…И ударилась руками о верхний край стенки кабинки, немного смягчив падение.

Она пролетела шесть футов и приземлилась на унитаз, успев извернуться ногами вниз и больно грохнувшись спиной о край керамической чаши. Дарби скатилась с нее, сбив со стены держатель для туалетной бумаги, стукнулась о распахнувшуюся дверь и вывалилась из кабинки наружу, приложившись головой о кафельную плитку пола.

Искры полетели у нее из глаз.

Унитаз зажурчал смывом.

Дарби вскарабкалась вертикально, снова опираясь о дверь кабинки, поворачиваясь лицом к пустому окну. Только треугольник темноты. Снежинки кружились внутри него.

Отверстие, наверно, было слишком маленьким для Ларса, чтобы пролезть вслед за ней, но она не могла рассчитывать на это. К тому же Эшли был все еще рядом.

Дарби отступала назад от окна, в глубину вытянутого прямоугольника уборной, мимо кабинок, мимо надписи «Пэйтон Мэннинг дает в задницу», мимо заляпанных писсуаров, пока не врезалась в раковину своей отбитой спиной. Еще одна вспышка боли. Здесь Дарби оставила свою сумку. Она схватила ее, чувствуя внутри обнадеживающе звякнувшие ключи от «Хонды». И свой айфон.

Три процента батареи.

Она затаила дыхание и прислушалась. Она слышала шаги Ларса за окном и его хриплое ротовое дыхание под завывающим ветром. Он был в тупике сейчас – не желая лезть внутрь и рисковать, что его костлявая задница застрянет, и не желая оставить маленькое окошко неохраняемым, вернувшись вокруг к главному входу.

Это было жутко. Он бросил разговаривать с ней. Только хрипел, издавая животные звуки.

«Не останавливаться, Дарби. Продолжай двигаться».

До нее доносились голоса из главного холла гостевого центра. Приглушенные дверью. Эд и Сэнди, вероятно, слышали звук ее падения. И она распознала автоматические тональные сигналы по радио – следующее обновление сообщения Дорожной службы. Сколько там сейчас по расписанию оставалось до прибытия помощи? Шесть часов, семь? На рассвете, правильно? «Не думай об этом. Продолжай двигаться».

Эшли был поблизости, но никак себя не проявлял, и это пугало ее. Что еще хуже, Дарби была теперь безоружна. Она надеялась, что Джей сможет перепилить прутья клетки ее зазубренным ножом, иначе всё было впустую. Она просто купила маленькой девочке достаточно времени, чтобы сделать это, предполагая, что сама сумеет пережить следующие несколько минут рядом с двумя убийцами, и затем отвезет их обеих в безопасное место (при условии, что Синенькая хоть с трудом, но сможет двигаться через Сноумагеддон).

В общем, целых три колоссальных предположения. И вряд ли даже одно из них правильное.

Нет, Синенькая увязнет в снегу. Теперь он был слишком глубоким.

Но что насчет грузовика Сэнди?

Колесные цепи, хорошая высокая подвеска – о да, у этой штуковины был шанс.

Дарби сжала пальцы в кулак вокруг своих ключей, выпустив острые концы между костяшками пальцев. Она сможет повредить нападающему лицо или выколоть глаз, если ей улыбнется удача. Ее ключ от комнаты общежития Драйден Холл был особенно острым, словно маленький нож для филе.

До нее донеслось шарканье снаружи, за окном. Дарби застыла, прислушиваясь. Что-то тяжелое шевелилось и скреблось, сопровождаемое шумом переворачиваемого снега.

Дарби поняла, что Ларс пытается во второй раз забраться на пирамиду шатающихся столов и пролезть за ней внутрь.

В любую секунду безподбородое личико может показаться в окне, ухмыляясь с бессмысленным выражением дегенерата.

Пора уходить.

Дарби положила айфон в карман, сунула ногу в левый кед и наконец зашнуровала, завязав двойным узлом.

Затем перекинула ремень сумки через плечи – ключи от машины по-прежнему были сжаты в кулаке, как кастет, – и выскочила в холл гостевого центра Ванапани.

Эд возился с радиоантенной через защитную решетку. Он бросил недоуменный взгляд в ее сторону, и Дарби понимала почему. Она вышла из здания двадцать минут назад – а теперь вернулась обратно через уборные.

Позади него Сэнди дремала на скамейке, подобрав ноги, с книжкой, прикрывающей лицо.

– Нашли сотовый сигнал? – спросил Эд.

Дарби не ответила. Она смотрела вперед, мимо «Эспрессо-Пик», на входную дверь. Туда, где стоял Эшли, своими широкими плечами блокируя ей выход. Он уставился на нее. Вздрагивающий, нервный астматик, с которым она разговаривала всего лишь с час назад, пропал, словно сбросил маску. Этот новый Эшли был безмолвный и твердый, с глубокими, внимательными глазами. Он осмотрел ее сверху донизу – снег на ее коленях, щеки, пылающие румянцем, липкая от пота кожа, ключи от «Хонды», зажатые в кулаке, – и затем взглянул на стол в центре комнаты, будто приказывал ей занять за ним место.

Дарби смотрела на него, стиснув зубы и пытаясь казаться бесстрашной. Дерзкой. Как мужественный герой, окруженный силами зла.

Вместо этого она чуть не заплакала.

Она была уверена теперь – она умрет сегодня ночью.

– Хэй. – Эд вклинился между ними, явно напрягаясь, чтобы вспомнить ее имя. – Э-э, с вами всё в порядке, Дара?

«Ради всего святого, только Дарби».

Дарби сглотнула, ее голос напоминал мышиный писк.

– Я в порядке.

Она не была в порядке. Она чувствовала рыдания, запертые в своей груди, содрогающиеся спазмы, готовые вырваться наружу. Ее позвоночник болел в том месте, которым она приземлилась на унитаз.

Дарби хотела прыгнуть вперед, схватить Эда за плечи и закричать этому милому старому ветеринару и его спящей кузине: «Бегите! Ради Бога, бегите прямо сейчас!»

Но куда?

Эшли снова кивнул на стол, настойчивее.

На ее стул.

Она заметила коричневый предмет, аккуратно положенный на середину ее стула, и узнала свою коричневую салфетку. Ту же салфетку, которую они использовали раньше, когда она думала, что Эшли союзник.

Дарби подошла к стулу, взяла салфетку и села. По-прежнему наблюдавший за ней Эшли скривил губы в самодовольной усмешке, незаметной для Эда и Сэнди.

Она развернула салфетку онемевшими, неуклюжими пальцами.

«ЕСЛИ ТЫ СКАЖЕШЬ ИМ, Я УБЬЮ ИХ ОБОИХ».