нам, Никки, почему ты ее убила?

Я обдумала все то, что они мне сказали. Что-то говорило мне, что надо произнести одно слово – «адвокат», – а затем заткнуться. Но они явно не собирались оказывать на меня слишком сильного давления – они зондировали почву, а не нападали. Хотели вызнать, что именно мне известно. Они были уверены, что я оказалась на месте убийства. Они могли прямо сообщить мне, что меня там кто-то видел. И это, вероятно, означало бы, что меня там не видел никто.

Я приняла решение.

– Я не убивала Карен. Но вы и так знаете.

– Я сам знаю, что́ я знаю, – сказал Джейд, запуская пальцы в свою эспаньолку.

– Я ее нашла. Мы с ней договорились встретиться в ее коттедже. Я явилась туда в назначенное время, но она была уже мертва. И я ушла.

Джейд скептически прищурился:

– Ты оставила ее там? Не вызвала «Скорую помощь»?

Я презрительно покачала головой:

– Не пытайся внушить мне чувство вины. Карен была мертва. И насколько мне известно, те, кто ее убил, все еще были в городе.

– Я на это не поведусь, – сказал Руби. – Зачем ты вообще приехала туда?

Я еще раз передвинула ноги под партой. Копы есть копы. Наполовину умные, наполовину дураки. Они расставляют где-то неплохую ловушку, а потом так начинают этим гордиться, что строят монумент высотой в милю, чтобы отметить это место.

– Вам уже известно, что следить за ней меня наняла компания «Care4», в которой она работала.

Джейд посмотрел на меня:

– Почему мы должны этому верить?

– Потому что вы сами знаете, что это правда.

– Как ты это докажешь?

– В последний раз я сидела за подобной партой, когда училась в начальной школе. Мне это не нравилось тогда и не нравится сейчас. Если вы покажете мне свои карты, я открою вам свои. Если же нет, то либо арестуйте меня, либо вызовите мне такси.

Они опять переглянулись.

– Ты хочешь раскрыться? Что ж, тогда говори первой, – сказал Руби.

Я встала.

– У меня начинаются судороги в ногах. Кстати, как вы вообще оказались именно здесь, вам что, срезали бюджет? Вы что, не можете позволить себе иметь офис в Сан-Франциско?

Руби крякнул.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но даже федеральное правительство время от времени пытается экономить деньги.

Я почувствовала немалое облегчение, покинув тесное помещение и выйдя на улицу. Мы неспешно пошли по ухабистой проезжей части мимо рядов обшарпанных зданий, выкрашенных одной и той же выцветшей голубой краской. На западе, на другой стороне Залива, на фоне неба вырисовывались очертания Сан-Франциско, на востоке простирался Оклендский порт с высокими силуэтами кранов и штабелями грузовых контейнеров.

– Ты получила прогулку, – сказал Руби. – Так что говори.

Я рассказала им большую часть того, что знала, опустив только то, что касалось Чарльза, Оливера и Бастера. Закончив рассказ, я сказала:

– Теперь ваша очередь. Какого рода сведения она добывала в компании и чего так боялась?

Лицо Руби напряглось.

– Я не вполне уверен, что нам следует делиться с тобой этой информацией.

– Федералы в своем репертуаре, в смысле невыполнения данных обещаний.

– Это расследование еще не закончено.

– Ну и ладно, – сказала я. – Только потом не стучитесь в мою дверь, если вам придут в голову какие-то вопросы, которые вы забыли мне задать. А я не стану стучаться в вашу, если мне придет в голову что-то такое, о чем я забыла рассказать.

Джейд сердито уставился на меня:

– Утаивание информации от федеральных агентов считается тяжким преступлением.

Я посмотрела на него так же сердито.

– Иди ты со своим тяжким преступлением знаешь куда? – И направилась в сторону Окленда.

– Никки!

Я продолжала идти, не оглядываясь.

– Да ладно тебе, Никки, подожди.

Я остановилась и повернулась к Руби:

– Ну что?

– Ты должна понять, что собой представляет «Care4». Ты столкнулась с осиным гнездом.

– Я ни с чем не сталкивалась. Это осиное гнездо столкнулось со мной.

– Карен Ли вовсе не продавала технологические секреты компании конкурентам, или какую еще там фигню наговорил тебе Грег Ганн. Она не занималась такими делами. К тому же у нее и так было достаточно денег. Она была очень хорошим специалистом и работала в индустрии, которая тратит больше денег на покупку талантов, чем Национальная баскетбольная ассоциация – НБА.

– Тогда что же ей было надо?

В разговор снова включился Джейд:

– Она кое-что раскопала.

– А нельзя ли поконкретнее?

– В этом-то и состоит загвоздка – вариантов слишком много. Мы считаем, что «Care4» наворотила кучу незаконных дел, начиная от нарушений эмбарго до дачи взяток. Некоторое время назад мы начали собирать доказательства их вины в совершении преступлений для возбуждения против них уголовного дела.

– Значит, Карен вам помогала?

– Сначала она не хотела этого делать, – признался Руби и почесал толстую шею. – Ответила отказом, сказала, что не делала ничего плохого и нам лучше найти кого-нибудь другого, а ее оставить в покое. Затем, по прошествии некоторого времени, совсем недавно, она обратилась к нам уже по собственной инициативе: она раскопала кое-что новое, кое-что похуже того, о чем с ней говорили мы, – что-то настолько ужасное, что она передумала и стала нам помогать.

– И что же это было?

– Мы точно не знаем, но это было что-то срочное, совершенно не терпящее отлагательств. Ей удалось спрятать какие-то доказательства, но мы понятия не имеем какие – речь может идти о чем угодно, начиная со склада, полного золотых слитков, и кончая одной-единственной флешкой. Мы договорились встретиться с ней позже на той же неделе, чтобы она смогла передать это нам.

– И она больше ничего не сказала вам о том, что же это такое?

– Только название. IN RETENTIS. Какой-то внутренний проект ее компании. Нам известно только одно – то, что это сильно ее напугало.

За эту неделю я слышала эту странную латинскую фразу уже второй раз. Это была тема электронного письма, с которого, по словам Карен, все и началось.

– Неужели вы не можете выяснить, о чем именно идет речь?

Джейд ответил, рассеянно заплетая в косичку волосы в своей бородке:

– Это не так-то просто. По словам Карен, то, что должно случиться, планируется за границей, вне нашей юрисдикции. Мы пытаемся добиться выдачи ордеров на обыск и повесток с вызовом в суд для дачи показаний, но у нас нет достаточного количества веских доказательств, чтобы обратиться за ордерами и повестками в суд и начать процесс. И это настоящая катастрофа, поскольку Карен сказала нам, что то, что должно случиться, произойдет…

Он перехватил предостерегающий взгляд Руби и осекся.

– Произойдет первого ноября, – закончила за него я. – Так что, если к тому времени мы не разберемся в этом деле, будет уже поздно.

Они недовольно на меня посмотрели, но ничего не сказали.

– Верно? – с вызовом спросила я.

Их взгляды встретились, и Руби едва заметно пожал плечами.

– Верно, – согласился Джейд. – Значит, она рассказала об этом и тебе?

– Да. Есть какие-нибудь догадки по поводу того, в чем именно заключается дело?

– Нам известно, что руководитель компании, Ганн, недавно летал в разные опасные места.

– В такие места, где плохие парни сидят, попивая крепкий кофе, и обсуждают детали того, как они направят в очередное здание очередной начиненный взрывчаткой автомобиль, – уточнил Джейд.

– Террористический акт?

Я уже думала об этом и относилась к такой возможности со скептицизмом.

– Какую выгоду может извлечь американская компания, работающая в сфере информационных технологий, помогая террористам атаковать граждан западных государств? Какой вообще у такой компании может быть навар? Разве тогда они не превратят себя во врага номер один для государства?

Джейд согласно кивнул.

– Остается только гадать, в чем здесь смысл, но компаниям Кремниевой долины вообще свойственно свято хранить тайны своих клиентов, причем любой ценой. Они печально известны этим своим упрямством. В этом плане они похожи на швейцарские банки двадцать первого века.

– Мы должны таскаться по судам просто для того, чтобы нам разрешили считать информацию с какого-то чертова айфона, – с горечью вставил Руби. – Как будто какого-то маньяка, который только что перестрелял ни в чем не повинных сотрудников какого-нибудь офиса, надо во что бы то ни стало защитить от большого злого ФБР.

Джейд подхватил:

– Наше наиболее вероятное предположение сводится к тому, что «Care4» получила информацию о какой-то террористической ячейке или о готовящейся террористами атаке, причем вполне возможно, что это произошло непреднамеренно. Но они не могут ничего сообщить об этом нам, поскольку в таком случае утратят доверие своих самых прибыльных клиентов и, что еще важнее, получаемый ими от этих клиентов доход. Шайка стран Восточного блока и их олигархи, ближневосточные государства – экспортеры нефти и иже с ними. Они никогда не позволят «Care4» заниматься бизнесом в их странах, если будут думать, что эта компания передает какую-то информацию о них правительству США.

Пока что они меня не убедили.

– По-вашему, кто-то в «Care4» принял решение, суть которого сводится к тому, что гибель нескольких граждан Запада предпочтительнее сокрушительных финансовых потерь?

– Да, мы думаем, что они рассуждают именно так и при этом считают, что это решение останется безнаказанным, поскольку их никогда не поймают за руку, к тому же они не совершают ничего, что может быть расценено как активное пособничество и подстрекательство.

– И это преступление, в чем бы оно ни состояло, этот террористический акт должен произойти первого ноября?

– Все, что нам известно к настоящему времени, указывает именно на эту дату.

– А вы сообщили об этом другим спецслужбам?

Руби кивнул:

– Да, мы связывались со своими коллегами в этих ведомствах, но в Сети так много разговоров о готовящихся терактах, что почти невозможно сказать, какие из этих угроз реальны, а какие нет. Если у человека нет доступа к информации, которую изучаем мы, то ему просто невозможно объяснить, какая лавина данных обрушивается на нас каждый день. Мы ежедневно получаем исключительно убедительные сведения о дюжине различных готовящихся терактов, которые должны произойти где-то в мире в любой произвольно взятый день. О большинстве из них широкая публика так ничего и не узнаёт. Некоторые из этих террористических замыслов расстраиваются сами по себе, другим вовремя кладут конец – а третьи все-таки происходят…

– И что же вы собираетесь теперь предпринять?

Джейд помрачнел:

– Мы попытаемся найти среди сотрудников компании еще кого-нибудь, кто согласится заговорить. Но у Ли был уникальный доступ. Даже при наиболее благоприятных обстоятельствах ей будет нелегко найти замену. А о том, чтобы сделать это до первого ноября, нечего и говорить – это невозможно. Ведь до этой даты остается меньше двух недель. Нам неизвестно, какими доказательствами располагала Карен, но, что бы это ни было, оно кануло без следа. Мы искали везде, но ничего не нашли.

Я рассеянно кивнула. Думая при этом, что выражение «искали, но не нашли» может означать один из трех вариантов. Возможно, Карен лгала, возможно, «Care4» нашла и уничтожила то, что спрятала Ли. А еще возможно, что эти двое искали не в тех местах.

И Руби, и Джейд казались мне достаточно компетентными. Но они не производили впечатление людей, которым присущ по-настоящему нестандартный творческий подход.

Руби спросил:

– Так мы можем рассчитывать на тебя, Никки? Ты поможешь нам, если узнаешь что-то еще?

Я закатила глаза:

– Само собой. Я буду вашим человеком в Гаване.

– В этом нет ничего смешного, – снова вмешался в разговор Джейд. – Сегодня до тебя добрались мы. А это значит, что до тебя могут добраться и другие.