Глава 7

Утро понедельника я посвятила стирке, хождению по магазинам и попыткам уговорить леди Хардкасл хоть немного разобраться с бумагами в кабинете. Чай мы пили в саду, и к тому времени, как я все убрала и убедилась, что мисс Джонс оставила нам кое-что вкусненькое на ужин, я была совершенно измучена. Так что идти в регбийный клуб мне совсем не хотелось.

– Да ладно тебе, – зудела между тем леди Хардкасл. – Не будь такой занудой. Обещаю, там будет интересно. Там нас поджидает тайна, жаждущая, чтобы ее раскрыли.

– И потные мужики в регбийной форме, – я состроила гримасу.

– И они тоже. Будет весело, и нам надо произвести на них хорошее впечатление. Чем скорее мы там появимся, тем раньше оттуда уйдем.

Когда мы направились в регбийный клуб, на дворе стоял теплый вечер.

К тому времени, когда мы там появились, тренировка уже началась, так что какое-то время мы сидели на веранде и наблюдали, как мистер Трибли проводит занятия.

– А что это за девушка на противоположной стороне поля? – поинтересовалась леди Хардкасл. – Мы можем ее откуда-то знать?

– Похоже, это Винни Марш, миледи, – ответила я. – На обеде она была с тем высоченным парнем.

– Ах да. Умница. Кажется, его называли Верзилой…

– Именно.

– Если она готова смотреть, как он тренируется, то это любовь, – заметила миледи.

– Никаких сомнений.

Пока игроки восстанавливали дыхание после особенно тяжелого упражнения, к нам подошел мистер Трибли.

– Добрый вечер, леди, – любезно поприветствовал он нас. – Рад вас видеть.

– Спасибо за то, что пригласили нас, – поблагодарила леди Хардкасл. – Те, с кем мы хотели поговорить, сегодня здесь?

– Здесь, мэм, – ответил Трибли. – Лучше всего будет, если я стану посылать их к вам по одному, тогда вы сможете поговорить с ними с глазу на глаз. А если будете ждать конца тренировки, то все они после этого окажутся в баре, а там уже не поговоришь.

– Давайте так и сделаем, мистер Трибли, – согласилась миледи. – Благодарю вас. – Она достала блокнот и карандаш. – Как вы думаете, мы можем начать с… с… а, вот… с мистера Окли? Приятно начинать с кого-то знакомого.

– Конечно. Сейчас пришлю Забойщика.

– Забойщика?

– Его еще называют Тараном. Коварства в нашем Окли нет ни на грош. Берет мяч и прет прямо на трёхчетвертных противника. Сносит на своем пути столько, сколько сможет, а потом, когда они его наконец останавливают, валится на землю, как мешок картошки. И всегда прихватывает с собой двух или трех игроков. Большую работу проделывает. Старина Забойщик – отличный малый. Хорошо было бы, если б он хоть изредка проходил по краю, но нельзя получить все и сразу.

Трибли отошел и переговорил с Окли. Потом он начал следующее упражнение с командой, но взгляд его, казалось, не отрывался от девушки на противоположной кромке поля.

– Добрый вечер, мистер Окли, – поздоровалась леди Хардкасл.

– Добрый вечер, мэм, – ответил тот. – Что я могу для вас сделать?

– Присядьте. Как я понимаю, вы ушли из клуба в ночь обеда одним из последних.

– Точно так, – мужчина уселся на свободный стул.

– Не заметили никого незнакомого или чего-то необычного?

– Да в общем, нет, – ответил Окли после секундного размышления. – Там вообще никого не было.

– Понятно, – леди Хардкасл сделала пометку в блокноте. – А вы давно играете в этом клубе?

– Довольно давно, мэм. Меня сюда привел еще мой папаша, когда я был мальчишкой. Он еще сказал: «Им нужны сильные ребята вроде тебя». Ну, вот я и пришел. Да так с тех пор и остался.

– Клуб много для вас значит?

– Да, мэм. Это как большая семья, если вы меня понимаете.

– Понимаю. А как ваша ферма?

– Наверное, неплохо, – ответил Окли. – Хотя всем лишние денежки не помешают, правда? Что бы мы ни делали, а счета оплачивать надо. Но рано или поздно все образуется.

– Хотелось бы надеяться, – согласилась леди Хардкасл. – Ну что ж, не будем вас больше задерживать. Не могли бы вы прислать к нам мистера… мистера Микера?

– С удовольствием, – мужчина встал. – Большой Джим вон там. – Он указал на коренастого игрока возле линии зачетной зоны. – Похоже, что старый пузан не откажется немного отдохнуть.

И рысью побежал к своему товарищу по команде.

– Это он, – сказала я. – Он украл Кубок, чтобы расплавить его и продать серебро, а потом оплатить счета. Сам же клуб он любит настолько, что все остальное захватил в качестве сувениров.

Леди Хардкасл рассмеялась своим теплым, заразительным смехом:

– А выпивку и деньги проигнорировал, потому что не хотел грабить семью… Кубок принадлежит организаторам соревнований – а они его мало волнуют; кроме того, страховка покроет все затраты на изготовление нового.

– Абсолютно точно, – поддакнула я. – Дело закрыто.

– Не гони лошадей, Фло, – сказала миледи, хихикнув. – Посмотрим, что нам скажет Большой Джим, прежде чем заковывать Окли в кандалы.

Микер уже трусил в нашем направлении. Я думала, что Большой Джим будет высоким, но этот парень оказался на пару дюймов ниже леди Хардкасл. В его случае слово «большой» относилось к его ширине – он был практически квадратным. Казалось, его голова соединялась с туловищем без такого сложного и неудобного органа, как шея.

– Вы хотели меня видеть? – произнес Микер, забравшись по деревянным ступеням.

– Если вы не возражаете, – сказала леди Хардкасл. – Прошу вас, присаживайтесь.

Он сделал так, как ему сказали. Я слегка вздрогнула, когда стул затрещал под его тяжестью.

– Мы пытаемся разобраться с кражей, которая случилась позавчера вечером, – пояснила миледи. – А так как вы ушли одним из последних, хотелось бы знать, не заметили ли вы чего-нибудь.

– Вы тока не подумайте, што я этим хвастаюсь – наша Ма вбивала нам в голову, что крепкие напитки ведут прямиком к пороку, – но я был пьян в стельку. Я ног под собой не чуял, када искал дорогу домой, не говоря уже о незнакомцах или чем-то еще.

– Совсем-совсем ничего? Никаких странных звуков? Может быть, движение в зеленой изгороди?

Большой Джим задумался, пристально глядя на свою обувь.

– Знаете… – нерешительно начал он, – мне показалось, что в деревьях вон там, возле тропки, было какое-то шуршание. – Тут он кинул взгляд на тропинку, которая вела на дорогу. – Но ведь это мог быть старина лис, возвращающийся после налета на курятник какого-нибудь бедолаги. А может быть, ежик.

– Возможно, – леди Хардкасл аккуратно записала эти показания. – Из вас четверых ваш дом находится дальше всех от клуба?

– Эт точно, – согласился Большой Джим. – Остальные уже давно разошлись, когда я добрался до фермы.

– Это ваша собственная ферма?

– Нет, мэм, – мужчина рассмеялся. – Я один из арендаторов сэра Гектора. Унаследовал ее после смерти нашего папаши.

– Ага, – миледи опять что-то записала в блокнот. – Вы, наверное, разбудили жену, когда вернулись?

– Нет, миледи, – мужчина опять рассмеялся. – Я не женат. – Он осмотрел свое громадное туловище. – Кому нужна такая глыба, как я?

– Вам не стоит себя недооценивать, мистер Микер, – моя хозяйка улыбнулась.

Он улыбнулся ей в ответ, но было видно, что она его не убедила.

– Мы пытаемся нарисовать картину произошедшего в тот вечер, – объяснила леди Хардкасл, – и сейчас не будем вас больше задерживать. Но я надеюсь, что вы не откажетесь поговорить с нами еще раз, если возникнет такая необходимость?

– Конечно, нет, мэм, – ответил Большой Джим, вставая на ноги. – Рад был вам служить. В любом случае мне надо было передохнуть. – Он кивнул в сторону команды, члены которой проделывали на поле какие-то невероятно энергичные движения. – Прислать вам еще кого-то?

– Это было бы очень мило с вашей стороны, – леди Хардкасл проконсультировалась со своим блокнотом. – Мистера Тревельяна, пожалуйста.

– Так точно, – ответил мужчина, загрохотав вниз по ступеням. – Эй! – закричал он. – Верзила! Иди сюда, дубина ты стоеросовая. Леди хочет с тобой поговорить.

– Это я и сама могла сделать, – вздохнула леди Хардкасл.

– Нет, миледи. Ваш голос слишком слаб для этого.

– А твой – нет. И если мне надо будет что-то крикнуть, я обращусь прямо к тебе.

– Вы мне льстите, миледи.

Если положить Большого Джима на кухонный стол и раскатать его в муке, то получится Донован «Верзила» Тревельян. В нем было не меньше шести футов четырех дюймов роста, фигура у него была сильная и атлетичная, и он ничем не напоминал грузного Джима Микера. Бежал он к нам с некоей грацией, а вот сел после предложения леди Хардкасл с заметной неловкостью.

Как и раньше, она объяснила ему цель беседы и вновь задала вопрос о том, что он видел по пути домой. Было очевидно, что, как и его товарищи, Тревельян был слишком пьян, чтобы видеть что-то вокруг себя.

– Судя по вашему акценту, вы не из Глостершира, – заметила леди Хардкасл после того, как мы обсудили с ним то малое, что он знал о событиях раннего субботнего утра.

– Нет, мэм, – ответил Верзила. – Я корнуоллец с головы до пят. Моя семья рыбачила в Маусхоле с тысяча шестисотого года.

– А вы не пошли по их стопам?

– Нет, мэм. Никогда не мог ужиться с лодками – страдаю морской болезнью, понимаете? А когда я вырос таким высоченным, то стал помехой, а не помощью, так что я вроде как завязал с этим.

– И чем же вы сейчас занимаетесь? – поинтересовалась миледи.

– Я ученик пекаря, – с гордостью сообщил мужчина.

– Простите меня, – улыбнулась миледи, – но вы не слишком стары для ученика?

– Можно, наверное, и так сказать, – ухмыльнулся Верзила. – Но я был не очень хорошим ребенком, потом пошел по кривой дорожке и хлебнул в свое время будьте здоровы. Но в один прекрасный день местный «бобби» – отличный был мужик – поймал меня тогда, когда я сдирал свинец с церковной крыши. Он усадил меня рядом с собой и круто со мной поговорил. Так со мной еще никто не разговаривал. Он все во мне перевернул. Думаю, что спас меня от падения в пропасть. Тогда он сказал, что знает парня в Глостершире, который готов взять меня и научить ремеслу. А еще он сказал, что если я останусь, то закончу свою жизнь в тюрьме Труро или где-нибудь похуже. Так что я собрал манатки и переехал сюда. И думаю, что это лучшее, что я сделал в своей жизни. У меня теперь здесь есть девушка и все остальное.

– Что ж, вам повезло, – сказала леди Хардкасл. – Думаю, что мы только что видели эту счастливицу на кромке поля.

– Это Винни, Винни Марш. У ее отца несколько акров земли на другом конце деревни.

– Я за вас очень рада, мистер Тревельян. Удачи вам, вы ее заслужили.

– Благодарю вас, мэм, – Верзила расплылся в улыбке.

Мы попрощались, и он рысцой вернулся на поле.

– И ничего мне это не дало, – сказала хозяйка, когда мы собрали свои вещи и приготовились возвращаться.

– Мне тоже, миледи, – согласилась я. – Большой Джим мог взять кубок, получить деньги и потратить их на дам. А этот долговязый – перевоспитавшийся мошенник – вполне мог вспомнить прошлое, будучи не в себе от выпитого.

– Подозреваемые, имевшие и мотивы, и возможности. И у всех них были средства – потому что двери оставались открытыми… Ну да ладно! Рано или поздно мы с этим разберемся, – леди Хардкасл взглянула на поле. – Я не хочу опять прерывать тренировку, так что давай просто сделаем мистеру Трибли ручкой.

Я согласилась с ней. Мы весело помахали мужчинам на поле и отправились домой.

Возвращаясь по тропинке в деревню, мы услышали гневные крики, доносившиеся из-за поворота. Казалось, что кто-то не очень доволен поведением своего спутника. Обменявшись с хозяйкой взглядами, мы пошли немного быстрее – возможно, кто-то нуждался в нашей помощи.

Пройдя поворот, мы увидели пунцовое от гнева лицо сэра Гектора Фарли-Страуда. Он стоял, уперев руки в бока, и отчитывал трех скачущих вокруг него спрингер-спаниелей, только что вернувшихся с несанкционированной экскурсии на соседнее поле.

– Привет, Гектор! – крикнула леди Хардкасл, смеясь. – Проблемы с девочками?

– Что?.. А, Эмили! Добрый вечер, дорогая. Проблемы? Да вы не знаете и половины происходящего. А вы не хотите взять к себе трех не поддающихся дрессировке собак, ага? Они рано или поздно сведут меня в могилу.

– Глупости, – сказала миледи. – Без этих трех девочек вы пропадете. Я права? – Тут она потрепала за уши трех доброжелательных и любопытных подружейных собак. – Конечно, права.

– Да, моя дорогая, – с радостью согласился сэр Гектор. – Но было бы просто изумительно, если б хоть одно существо на земле делало бы то, что я велю. Хотя бы одно.

– Они просто прелесть. Вы правда прелесть? Да, конечно, вы прелесть…

Собаки обнюхивали ее, махая хвостами. Вдруг они насторожили уши и все трое умчались куда-то исследовать что-то новое.

– Рад вас видеть, дорогая, – сказал сэр Гектор. – Вы куда-то ходили в этот прекрасный вечер?

– Мы действительно сейчас возвращаемся домой. Были в вашем регбийном клубе.

– В клубе, клянусь Юпитером? Так, так… Чертовски неприятная ситуация. Вы пытаетесь что-то выяснить?

– Да, дорогой, пытаемся, – ответила миледи.

– Отлично, отлично. Должен сказать, что страховка нам как раз не помешает, но потерять Кубок таким образом – это позор.

– А он был застрахован?

– Конечно, конечно, – ответил сэр Гектор. – Весь клуб застрахован. Он разорен дотла, но если ситуация изменится, то будет стоить целое состояние.

– Очень интересно, – сказала леди Хардкасл.

– Правда? Что, важная улика, ага?

– Я бы так не сказала, – рассмеялась миледи, – но всегда полезно знать как можно больше.

– Конечно, конечно… Весь ужас в том, что это произошло как раз тогда, когда мы выиграли Кубок. До этого мы никогда ничего не выигрывали.

– А как давно существует клуб? – поинтересовалась я.

– Не слишком давно, милочка. У меня в «Грейндже» есть клубный архив, если вам это интересно.

– Знаете, мы… – начала было леди Хардкасл, но я ее перебила:

– Это было бы просто восхитительно, сэр Гектор. Если, конечно, вы не возражаете.

– Конечно, нет, дорогая, конечно, нет. Я пришлю их вам с Бертом, как только смогу. А сейчас, боюсь, мне надо торопиться – этих девочек нельзя надолго оставлять одних. Одному Богу известно, что может прийти им в голову.

– Вы совершенно правы, Гектор, – леди Хардкасл улыбнулась. – Передавайте привет Гертруде, ладно?

– Обязательно, дорогая. Пока-пока.

Сказав это, сэр Гектор заторопился дальше по тропинке и скоро исчез из виду, преследуя своих своенравных собак.

– Клубный архив? – переспросила леди Хардкасл, наблюдая за ним. – Ты не шутишь?

– Вы же сами видели, как он обрадовался, что хоть кто-то заинтересовался его старым дурацким Регбийным клубом. Нам же необязательно его читать.

– А ты умница, – хозяйка улыбнулась. – Что же касается этого дела… то я очень разочарована. Это может быть простейшее мошенничество со страховкой. Думаю, что-то прояснится после ужина. С вином.

– Тогда пусть будет ужин с вином, миледи, – ответила я, и мы тронулись в сторону дома.

Я быстренько сочинила легкий ужин из хлеба и мяса, добавив к нему немного сыра, прятавшегося в кладовой, и экспериментального чатни, приготовленного мисс Джонс на прошлой неделе. Леди Хардкасл откупорила бутылку вина, и мы устроились в столовой, обсуждая кражу.

– Неизвестный высокий мужчина входит в кладовую, наступает в масло, крадет Кубок и всякую ерунду, после чего уходит тем же путем, которым пришел, – подвела итог леди Хардкасл, отламывая кусочки двойного глостера и заканчивая рисунки мужчин, с которыми мы встретились в клубе. – И делает он это в ту единственную ночь в году, когда в клубе находится вся регбийная команда и разные клубные шишки, но при этом его никто не видит.

– Да, время выбрано странно, – согласилась я. – Грабители обычно не ждут рассвета.

– Вот именно. Это может быть тщательно спланированная кража, с которой пришлось чуть повременить, когда вор обнаружил, что клуб полон пьяных спортсменов, но почему бы ему было не прийти в другой раз?

– Значит, это кто-то залетный, просто случайно проходивший мимо, или кто-то из своих, как мы уже думали, – заметила я.

– М-м-м-м… да, кто-то из своих. Но почему?

– Ну, у всех поздних пташек были свои причины и возможности.

– И это действительно так. Если б мы только знали, куда вор направился после кражи… Эти масляные следы просто испарились – а хорошо было бы знать, в каком направлении он ушел.

– А еще лучше было бы, если б кто-то из этих поздних пташек его увидел.

– М-м-м-м… Очень странно, что они никого не видели. К тому времени, когда они выбрались из клуба, было уже светло, а спрятаться там негде. Можно, конечно, схорониться за деревьями, растущими вдоль клуба, но и в этом случае надо быть чрезвычайно осторожным. Ведь когда вор будет идти от деревьев до клуба и обратно, его увидит любой случайно взглянувший в его сторону пьянчуга, даже с залитыми выпивкой глазами.

– А что, если…

Тут мои рассуждения были прерваны звонком в дверь. Леди Хардкасл взглянула на часы на каминной полке – почти десять часов вечера.

– Кого еще черт принес в такое время? – с возмущением спросила она.

– Сейчас узнаю, – я рассмеялась и вышла.

Открыв дверь, увидела на пороге Берта, водителя Фарли-Страудов, стоявшего со стопкой тетрадей в руках.

– А, Берт, это вы, – сказала я. – А мы гадали, кто бы это мог быть в такое время… Всё в порядке?

– В полном, благодарю вас, – ответил мужчина с вымученной улыбкой. – Простите, что так поздно, но сэр Гектор настоял на том, что вам это срочно необходимо. – С этими словами он протянул мне всю стопку.

Взяв ее, я недоуменно нахмурилась. Но открыла первую страницу верхней тетради и просмотрела ее.

– А-а-а-а, – дошло до меня наконец, – это архив Регбийного клуба. А я о нем совсем забыла… Послушайте, Берт, мне очень жаль, что вам пришлось ехать сюда с этим. Конечно, это очень мило со стороны сэра Гектора, но архив вполне мог подождать до утра. Хотите чаю?

– Вы очень добры, мисс, – ответил водитель, – но, если не возражаете, я поеду назад. Завтра мне рано вставать – везу сэра Гектора в Глостер.

– Как скажете. Еще раз спасибо вам, и осторожнее по пути домой.

– Обязательно, мисс. – Улыбнувшись и отсалютовав мне поднятой рукой, Берт повернулся на каблуках и вернулся к своему мотору.

Я захватила тетради в столовую.

– Это был Берт? – поинтересовалась леди Хардкасл, поднимая глаза от блокнота.

– Вы слышали? – Я положила бумаги на стол. – Он привез архив Регбийного клуба.

– Я так и поняла. Тогда делаем вот что: отправляемся в гостиную, и я немного побренчу на фоно – мне так лучше думается. А ты можешь поискать в архиве… черт, я не представляю себе, что ты в нем можешь найти. Наверное, исходную информацию. Как тебе такой вариант?

– Звучит очень заманчиво, миледи, – ответила я и начала убирать со стола.

– Кофе? – крикнула я из кухни несколько минут спустя.

– Так поздно? – откликнулась хозяйка. – Глупая, я уже разливаю бренди.

Мы устроились в гостиной, и я стала слушать прекрасное исполнение ноктюрнов Шопена, параллельно листая архив. В основном он содержал отчеты о матчах (которые Литтлтон-Коттерелл почти неизбежно проигрывал) и записи о наиболее интересных решениях довольно блеклых в массе своей заседаний попечительского совета. Эти прозаические пассажи прерывались иногда историями о более веселых событиях в клубе, связанных обычно с какими-то розыгрышами или пьянками.

– Вы только послушайте, – сказала я.

Леди Хардкасл прервалась на полуноте.

– Нашла что-то, дорогая?

– Кажется, да. Мистер Трибли ведь говорил что-то о мужчине по имени Данливи?

– Что-то припоминаю… Он сказал еще, что тот был завзятым шутником.

– Как же, шутником! Здесь о нем упоминают как о Джонатане «Шуте» Данливи, председателе Клуба и его главном благотворителе.

– Они просто с ума сходят от этих прозвищ. Правда, все они какие-то прямолинейные, нет? Билли «Жутко Большой Мужик» Макгилликадди. Дэн «Кривой Нос» Фитцуоррен. Насколько я понимаю, Данливи любил пошутить.

– Похоже на то, миледи. В свое время он даже был звездой клуба. «Полузащитник схватки, обладающий высоким мастерством» – так о нем здесь пишут. А когда он закончил выступать, то продолжил участвовать в жизни Клуба. Как я поняла, большинство мебели Данливи оплатил из собственного кармана.

– Честно сказать, не так забавно, как я ожидала, – заметила миледи, рассеянно просматривая ноты, лежавшие рядом с пианино.

– Сейчас и до этого дойдем, – успокоила ее я. – Бо́льшая часть воспоминаний здесь посвящена его розыгрышам. Собственным или тем, которые он спровоцировал. А его любимым занятием была кража кубков у противника во время гостевых матчей. Он привозил их домой и выставлял в витрине Литтлтонского клуба. Говорил, что это «военные трофеи».

– Очаровательно… Интересно, где пролегает черта между розыгрышем и элементарным мелким воровством?

– Здесь написано, что кубки всегда возвращались хозяевам. Но самого его так никогда и не поймали, так же как жертвы никогда не могли понять, как происходили сами кражи.

– Тогда мне понятно, почему нынешняя кража вызвала у Трибли такие ассоциации. Может быть, это был кто-то из Норт-Нибли? Могу поспорить, истории о Данливи и его шутках знают все в окру́ге. Так что это могла быть месть.

– Блюдо, которое лучше употреблять холодным, миледи. Но в данном случае оно успело бы протухнуть.

– Однако в любом случае это лучше, чем все, что приходило нам в голову до сих пор, – заметила миледи. – Итак, что еще ты хочешь услышать? Как насчет этого? – Она показала мне ноты одного рэгтайма, купленные прошлым летом после встречи с ребятами из «Рэгтайм-ревю» Роланда Ричмена.

– Выглядит неплохо, – сказала я. – А как вы, миледи? Музыка облегчила вам ваши размышления?

– Я не уверена, что даму надо спрашивать о ее размышлениях, дорогая, – хозяйка рассмеялась. – Ведь это вещь сугубо интимная. Но подожди, сейчас я сыграю тебе этот восхитительный тустеп, а потом мы к ним вернемся. – Она заиграла.

– Как маслом по сердцу, миледи, – заметила я.

Хозяйка неожиданно остановилась и повернулась ко мне.

– Я полная дура, – сказала она. – Это то, что надо. Итак, немедленно ложиться. Завтра утром мы рано встаем.

Я в замешательстве нахмурилась.

– Поторапливайся, – велела она, собирая ноты и закрывая крышку фортепьяно. – Нам надо быть в Регбийном клубе не позже шести утра. В постель!

И хозяйка вылетела из комнаты, оставив меня собирать бокалы и запирать дом на ночь.

Утром вторника мы встали в пять часов утра. Я привыкла вставать рано, так что без проблем умылась, оделась и была готова к прогулке еще до шести часов. Для леди Хардкасл ранний подъем был проблемой. И тем не менее ее энтузиазм – непонятно по какому поводу – помог с этой проблемой справиться. В назначенный час мы появились перед пустым клубом. Лучи раннего солнца блестели на каплях росы на траве, а воздух наполняло пение таинственных птиц, прячущихся в живой изгороди.

– Ну что ж, миледи, вот мы и пришли, – сказала я, когда мы подошли к зданию. – Регбийный клуб сразу после рассвета, с травой, все еще покрытой росой…

– Вот именно, – миледи взмахнула рукой. – Это именно то, что нужно.

Заинтригованная, я прошла вслед за ней вокруг здания, подчиняясь ее требованию двигаться как можно ближе к стене. Добравшись до конца стены, она жестом пригласила меня приблизиться, и мы обе заглянули за угол.

– А мы куда смотрим, миледи? – спросила я, чувствуя себя полной дурой, потому что передо мной не было ничего, кроме закрытой двери.

– На траву, Фло. Смотри на траву.

Я сделала, как мне было сказано, и посмотрела на траву перед большими двойными дверями, ведущими в кладовую. Масляные следы были все еще видны, так же как и утром в субботу, и они все так же исчезали в траве там, где масло стерлось с подошв. Но теперь, в еще низких лучах солнца, которые заставляли капли росы на траве сверкать, как драгоценные камни, я смогла рассмотреть, что следы продолжаются. И хотя масло было недостаточно темным, чтобы быть заметным, его было достаточно, чтобы трава отталкивала росу. Так что можно было проследить, куда шли следы от двери, и понять наконец, куда направлялся грабитель. Двигая головой из стороны в сторону, чтобы получше уловить свет на траве, я проследила за цепочкой следов, которая шла от здания к живой изгороди, а потом, к моему удивлению, поворачивала назад и заканчивалась у двери.

– Он никуда не ушел, – сказала я. – Просто опять зашел в здание.

– Похоже на то, – согласилась миледи с триумфальной улыбкой.

– Как вам такое пришло в голову? – спросила я, пока мы изучали следы.

– Это произошло, когда вчера вечером ты упомянула про масло, – объяснила леди Хардкасл. – Я вспомнила, как вода сбегает с масляной ложки, когда ты пытаешься ее вымыть. И задумалась, как намочить траву, чтобы можно было увидеть следы. Но быстро сообразила, что сразу после восхода она будет слегка влажной от росы и нам не придется прибегать ни к каким дополнительным мерам.

– Вы просто гений, – вырвалось у меня.

– Ну, это вряд ли, – рассмеялась миледи. – Но иногда на меня снисходит озарение. Давай вернемся, позавтракаем, а потом зайдем к сержанту Добсону и выясним, есть ли у него ключ от кладовой. Мне кажется, нам надо там все хорошенько осмотреть.

Захватив с собой сержанта Добсона, мы вернулись в кладовую и широко распахнули двойные двери, чтобы впустить в помещение солнечный свет и начать поиски.

– А что мы ищем, миледи? – спросила я, когда мы разошлись по разным углам.

– Хорошо было бы найти Кубок, – заметила она.

– Правда? Прямо здесь?

– А почему нет?.. Но вообще-то мы ищем что угодно. Когда найдем, сразу поймем, что нашли. Это должно быть что-то, чего здесь быть не должно.

– Вы правы, – сказала я и приступила к поискам.

Мы с грохотом передвигали садовый инвентарь, старые регбийные мячи, запчасти для газонокосилки и сломанную мебель, ожидающую починки, в поисках того, «чего здесь быть не должно».

Спустя минут десять безуспешных поисков сержант Добсон испустил триумфальный вопль.

– А это у нас что тут такое? – спросил он.

Я посмотрела и увидела у него в руках пару больших, сильно изношенных черных рабочих башмаков. Полицейский понюхал их подошвы.

– Масло, – произнес он. – Полагаю, что это башмаки нашего вора.

– Отличная работа, сержант, – похвалила его леди Хардкасл.

Он отогнул язычок одного ботинка:

– И вы только посмотрите: он был настолько любезен, что оставил нам свое имя.

Леди Хардкасл взглянула туда, куда указывал сержант.

– Верзила Тревельян, – прочитала она.

Сержант был чрезвычайно доволен собой.

– Сейчас пойду в пекарню и арестую его.

Он собрался уходить.

– Минуточку, сержант, – остановила его миледи. – Я не уверена, что так будет правильно.

– Благодарю вас за вашу помощь, миледи, – произнес полицейский, – но дальше я уж как-нибудь сам.

– Но сержант… – начала было хозяйка, однако его уже и след простыл.

– Это же не Верзила, миледи? – спросила я.

– Нет, это было бы слишком странно. Для чего ему оставлять свои башмаки? И как он без них добрался домой?

– Сержант объяснил бы вам, что он оставил их, потому что они вымазаны в масле, которое Верзила использовал, чтобы проложить ложный след. И он сменил их на какие-то другие. Но про другие ботинки он вам ничего не сказал бы, так же как не стал бы задаваться вопросом, почему преступник оставил обувь там, где ее легче всего найти.

– Возможно. Но все это как-то слишком удобно, не так ли? Можно, конечно, возразить, что ему было трудно захватить их с собой, когда они уходили из клуба после празднеств. Но это не объясняет, почему они лежат здесь вот уже несколько дней. Он ведь легко мог забрать их – возможности у него имелись… Все это меня совсем не убеждает. Мне кажется, что кто-то хочет подставить бедного Верзилу.