Аравийский полуостров. Руб эль-Хали, регион Наджран. Неконтролируемая территория
22 апреля 1949 г.

Руб эль-Хали — место, где каменные отроги Йеменского нагорья перерастают в бесплодную пустыню, разделяющую центр и юг Аравийского полуострова. Это одно из наиболее опасных мест на земле.

С юга и запада от Руб эль-Хали — находится Йемен и зона племен, федерация княжеств находящаяся под протекторатом Российской Империи. Несмотря на нынешнюю относительную дикость — в Средние века это было одно из благополучнейших мест на земле, достаточно посмотреть на старинные каменные небоскребы в глубине страны, в городе Санаа и на старые портовые сооружения порта Аден, некогда входившего в десятку наиболее загруженных портов мира. Раньше — в нем разгружались все благовония, все дары Востока, отправляемые в Европу, после чего их путь продолжался уже по земле, купеческими караванами. Смола и благовония тогда стоили дорого, потому — в горах завелись и бандиты, специалисты по грабежам и нападениям на караваны. Их называли муртазаки, и они сохранились до сих пор, став одним из самых искусных грабителей и налетчиков на земле. Вопреки общепринятому мнению, они не верят в Мохаммеда, их вера — представляет собой смесь самых разных религий, позаимствованных из рассказов пленных и ограбленных, густо замешанная на племенном традиционализме. Важная часть правил, по которым живут эти люди — правила тхаара, или кровной мести.

С юго-востока — располагается примерно такое же, но менее гористое государство, именуемое Оман и оно находится под протекторатом англичан, смертельных врагов русских. Оман — представляет собой метрополию давно созданного могущественного пиратского государства, первым правителем которого был пират Ахмед Зафари. Тогда это государство — включало в себя побережье и острова Персии, часть современного Йемена, Сомали, Занзибара. Те времена давно прошли, и в руках англичан осталась лишь метрополия, крохотный кусочек Аравийского полуострова. Но с него — вполне можно перейти в наступление и англичане давно мечтают это сделать.

С севера — на Пустынную четверть налегают несколько государств, главные из которых — эмираты Хиджаз и Джебель — Шаммар. Все это довольно дикие, не привязанные к благам цивилизации пустынные государства, главная ценность которых в том, что они контролируют Персидский Залив и Красное море. А значит — и немалую часть нефти и стратегический водный путь в Британскую индию и вообще из Европы — на Восток. Правда, говорят, что русские геологические экспедиции уже нашли нефть и на территории Аравийского полуострова. Что ж … иншалла, это принесет процветание и сюда, на бесплодные пустынные земли. Когда-нибудь.

С востока — у Руб эль Хали расположены территории нищих и заброшенных малых эмиратов, о которых даже нет смысла упоминать. Там ничего нет, кроме песка, моря, солнца и непередаваемой дикости. Например, Дубай — если бы здесь не добывался настоящий аравийский жемчуг, об этой дыре на краю света и говорить бы не стоило.

Руб эль Хали занимает территорию более полумиллиона квадратных километров. Она почти безлюдна, единственно — на окраинах ее расположены небольшие города, а по самой пустыне — бродят привычные ко всему бедуины — кочевники, отличные проводники, и не менее примечательные бунтари, не признающие над собой решительно никакой власти. Пустыня — выполняет каждую роль в местной жизни. Она разделяет племена и династии — иначе, смертельно враждующие, они давно начали бы друг против друга смертельную войну. Она выполняет роль укрытия для беглых — а их здесь всегда хватает, от беглых преступников, до беглых солдат. Наконец, из пустыни — появляются порой удивительные пророки, каким был Пророк Мухаммед, создавший религию, покорившую весь Восток и едва не захватившую Европу в Средние века. Однако, не приходится сомневаться в том, что если бы люди могли попросить Аллаха о несбыточном — первым делом они попросили бы убрать пустыню к… шайтану. Из пустыни — никогда не приходит ничего хорошего. То бандиты, то полчища всадников, чьи лица замотаны черными, а не белыми как у людей чалмами, то хамсин — чудовищный ветер с песком, который заметает целые караваны. Однако ж — увы. Несбыточное — навсегда останется несбыточным.

Город под названием Наджран — располагался аккурат в юго-западной части пустыни, на самом ее краю и на самой границе государства Йемен. Больше всего — он напоминал огромную, уродливую, непомерно разросшуюся деревню, которой не было и конца ни края — по местным меркам, конечно. Это место проживания независимого и воинственного племени Бануям, которое не принимало в подданство ни одно государство — но каждое не раз пыталось смять и уничтожить. Дело было в том, что бануямы — были рафидитами, то есть — изгоями и предателями веры, которых настоящему мусульманину полагалось ненавидеть больше, чем самых отъявленных неверных. Однако, и шииты — платили умме тяжелой, хорошо прикрытой ненавистью, вредя, когда только это можно. Одним из принципов, по которому жили рафидиты — был принцип «такия». Он означал, что любая ложь — может быть сказана что неверному, что правоверному без греха, если это нужно для блага. На практике это выражалось в том, что шииты — маскировали себя под суннитов там, где они живут — но втайне верили в узурпацию и в последнего, двенадцатого имама, который придет и установит халифат на всей земле. Вера их — была искренняя и горячая, она требовала поступков в подтверждение и пугала даже ваххабитов, которых тут было — на десяток дюжина. Поэтому — между бануямами и основным, суннитским населением Аравии было установлено что-то вроде вооруженного перемирия, раз в несколько лет прерывавшегося кровавыми стычками.

* * *

В час, когда кровавая рана рассвета, раскрытая Зульфикаром — мечом пророка Мухаммеда — заалела на Востоке — сэр Роберт вышел к Наджрану.

Город этот — был как и все города в местах, далеких от цивилизации, построенных без малейшего плана, нищим, грязным и страшным. Более всего одноэтажный, двухэтажные дома были только в богатом районе города, он раскинулся между грязной, с глиняными берегами, редкой здесь рекой и «нахальным» базаром, где продавали все: награбленное с караванов, похищенных ради выкупа и в рабство, отцы продавали своих дочерей и сыновей на усладу богатым господам, темные люди продавали оружие, украденное со складов эмиров или королей или присланное сюда теми, кому мало уже пролившейся крови. Улицы были немощенными, про асфальт здесь не слыхивали, только у самых богатых домов — замощено было грубым камнем — булыжником от грязи, да замощены была площади перед мечетями. Мечетей было несколько, располагались они в разных частях города, что подсказывало наблюдательному человеку о том, что наверняка здесь живут представители разных масхабов, не желающих стеснять друг друга во время намазов и следующих за ними проповедей. Прямо по улицам текли нечистоты — где в проложенных канавках, где и так, посреди улицы — все они текли в реку, откуда набирали воду и пили. Несмотря на то, что товара здесь было немало — у города мне было крепостных стен и охраны тоже никакой не было: репутация города охраняла его лучше крепостных стен. Курились дымки: в земляные печи были заложены лепешки, но людей было немного. Намаз, тем более пятничный — святое.

Проблема была в одном — сэр Роберт не знал, куда ему идти. В Лондоне ему дали самые общие указания, а здесь, на месте — ни на одной улице, ни на одном доме не было н6икаких указателей путникам…

Решив, что не время для расспросов, сэр Роберт, не торопясь, но и не медля, пошел в направлении, которое казалось ему правильным. Не было собак, не слышно было собачьего лая — но были козы, спасение и проклятье всех таких мест: они дают хоть немного молока и навоз, но в отличие от коров подъедают траву под корень, и трава на месте, где паслись козы — не растет несколько лет. Козы были тощими, жевавшими всякую дрянь. Один козел попытался поймать зазевавшегося чужака дабы доказать свои суверенные права на эту часть улицы — но сэр Роберт был начеку.

По пути — ему встретился мужчина и несколько женщин. Мужчина — в полотняной коричневой юбке почти до земли, худой, черный, не бородатый и не выбритый, а нечто среднее, с угрюмыми черными глазами, окинул сэра Роберта взглядом и ускорил шаг, не удивляясь присутствию явного иностранца на улице, но и не желая иметь с ним ничего общего. Женщины — частично в глухом черном никабе, частично — с открытым лицом и без головного убора тоже ускоряли шаг, проходя мимо. Сэр Роберт пожил на Востоке и знал, что с открытым лицом ходят рабыни, невольницы, а скрывают — законные жены. К ним он тоже не счел нужным обращаться с расспросами — на Востоке разговор с чужой женщиной может стать поводом для резни.

За поворотом — сэр Роберт заметил, что за ним бежит мальчишка. Босоногий, оборванный, с черными глазенками, он даже не пытался скрыть, что преследует его. Да это было и невозможно на полупустых, без малейшего признака растительности улицах. Сэр Роберт достал из кармана немного медной мелочи, немного наклонился, протянул руку.

— Тааль! Тааль!

Пацан немного отбежал в сторону, но не скрылся совсем и продолжал наблюдать за чужаком своими глазенками.

Вздохнув, сэр Роберт спрятал мелочь и продолжил свой путь…

* * *

Провидение вывело его на одну из торговых улиц, ведущих конечно же к мечети. Намаз уже был совершен, и торговцы — открывали свои дуканы и торговые заведения, народу на улице прибывало с каждый минутой. Пока все вели себя достаточно дружелюбно, оружие, правда, было у многих. Не у всех, а у многих…

Решив все же выяснить путь, сэр Роберт подошел к одному из торговцев, возящемуся у своего дукана…

— Афван… — начал он — дана уб’хасан инглизи. Инглизи. Инглизи…

Торговец тупо смотрел на него

— Инглизи. Инглизи.

Чтобы было понятнее, сэр Роберт достал соверен, на котором был профиль Короля Георга.

— Инглизи. Инглизи…

В отчаянии сэр Роберт протянул монету, торговец выхватил ее из руки и заговорил на таком непонятном языке, что сэр Роберт просто остолбенел. Он никогда не бывал в здешних местах, и не знал, что язык горцев сильно не похож на классический арабский, потому что тони развивались отдельно от пустынников и сохранили доисламские языки и верования, сильно перемешанные между собой.

В конце монолога — продавец недвусмысленно показал ему — уходи. Убирайся.

— Вот старый ублюдок — сэр Роберт протянул руку — деньги. Фулюус.

Торговец заговорил еще громче.

— Отдавай деньги старый мошенник, ты мне ничем не помог.

Торговец деньги отдавать не собирался. Сэр Роберт оглянулся и увидел, что собирается толпа. Пока в относительном отдалении.

— Вот ублюдок… — сэр Роберт сплюнул на землю — чтобы у тебя дочь без брака родила…

Торговец не понял, но возможно — кто-то и понял. Сэр Роберт поднял тяжеленный рюкзак и пошел дальше. Арабы неохотно расступились, давая дорогу…

— Ублюдки…

Сэр Роберт решил поискать счастья у мечети, полагая, что там найдется хотя бы один человек, который хоть немного знает английский, и кому будут не лишними деньги. Немного прибавив шаг, он обернулся и увидел, что часть арабов осталась на месте, у дукана, а часть — последовала за ним по улице, держась в отдалении.

Пистолет был на месте, но сэр Роберт хладнокровно обдумав ситуацию, понял, что он не поможет. Слишком много врагов. Он успеет положить пятерых или шестерых, прежде чем остальные разорвут его. В городе должен быть амир, шейх… что то в этом роде. Может быть, мулла знает, чем ему помочь и где в городе находятся англичане. Вероятно, здесь не могут не знать о британском присутствии, тем более что подданные Его Величества всегда были хорошими покупателями. На Востоке — это решает многое Интересно, почему так враждебно повел себя торговец…

Он повернул за угол и увидел, как навстречу идет несколько человек, с винтовками — у кого в руках, у кого за спиной. Они смотрели на него — и уклониться от контакта было невозможно…

Сэр Роберт спустил рюкзак с лямок и поставил его так, чтобы он был между ним и стеной. Прижал ногой.

— Ас саламу алейкум… — поприветствовал он подошедших людей приветствием, которое во всех языках Востока было одинаковым, потому что это приветствие было из великого Корана

Но ответного — Ва алейкум — не последовало. Зато его спросили о чем-то на языке, который он не понимал.

Сэр Роберт отрицательно помотал головой

— Дана уб’хасан инглизи. Инглизи.

Еще несколько человек из тех, кто пошли за ним от дукана — подошли сзади, перегородив путь отхода.

— Сахиби! — сэр Роберт улыбнулся, показывая дружелюбие — сахиби

Последовали быстрые переговоры тех, кто подошел к нему с улицы с теми, кто шел за ним от дукана. Местные — говорили на странном языке с большим количеством согласных, отчего их язык казался бессмысленным карканьем.

— Сахиби. Дана уб’хасан инглизи. — еще раз попытался сэр Роберт

— Инглизи? — переспросил один из бородачей

— Йих. Йих. Инглизи.

— Инглизи — еще раз спросил бородач, ткнув англичанина пальцем в грудь.

— Инглизи.

Бородач начал что-то гневно говорить, а потоми — попытался ударить сэра Роберта. Уклониться не составляло труда, он провел прямой в ответ — и бородач рухнул на землю, сбитый хорошим крюком в челюсть. Остальные — бросились на него…

Их было много, становилось все больше и больше, и они скорее мешали друг другу, чем помогали. Несмотря на отчаянное положение, сэр Роберт не решался начать стрелять, понимая, что выстрелы и кровь обозлят толпу окончательно, она осатанеет и не отступит, пока все вокруг не будет залито кровью. Он отражал неумелые удары и наносил в ответ свои, атакуемый с нескольких сторон одновременно. На какой — то момент он почувствовал шевеление рядом, кинул взгляд вниз и остолбенел. Прямо рядом с ним точнее с его ногами, был пацан, он протолкался между ногами и сейчас стоял на четвереньках, как маленький звереныш. В руках у него был небольшой нож, и не надо было быть провидцем, чтобы догадаться, что он хочет делать. Подрезать сухожилья на ноге после чего — его можно будет брать голыми руками.

От сосредоточенного взгляда мальчишки, от осознания невидимой опасности — на спине выступил холодный порт. Сэр Роберт ударил со всей силы ногой, мальчишка откинулся назад, взвыл, кто-то наступил на него и тот закричал, как щенок. Понимая, что вот только сейчас проблемы и начинаются, сэр Роберт выхватил Маузер, готовясь стрелять от бедра, только бы пробить пулями проход.

Раскатистая, тарахтящая прогорелым глушителем автоматная очередь — прогрохотала где-то за спинами, и толпа — остановилась. Затем отхлынула, разом начав двигаться в разных направлениях. Только что, они подобны были стае волков, загнавших и прижавших жертву и углу и уверенные, что деваться ей некуда. И вот опьянение предстоящей кровью спало, и каждый вспомнил, что он смертен, и поспешил по своим делам, подальше от неприятностей.

Через редеющий на глазах многоликий людской частокол — виднелись двое…

* * *

Сэр Роберт посмотрел на своих спасителей. Двое мужчин, одетых как местные, выделялись они только ростом, немного выше, чем рост среднего обитателя пустыни, да хорошими походными ботинками. Один — держал в руке богемский пистолет-пулемет, отличающийся от прочих тем, что магазин у него вставлялся в рукоятку — очень удобно, кстати. Второй — держал в поводу ледащего осла, запряженного в примитивную телегу. На боку у него — видела германская автоматическая винтовка Маузера, так называемый «машинкарабинер».

— Экрой халан!!! — заорал человек с пистолетом — пулеметом и дал еще одну очередь в воздух

Осатанелая толпа — начала понемногу распадаться. Многие из этих людей, спроси их, зачем они полезли участвовать в расправе — не смогли бы ответить. Еще одна отличительная черта примитивных народов…

— Шукран… — поблагодарил сэр Роберт, прижав ладонь к груди по местному обычаю — шукран, эфенди…

— Какого черта вы здесь делаете, мистер? — спросил по-английски тот, который держал в руках оружие — вы продаете крем для обуви? Спасение от адских мук? Патентованные лекарства? Кем бы вы ни были, пришли вы сюда напрасно…

Сэр Роберт начал понимать, кто перед ним.

— Немного повежливее, парни. Скводон-лидер Роберт Брюс к вашим услугам.

— Не лучшее место для проведения отпуска… сэр — сказал спаситель, явно издевательски выделив «сэр»

— Герб Финли, я полагаю, думает иначе…

Мужчины переглянулись.

— Черт… Идите с нами, сэр. Постарайтесь нигде не потеряться и не засматривайтесь на баб. Здесь это харам…