Глава 6

На обед, устраиваемый Регбийным клубом в одной из гостиниц в Чиппинг-Бевингтоне, мы надели вечерние платья. В Литтлтон-Коттерелле места для проведения такого торжественного приема не было, хотя Дейзи рассказала мне, что Джо предложил предоставить в полное распоряжение клуба уютные помещения «Пса и утки». Естественно, сэра Гектора на обед вез Берт, и он великодушно предложил заехать за нами по пути.

– Я слыхал о вашем авто от Герти. Она сказала, что его доставили сегодня. Но лучше пусть нас довезет Берт, – сказал местный землевладелец. – Не люблю ездить под мухой, хотя знаю многих парней, которые это делают. У нас в Индии один такой здорово набрался в клубе – глаза в кучку – и решил на велосипеде доехать до своего бунгало. По дороге свалился, и его здорово потрепал тигр.

Леди Хардкасл рассмеялась.

– Не думаю, Гектор, что в Глостере тигра можно встретить на каждом углу, и не могу себе представить, как можно выпасть из автомобиля.

– И все-таки, дорогая, – продолжал настаивать сэр Гектор, – у человека должны быть принципы. Когда ты немного выпил, управлять мотором невозможно, а отказываться от вина – это последнее дело. В «Сером гусе» один из лучших винных погребов. Хозяин заведения – энофил, когда-то работал сомелье в Лондоне.

Кончилось все тем, что мы приняли приглашение сэра Гектора и ждали уже одетые и готовые, когда ровно в семь часов Берт позвонил в дверь.

Поездка была быстрой и комфортабельной. Сэр Гектор был в приподнятом настроении (мне показалось, что он уже успел пропустить пару стаканчиков джина). Берт, который был, как и всегда, профессионально тактичен, закатывал глаза при наиболее соленых рассказах своего хозяина.

Скоро мы подъехали к «Серому гусю». Молодые люди из клуба, одетые во фраки с такими же жилетами сине-золотого цвета, как и у сэра Гектора, открыли нам двери авто.

В баре нам предложили шампанское и там же представили нескольким игрокам команды. Дика Окли мы, конечно, уже знали.

– Мистер Окли! – воскликнула леди Хардкасл. – Как приятно вас видеть. Примите наши поздравления с выигрышем.

– Спасибо, миледи, – ответил фермер. – Честное слово, мы никогда не думали, что станем чемпионами.

– Так мне и сказали. Прямо библейская история о Давиде и Голиафе.

– Я тоже так думаю. И для нас, и для Нибли. В начале сезона никто не поставил бы и фартинга на нашу победу в кубке. Лишнее всем доказательство, правда?

– Совершенно верно. Все ведь обожают, когда выигрывает аутсайдер.

Мы отошли от команды, и нас сразу же окружили несколько «Старых чудаков». Было видно, что они искренне рады нас видеть.

Мужчины стали рассказывать нам свои истории; некоторые были посвящены отчаянной храбрости, другие – столь же отчаянной глупости. Все заслуги клуба – которых оказалось немало – были описаны с мельчайшими подробностями. Эти описания прерывались историями о всевозможных шутках и розыгрышах, которые почему-то были в основном связаны с мелким воровством. Мы выслушали рассказы об украденных башмаках, кубках, брюках и даже об украденном козле, который был символом команды гостей из Уэльса. В какой-то момент мое внимание переключилось, и я стала слушать, о чем говорят Ной Локк, Ланселот Трибли и еще несколько игроков, с которыми мы уже успели познакомиться.

– На ваши времена совсем не похоже, а, Ной? – спрашивал мужчина гигантского роста.

– Точно, Верзила, – согласился Локк. – В наши дни мы радовались, когда по субботам проигрывали со счетом меньше, чем пятьдесят – ноль. Мне кажется, что я имел честь быть капитаном самой невезучей команды за всю историю Литтлтон-Коттерелла. Но не будем об этом – ты еще не представил меня своей очаровательной спутнице.

– Ах, черт, – сказал мужчина. – Это Винни Марш. Винни – это Ной Локк, владелец Чэпел-фарм, той, что лежит по другую сторону от Верхней фермы.

Я думала, что девушка с лицом, покрытым веснушками, засмущается, став центром всеобщего внимания, но она уверенно улыбнулась.

– Здравствуйте, Винни, – поздоровался Локк. На мгновение он задумался. – А вы, случайно, не дочь Дениса Марша?

– Да, – ответила девушка, – а вы знаете моего отца?

– Ну конечно. Прошлой зимой он помог мне с фуражом, когда сгорел мой сеновал.

– Так это были вы? Я это хорошо помню. Жуть… А вы выяснили, что было причиной пожара?

– Лампа, – ответил Локк. – Я готов был поклясться, что задул ее, но, по-видимому, забыл.

– Я не стал бы исключать того, что это мог сделать старый Спенсер Кэрэдайн, – заметил Дик Окли.

– Но после смерти бедняги мы так никогда этого и не узнаем, правда? – возразил Ной Локк.

– Я знаю, что о мертвых или хорошо, или ничего, и все такое, – вступила в разговор Винни, – но он был жутким типом, и всем это известно. Честно сказать, не понимаю, почему мы должны притворяться, что каждый умерший был в жизни святым. Ведь эта наша ложь не поможет им в потусторонней жизни. Там их судят по поступкам, а не по тому, что мы говорим о них после их смерти.

Мне показалось, что эти ее слова смутили Верзилу. Он явно придерживался мнения, что о мертвых ни в коем случае нельзя говорить плохо, даже если все сказанное – чистая правда. С другой стороны, слова Винни произвели большое впечатление на Ланселота Трибли.

– Вы абсолютно правы, Винни, – согласился он. – Надо вообще заканчивать со всеми этими играми вокруг репутации умершего. И если он был плохим человеком, следует прямо об этом говорить.

Неожиданно этот разговор заглушили слова «Старых чудаков».

– …с колодкой сапожника, – говорил один из них. – А кстати, кто это вон тот парень? Мне кажется, я его не узнаю. Он один из наших?

– Это мистер Как-его-там, – ответила леди Хардкасл. – Вы помните, Фло? Мы с ним встречались на свалке мистера Не-вспомню-как-зовут.

– Мистер Снелсон, – подсказала я. – Он клиент «Антикварной империи» Помфри.

– Товарищ по несчастью? – расхохотался один из «Старых чудаков». – Я тоже никогда не могу запомнить имен… А здесь-то он что делает?

– Он новичок в деревне, – пояснил сэр Гектор. – Я встретился с ним пару дней назад, когда выгуливал собак. Подумал, что стоит его пригласить. Бедняга сказал, что никуда не выходит. Пошли, парни, я всех вас представлю.

Он увел их, но мы все еще могли слышать обрывки их разговоров.

– …а леди Хардкасл – она стоит вон там – сказала, что видела вас у Помфри, – сказал один из старикашек. – Купили что-нибудь интересное?

– Как это ни странно – да, – ответил Снелсон. – Я нашел небольшую, но очаровательную модель «Ракеты» Стефенсона.

– Точно! – воскликнул сэр Гектор. – Мне мемсаиб рассказывала. Я же знал, что с вами произошло нечто подозрительное, ага? – Рассмеявшись, он хлопнул Снелсона по плечу.

– Подозрительное, Гектор? – переспросил старикашка. – А что же подозрительного в модели паровоза? Я сам люблю паровозы.

– Но этот, – сэр Гектор продолжал хихикать, – был сделан из спичек, а на паровом котле у него был нарисован гигантский «Юнион Джек».

– Ну, вы же сами знаете, как это бывает, – печально заметил мистер Снелсон. – Иногда просто невозможно устоять. Этот паровоз напомнил мне игрушку, которая была у меня в младенчестве.

«Чудаки» засмеялись и поздравили мистера Снелсона с отличным приобретением.

Когда раздался гонг к обеду, сэр Гектор возвратился к нам. Он взял нас с леди Хардкасл под руки и проводил в зал. Так как мы были гостями самого Великого Главного-по-всему-остальному, то нас посадили за центральный стол с крахмальной белой скатертью, серебряными приборами и хрустальными бокалами. Для Регбийного клуба это было просто роскошно.

Можно сказать, что еда была выше среднего уровня, но, как нам и было обещано, главным было вино. Идеально подобранные сорта сопровождали каждую перемену блюд, и к тому моменту, как мы дошли до портвейна (женщинам было разрешено остаться за столом), и леди Хардкасл, и я успели здорово набраться.

Остальная компания тоже веселилась вовсю. Председатель клуба, Ланселот Трибли, оказался гораздо остроумнее, чем в тот раз, когда мы встречались на ферме. Казалось, что здесь он ощущает себя менее скованно. Его юмор и бесконечные анекдоты с течением вечера становились все колоритнее и колоритнее, тогда как количество вина в бутылках все уменьшалось и уменьшалось.

Его тост, в котором он поздравил команду с неожиданной победой, был коротким, но сердечным; в нем оказалось достаточно юмора, чтобы он не превратился в неприятную похвальбу.

Незадолго до полуночи мистер Трибли встал и призвал всех к порядку.

– Джентльмены, – произнес он четким и ясным голосом, – боюсь, что наше время подходит к концу. Добрые люди из «Серого гуся» желают нам добра, мечтая о том, чтобы все мы побыстрее убрались. Им тоже надо домой, и они просят нас, со всем возможным почтением и уважением, собрать наши манатки и дать им возможность привести здесь всё в порядок.

Раздались крики «Как им не стыдно!» и «А нам-то что до того!».

Трибли подождал, пока шум успокоится.

– Так что я предлагаю нам всем дружно поблагодарить шеф-повара, сотрудников и хозяина за то, что они устроили для нас этот роскошный праздник.

«Слушайте! Слушайте!»

– Я также предлагаю, – продолжил мистер Трибли, – всем перебраться в клуб и закончить вечер в нашей традиционной манере.

В помещении раздался одобрительный шум.

– Шарабан отвезет джентльменов. А такси и извозчики развезут по домам тех дам, у которых нет собственного транспорта.

Последовали новые одобрительные крики и суета, связанная с тем, что джентльмены прощались со своими женами и любимыми и готовились к серьезному… чем бы там члены Регбийного клуба ни занимались в отсутствие дам.

Берта мы нашли спящим в авто, припаркованном немного ниже по Хай-стрит. Разбудив шофера и дав ему возможность собраться с мыслями и завести мотор, мы попросили его самыми трезвыми голосами, на которые только были способны, быть умницей и отвезти нас домой.

Мы проспали все субботнее утро.

Войдя в дом и освободившись от пальто и шляп накануне ночью, мы договорились, что Эдна и мисс Джонс с утра будут заниматься своими обычными делами. Так что было уже одиннадцать часов, когда я, с затуманенным взором и в халате, приковыляла на кухню и попросила мисс Джонс приготовить какой-нибудь завтрак. И сделать это быстро и тихо.

– Доброе утро, мисс Армстронг, – громко поздоровалась со мной Эдна.

Я слабо улыбнулась.

– Хорошо пообедали? – продолжила она голосом, который больше подходил для подачи команд собакам, чем для дружеской беседы на кухне.

– Да, все было очень мило, благодарю тебя.

– Приятно иногда выйти в свет.

– Верно. А как прошел твой вечер?

– А мы с Дэном, как всегда, отправились в «Пса и утку». Мило провели время. Там были Юнис, и Фред Спратт, и все остальные. Мы так хохотали! Этот старина Фред тот еще тип! Веселил нас весь вечер.

– Похоже, вы отлично провели время, – заметила я.

– Это точно. Юнис рассказывала, как ей сказала ее Дейзи, что вы пытаетесь выяснить, с чего это Спенсер Кэрэдайн свалился мордой в пирог. И я сказала, что это правда. Сказала, что вы и хозяйка расследуете изо всех сил. Хотя вам придется объяснить мне про эту вашу доску. Я пыталась рассказать о ней, но, честно говоря, так и не знаю, зачем она вам нужна.

– Позже я тебе все объясню, – пообещала я. – Может быть, ты даже сможешь нам помочь.

– Сомневаюсь, – Эдна рассмеялась. – Кажется, вам немного не по себе. У нас в буфете есть аспирин. Принести?

– Спасибо, Эдна, это будет просто здорово. А что еще Юнис говорила о мистере Кэрэдайне? Мне-то она никогда ничего не рассказывает.

– Вот, милая, – женщина протянула мне аспирин и стакан с водой. – Ну, она ведь не знала, что вы интересуетесь этим делом, правда? Сказала, что впервые услышала об этом от своей Дейзи.

– Мы с Дейзи все время обсуждаем это в магазине, – сказала я.

– Но вы же знаете Юнис. Она глохнет с каждым днем, но ни за что в этом не признается. Не слышит и половины из того, что вы говорите ей самой, не говоря уже о том, что вы обсуждаете на другом конце магазина. Прошли времена, когда она могла подслушивать. Но считает, что это Моррис порешил папашу. Ему ведь здорово от него доставалось. В конце концов он должен был сломаться. В тихом омуте… правильно?

– Так часто бывает, – согласилась я.

– А я спросила ее, что она думает насчет Ноя, но она и слышать не захотела. Наша Юнис к нему неровно дышит. Если честно, то и все мы… Он такой привлекательный мужчина. А привлекательных убийц не бывает, правильно? Таких всегда видно. Зло меняет им лицо. Многие из них просто уродливы.

У меня не было сил спорить с ней.

– Правда, я сама, – продолжила Эдна, – всегда считала, что убил Лэнс Трибли. Эти двое собачились вот уже много лет. Всю дорогу спорили, и все такое.

– И что же это за «все такое»? – не смогла удержаться я.

– Да так, ерунда всякая… Например, они оставляли открытыми ворота, чтобы животные могли свободно выходить. Ну, вы сами знаете…

– А, – сказала я. – Но ничего серьезного?

– Это достаточно серьезно, если от этого зависит твое пропитание, нет?

Раздался звонок в дверь.

«А ведь это уже становиться обычаем – прерывать Фло, когда она занимается чем-то важным, – сказала я сама себе, направляясь в холл. – Должно быть, это сержант Добсон с сообщением о новом загадочном преступлении, которое он не в состоянии раскрыть».

Я открыла дверь.

– Доброе утро, мисс, – поздоровался с порога сержант Добсон. Тут он заметил мою одежду. – Прошу прощения, что я… так… рано, но ваша хозяйка дома? В Регбийном клубе случился кое-какой переполох…

– Входите, сержант, – пригласила я его с печальной улыбкой. – Располагайтесь в малой гостиной, а я взгляну, смогу ли разбудить ее. Мисс Джонс готовит чай. Я попрошу ее принести вам чашечку.

Предоставив ему самому добираться до гостиной, я поднялась наверх. Леди Хардкасл как раз начала подавать признаки жизни, когда я отдернула шторы и позволила солнечному свету оживить комнату.

– Привет, Фло, дорогая, – проскрипела она. – Нам звонили?

– Боюсь, что да, миледи, – сказала я, протягивая ей халат. – Сержант Добсон с новостями о «кое-каком переполохе в Регбийном клубе».

– Ну, и что в этом нового? – поинтересовалась миледи, кутаясь в шелковый халат. – Мы же сами видели, как они поехали туда после обеда. Так что «кое-какой переполох» был просто неизбежен.

– Я тоже так думаю, миледи, но сомневаюсь, что он пришел для того, чтобы сообщить нам, что несколько игроков в регби перепились и пели скабрезные песенки. Полагаю, что случилось что-то еще.

– Если об этом «еще» мне расскажут под чай с аспирином, то я готова выслушать.

– Вот это по-нашему, миледи, – сказала я, и мы вместе спустились вниз.

Сержант встал, когда мы вошли в малую гостиную.

– Доброе утро, дорогой сержант, – поздоровалась леди Хардкасл. – Прошу вас, садитесь. Это свежий чай?

– Да, миледи, – ответил Добсон. – Мисс Джонс только что его принесла.

– Налейте мне, Фло, прошу вас. Хотите еще чашечку, сержант?

– Не откажусь, миледи. Если честно, то я никогда не отказываюсь. Наверное, я слишком много его пью.

– Я вас понимаю, – улыбнулась хозяйка. – Так что там с этим переполохом в клубе?

– Ограбление.

– Да неужели? Но вчера там были вся команда и добрая половина членов клуба. Как, черт побери, можно было при этом что-то украсть?

– В этом-то и загадка, миледи. Именно поэтому я и пришел сюда. Я позвонил и в Бристоль, и в Глостер, чтобы они прислали детектива, но там сказали, что не могут выделить людей, когда дело касается такой ерунды, как регбийные реликвии. А еще сказали, что я вроде как сам должен постараться. И вот я подумал, коли уж инспектор Сандерленд уже попросил вас заняться смертью Кэрэдайна, то, может быть, вы… знаете ли…

– Мы не бросим вас одного в Литтлтон-Коттерелле, сержант, – с готовностью отозвалась леди Хардкасл. – Мы обязательно поможем вам, правда, Фло?

– Конечно, миледи, – согласилась я. – Сделаем все, что в наших силах.

– Я знал, что могу на вас положиться, – и сержант выдохнул с видимым облегчением. – Благодарю вас.

– Тогда рассказывайте. Что же там произошло? – задала вопрос леди Хардкасл.

– Ну, – начал он, – я слыхал, что вы вчера были с ними в «Сером гусе»…

– Правильно, – подтвердила я.

– Так. И вы уехали около полуночи, когда все парни вернулись в клуб…

– Именно так, – подтвердила миледи. – Полагаю, пиво там текло рекой и веселье продолжилось.

– Совершенно верно, миледи. Сегодня утром, после того как мне сообщили о краже, я поднял с постели Лэнса Трибли, и он рассказал, что все чертовски здорово провели время. То есть он рассказал это после того, как прекратил б… прошу прощения, леди, но он немного перебрал спиртного.

– Могу себе представить, – вставила леди Хардкасл, прихлебывая чай.

– Если верить Лэнсу, они гудели до пяти часов утра, когда он запер все двери и с трудом отправился домой.

– Так что, грабитель появился после восхода солнца? И в тот момент, когда его могли увидеть десятки больших и сильных мужчин? Интересно… А может быть, он следил, дожидаясь, когда все уберутся? И как он попал внутрь? И что забрал?

– В пристройке к зданию располагается кладовка. В одном ее конце они держат садовый инвентарь, так что там есть дверь наружу, а с другой стоят ящики с пивом и Бог знает с чем еще, так что существует еще и внутренняя дверь. Похоже, что ни та, ни другая не были заперты.

– Если Трибли был вдрызг пьян, когда уходил, то вполне возможно, он проманкировал своими обязанностями сторожа, – задумчиво произнесла леди Хардкасл. – А как-то еще туда можно было попасть?

– Возможно, миледи, но мы больше не искали.

– Да? И почему же?

– Следы. Такое впечатление, что наш друг-грабитель наступил в лужу масла, натекшего из газонокосилки, и оставил ясный как Божий день след.

– Как неосторожно с его стороны, – заметила хозяйка.

– И как удивительно удобно для нас, – вставила я.

– Вот именно, – согласилась миледи.

– Что же касается похищенного, – вновь заговорил сержант, сверяясь со своим блокнотом, – то это тоже очень интересно. Он не дотронулся ни до пива, ни до крепкого алкоголя, ни до денег, которые лежали в баре, а вместо этого забрал Уэссекский кубок вызова, памятный щит, выигранный нашей второй командой в турнире долины реки Северн, свитер, который был на Хендерсоне-Потрошителе в финале тысяча восемьсот девяносто восьмого года, и то пенни, которое клуб заплатил за землю в самом начале своей истории, в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году. Все это, как я понимаю, находилось в витрине в помещении для заседаний попечительского совета.

– Не может быть, – удивилась хозяйка. – То есть украдено то, что связано с историей?

– Ну, Уэссекский кубок сделан из серебра, так что потянет на несколько фунтов. Но вы правы, миледи, все остальное связано с историей этого клуба.

– Все это чрезвычайно интересно, а, Фло? Масляные следы и пропавшие трофеи… – На мгновение хозяйка задумалась. – Хорошо, сержант. Вот наш план. Никого не пускайте на место преступления, пока мы с Фло все не осмотрим. Мы оденемся и приедем, как только сможем.

– Слушаюсь, миледи. Я оставил в клубе молодого Хэнкока. Он свое дело знает. Благодарю вас за помощь. – С этими словами сержант собрался уходить.

– Не стоит благодарностей. На сегодня у нас не запланировано ничего важного, не так ли, Фло?

– Так, миледи, – ответила я. Вообще-то я собиралась провести субботу за чаем и чтением, но мы действительно ничего на сегодня не планировали. Что ж, ничего не поделаешь…

– Тогда я покину ваш дом и оставлю вас наедине с вашими… приготовлениями, – сказал сержант. – И еще раз спасибо.

Регбийный клуб находился где-то в миле от нас на другой стороне деревни, как раз возле дороги на Бристоль. После излишеств предыдущего вечера мы решили, что прогулка пойдет нам на пользу. И дошли мы до него довольно быстро, несмотря на общее истощение и вес холщовой сумки с рисовальными принадлежностями леди Хардкасл. Скоро перед нами предстали высокие регбийные ворота на игровом поле.

Дорога, ведущая к зданию клуба, была неровная, но, к нашему счастью, на ней не было грязи, и, завернув за последний поворот, мы наконец увидели здание самого клуба – большое, выкрашенное белой краской деревянное строение, похожее на то, в котором мы были на предыдущей неделе, и очень напоминающее все остальные спортивные здания, в которых мне приходилось бывать. Ступени вели на небольшую веранду, где могли отдохнуть игроки, а над ней располагался балкон для зрителей. Часы на небольшой башне показывали почти час дня.

Мы поднялись по деревянным ступеням и вошли внутрь. Основную часть первого этажа занимал общий зал с барной стойкой вдоль одной из стен. Стены зала были богато украшены, но все равно он выглядел по-домашнему уютным, с разнокалиберными столами и стульями и несколькими сильно потертыми креслами возле большой печи. В зале царил беспорядок – пепельницы были переполнены, на столах и на полу стояли полупустые стаканы и валялся какой-то мусор. Помещение нуждалось в уборке и проветривании и в то же время выглядело довольно гостеприимно. Одна табличка указывала на раздевалки, находившиеся по правую сторону, вторая – на комнату заседаний совета, расположившуюся слева, и на гостиную Великого Главного-по-всему-остальному, размещавшуюся наверху.

– Привет! – крикнула леди Хардкасл. – Вы здесь, констебль Хэнкок?

Полицейский торопливо вышел из левой двери.

– Добрый день, миледи, – сказал он, отдавая честь. – Значит, сержант Добсон застал вас дома?

– И почти готовую к приему посетителей, – добавила миледи. – Как только он рассказал нам всю эту историю, мы бросились сюда со всей скоростью, на которую только были способны наши стройные ножки.

Хэнкок слегка порозовел.

– Не обращайте на нее внимания, констебль, – вмешалась я. – Она любит проверять, насколько сильно может смутить человека своими неуместными замечаниями. И кроме того, – добавила я заговорщическим шепотом, – ножки у нас действительно очень стройные.

Краска на его щеках стала ярче, и леди Хардкасл рассмеялась.

– Почему бы нам не оставить наши ножки, – предложила она, – и не сосредоточиться на ногах преступника? Сержант сказал, что у вас есть для нас какие-то следы.

– Так точно, миледи, – ответил констебль. – Прошу следовать за мной.

Он провел нас в дверь, из которой только что вышел, мимо лестницы и вдоль коридора с окнами по левой стене, которые выходили на веранду и на игровое поле. Окна по правой стене были выше и, по всей видимости, должны были обеспечивать освещение комнаты заседаний попечительского совета. Подходя к двери в эту комнату, я заметила следы на натертых до блеска половицах и остановилась, чтобы получше рассмотреть их.

– Такое впечатление, что преступник вошел через ту дверь в конце коридора… – заметила я, указывая на закрытую дверь в нескольких футах впереди нас, – и прошел вот сюда… Здесь он встал на цыпочки – может быть, чтобы проверить через окно, пуста ли комната… а потом вернулся к двери в нее.

– С этим я не буду спорить, – согласилась леди Хардкасл. – И у него большие ножищи.

– Думаю, размер двенадцатый, – заметил констебль и указал на свою обувь. – Я ношу десятый, а они гораздо больше моих.

– А какой у вас рост, констебль? – поинтересовалась миледи.

– Ровно шесть футов, мэм.

– Значит, наш вор должен быть значительно выше. А это значительно сужает круг подозреваемых, правда, Фло?

– Да, миледи, мужчин выше шести футов не так уж много.

– И большинство из них играет в регби, – заметил Хэнкок.

– Неужели?.. А ведь правильно. Так, так, так…

– А что там? – поинтересовалась я, показав на дверь в конце коридора.

– Там кладовая, мисс.

– Через минуту мы туда сходим, – сказала леди Хардкасл, – но вначале я хотела бы осмотреть витрину с реликвиями.

Осторожно обойдя масляные следы, мы вошли в комнату заседаний. В отличие от спартанской обстановки бара это помещение было гораздо роскошнее. Прямоугольное, с окнами вдоль одной из украшенных дубовыми панелями стен, выходящими в коридор; на противоположной стене висели доски с именами прошлых президентов клуба и табличками, прославляющими заслуги, прошлые и настоящие, различных членов клуба. Покрытый кожей стол и роскошные, скрытые под чехлами кресла были до блеска отполированы – по всей видимости, взломщик до них не дотрагивался, но масляные следы на полу оставил. У противоположной, короткой стены комнаты располагался камин, имевший одну трубу с печью в зале, к которому и направился преступник. В алькове по одну его сторону располагались заставленные книгами полки, а по другую была встроена витрина с трофеями.

– Значит, он проходит сюда… – продолжила я, – идет вдоль стены по кромке ковра… и останавливается… вот здесь. – Я стояла перед правым альковом и пустой витриной в нем.

Она входила в альков просто идеально – было ясно, что это работа мастера; шла от пола до потолка, и по бокам не оставалось ни малейшей щелки. Сделана она была из тщательно отполированного дерева со сверкающими стеклянными вставками в дверях.

Я подошла, чтобы открыть ее.

– Мы можем дотрагиваться до вещей, констебль? – уточнила я. – Я не сотру отпечатки пальцев?

– Их, на мой взгляд, нет, мисс, – ответил полицейский. – Он был очень осторожен.

Я раскрыла двери и заглянула внутрь. Пустые чистые полки были отполированы так же, как и внешние стенки, но оказались чуть темнее, что усиливало приятный эффект от всей конструкции. Вдоль переднего края всех полок шел ряд бусин, которые формировали некое подобие хитрого бортика, не позволявшего экспонатам выпасть наружу. Но кроме этих бусин, в витрине не было ничего. Я закрыла двери.

Тем временем леди Хардкасл осмотрела комнату и стала рыться в холщовой сумке, висевшей у меня на плече, в поисках альбома и карандашей. Пока мы с констеблем Хэнкоком ходили в кладовую, она оставалась в комнате и зарисовывала место преступления.

Кладовка оказалась темной и вонючей. На крюке висел фонарь, но констебль его проигнорировал и прошел к большим двойным дверям в противоположном конце помещения. Он распахнул их, и жалкую комнатенку залил яркий свет послеполуденного солнца.

Прямо рядом с двойными дверями стояла газонокосилка производства фирмы «Рэнсомз». Я видела подобную машину в усадьбе одного из друзей леди Хардкасл, но никогда не думала, что увижу ее в крохотном регбийном клубе. Она была ростом с меня и весила, должно быть, целую тонну. Рядом с ней валялась на боку большая банка с маслом, и вытекшее из нее содержимое явно было источником следов, по которым мы и пришли.

– Итак, – сказала я, – мы видим здесь две цепочки следов, идущих в здание и возвращающихся обратно… А вот от газонокосилки на улицу идет всего одна. Похоже на то, что наш вор вошел через эти двери, наступил в масло, прошел по коридору, заглянул в окно, зашел в комнату заседаний, забрал реликвии и удалился тем же путем через кладовую.

– Я тоже так думаю, мисс, – согласился Хэнкок.

– Думаю, что снаружи вы всё обнюхали, констебль?

– Абсолютно всё, – ответил он со смешком. – Но ничего не нашел. Трава очистила его обувь от масла, и следы исчезли. Хотя, полагаю, он направлялся к дороге.

– Похоже на то, – согласилась я. – Что ж, больше здесь смотреть не на что. Пойдемте посмотрим, как идут дела у леди Хардкасл.

– Спасибо, дорогая, у меня всё в порядке, – раздался ее голос от двери. – И что же я здесь пропустила?

Я рассказала ей о своих мыслях по поводу следов, и она сама осмотрела кладовую, делая зарисовки по ходу дела.

– С его стороны было очень мило оставить такие явные следы, – заметила миледи, наклоняясь, чтобы рассмотреть разлитое масло.

– Я бы не придавал этому слишком большого значения, миледи, – вступил в разговор Хэнкок. – Глупость преступников – вещь широко известная. Так что этот был слишком туп, чтобы понять, какой след он оставляет.

– Возможно, – задумчиво произнесла леди Хардкасл. – А кто обнаружил ограбление?

– Уборщик, мэм. Лютер Редик.

– Ему можно верить?

– Абсолютно, миледи, – подтвердил констебль. – Умом он не блещет, но в остальном достойнейший человек. Пришел утром, чтобы убраться. Заглянул в бар, но решил начать с более легкого – с комнаты для заседаний. И наткнулся на следы. Прошел по ним в комнату, обнаружил пустую витрину и на велосипеде отправился прямиком к нам с сержантом. Сейчас он немного не в себе, так что мы отправили его домой.

– Это очень мудро с вашей стороны, – леди Хардкасл улыбнулась. – Должна признаться, что не являюсь специалистом по осмотру мест преступления, так что не знаю, что еще мы должны посмотреть. Думаю, что это мы оставим на ваше усмотрение, констебль.

– Спасибо, миледи. Но, честно говоря, не думаю, чтобы здесь что-то осталось неосмотренным. Я планировал все запереть и вернуться в участок.

– Отлично, – сказала миледи. – Мы пойдем вместе с вами.

В этот момент мы услышали, как открылась входная дверь.

– Есть здесь кто-нибудь? – раздался мужской голос. Я узнала Ланселота Трибли.

– Мы в кладовой! – крикнул констебль в ответ.

Выйдя из кладовой, мы столкнулись с мистером Трибли в коридоре. Он хотел сам увидеть пустую витрину. Мы оставили его, сказав, что подождем в главном зале, где удобно устроились в креслах рядом с печью. Констебль Хэнкок нетерпеливо мерил помещение шагами – он явно не мог решить, уходить ему или оставаться, но постепенно это хождение вывело его на улицу, на солнечный свет.

Наконец мистер Трибли закончил изучение места преступления и присоединился к нам в зале. Он плюхнулся на стул. Леди Хардкасл в недоумении приподняла бровь, но мистеру Трибли понадобилось время, чтобы это заметить.

– Прошу прощения, леди Икс, – произнес он с ленцой. – Вы не возражаете, если я присяду? Утро выдалось непростое.

– Прошу вас, – ответила миледи с легкой прохладцей. – Это же ваш клуб.

Мужчина ничего не ответил, а просто театрально вздохнул, откинул голову на подголовник и прикрыл глаза. Подумав несколько мгновений, открыл глаза и посмотрел на леди Хардкасл.

– Хотелось бы узнать, если не возражаете, – начал он тоном, который показывал, что его абсолютно не волнует, возражает ли леди Хардкасл или нет, – что, ради Бога, вы здесь делаете?

– Мы расследуем ограбление, – вежливо ответила ему леди Хардкасл.

– Вы… что?! – В голосе Трибли слышалось изумление.

– Расследуем ограбление вашего клуба, – любезно повторила миледи.

– А почему, ради всего святого?..

– Нас попросил об этом сержант Добсон. Он решил, что мы можем помочь ему добраться до сути этой небольшой загадки.

– Ничего себе, – рассмеялся Трибли. – Сначала старина Кэрэдайн, теперь вот это… Вы простите меня, если я скажу, что тайны здесь никакой нет? Какой-то проходивший мимо прохвост дернул за заднюю дверь, увидел, что она открыта, вошел и очистил витрину с призами.

– Все это вполне возможно, – согласилась миледи, – но не объясняет нескольких интересных фактов. Он не только прошел прямо в комнату заседаний, как будто знал, где находится витрина с реликвиями, но и миновал два ящика с виски, один ящик с джином, несколько ящиков с вином, две бочки с пивом и одну с сидром – а ведь все это можно с легкостью продать, – а вместо этого он двинулся за памятными предметами, реализовать которые будет практически невозможно.

Трибли сел прямее, и снисходительное выражение на его лице исчезло.

– Ничего себе, – повторил он. – А вы действительно не так уж плохи, да? Приношу свои извинения, если был с вами груб, мэм. Утро действительно выдалось очень тяжелое. – Издевка в его тоне сменилась усталостью.

– Не стоит беспокоиться, – ответила леди Хардкасл, улыбнувшись. – Вам удалось осмотреться? Может быть, похищено что-то еще?

– Насколько я могу судить, нет, – ответил Трибли с грустной улыбкой. – Да и вообще все это напоминает мне шуточки, популярные в девяностых годах. У нас был здесь один шутник, Данливи… Так он вечно таскал столовое серебро. Просто так, для смеха.

Я вспомнила истории, которые «Старые шутники» рассказывали нам перед обедом. Мелкое воровство, казалось, было давней традицией клуба.

– Деньги не пропали? – уточнила леди Хардкасл.

– Нет, – ответил Трибли. – Мы никогда не храним деньги в клубе, даже когда они у нас бывают.

– Даже в баре?

– Что? Ах да… Эти храним.

– И их не украли?

– Кажется, нет, – холодно ответил мужчина.

– Вы сказали, что у клуба нет денег, и в то же время у вас невероятно дорогая газонокосилка.

– Это подарок одного из старых членов. Он сделал состояние в колониях – то ли на нефти, то ли на олове, то ли на каучуке… в общем, на чем-то. И сказал, что хочет как-то отплатить клубу, в котором получал так много удовольствия, будучи молодым человеком. Штука эта, по моему мнению, абсолютно бесполезна, но некоторым парням она нравится. И поле с ней выглядит поухоженнее.

– Понятно, – сказала леди Хардкасл. – Так расскажите мне, что здесь произошло вчера вечером?

– А ведь именно поэтому мы и не берем с собой дам, – заметил Трибли. – У мужчин должны быть хоть какие-то тайны от их благоверных.

– А вы в общих чертах, не вдаваясь, так сказать, в детали… Не уверена, что мы готовы выслушать все эти чудовищные подробности.

– Ну что ж, – председатель вздохнул, – мы приехали на шарабане где-то без четверти час. Крепко выпили, потрепались, попели, пошутили, и где-то в районе трех часов утра джентльмены стали медленно расползаться по домам, к заждавшимся суженым. К четверти четвертого в клубе остались лишь Забойщик Окли, Большой Джим, Верзила и я. Так что мы постарались хоть немного прибраться, – тут он указал на хаос, царивший в помещении, – а потом вышли через центральный вход, тщательно заперев всё за собой.

– Но дверь в кладовую вы не проверяли? – уточнила я.

– Мы и главную-то дверь заперли с трудом, милочка. Боюсь, что проверять задние двери было выше наших сил.

– И все вы пошли домой? – задала новый вопрос леди Хардкасл.

– Да, мы все четверо, шатаясь, вышли на дорогу и, совершенно изнуренные, направились в деревню.

– Шли вы все вместе?

– Мы расстались в самом конце тропинки. Я направился на Нижнюю ферму. Забойщик двинулся дальше, в Вудворт. А Верзила и Большой Джим, скорее всего, прошли весь оставшийся путь вместе.

– И вы никого не видели?

– Насколько я помню – нет.

– Никого-никого? Я не о знакомых. Никаких таинственных незнакомцев? – продолжала настаивать миледи.

– К тому времени мы и друг друга-то с трудом узнавали, – пояснил Трибли. – Но нет, никаких скрытых преступников или праздношатающихся разбойников не было.

– А каких-нибудь мерзких никчемушников? – уточнила я.

– Нет, так же как и злонамеренных душегубов, – Трибли улыбнулся.

Леди Хардкасл достала блокнот и карандаш.

– Эти ваши три приятеля. Еще раз, как их звали? Судя по их именам, они сами дадут фору любым мерзавцам и головорезам.

– Вы не слишком сильно ошибаетесь, – председатель хихикнул. – Начнем с Дика «Забойщика» Окли. На поле он наружный центровой, а в жизни владеет молочной фермой в Вудворте. Потом «Большой» Джим Микер. По уикэндам занимает позицию в первой линии, а все остальное время занимается своим мясным стадом. И последний в этом списке, но далеко не самый последний в команде, это Донован «Верзила» Тревельян. Он пекарь и наш левый лок.

– Понятно, – сказала миледи, записывая детали. – Мистера Окли мы уже знаем. А вы можете дать нам адреса остальных двух? Я бы хотела с ними поговорить.

– Конечно. Но если вы можете подождать до понедельника, то вечером они все будут здесь на тренировке.

– На тренировке? – переспросила я. – А я думала, что сезон уже закончился.

– Нет, осталось еще добрых несколько недель. Это одна из странностей регбийного календаря: игра за Кубок происходит задолго до конца сезона. Так что впереди у нас еще много игр.

– Тогда, если вы не возражаете, – сказала леди Хардкасл, – мы появимся здесь и побеседуем с каждым из них. Проверим, не запомнил ли кто-то что-то интересное.

– Мы будем рады видеть вас обеих, – заверил нас председатель. – Тренировка начнется около шести, и мы пробудем здесь часов до девяти.

Леди Хардкасл убрала блокнот в сумку и встала. Я поднялась вслед за ней. На этот раз мистер Трибли не забыл о своих манерах и тоже вскочил.

– Тогда увидимся в понедельник, – попрощалась миледи.

– Будем с нетерпением вас ждать, – председатель слегка поклонился. – А теперь Редик может здесь все убрать?

– Уточните у констебля, – посоветовала леди Хардкасл, – а я не возражаю.

– Благодарю вас. И хорошего вам дня.

– И вам того же, мистер Трибли.

Мы вышли на солнце и стали искать констебля Хэнкока. Его нигде не было видно, так что мы направились домой. По дороге заглянули в полицейский участок и представили короткий отчет сержанту Добсону.

Воскресенье. Ох уж эти воскресенья… Что бы мы без них делали? Без этих полных меланхолии дней, которые, казалось бы, тянутся до бесконечности и в то же время заканчиваются так быстро… Для меня дни недели не слишком отличаются друг от друга, но в воскресеньях всегда было нечто такое, что отличало их от всех других дней. Казалось, это нечто проникает сквозь щели в окнах и дверях независимо от того, как тщательно мы стараемся не пустить его в дом.

Нам пришлось пережить еще одно воскресенье, и скрасили его нам те несколько часов, которые мы провели в столовой после ланча, заполняя новую «доску расследований». Было очевидно, что расследование убийства Кэрэдайна затормозилось на неопределенное время, поэтому мы перевернули доску и на ее чистой стороне попытались раскрыть тайну похищенного Кубка.

– Мне кажется, – сказала леди Хардкасл, глядя на доску, – что у нашего вора была какая-то совершенно особая причина на то, чтобы украсть только Кубок и остальную ерунду. Первое, что приходит в голову, это почему он не тронул алкоголь и деньги? Прошел мимо весьма ликвидных товаров прямо ко всякой мелочи и Кубку. И даже не попытался подойти к бару и вытащить деньги.

– Это выглядит очень странно, миледи, – согласилась я. – А еще он точно знал, куда идти. Знал даже, что может посмотреть в окно, дабы убедиться, что горизонт чист.

– Похоже, что действовал кто-то из своих?

– Не вижу другого объяснения. Этот «кто-то» хорошо знает клуб, и у него есть некая особая причина украсть именно Кубок и реликвии. Никто случайный подобного не сделал бы.

– И ни один вор не стал бы наступать в масло и оставлять такие очевидные следы, – заметила миледи. – Даже самый тупой из них уж об этом точно позаботился бы.

– А вот с другой стороны, пьяный игрок в регби…

– Именно, – хозяйка встала. – Мы обязательно должны завтра прийти на их тренировку и лично побеседовать с тремя друзьями Трибли.

– Вы совершенно правы, миледи. Хотите чаю?

– Отличная идея. И может быть, тост с мармеладом.

– Сейчас все будет готово.