Глава 30

Я сижу на крыльце бабулиного дома с телефоном в руках. Малкольм ушел несколько минут назад, а след офицера Родригеса давно простыл. А может, мне стоит начать называть его Райан? Я не знакома с протоколом, в котором регламентируется обращение к вероятному единокровному брату, который до недавнего времени находился в шорт-листе подозреваемых в нераскрытом убийстве.

В любом случае, я одна. С Райаном, очевидно, что-то происходит, но я представления не имею что. Я только знаю, что мне до смерти надоело наблюдать, как одна ложь громоздится на другую, образуя огромный ком. Я открываю снимок, сделанный мною с армейской фотографии мистера Родригеса, разглядываю черты его лица. Когда Эзра обратил внимание на август 2001 года в моей хронологии, я испугалась, что возможно – возможно, – в качестве потенциального отца мы имеем Вэнса Пакетта. Этого я никак не ожидала.

Сейди я позвонить не могу. Я не знаю, чьим телефоном она пользуется, да и вообще в Калифорнии сейчас ночь. И я отправляю это фото на ее почту в «Гугле», а в строке темы пишу: Нам нужно поговорить. Может, она заглянет в почту, когда снова позаимствует телефон у санитарки.

Смотрю на время – едва перевалило за шесть тридцать. Бабуля встанет не раньше чем через полчаса. Я нервничаю и не хочу идти внутрь, поэтому вместо этого иду в лес за домом. Теперь, когда части головоломки о причастности Кэтрин к исчезновению Брук встают на место, мне не страшно гулять по лесу одной. Я иду знакомой дорожкой на «Ферму страха», стараясь отрешиться от любых мыслей и просто насладиться свежим осенним воздухом.

Выйдя из леса напротив «Фермы страха», я останавливаюсь. Я никогда не замечала, насколько по-другому смотрится зияющий рот входа, когда парк закрыт – он более зловещий. Я набираю в легкие воздуха, затем перехожу пустую улицу, не отрывая глаз от неподвижного, тихого чертова колеса, прорезающего бледно-голубое небо.

Дойдя до входа, я кладу ладонь на пятнистую раскраску деревянного рта, пытаясь представить, что чувствовала Лейси, когда пробралась в парк после его закрытия пять лет назад. Была она возбуждена? Расстроена? Напугана? И кто был с ней или с кем она встречалась? Без Дейзи и Райана в моем списке подозреваемых я возвращаюсь к тому, кто всегда там был, – к Деклану Келли. Если только я кого-то не упускаю.

– У тебя есть причины здесь находиться?

Сердце подскакивает до горла. Я круто разворачиваюсь и вижу немолодого мужчину в полицейской форме, одна рука лежит на рации на поясе. Мне требуется несколько секунд, чтобы узнать его – офицер Макналти, тот, кто всю неделю допрашивает Малкольма. Отец Лиз и Кайла. Они с Кайлом похожи: оба высокие и крепкие, со светлыми волосами, квадратными челюстями и близко посажеными глазами.

– Я… э… гуляла.

От напряжения голос у меня дрожит.

Не знаю, почему я внезапно испугалась полицейского среднего возраста. Может, в этом виноваты тусклые серо-голубые глаза, которые слишком сильно напоминают о его сволочи сынке. Есть что-то холодное и методичное в том, как старательно Кайл ненавидит Малкольма. Нам просто повезло, что мы не столкнулись с ним позавчера на осеннем балу.

Офицер Макналти внимательно смотрит на меня.

– В настоящее время мы не рекомендуем детям ходить одним по городу. – Прищурившись, он потирает подбородок. – Твоя бабушка знает, что ты здесь?

– Да, – лгу я, вытирая о брюки вспотевшие ладони. Рация потрескивает, и я вспоминаю, как Райан выпроводил нас сегодня утром из своего дома. Я показываю на рацию. – Что-то… э… происходит? С Брук или…

Я умолкаю, когда лицо офицера Макналти каменеет.

– Что-что? – резко спрашивает он.

– Извините. – Пять недель нечеловеческого терпения Райана заставили меня забыть, что большинство полицейских не любят, когда подростки донимают их расспросами. – Я просто беспокоюсь.

– Беспокойся дома, – отрезает он. Я никогда не слышала тона, в котором настолько ясно слышится: «разговор окончен».

Намек я понимаю, невнятно прощаюсь, несусь со всех ног через дорогу и в лес. Я недооценивала Райана и сочувствую Малкольму, которому приходится изо дня в день отвечать на вопросы офицера Макналти.

Мои кроссовки намокают от утренней росы, когда слой листьев на земле становится толще. Дискомфорт усиливает мое раздражение. Неудивительно, что его дети настолько ожесточены, чтобы пять лет держать зло за неприятный разрыв отношений. Я понимаю, что не знаю всей истории, и может, Деклан отвратительно обошелся с Лиз. Но ей не следовало втягивать в это Малкольма, а Кайл вообще не должен совать нос в это дело. Он явно не из тех, кто умеет отпустить ситуацию. Вероятно, он ненавидел бы и Лейси, если б она до сих пор была жива, потому что она была девушкой, которой Деклан отдал предпочтение перед его сестрой. И Брук за то, что порвала с ним, и…

Меня вдруг осеняет. Я замедляю шаги, кровь стремительно приливает к голове, что я хватаюсь за ближайшую ветку, чтобы устоять на ногах. До этого самого мгновения мне ни разу не приходило в голову, что единственный человек в Эхо-Ридже, имеющий зуб на всех, связанных со смертью Лейси и исчезновением Брук, это Кайл Макналти.

Но это бессмысленно. Кайлу было всего двенадцать, когда погибла Лейси. И у него железное алиби на вечер исчезновения Брук: он был за пределами города вместе с Лиз.

С сестрой, которую Деклан бросил ради Лейси.

Сердце сжимается у меня в груди, когда я начинаю выстраивать цепочку. Я всегда считала, что Лейси погибла из-за чьей-то ревности. Просто я никогда не думала, что этим человеком может быть Лиз Макналти. Деклан расстался с Лиз, и Лейси погибла. Пять лет спустя Брук порывает с Кайлом, который дружит с Кэтрин, и… Боже. Что, если они объединились, чтобы разобраться с общей проблемой?

Едва поняв, что я уже на заднем дворе бабулиного дома, я трясущимися руками выхватываю из кармана телефон. Вчера, после разоблачения с фотографией в его доме, Райан дал мне свой номер. Мне нужно позвонить ему, немедленно. Затем я замечаю какое-то движение и вижу бегущую ко мне бабулю – в клетчатом банном халате и тапочках, с растрепанными седыми волосами.

– Привет, бабуля… – начинаю я, но она не дает мне закончить.

– Что, бога ради, ты здесь делаешь? – кричит она с искаженным от страха лицом. – Твоя постель не тронута! Твой брат понятия не имеет, где ты! Я думала, ты пропала.

На последнем слове ее голос прерывается, и я чувствую себя виноватой. Я даже не предполагала, что она может проснуться и обнаружить, что меня нет – и как она это воспримет.

Она вдруг обнимает меня – впервые за все время. Очень крепко, даже до боли.

– Прости, – с трудом выдавливаю я. Дышать трудновато.

– О чем ты думала? Как ты могла? Я уже собиралась звонить в полицию!

– Бабуля, я не могу… ты меня раздавишь.

Она убирает руки, и мне еле удается удержаться на ногах.

– Никогда больше так не делай. Я до смерти перепугалась. Особенно… – Она сглатывает. – Особенно теперь.

У меня покалывает затылок.

– Почему теперь?

– Идем в дом.

Она поворачивается и ждет, что я за ней пойду, но я не могу сдвинуться с места. Впервые за все время утренней прогулки я ощущаю, что руки у меня онемели от холода. Я натягиваю на ладони рукава свитера и обхватываю себя руками.

– Просто скажи мне сейчас. Пожалуйста.

Вокруг бабулиных глаз красные круги.

– Прошел слух, что в лесу рядом с канадской границей полиция нашла тело. И что это Брук.