Глава 31

Предполагается, что мы все равно должны ходить в школу.

– Ты ничего не можешь сделать, – без конца повторяет утром в понедельник мама. На кухонный остров она ставит передо мной миску, переполненную колечками «Черио», хотя я никогда не ем сухие завтраки. – Насчет Брук еще ничего не подтверждено. Мы должны надеяться на лучшее и вести себя, как обычно.

Ее слова, возможно, прозвучали бы убедительнее, если бы одновременно она не налила мне в «Черио» кофе. Мама этого даже не замечает, и, когда отворачивается, я хватаю с острова молоко и доливаю в миску. Приходилось есть гадость и похуже. Кроме того, я только час назад вернулся от офицера Родригеса и уже не пытался уснуть. Доза кофеина мне не помешает.

– Я не иду, – безжизненно заявляет Кэтрин.

Мама нервно смотрит на нее. Питера нет, уже уехал на работу, а мама никогда не умела противостоять Кэтрин.

– Твой отец…

– Понял бы, – тем же монотонным голосом заканчивает предложение Кэтрин. – Она в толстовке и спортивных штанах, которые были на ней минувшей ночью, спутанные волосы собраны в низкий хвост. Перед ней стоит тарелка клубники, и Кэтрин режет одну ягоду на все меньшие и меньшие кусочки, ничего не кладя в рот. – Мне плохо. Меня вырвало сегодня утром.

– Что ж, ладно, если тебе плохо. – Мама с облегчением встречает эту отговорку и с большей уверенностью поворачивается ко мне. – Тебе все равно нужно пойти.

– Да я иду.

Я хорошо чувствую себя везде, где нет Кэтрин. Если бы она не притворилась больной, притворился бы я. Не может быть и речи о том, чтобы я сел сегодня утром с ней в одну машину. Особенно в ее машину. Я все больше и больше осознаю, что если Кэтрин виновна в том, в чем мы ее подозреваем, то она вполне могла сбить мистера Баумена и оставить его умирать на улице. И это только начало. Я крепче сжимаю ложку, наблюдая, как Кэтрин начинает методично разрезать вторую ягоду, и я еле сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не размять содержимое ее тарелки в кашу.

Ожидание – сущий кошмар. Особенно когда ты знаешь, что любой ответ вызовет у тебя неприязнь.

Мама прижимает ладонь к халату.

– Если вам ничего не нужно, я пойду в душ.

– Можно взять твою машину? – спрашиваю я.

Она рассеянно улыбается, поднимаясь по лестнице.

– Да, конечно.

И затем она уходит, оставив нас с Кэтрин наедине в кухне. Стоит полная тишина, кроме звяканья моей ложки о миску и громкого тиканья настенных часов.

Я не могу продержаться и пяти минут.

– Я пойду пораньше, – говорю я, вставая и выбрасывая в мусорное ведро оставшуюся половину колечек с кофе.

Когда я поворачиваюсь, Кэтрин пристально разглядывает меня, и я немею от холодной пустоты ее глаз.

– А ты не хочешь прогуляться до школы пешком? – спрашивает она. – Ты же любишь ходить пешком, разве нет?

Черт. Она знает, что я следил за ней этой ночью. На обратном пути я слишком близко подобрался к ней.

– А кто не любит, – резко парирую я.

Я протягиваю руку к ключам от машины на кухонном острове, но, прежде чем успеваю их взять, Кэтрин накрывает их ладонью. Пристально смотрит на меня тем же холодным взглядом.

– Ты не такой умный, как думаешь.

– А ты не больна.

Живот у тебя, во всяком случае, не болит. Я вытягиваю ключи из-под ее руки и подхватываю с пола рюкзак. Я не хочу, чтобы она видела, насколько я взволнован, поэтому смотрю в сторону, хотя мне бы хотелось еще раз попытаться понять выражение ее лица.

Я еду до школы, как в тумане, едва не проезжая мимо ворот. Еще рано, мест на парковке предостаточно. Я выключаю двигатель, но оставляю радио, ищу новостную станцию. На «Эн-эр-пи» говорят о политике, а местные программы анализируют вчерашний выигрыш «Патриотов» после того, как они отставали в счете, поэтому я достаю телефон и ищу сайт «Берлингтон фри пресс». В конце раздела «Пригороды» я вижу анонс: «Полиция изучает человеческие останки, обнаруженные на заброшенном участке в верхнем Хантсберге».

Человеческие останки. К горлу подкатывает волна, и секунду мне кажется, что я сейчас извергну все до единого пропитанные кофе колечки «Черио», которые по глупости съел этим утром. Но тошнота проходит, и я откидываю кресло и закрываю глаза. Я просто хочу отдохнуть несколько минут, но недосып берет свое, и я засыпаю и сплю до тех пор, пока громкий стук в окно автомобиля не заставляет меня резко проснуться. Я как пьяный смотрю на часы в машине – две минуты после последнего звонка, – затем в окно.

Там стоят Кайл и Тео, и совсем непохоже, что они собираются по-дружески предупредить, что я опаздываю. В нескольких ярдах позади них маячит Вив с выражением самодовольства на лице. Как девочка на дне рождения, которая вот-вот получит пони, о котором мечтала.

Думаю, я мог бы рвануть с места, но не хочу доставлять им удовольствие догонять меня. Поэтому выхожу из машины.

– Вы опоз… – успеваю сказать я, прежде чем Кайл бьет мне кулаком в живот.

Я сгибаюсь пополам, перед глазами темнеет от боли. Он наносит второй удар, в челюсть, который отбрасывает меня на автомобиль. Я чувствую во рту железный привкус крови, когда Кайл наклоняется ко мне, его лицо в нескольких дюймах от моего.

– Ты за это заплатишь, Келли, – цедит он и замахивается для нового удара.

Мне удается увернуться и заехать Кайлу в лицо, но тут вступает Тео и заламывает мне руки. Я наступаю ему на ногу, но теряю равновесие, поэтому он, выругавшись, усиливает хватку. Острая боль пронзает мои ребра, и вся левая сторона словно воспламеняется. Кайл с мрачной ухмылкой вытирает струйку крови в углу рта.

– Мне надо было сделать это несколько лет назад, – говорит он и размахивается, чтобы нанести удар, который разобьет мне лицо.

Однако удара не происходит. Кулак покрупнее сталкивается с его кулаком, и Кайл летит наземь. В течение нескольких секунд я не понимаю, что происходит, пока передо мной не возникает Деклан и не нависает над Тео.

– Отпусти его, – низким, угрожающим голосом произносит он.

Тео не повинуется, тогда Деклан выкручивает ему руку, и Тео, скуля от боли, подняв руки, отходит. Освободившись, я вижу Кайла, без движения распростертого на земле в нескольких шагах от меня.

– Он поднимется? – спрашиваю я, потирая ноющую челюсть.

– Еще как, – отвечает Деклан. Тео, не попытавшись помочь Кайлу, несется мимо него к заднему входу в школу, Вив нигде не видно. – Трусы гребаные, двое на одного. – Деклан открывает дверцу «Вольво». – Садись, поехали отсюда. Тебе нет смысла идти сегодня в школу. Я поведу.

Я плюхаюсь на пассажирское сиденье, меня тошнит, голова кружится. Последний раз меня били в девятом классе и далеко не так сильно.

– Зачем ты здесь? – спрашиваю я.

Деклан поворачивает ключ, который я оставил в зажигании.

– Я ждал тебя.

– Зачем?

Он стискивает зубы.

– Я помню первый день в школе после… подобной новости.

Я резко втягиваю воздух и морщусь. Интересно, не сломаны ли у меня ребра.

– Ты знал, что может случиться что-то подобное?

– Со мной это случилось, – говорит он.

– Я этого не знал.

Думаю, тогда я многого не знал. Был слишком занят тем, что делал вид, будто ничего не происходит.

Минуту мы едем в молчании до ближайшего углового магазина, и Деклан внезапно сворачивает на парковку.

– Подожди секунду, – говорит он, ставит машину на тормоз и исчезает в магазине. Через пару минут он появляется и, открыв дверь, бросает мне что-то квадратное и белое. – Приложи к лицу.

Замороженный зеленый горошек. Я делаю, как он сказал, почти со стоном облегчения, когда прохлада освежает мою пылающую кожу.

– Спасибо. За это и за то… ты понимаешь. Что спас мою задницу.

Краем глаза я вижу, как он качает головой.

– Не могу поверить, что ты вышел из машины. Боец.

Я бы засмеялся, но боль не дает этого сделать. Я сижу неподвижно с пачкой горошка на лице, пока мы едем из Эхо-Риджа до Солсбери, повторяя путь, который я проделал до его квартиры на прошлой неделе.

– Ты все же маленький гаденыш, вся эта слежка за Дейзи.

Кажется, брат всерьез подумывает, не развернуться ли и не оставить меня на парковке наедине с Кайлом.

– Я же спрашивал тебя, что ты делаешь в городе, – напоминаю я Деклану. – Результата это не дало. – Он не отвечает, только бурчит что-то себе под нос, что я воспринимаю как «согласен». – Когда ты сюда переехал?

– В прошлом месяце, – отвечает он. – Дейзи нужно было быть рядом с родителями. И со мной. Поэтому… я здесь.

– Мог бы и сказать мне о ней.

Деклан фыркает.

– Правда, маленький братец? – Он заезжает в жилой комплекс «Сосновый пик» и останавливается на парковочном месте перед домом номер 9. – Ты дождаться не мог моего отъезда из Эхо-Риджа. Меньше всего ты хотел бы узнать, что я поселился в соседнем городке. Нет, погоди, это на предпоследнем месте. Меньше всего – что я встречаюсь с лучшей подругой Лейси. В смысле, черт, что же скажут Нилссоны, не так ли?

– Я ненавижу Нилссонов.

Это слетает у меня с языка машинально.

Открывая дверцу, Деклан поднимает брови.

– Проблемы в раю?

Я раздумываю, как объяснить, и тут подкатывает тошнота. Я едва успеваю вылезти из машины, прежде чем сгибаюсь пополам и отправляю свой завтрак на асфальт. Слава богу, все происходит быстро, потому что ощущение такое, будто кто-то хочет вырвать у меня ребра. Со слезящимися глазами я, хватая ртом воздух, опираюсь о машину.

– Запоздалая реакция, – заявляет Деклан и достает из салона пакет горошка. – Иногда бывает. – Он позволяет мне самостоятельно доковылять до двери, отпирает ее и указывает на диван. – Ложись. Я найду лед для твоей руки.

Квартира Деклана – типичнейшее жилище холостяка. Нет ничего, кроме дивана и двух кресел, огромного телевизора и кучи ящиков из-под молока вместо полок. Диван, правда, удобный, и я пристраиваюсь на нем, пока Деклан шарит в морозильнике. Что-то упирается мне в спину. Пульт от телевизора. Направляю его на телевизор и включаю. Весь экран заполняется гольф-полем с логотипом кабельного спортивного канала в углу, и я щелкаю дальше, бездумно переключая каналы, пока мое внимание не цепляет слово «Хантсберг». Мужчина в полицейской форме, стоя перед пюпитром, говорит: «…удалось провести идентификацию подтверждением».

– Деклан. – Горло болит, но брат не отзывается и тогда я хриплю громче: – Деклан.

Он высовывает голову из кухни.

– Что? Я не могу найти…

Он замолкает и выходит в гостиную в тот момент, когда полицейский на экране делает глубокий вдох.

– Тело принадлежит молодой женщине, которая считалась пропавшей в Эхо-Ридже с прошлой субботы: семнадцатилетней Брук Беннетт. Управление полиции Хантсберга выражает соболезнования семье и друзьям мисс Беннеттт и оказывает поддержку полицейскому управлению ее родного города. В настоящее время расследование причин смерти продолжается и другие подробности не разглашаются.