Глава шестнадцатая

Я не теряю времени:

– Где Маура?

– Закройте дверь, – говорит женщина.

У нее волосы морковного цвета, такого же оттенка помада. На ней сшитый на заказ серый костюм и блузка с рюшами. Я не специалист по моде, но ее одежда выглядит дорогой.

– И вы?.. – Я поворачиваюсь и, протягивая руку к двери, закрываю ее.

Элли коротко кивает мне.

– Меня зовут Бернадетт Гамильтон. Я подруга Линн.

У меня такое ощущение, что они больше чем друзья, хотя мне это до лампочки. Сердце мое так колотится – я не сомневаюсь, что они видят это под рубашкой. Я смотрю на миссис Уэллс, готовый повторить свой вопрос с большей требовательностью, но тут что-то останавливает меня.

«Умерь пыл», – говорю я себе.

У меня к ней, конечно, миллион вопросов, но еще я понимаю, что для получения наилучших результатов при допросе требуется почти сверхъестественное терпение. Миссис Уэллс пришла ко мне, а не наоборот. Она меня нашла. Она даже использовала Элли в качестве посредника, чтобы не появляться в моем офисе или у меня дома. Чтобы не оставлять следов в телефонной сети. Все это потребовало усилий.

Очевидный вывод? Ей что-то от меня понадобилось.

Так что пусть говорит. Нужно позволить ей выдать что-то без моих вопросов. Надо успокоиться. Таков мой обычный модус операнди. Нет нужды его менять только из-за того, что это личное дело. Не волноваться. Не задавать вопросов. Не давать подсказок и не выставлять требований.

«Пока еще рано. Не торопись. Планируй».

Но одно, Лео, я знаю точно: миссис Уэллс ни в коем случае не покинет эту комнату, не сказав мне, где Маура.

Я стою и жду, чтобы она сделала первый ход.

Наконец она говорит:

– Ко мне приходила полиция.

Я молчу.

– Они сказали, что Маура, вероятно, замешана в убийстве полицейского.

Я по-прежнему молчу. Наконец она спрашивает:

– Это правда?

Я киваю. Вижу, как ее подруга Бернадетт прикасается пальцами к руке миссис Уэллс.

– Вы и вправду думаете, что Маура может быть замешана в убийстве? – спрашивает Линн Уэллс.

– Вероятно, да, – отвечаю я.

Ее глаза открываются чуть шире. Я вижу, как пальцы подруги крепче сжимают ее руку.

– Маура никого не могла бы убить. Вы это знаете.

Я проглатываю саркастический ответ и по-прежнему храню молчание.

– Женщину-полицейского, которая ко мне приходила, зовут Рейнольдс. Она откуда-то из Пенсильвании. Она сказала, что вы помогаете следствию? – Миссис Уэллс произносит это как вопрос. И опять я не заглатываю наживку. – Я не понимаю, Нап, почему вы расследуете убийство в другом штате?

– Лейтенант назвала вам имя убитого?

– Нет, она только сказала, что это был полицейский.

– Его зовут Рекс Кантон. – Я не свожу взгляда с ее лица. – Вам это имя ничего не говорит?

Миссис Уэллс думает.

– Нет, ничего.

– Рекс учился с нами в одном классе.

– В вестбриджской школе?

– Да.

Цвет начинает сходить с ее лица.

К черту терпение! Иногда их можно застать врасплох неожиданным вопросом:

– Где Маура?

– Не знаю, – отвечает Линн Уэллс.

Я вскидываю правую бровь, предлагаю ей самое недоверчивое из моих выражений.

– Я не знаю, – повторяет она. – Поэтому я и у вас. Надеялась, вы мне поможете.

– Помогу найти Мауру?

– Да.

– Я в последний раз видел Мауру, когда мне было восемнадцать. – Мой голос звучит с хрипотцой.

Начинает звонить телефон на столе. Мы все игнорируем его. Я смотрю на Бернадетт, но она не сводит глаз с Линн Уэллс.

– Если вы хотите, чтобы я помог вам найти Мауру, – говорю я, пытаясь сдержать волнение, профессионально, обыденным тоном, хотя частота ударов сердца запредельная, – вы должны рассказать мне, что вам известно.

Молчание.

Линн Уэллс смотрит на Бернадетт, та качает головой.

– Он нам не сумеет помочь, – произносит она.

Линн Уэллс кивает.

– Это была ошибка. – Обе женщины поднимаются. – Нам не следовало приезжать.

Теперь обе они идут к двери.

– И куда вы? – спрашиваю я.

– Мы уходим. – Голос Линн Уэллс звучит твердо.

– Нет, – говорю я.

Бернадетт игнорирует меня и направляется по кругу к двери. Я становлюсь у нее на пути.

– Отойдите! – требует она.

– Маура в этом деле по уши. – Я смотрю на Линн Уэллс.

– Я ничего не знаю.

Бернадетт тянется к дверной ручке, но я преграждаю ей путь.

– Вы что – собираетесь удерживать нас силой?

– Собираюсь.

Я не блефую. Всю свою взрослую жизнь я ждал ответов, а теперь, когда эти ответы стоят передо мной, я не выпущу их из двери. Ни за что, никоим образом. Я буду держать здесь Линн Уэллс, пока не узнаю, что ей известно. Мне все равно, что́ для этого придется сделать. Мне наплевать на этику и законность.

Линн Уэллс не выйдет из этой комнаты, не сказав мне все то, что она знает. Я не двигаюсь с места.

Пытаюсь сделать сумасшедшие глаза, но у меня не получается. Внутри меня происходит землетрясение, там все дрожит, и, я думаю, они видят это.

– Ему нельзя доверять, – говорит Бернадетт.

Я игнорирую ее, целиком сосредоточившись на миссис Уэллс.

– Пятнадцать лет назад, – начинаю я, – я вернулся домой после хоккейного матча. Мне было восемнадцать. Последний год в школе. Мой брат-близнец был моим лучшим другом. И у меня была девушка; я думал, мы с ней родственные души. Я сидел за столом в кухне и ждал возвращения брата…

Линн Уэллс вглядывается в мое лицо. Я вижу что-то, но не могу понять что. Ее глаза становятся влажными.

– Я знаю: и моя, и ваша жизнь изменились в ту ночь.

– Линн…

Она машет Бернадетт: дескать, молчи.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Почему убежала Маура?

– Почему вы нам не скажете?

Ее слова озадачивают меня, но Линн кладет руку на плечо Бернадетт:

– Подожди в коридоре.

– Я тебя не оставлю.

– Мне нужно поговорить с Напом наедине.

Бернадетт возражает, но в данном случае победу она не одержит. Я приоткрываю дверь ровно настолько, чтобы она могла пройти. Я и в самом деле настолько спятил, что приглядываю за матерью Мауры, словно Линн может броситься следом за подругой. Но она не собирается этого делать. Бернадетт наконец проскальзывает в дверь, бросив на меня полный ненависти взгляд.

Мать Мауры и я остаемся вдвоем.

– Присядем, – говорит она.

– Вы знаете, какие были отношения у меня с Маурой в то время.

Миссис Уэллс и я развернули два стула перед столом Элли так, чтобы сидеть лицом друг к другу. Теперь я замечаю на левой руке Линн обручальное кольцо. Задавая свой вопрос, она крутится, ерзает на стуле.

Линн ждет моего ответа, и я киваю:

– Да, знаю.

– Бурные. И по большей части по моей вине. Я слишком часто выпивала. Я негодовала оттого, что в положении матери-одиночки не могу… не знаю что. Наверное, пить больше. Да и времена были тяжелые, ведь Маура еще росла… В общем, все одно к одному. К тому же она от природы буйная. Вы это, конечно, знали. Отчасти именно это и влекло вас к ней, вы так не думаете? Вот смешайте все это – и вы получите… – Она сжимает два кулака, а потом раскрывает пальцы, изображая взрыв. – Мы нищенствовали. Я работала в двух местах. У Кола. А еще официанткой в «Беннигансе». Маура некоторое время подрабатывала на неполную ставку в зоомагазине Дженсона. Вы это помните?

– Да.

– Знаете, почему она ушла?

– Она говорила что-то об аллергии на собак.

На лице Линн появилась улыбка, но без радости.

– Майк Дженсон стал поглаживать ее по заднице.

Даже сейчас, спустя столько лет, я чувствую, как ярость закипает во мне.

– Вы это серьезно?

Но миссис Уэллс, конечно, не шутит.

– Маура говорила, что вы вспыльчивый. Она опасалась, что если скажет вам… Ну, впрочем, это не имеет значения. Мы тогда жили в Ирвингтоне, когда она подрабатывала в зоомагазине, но уже пронюхали про Вестбридж. Женщина, вместе с которой я работала у Кола, навела меня на одну мысль. Она посоветовала мне переехать в самую дешевую часть города, где есть хорошая школа. «Твоя дочь сможет получить там лучшее образование», – сказала она. О Мауре можно говорить что угодно, но в уме ей не откажешь. Вы познакомились некоторое время спустя… – Линн смолкает. – В голове клинит… – произносит она.

– Тогда переходите к той ночи.

Линн кивает:

– Маура не вернулась домой.

Я сохраняю спокойствие.

– Я не сразу это поняла. Я работала в вечернюю смену, а потом пошла расслабиться с друзьями. Мы, конечно, пили. Домой я вернулась только в четыре – под утро. А может, и позже. Не помню. Не думаю, что я проверила, дома ли она. Хорошая мамочка, да? А еще я не знаю, имело ли это хоть какое-то значение. Если бы я увидела, что Мауры нет дома, – что бы я сделала? Наверное, ничего. Решила бы, что она осталась у вас. Или отправилась в Нью-Йорк. Она часто ездила к друзьям на Манхэттен, хотя, когда вы стали встречаться, это уже случалось реже. И когда я проснулась, а Мауры все не было, уже наступил полдень. В этот день у меня была двойная смена в «Беннигансе». Время уже близилось к закрытию, когда бармен сказал, что мне звонят. Это было странно. Менеджер мне устраивал за это нахлобучку. В общем, звонила Маура.

Я чувствую, как телефон вибрирует в моем кармане. Игнорирую его.

– Что она сказала?

– Я заволновалась. Потому что она ведь никогда не звонила мне на работу. Я побежала к телефону и говорю: «У тебя все в порядке, детка?» – а она мне: «Ма, я уезжаю на некоторое время. Если кто будет спрашивать, я слишком расстроена тем, что случилось, и хочу поступить в другую школу». А потом она мне говорит: «Ничего не говори полиции». – Линн делает глубокий вдох. – И знаете, что я ей сказала?

– Что?

Печальная улыбка возвращается на ее лицо.

– Я спросила Мауру, не напилась ли она. Это первое, что я спрашиваю у дочери, которая звонит и просит меня о помощи. Я говорю: «Ты чего, выпила?»

– И что она?

– Ничего. Повесила трубку. Я не уверена, слышала ли она меня. Я даже не знала, что Маура имела в виду, когда сказала, что расстроена случившимся. Понимаете, Нап, я была совершенно не в теме. Я не знала о вашем брате и о девушке Стайлсов. Пришлось вернуться к работе – я же была официанткой. Меня уже за двумя столиками ждали. И я принимала заказ за столиком против бара. Вы знаете, у них телевизоры работают.

Я киваю.

– Обычно там сплошной спорт, но кто-то переключил на новости. И вот тогда я увидела… – Она мотает головой. – Боже, какой ужас! Имен не называли. Так что я даже не знала, что это ваш брат. И вообще… просто двух школьников из Вестбриджа сбил поезд. И тут звонок Мауры стал для меня чуть понятнее. Я сообразила, что она расстроена этим, захотела уехать на несколько дней, чтобы пережить случившееся. Я не знала, что мне делать, но я за жизнь научилась кое-чему. Во-первых, не реагировать слишком быстро. Я не самая умная из женщин. Иногда, если перед тобой выбор – поехать дорогой А или дорогой Б, – ты должна постоять на месте, пока не сориентируешься. Поэтому я спокойно закончила смену. Как я сказала, все это представлялось мне разумным. Кроме разве что запрета говорить с копами. Это меня беспокоило, но я была слишком занята на работе, чтобы думать об этом. Но потом моя смена закончилась, я пошла к машине. Должна была встретиться с одним парнем – мы познакомились недавно, но я собиралась порвать с ним. Хотела одного: вернуться домой и переждать все это. И вот я отправилась на парковку. К тому времени она была почти пуста. И там меня ждали эти мужчины. – Линн отворачивается и моргает.

– Мужчины? – повторяю я.

– Четверо.

– Вы имеете в виду – копы?

– Они назвались копами. Показали мне значки.

– И что им было нужно?

– Они хотели знать, где Маура.

Я пытаюсь представить это. «Бенниганс» закрылся много лет назад, его заменил другой сетевой ресторан – «Макарони гриль», но парковку я знаю.

– И что вы им сказали?

– Сказала, что не знаю.

– Дальше.

– Они были очень вежливы. У главного, того, кто говорил, была бледная кожа и сиплый голос. У меня от него мороз по коже пробрал. Ногти слишком длинные. Мне он не понравился. Главный сказал, что Мауре ничего не грозит. И если она появится сейчас, все будет в порядке. Он был очень настойчив.

– Но вы не знали, так ли это?

– Не знала.

– И что потом?

– Потом…

Я вижу, как слезы наполняют ее глаза. Она поднимает руку, хватается за горло.

– Даже не знаю, как об этом рассказать…

– Ну-ну… – Я протягиваю ладонь, прикасаюсь к ней.

Что-то в комнате изменилось. В воздухе словно затрещали электрические разряды.

– Что же случилось потом, миссис Уэллс?

– Что случилось потом… – Она замолкает, пожимает плечами. – Это уже неделю спустя.

Я молчу, потом роняю:

– Не понимаю.

– И я тоже. Следующее, что я помню, – стук в заднюю дверь ночью. Открываю глаза – я лежу в своей кровати. Выглядываю в окно – посмотреть, кто там. – Линн бросает на меня взгляд. – Это были вы, Нап.

Конечно, я это прекрасно помню. Помню, как пришел к их дому и колотил в заднюю дверь, искал Мауру, которую не видел и не слышал после смерти брата. Не считая сообщения о том, что известие о моем брате слишком тяжело для нее и она уезжает.

И что между нами все кончено.

– Я не стала открывать дверь, – говорит она.

– Я знаю.

– Прошу прощения.

Я отмахиваюсь.

– Вы сказали что-то про неделю спустя.

– Ну да. Понимаете, я думала, что это следующее утро, но прошла целая неделя. Я не знала, что делать. Пыталась воссоздать в памяти случившееся. Вероятнее всего, я допилась до того, что на неделю вырубилась. Решила, что человек с сиплым голосом поблагодарил меня за то, что я уделила им время, попросил связаться с ним, если я что-нибудь узнаю о Мауре, и уехал. Потом я села в машину и… ушла в запой. – Она наклонила голову. – Это похоже на вероятное объяснение, Нап?

Кажется, в кабинете похолодало на десять градусов.

– Но не думаю, что так оно и было.

– А что, по-вашему, было? – спрашиваю я.

– Я думаю, бледный человек с сиплым голосом что-то со мной сделал.

Я слышу собственное дыхание – словно морскую раковину приложил к уху.

– Что, например?

– Думаю, они меня увезли куда-то и снова спрашивали о Мауре. Когда я проснулась, у меня были такие воспоминания. Плохие воспоминания. Но они исчезли, как сон. У вас так случалось? Просыпаешься, помнишь кошмарный сон, думаешь, что он навсегда останется в памяти, а потом все эти образы куда-то исчезают.

– Да, – слышу я собственный голос.

– Вот так со мной и было. Я знаю, случилось что-то нехорошее. Худший из снов. Я тянусь к нему, пытаюсь вспомнить, но это все равно что схватить горсть дыма.

Я киваю скорее для того, чтобы не сидеть истуканом, как-то отражать удары.

– И что вы сделали?

– Я… – Линн Уэллс пожимает плечами. – Поехала на работу в заведение Кола. Я думала, меня выгонят за прогулы, но мне сказали, что я звонила, сообщила о болезни.

– Но вы этого не помните?

– Не помню. То же и в «Беннигансе». Я вроде и туда звонила, сказала, что больна.

Я откидываюсь на спинку стула, пытаюсь осмыслить услышанное.

– У меня… у меня бзики начались. Не покидала мысль, что за мной следят. Я видела человека, разворачивающего газеты, и убеждала себя: он следит за мной. И вы еще начали бродить вокруг дома. Помню, что прогоняла вас, но вы все равно приходили. Я собиралась что-то предпринять, пока Маура не объяснила мне, что происходит. И я сделала, как она мне сказала. Солгала вам о том, что дочь поменяла школу. Я и в вестбриджской школе побывала. Сказала им, что мы переезжаем, что сообщу им, куда переправить документы Мауры. В школе много вопросов не задавали. Думаю, многие ваши одноклассники были страшно напуганы и в школу не ходили. – Линн Уэллс снова подносит руку к горлу. – Дайте воды.

Я встаю, обхожу стол. У Элли маленький холодильник под подоконником. Я спрашиваю себя, почему миссис Уэллс обратилась ко мне через Элли, но у меня есть вопросы и поинтереснее. Открываю холодильник, вижу уложенные колпачками наружу бутылки с водой, беру одну.

– Спасибо. – Линн скручивает колпачок, делает большой глоток, как… да, как алкоголик.

– Вы бросили пить?

– Алкоголизм – это на всю жизнь, – отвечает она. – Но да, я уже тринадцать лет не пью.

Я одобрительно киваю, хотя ей мои одобрения ни к чему.

– Это благодаря Бернадетт. Она моя опора. Я нашла ее, когда опустилась на самое дно. Мы официально состоим в браке вот уже два года.

Не знаю, что сказать на это, – я хочу вернуться к нашему разговору, поэтому спрашиваю:

– И когда Маура в следующий раз связалась с вами?

Она делает еще глоток, закручивает крышечку.

– Проходили дни. Потом недели. Я подпрыгивала от каждого телефонного звонка. Думала, может, сказать кому-нибудь. Но кому? Маура просила не обращаться в полицию, а я после того случая с бледным человеком… ну, как я уже говорила, если ты не уверен ни в дороге А, ни в дороге Б, лучше оставайся на месте. Однако я была в ужасе. Меня мучили жуткие кошмары. Я слышала сиплый голос, который снова и снова спрашивал меня, где Маура. Я не знала, что делать. Весь город оплакивал вашего брата и Дайану. Отец Дайаны, шеф полиции, зашел ко мне как-то раз. Тоже хотел узнать про Мауру.

– И что вы ему сказали?

– То же, что и всем. Мауру напугало случившееся. Я сказала, что она на некоторое время останется у моего двоюродного брата в Милуоки, а потом переведется в другую школу.

– А брат в Милуоки у вас был?

– Да, он пообещал меня прикрывать, – кивает миссис Уэллс.

– И когда Маура снова связалась с вами?

Она смотрит на бутылку с водой, держа ее одной рукой за донышко, другую положив на колпачок.

– Три месяца спустя.

Я стою, стараясь не казаться ошеломленным.

– И вы все три месяца…

– Я понятия не имела, где она. Ни разу с ней не говорила. Ничего не знала.

Что тут скажешь? Мой телефон снова вибрирует.

– Я вся извелась. Маура была умной девчонкой, изобретательной, но вы же понимаете, что мне приходило на ум?

Я качаю головой.

– Мне приходило на ум, что она мертва. Я представляла себе, что бледный человек с сиплым голосом нашел ее и убил. Я пыталась успокоиться, но как? Что я могла? Если бы я пошла в полицию, то что бы я им сказала? Кто бы поверил, что у меня неделя вылетела из жизни? Да и вообще… Кто бы ни были те люди, они либо уже убили ее, либо сделают это, если я подниму слишком большой шум. Вы понимаете, какой у меня был выбор? Обращение в полицию ей бы не помогло. Или Маура справится сама, или…

– Или ее уже нет в живых, – завершаю я.

Линн Уэллс кивает.

– И где же вы все-таки увидели ее?

– В «Старбаксе» в Рэмси. Я вошла в туалет, и вдруг она явилась следом.

– Постойте, она вам перед этим не звонила?

– Нет.

– Просто так появилась?

– Да.

Я пытаюсь это осознать.

– И что случилось?

– Маура сказала, что ей грозит опасность, но она выкарабкается.

– А что еще?

– Ничего.

– Больше она вам ничего не сказала?

– Не сказала.

– И вы не спросили?

– Конечно спросила! – впервые возвысила голос Линн Уэллс. – Я схватила ее за руку, отчаянно вцепилась в нее. Умоляла сказать, что происходит. Я извинялась за все плохое, что сделала. Маура обняла меня, а потом оттолкнула. Она вышла из туалета и бросилась наружу через заднюю дверь. Я побежала следом, но… вам этого не понять.

– Так объясните мне.

– Когда я вышла из туалета… там опять были люди.

Я переспрашиваю, чтобы быть уверенным, что правильно ее понял:

– Те же люди?

– Не в буквальном смысле те же, но… один тоже вышел через заднюю дверь. Я села в машину, а потом…

– Что – потом?

Когда Линн Уэллс поднимает глаза, я вижу в них слезы. Ее рука поднимается к горлу, и мое сердце падает в пропасть.

– Кто-то может сказать, что после пережитого потрясения от встречи с дочерью я снова ушла в запой.

– Сколько дней на сей раз? – Я снова прикасаюсь пальцами к ее руке.

– Три. Но вы теперь понимаете, да?

– Маура знала, – киваю я.

– Да.

– Она знала, что они будут вас допрашивать. Может, с помощью наркотиков. Может, жестко. И если вы ничего не знаете…

– Я им не могла помочь.

– Более того…

– Вы что имеете в виду?

– Маура обеспечивала вашу безопасность, – объясняю я ей. – Что бы ни заставило ее бежать, если бы вы знали о причине, то опасность грозила бы и вам.

– Боже мой…

Я пытаюсь сосредоточиться.

– И что потом? – спрашиваю я.

– Не знаю.

– Вы хотите сказать, что так и не видели Мауру после того случая в «Старбаксе»?

– Нет, видела. Я видела ее шесть раз.

– За прошедшие пятнадцать лет?

– Всегда неожиданно, – кивает Линн Уэллс. – Всегда мимолетно – Маура появлялась, чтобы сказать мне, что она жива-здорова. На какое-то время она открыла для нас адрес электронной почты. Мы никогда ничего не отправляли. Мы обе оставляли письма в папке для черновиков. У нас обеих был пароль. Мы пользовались «Ви-пи-эн», чтобы открывать почту анонимно. Но потом она решила, что это слишком рискованно. И в некотором роде, как ни странно, ей нечего было мне сказать. Я ей рассказывала о моей жизни. О том, что бросила пить, о Бернадетт. Но дочь о своей жизни не писала ни слова. Для меня это было настоящей пыткой. – Линн сидит, крепко вцепившись в бутылку. – Я понятия не имею, где была Маура и что делала.

Мой мобильник снова вибрирует. На сей раз я его достаю. Это Оги. Я прикладываю телефон к уху:

– Да.

– Мы нашли Хэнка.