Ксеон

Войска Станхенга были направлены к южным границам. Конница во главе с Догмаром и его пешие отряды окружили стену, словно черная река. Две мощные гигантские статуи – Алмана и Вигмана Барлотомеев – охраняли покой станхенгцев десятки лет, а теперь у их подножья расположился палаточный лагерь бравых солдат.

Фермеры привозили стволы немногочисленных деревьев, которые еще оставались на землях Станхенга, и воины вытесывали огромные толстые колья, которые затем вбивали в землю. Они работали сутками напролет, изнемогая от палящей жары. Женщины носили им воду, мальчишки помогали копать рвы. Перепачканные грязью вудстоунцы, эриданцы и дамнумцы впервые ничем не отличались друг от друга. Они делились водой и инструментами, работая слаженно и упорно, хотя иногда слышались шепотки о королеве и ее магических способностях. Солдаты следовали указам Вольфмана только потому, что уважали его отца, а вот следовать за речной нимфой из Эридана им велели интуиция и восхищение. А может, и страх. Королева выбралась из земли. Как это ей удалось? Почему она выжила? Испуганные женщины восклицали:

– Душу она продала, как и бессердечная супруга Алмана.

А мужчины осторожно возражали:

– Да повезло ей, вот и все.

Но все они, размышляя над спасением Эльбы Барлотомей Полуночной, надеялись, что ее дар поможет победить в войне против Алмана Многолетнего. Пожалуй, желание обрести мир сплотило народ как никогда прежде. Люди из разных государств позабыли о различиях, ведь впервые у них появилась одна цель. Их сердца забились в унисон, и они прозвали свою королеву Сердцем Станхенга. А если сердце будет биться, то и народ будет биться за свое будущее.

Ксеон остановился перед копающими солдатами. Он оценивающе всмотрелся в незнакомые перепачканные в пыли лица и хмыкнул. Люди в который раз поражали его. Воспитанный Эстофом, но все-таки брошенный настоящими родителями, он по-прежнему считал, что в этом мире каждый сам за себя. Однако солдаты, как и обычные горожане, гордые сильфы или речные шуты, слаженно трудились, не сетуя на безжалостное солнце и изматывающую работу. Они были похожи на муравьев. Был ли Ксеон одним из них? В глубине души юноша хотел помочь солдатам, но ему казалось, что он слишком долго доказывал окружающим, что он чего-то стоит. Мог ли он скинуть с себя кожаный жилет и атласную накидку, прыгнуть в ров и схватиться за топор, будто ничем не отличается от бедного фермера или простого солдата? Ксеон мог, но никогда бы так не поступил. Ему нравилось стоять у рва, как Эрл Догмар, и контролировать работу, а не выполнять ее.

Неожиданно Ксеон услышал знакомый голос.

– Один взмах, – прозвучал звонкий свист, – и второй взмах. – Щепки разлетелись в стороны. Идеально острый конец толстой ветви высился над рядом других заостренных кольев, и на мокром от пота лице появилась улыбка. – Все очень просто. Тут главное не торопиться. Целься в самую верхнюю точку и шире разведи руки.

Ксеон вскинул брови и почувствовал, как удивление сменилось недовольством.

На дне рва, вместе с незнакомыми мальчишками, стоял Аргон в мокрой от пота рубахе. Он топтался в грязи, взмахивал мечом и искусно заострял концы кольев, словно делал это всю свою жизнь. Толпа зевак наблюдала за ним с раскрытыми ртами.

– А я не знал, где тебя искать, – проворчал Ксеон, приблизившись к краю. – И как же я не догадался, что ты нашел компанию и набиваешь себе цену?

Аргон посмотрел на друга, прищурившись от солнца, и ухмыльнулся.

– Это же мое любимое занятие.

– Можно тебя на минуту?

Аргон передал меч одному из мальчишек, отряхнулся и выбрался из ямы, поморщившись от легкой боли. Раны еще не совсем зажили, но сидеть в покоях Аргон больше не мог. Его люди работали круглыми сутками, а он будет зализывать ссадины, будто пес?

– Ты все-таки разговариваешь со мной… – усмехнулся он, направившись к шатру, где стояли графины с чистой водой и медовухой. Ксеон с недовольным лицом последовал за ним. Аргон умылся и искоса поглядел на друга. – Вид у тебя сердитый.

– Вид у меня обычный.

– Впрочем, да. Ты всегда такой.

– Аргон, чем ты занимаешься? Какие причины мне назвать, чтобы ты привел себя в порядок и вернулся в замок?

– А причин много?

– Ты ранен. Нам предстоит сражение, а ты, вместо того чтобы лечиться, копаешься в грязи и вбиваешь в землю колья. К тому же подумай, как ты выглядишь в глазах Догмара. Он и так не воспринимает тебя всерьез, а ты выполняешь работу, которой занимаются фермеры.

– Мне наплевать, как я выгляжу в глазах Догмара.

– А в глазах народа?

– Плохо ты разбираешься в людях, Ксеон. – Предводитель отпил медовухи, потер нос и смахнул со лба пот. – Ты паршиво выглядишь. Все в порядке?

– Что сейчас вообще может быть в порядке? Мы на пороге войны. Людей у нас мало, стратегии никакой нет. Эльба едва не умерла. Потерянного наследника мы так и не нашли. Лаохесан возрождается, а это палящее солнце сводит с ума. Ты должен был изучать санов, разве мы не так договаривались? Мое дело – сражение с Алманом, твое – с Лаохесаном.

– Я искал.

– Но не нашел.

– Сколько можно сидеть взаперти? – Аргон сердито свел брови. – Я выбрался из этой клетки, потому что там даже думать не получается.

– Ты – вожак клана Утренней Зари и не должен копаться в грязи вместе с солдатами и рабочими. Твой отец…

– Мой отец всегда понимал, что он не выше народа.

– Но и не ниже.

Аргон в недоумении посмотрел на друга, в котором появилось что-то незнакомое. Ксеон всегда пытался его учить, читал морали и сетовал, но никогда прежде не было в нем этих странных надменности и высокомерия.

– Ты ошибаешься, если считаешь, что меня не волнует происходящее, – наконец ответил Аргон. – Я делаю все, что от меня зависит.

– Этого недостаточно, – бросил Ксеон.

– Вот как?

– Ты тратишь время, которого у нас нет.

– Да. Я трачу время. Поэтому, если ты не против, я вернусь к работе.

Ксеон растерянно замолчал, а Аргон повернулся к нему спиной и поплелся к раскопанным рвам. Отлично! Раз Аргон не собирается искать потерянного наследника, значит, он сам этим займется. Зачем тратить время на то, что сделают и без их помощи? Рвы сделают глубокими, колья вобьют в землю, и их концы будут острыми. Они обойдутся и без Аргона. Там сотни воинов и добровольцев! Ксеон уже ждал, когда по улочкам разойдутся сплетни о том, что вожак клана Утренней Зари после ранения пришел помогать рабочим.

Недовольство сменилось горькой грустью. Ксеон никогда не делал того, что ему нравилось, ему приходилось следовать правилам, которые он сам себе и создал. В его жизни все было гораздо сложнее и запутаннее. Возможно, и в жизни Аргона были свои трудности. Но чего Ксеон никогда не понимал, так это абсолютного неприятия тех прав и привилегий, что были у него с рождения. Аргон не должен был ничего никому доказывать. Он мог стоять на краю рва и наблюдать за работой подчиненных, ведь он – сын предводителя. Но он не делал этого. Почему? Ксеон всю жизнь старался стать кем-то, и все равно его не воспринимали всерьез. А Аргон кем-то родился, но никогда этим не пользовался. Наоборот, ему это будто не было нужно.

Ксеон отбросил носком ботинка лежащий на тропинке камень и побрел по извилистым улочкам Станхенга. На рынке толпились люди, а из кузниц вывозили недавно выкованные и заточенные мечи. Город жил, готовясь к обороне, а Ксеон чувствовал пустоту в груди. Он не хотел ссориться с Аргоном, но иногда искренне не понимал друга. Удивительно, что они вообще смогли подружиться.

Неожиданно земля под ногами Ксеона задрожала. Он в недоумении опустил взгляд и увидел, что каменные плиты покрываются широкими трещинами. Люди от неожиданности замерли. Потом послышались испуганные крики и шепот. Ксеон округлил глаза:

– Что за…

Внезапно тропинка с оглушительным треском раскололась на две части. Женщины и дети в ужасе закричали, поднялись столбы пыли. Ксеон покачнулся в сторону и почувствовал, как теряет равновесие.

– Черт, черт… – забормотал он, пытаясь устоять на дрожащей земле.

Новый толчок сбил его с ног, и Ксеон увидел перед собой черную бездну. Он закашлялся от едкой пыли, посмотрел на гигантскую расщелину, появившуюся прямо перед его носом, и обомлел. Людские пожитки и куски каменных плит со свистом летели вниз, будто туда их затягивало невидимой силой.

– Великие духи, – пробормотал Ксеон.

Люди во все глаза смотрели на огромную трещину и молчали. Никто не понимал, что произошло. Маленькая девочка в слезах указывала на разлом пальцем, ее мать дрожала, прижавшись спиной к уцелевшей стене трактира, а Ксеон глядел в бездну, чувствуя, как мурашки бегут по коже. Он едва не свалился вниз. Как же ему повезло!

Истошный вопль заставил юношу поднять голову. Ксеон увидел, как у стоящего напротив мужчины грудь покрылась громадными рваными ранами, словно от гигантских когтей. Хлынула ярко-алая кровь, а уже в следующее мгновение невидимые клыки разорвали незнакомцу глотку, едва не оторвав голову. Мужчина упал на мостовую. Перепуганная толпа зашлась такими дикими воплями, что в ушах у Ксеона зазвенело.

– Проклятье! – выругался он и вскочил на ноги.

Жители кинулись вон с перекрестка, подальше от бездонной расщелины. Они толкали друг друга, кричали и плакали, а Ксеон с ужасом наблюдал, как некоторые падали на землю, будто бы кто-то хватал их за ноги и раздирал в клочья. Ручьи крови текли по мостовой. Кто-то вылез из расщелины наружу и гнался за ними. Но кто? Женщина, бегущая рядом с Ксеоном, внезапно упала, и невидимые когти разодрали ее шею, а потом вырвали из груди еще бьющееся сердце.

Ксеон забыл, как дышать. Все его естество наполнилось таким страхом, что он инстинктивно прибавил шаг и вынул меч. Пальцы дрожали. Все тело дрожало.

– Быстрее! – командовал он обезумевшей толпе. – Шевелитесь!

Но впереди было много детей и женщин, они спотыкались и падали, рыдая и моля о помощи. Ксеон метался в толпе и не знал, что ему делать.

На повороте он заметил фонтан и побежал к нему со всех ног, как вдруг спину пронзила сильная боль. Ксеон зарычал, ноги его подкосились, он кубарем покатился по гальке и врезался в ограждение фонтана. Меч, сжатый в руке, задрожал. Чьи-то невидимые когти вонзились в его тело, подбросив над землей, словно куль с мукой.

Ксеон даже не понял, как оказался в воде, которая тут же окрасилась в бордовый цвет. Он вынырнул, зашипев от ярости, отчаяния и ужаса, попытался рассмотреть нападавшего, но никого не увидел. Никого перед ним не было! В этот момент капли воды упали на чье-то незримое тело, и в воздухе появились очертания призрачного существа. Монстр из преисподней. Огромное костлявое нечто с непомерно длинными руками и пальцами, похожими на гигантские лезвия. Нечто без глаз и без носа. Угольный скелет, покрытый шипящей смолой. Высокий и невероятно мощный, сотканный из черной магии… В его костлявой груди, там, где просвечивались толстые ребра, горело ярко-красное сердце.

– О духи… – прохрипел юноша.

Чем больше воды попадало на чудовище, тем лучше его было видно. Ксеон сжимал в трясущихся руках меч, на его голову лилась вода, а безжалостное солнце освещало огромного монстра, стоящего прямо перед ним. Ксеон взмахнул мечом, но зверь выгнулся дугой и отпрыгнул в сторону. Двигался он проворно, словно сотворенный из темного дыма. Зверь вновь кинулся на Ксеона, обнажив когти, но тот выпрыгнул из фонтана и увернулся от смертельного удара. Он ловко размахивал оружием, пытаясь ранить монстра, но тот казался неуловимым, перемещался так быстро, что Ксеон попросту не успевал за ним.

Взмах гигантской руки, свист – и меч выпал из рук юноши и откатился к фонтану. Ксеон в панике округлил глаза, а монстр уже оказался рядом и протянул к нему свои острые, покрытые слизью когти. Увернувшись, Ксеон повалился на землю и вдруг осознал, что ему нечем обороняться… у него не было оружия! Он так перепугался, что застыл на какое-то мгновение, но неожиданно в его руке оказался острый камень. Юноша не понял, откуда он там вообще взялся, но думать не было времени. Он размахнулся, лихо отбился от монстра, а потом вскочил на ноги и бросился к мечу.

– Давай же, давай! – бормотал он в панике. – Давай!

Ксеон поднял меч, обернулся и оцепенел.

Чудовище замерло, выгнув спину, а из его сердца торчала рукоять ножа. Аргон какое-то время неподвижно стоял рядом с монстром, а потом резко выдернул клинок. Монстр рухнул на землю с оглушительным грохотом.

Ксеон часто дышал и таращился на чудовище. Все его тело дрожало, язык онемел. Что это было… Что это, черт возьми, было?

– Ты цел? – Аргон спрятал нож, одним прыжком оказался перед другом и схватил его за плечи. – Ксеон?

– Что за…

– Раны серьезные?

– Что это за тварь? – просипел Ксеон, отстранившись. – Что это за чертова тварь?

– Я… я не знаю. Нужно пойти к Хуракану.

– Как ты здесь оказался?

– За тобой пошел.

– С какой стати?

– Может быть, мне не понравился наш разговор. Какая разница? Я наткнулся на гигантскую расщелину, увидел десятки мертвых тел, а потом услышал тебя.

– Я бы и сам справился.

– Не сомневаюсь.

– Но… – Ксеон наконец опустил меч. – Спасибо.

Аргон с чувством сжал плечо друга, и они оба замолчали, не представляя, что только что произошло. Это не проделки Алмана, это черная магия. Такое подвластно только темным людям, и, к счастью или к сожалению, Аргон и Ксеон знали об одном темном человеке, чье имя в Калахаре боялись произносить вслух.

– Лаохесан? – предположил Аргон, потерев подбородок. – Неужели его армия теней – это армия таких отвратительных выродков?

– Черт возьми, надеюсь, что нет. Иначе нам всем конец.

– Он изрядно потрепал тебя.

– Он был невидимым, Аргон. – Ксеон в ужасе уставился на друга. – Он гнался за нами по переулку, но его никто не видел и не слышал, он был призраком!

– Но почему он стал видимым?

– Я… я думаю, дело в воде. Да, на него попала вода из фонтана, и… – Ксеон зашипел от боли и согнулся. – У меня спина горит. Эта тварь разодрала ее, когда я, как болван, несся от него по улице. Он, гад, быстрый и неуловимый, словно ветер. Я отбивался, а ему ничего. Он бы убил меня, Аргон, если бы я не…

Неожиданно Ксеон запнулся. Он раз за разом прокручивал случившееся и ничего не понимал. Он лежал на каменной плите совершенно безоружный, а потом в его руке появился камень.

Огромный булыжник, такой же острый, как кинжал.

Откуда он взялся?

– Ты чего? – Аргон нахмурился. – Все в порядке?

Нет, все было плохо, и мысли Ксеона были пугающими, как и то, что с ним случилось. Однако юноша продолжал хранить молчание. Ему вдруг показалось, что пока не стоит делиться с другом своими переживаниями.

Он взглянул на свои ладони, перепачканные кровью и грязью, и ответил:

– Не бери в голову. Со мной все нормально.

– Ты не умеешь врать.

– Сомневаюсь. В этом я разбираюсь получше твоего.

Аргон хмыкнул, но все-таки кивнул и повернулся к мертвому чудовищу. Вместо крови из него вытекала вязкая смола.

– Мы должны отнести монстра в замок. Я покажу его Эльбе, а ты сходи к Хуракану.

– Да, раны могут загноиться. В отличие от тебя, мне дорога моя жизнь.

– Отлично.

– Отлично.

– Ты уверен, что все в порядке?

Ксеон устало улыбнулся и тихо ответил:

– Теперь – да.