Серебристый «ситроен DTS» съехал с автострады, направляясь в сторону городка Риле. Карл переключил несколько окошек на консоли, что-то быстро прочитал и увеличил скорость. Вскоре на фоне вечернего неба появилась высоко подвешенные жёлтые рекламы автозаправки «Сирил». Они приглашали покупать самое дешёвое топливо в округе.

– И что действительно так дёшево? – спросил сидящий рядом Тим.

– Да, и кроме того, Бернард выбил у них хорошую скидку, – Карл резко повернул и занял одно из мест на небольшой площадке. – Идёшь со мной?

– Наверное, нет. Купи мне в магазинчике банку колы.

– Хорошо.

Он вышел и с удовольствием потянулся. К машине бежал работник заправки, одетый в желтый комбинезон с синими вставками.

– Добрый вечер! – крикнул он издалека. – Что берём?

– Вы берёте деньги, – засмеялся Карл, открывая бак, скрытый над задним бампером, – а я возьму комплект С-3.

Мужчина подсоединил к разъему измерительный аппарат, а Карл ввёл коды. Из подземного хранилища высунулся подъемник с тремя голубыми цилиндрическими С-3 – современными водородно-топливными элементами, позволяющими «DTS» развить порядочную скорость, и хватает их почти на тысячу километров. Из машины вытянуты старые элементы, новые загружены и подключены к центральному компьютеру. Использованные С-3 уехали под землю.

Тим смотрел, как мужчины уходят в ярко освещенный павильон. Он закурил сигарету и опёр голову на боковое стекло. Он устал; его все достало, как всегда. Радио S. C. передавало прогноз погоды. Диктор радостным голосом объявил, что сегодняшний день запишут в историю, как самый теплый день ноября. После холодного дождливого октября погода изменилась словно по мановению волшебной палочки, а в эту пятницу столбик термометра перевалил в Кодене за восемнадцать градусов по Цельсию. Это был хороший день для долгого путешествия. Идеальные условия для поездки.

Карл Масный и Тимон Косовиц, работники коллекторской фирмы «Масный и партнеры», проехали в этот день почти девятьсот километров. В начале шестого выехали из Раммы и помчали по автостраде в Сигард, а потом дорогой регионального значения номер 12 в Хемниц. Поездка в одну сторону заняла у них четыре с половиной часа, поскольку Карл ехал медленнее, чем обычно. Он все еще чувствовал последствия вчерашней вечеринки, на которой напился как свинья и проблевался прямо на пол. Но все равно не дал Тиму вести машину слишком долго.

– Ты во всем такой медленный? – комментировал он, сидя за рулем. – Когда хочешь отлить, в сортир успеваешь?

– Да, придурок, – коротко бросил Тим.

Они работали вместе второй год, и всегда это выглядело одинаково. Карл был племянником Бернарда Масного, собственника фирмы, и одним из лучших «солдат». Тим, который изучал психологию и финансы, занимался переговорами и проверял бумаги клиентов. Несмотря на семейные связи Карла и его темперамент, Тим имел в их паре решающий голос. В Хемнице обоих ждал нанятый раньше детектив, который обнаружил место проживания должника, президента экспедиционной фирмы «Солез».

Они застали его в доме родителей жены, когда он приступил к сытной трапезе. Карл ловко вывел оглушенного электрошокером охранника, а Тим уселся за стол и в нескольких словах растолковал, чем грозит покупка векселей, находящихся в собственности их клиента, «определёнными лицами». Он говорил спокойно, без спешки, потягивая кем-то поданный чай. Семья бизнесмена даже не поняла в чем дело и насколько сильно испугался господин Корнак. Его главным оружием была скрытность и ловкое отшивание кредиторов по телефону; когда же его нашли, он потерял всю самоуверенность.

Прямо с милого семейного завтрака они поехали в банк, где должник перевел со счета дочери соответствующую сумму вместе с деньгами виндикации. Тим забрал с собой квитанции и отпустил должника без слов.

– Приятно иметь с вами дело, – сказал Карл, добродушно прощаясь. – Это счет за наши услуги, которые вы только что оплатили. Надеюсь, еще когда-нибудь встретимся.

Они нашли небольшой трактир в нескольких километрах от Хемница, пообедали и отправились в обратную дорогу. Они не спешили, потому что дело прошло на удивление гладко, и даже Тимон не имел конкретного повода, чтобы жаловаться. Масный надел наушники и долго разговаривал с какой-то Анной, стараясь предотвратить дружескую катастрофу. Он выяснял, как вел себя вчера в ночном клубе.

– И чего эта сучка цепляется?! – задумчиво спросил он Тима после окончания разговора.

Тот пожал плечами и ничего не ответил. Он боролся с отвратительным привкусом во рту, который не могла перебить даже «красная» сигарета с фильтром.

Карл вернулся из магазина, грызя батончик с попкорном. Подал коллеге кока-колу и завел двигатель. Система навигации проинформировала их, что на автостраде в пятнадцати километрах впереди случилась крупная авария, которая остановила движение в сторону Раммы. Они отреагировали на эту новость с безразличным видом.

– Едем через Риле, – наконец-то сказал Тим, открывая с шипением банку. – Всего десять лишних километров.

– Ты прав. Так будет быстрей.

Машина тихо выкатилась на шоссе и окунулась в сгущающуюся темноту. Часы показывали восемнадцать тридцать, и S.C. уже выдавал пятничный Список Старых Хитов, в котором пару недель как царил Брендан Перри.

Усталость охватила и Карла. Он все время тёр глаза и широко зевал, морща при этом нос и щеки. Стал расспрашивать Тима, который не особо хотел ему отвечать.

– Ты недоволен такой приятной прогулкой?

– Доволен.

– Но выглядишь так, словно недоволен, – Карл покачал головой. – Перестань, наконец, думать о своей жене, потому что свихнешься.

– Лучше сосредоточься на дороге, – Тим сделал глоток и покрутил радио.

Сильный свет фар «ситроена» выхватывал из темноты придорожные столбики, информационные щитки и пластиковые мешки для мусора, которые жители выставили на обочину. На шоссе было небольшое движение, минуты на часах сменялись лениво, и Тим начал засыпать, сжимая в ладони теплеющую банку. На лице он чувствовал едва ощутимое дуновение вентилятора, из которого вылетал холодный воздух. Все звуки кружились и смешивались между собой, словно кто-то варил их в огромной прозрачной посудине.

Он открыл глаза, когда появились первые уличные фонари и увидел белый щит с надписью: «Риле». Тим минуту взирал на пустую ровную дорогу и уже закрыл глаза, чтобы снова подремать, когда ощутил удар, автомобиль резко затормозил, и ремень безопасности сдавил Тиму грудную клетку. Банка выскочила из руки и упала на пол.

– Вот чёрт! – выругался Тим, спасая свой напиток, который выливался на коврик.

– Думаю, я сбил какого-то сукина сына, – сказал Карл.

Тимон оглянулся, но увидел только черный овал окна.

– Кого сбил? – спросил он с легким испугом в голосе.

– Пса или какую другую скотину… Подожди, сейчас развернусь. Посмотрим, что это было.

– Забей. Поехали дальше. – Тиму удалось поднять банку, которая к счастью не наделала больших проблем.

– Я только посмотрю. Что тебе эти пару минут?

– Ну, хорошо, – неохотно согласился Тим. – Разворачивайся.

«DTS» со своим полным приводом развернулся почти на месте и остановился в нескольких метрах напротив ворот большой усадьбы. Мужчины вышли из машины и внимательно огляделись. Лампа над декоративной кровлей въезда слабо освещала труп кота, который лежал посреди дороги. Искалеченное тело, кровь и внутренности откровенно отвращали.

– Присмотрелся хорошо? Уже знаешь, какая порода? – в этот раз язвительным был Косовиц.

– Чёрт возьми! Жалко кошака… – ответил Карл. – Подожди минутку.

Он открыл багажник, вынул оттуда кусок картона и осторожно завернул в него останки животного. Положил его на обочине вблизи въезда и посмотрел на Тима. Косовиц покрутил пальцем у виска и уселся в машину.

Через окно он наблюдал, как из отрывшихся ворот вышла старушка в накинутом на плечи старом плаще. Карл начал с ней разговаривать, показывая на дорогу и живо жестикулируя в характерной для него манере. Потом он замолчал. Слушал, поддакнул несколько раз и посмотрел в сторону аварии. Тим наблюдал за ними с растущим нетерпением, а когда минуло добрых несколько минут, выругался под нос и нажал на клаксон. Масный поспешно попрощался и быстрым шагом вернулся в машину.

– Ни фига себе, – сказал он по возвращении. – Ты не поверишь.

– Я уже не верю. Не знал, что ты такой любитель животных.

– Не сильно, но эта женщина рассказала интересную историю. Вот послушай…

Но Тимон не хотел слушать и закончилось это небольшим скандалом, который утих, как только они выехали на автостраду. За несколько минут до восьми, они попрощались возле его дома. Тим медленно пошел к себе, а Карл с визгом отъехал, спеша на запланированную встречу с той или другой Анной.

Субботнее утро встретило Тима знакомой пульсирующей болью в висках. Он долго сидел под душем, чтобы разогреть застывшую в жилах кровь и заставить себя приготовить завтрак. Сварил два яйца всмятку, заварил чай, намазал хлеб синтетическим маслом и уселся за кухонный стол.

Он медленно шевелил челюстью, поскольку она безжалостно трещала, словно из неё вытекла вся смазка, и только усиливала утреннюю мигрень. На десерт он взял две голубые обезболивающие таблетки, поставил грязную посуду в раковину и уселся в кресло, размышляя с отвращением о наступающем дне.

Список срочных дел выглядел впечатляюще: прачечная, стоматолог, поход в управление, чтобы внести регулярно повышающуюся оплату за «Систему умного дома», которой он почти не пользовался. Управление он мог решить при помощи Синета; хуже было с прачечной и дантистом. Может ему все же поставить себе искусственную челюсть, которая не будет так трещать?

Субботне-воскресная весёлость овладевала им регулярно с тех пор, как он потерял свой дом и поселился в этой неприглядной холостяцкой квартире в самом сердце стотысячного района Баску. Он не мог это ни запить, ни заглушить лекарствами, потому что здоровье хромало, а панический страх выворачивал его наизнанку при каждой такой попытке. Ему осталось только любимое кино, с которым невозможно провести весь уикенд, и глупые выдумки Масного – последняя спасительная соломинка.

Он позвонил Карлу только для того, чтобы услышать детский стишок на голосовой почте. Беспомощно отложил коммуникатор.

– Сука, – он беззвучно шевельнул губами.

Тим решил, что сегодня не будет бриться, надел старую куртку из полтергайста и спустился на лифте в гараж. Трудно сказать, что он искал, обойдя вокруг автомобиля два раза. Наконец, завел двигатель и графитовый «фиат динго» выехал с подземного паркинга.

У Тима было впечатление, что машина сама решает, куда ему ехать. Он на автомате переключал передачи, крутил спортивный руль и включал поворотники. Хотел отправиться в торговый центр, но на полпути передумал и повернул в сторону окружной. Выключил радио, когда приглашенный в студию гость абсолютно спалил шутку.

Через несколько минут он припарковался перед знакомым домом в Риле.

– Вы детектив? – спросила Сайла Винтер.

Она вертела в морщинистых руках пластиковую визитку с фотографией и пристально смотрела на него поверх круглого стола, накрытого вышитой скатертью.

– Я коллектор, веду переговоры. Иногда мы выслеживаем кого-нибудь, но не в этом состоит наше главное задание, – он указал на визитку. – Если у вас есть считывающее устройство, то на полосе есть вся информация о нашей фирме.

– Знаю, знаю… – ответила Сайла и отложила карточку на стол.

Тим заерзал на скрипящем плетеном стуле.

– Вы сказали, что чего-то не поняли из той истории, которую я рассказала вашему коллеге.

– Это так. Честно говоря, я вообще не знаю, о чем речь.

Женщина усмехнулась и кивнула:

– Вероятно, вы его вовсе не слушали, потому что это очень простая история. И нечего тут понимать… Извините, я на минутку.

Она встала из-за стола и притворила дверь, через которую были видны прикрытые клетчатым пледом ноги ее мужа. Господин Винтер заснул прямо в кресле и уже какое-то время не комментировал громко того, что читал в газете.

– Как видите, я не сумасшедшая старуха, которая считает котов своими детьми, – сказала она через минуту. – У меня двое сыновей и трое внучат, поэтому я не нуждаюсь в разговорах с котами. Но я люблю их, и мне очень жалко, когда они умирают. А особенно, когда они погибают так бессмысленно, и я ничего не могу поделать!

Она крепко сжала керамическую кружку:

– Кот, которого вы переехали, это уже третий кот в этом году, и, пожалуй, седьмой за последние два года. Они всегда сидят на одном и том же месте и никогда не убегают, когда кто-то приближается. Потом я слышу только визг шин и… всё.

Тимон наклонился в её сторону и оперся о стол:

– Вы уверены, что они сидят на одном и том же месте?

– Сначала я не была уверена. Думала, это просто случайность. Двух котов переехали у наших ворот, и только. Но после третьего или четвертого мы с сыном точно рассчитали эту точку. Она даже отмечена на проезжей части голубой краской. Некоторые тела остаются на том месте. В случае с другими, которых протянула машина, там начинаются следы крови. Это приводит меня в бешенство, – закончила она неожиданно громко.

– Я понимаю вашу злость.

Сайла Винтер молчала несколько минут.

– Приезжали сюда разные… – она сделала неопределенное движение рукой. – Сначала экстрасенс, который не обнаружил ничего особенного. Никаких водных жил или магнитных завихрений. Потом была какая-то женщина. Сказала, что она специалистка по распределению энергии в пространстве. Вы видели эти большие круглые камни при въезде?

– Да.

– Через несколько недель после их установки погиб следующий котик. Я думала, что закопаю её вместе с этими камнями! Может, это помогло бы?

Она громко засмеялась и, показав на кружку с зеленым чаем, спросила:

– Вам долить?

– Нет, спасибо. Мне надо ехать.

– Что еще? – задумалась она на мгновение. – Был также доктор из университета. Говорил, что работает психологом для животных. Я раньше никогда не слышала про такую специальность. Про этологию слышала, но животный психолог?! Он нёс такую чепуху, что я сама его прогнала, не стала ждать результатов. Он действовал мне на нервы.

– Возьму на заметку, – сказал Тимон.

– Вы не говорите слишком много, это хорошее качество, – она внимательно посмотрела на него. – Мне интересно, хотите ли вы и дальше этим заниматься? И какое вознаграждение ожидаете получить?

Он осторожно отставил стул и посмотрел ей в глаза с искренним удивлением:

– Никакого вознаграждения. К тому же это мы убили вашего кота. Кроме того, может, это и плохо прозвучит, но мертвый кот больше, чем абсолютная пустота.

– Я начинаю вас понимать, – сказала Сайла.

Они вышли из дома. Тим удивился детально спроектированному двору, который с одной стороны плавно переходил в огород, а с другой – в карликовый фруктовый сад. Первый раз в жизни, исключая посещение ботанического сада, он видел столько живых деревьев и кустов.

– Летом тут должно быть красиво, – заметил он. – Мне интересно, кто сделал вам этот проект?

– Так совпало, что мы сами являемся специалистами по ландшафтному дизайну, – засмеялась Сайла. – А этот проект в основном делал Герман, мой муж.

– Ага, тогда все понятно.

Она показала Тиму голубой крест посреди дороги, а с другой стороны поле, на котором летом растет пшеница, и где она хоронит несчастных котов. Это именно оттуда они обычно возвращались, когда их настигала смерть под колесами машин.

Тим пообещал, что вернется в течение трех ближайших дней, и поехал домой.

Весь этот день Карл был недосягаем. Он смог спрятаться от вездесущей информации, от бдительного Синета, от коммуникатора и активного телевидения, и растворился где-то на просторах города. Когда он улаживал важные дела или хотел отдохнуть, то искать его смысла не было. Поэтому Тим после нескольких попыток бросил это занятие и, воюя с чувством разочарования, принялся за уборку дома.

Какое-то время он наблюдал за автоматическим пылесосом, который передвигался по комнате с присущей ему смесью грации и уродства. Потом Тим сполоснул несколько залежавшихся тарелок и стаканов, засунул их в посудомойку, а потом перешел в ванную комнату, чтобы рассортировать белье, лежащее в большой корзине. То, что подлежало химчистке или глажке, он сложил в сумку и отнес в прачечную «У Кароцци». Та размещалась на первом этаже, поэтому стирка не требовала больших усилий, а лишь немного доброй воли.

Часом позже он пообедал в китайском ресторанчике в трех кварталах от дома и на обратном пути зашел в киоск за сигаретами. В дверях столкнулся с Дианой, соседкой с четвертого этажа. Он обратил на нее внимание еще в тот день, когда переехал сюда, но за четыре месяца так и не решился завести разговор.

– Добрый день, – сказал Тим и заставил себя улыбнуться.

– Добрый день, – ответила она, не глядя на него.

Он купил «красных» и вернулся к себе. Весь вечер размышлял о том, что должен был сказать, что говорят в таких ситуациях. Что говорит Карл, когда знакомится с новой женщиной? Он ничего не помнил, ничего не приходило ему на ум.

Он начал думать о смерти: темная, пятнистая фигура на асфальте. Визг шин. В носу горький запах паленой резины.

Домофон громко защебетал. Тим увидел на экране Карла. Впустил его без слов и начал осматриваться вокруг в поисках какого-нибудь свитера. Ему было холодно.

– Ну как? Ты не в костёле? – пошутил Масный с порога. – Я еду в тренажерку. Поедешь со мной?

– Скорее нет. Я только что встал.

– Ты знаешь, который час?

Тимон пропустил этот вопрос мимо ушей и скрылся на кухне. Там погремел с минуту, создавая неразбериху в холодильнике.

– Хочешь пиво? – крикнул он.

– Может быть.

Карл всунул ноги в отверстие чистильщика обуви, который находился на полу в углу прихожей. На высоте лодыжки его плотно окутала темная губка, а сжатый воздух, наполненный концентрированным моющим средством, удалял с ботинок сероватые следы болота.

Когда они сделали несколько глотков «Миллера», Карл рассказал о потасовке, которая разыгралась на вчерашней вечеринке и в которой он, к сожалению, принимал участие. Сообщил что-то про сломанный нос и разбитое окно в клубе. Потом спросил Тима про Риле:

– Сегодня утром прочитал сообщение от тебя. Не думал, что ты этим заинтересуешься. А тем более туда выберешься.

– Я тоже себе удивляюсь, – усмехнулся Тимон. – Но я был не прав, когда не хотел тебя слушать. Это действительно странное дело, и оно не выходит у меня из головы.

– Ты решил замутить небольшое расследование?

– У меня сложилось впечатление, что люди, которые это изучали, подходили к проблеме не с той стороны. Они воспринимали котов как кукол, которые попадали на дорогу против своей воли и сидели там без причины. Ты видел когда-нибудь кота, который расселся посреди дороги и размышляет, переедет его автомобиль, или нет?

– Я видел только тех, что перебегают через дорогу в самый неподходящий момент.

– Именно, – Косовиц закурил и выдохнул вверх полоску дыма. – Это против их природы: сидеть, как на сковороде, и спокойно дать себя переехать. На это должна быть какая-то серьезная причина, а не всякая непонятная бредятина.

Карл посмотрел на него широко открытыми глазами. Он впервые за полгода видел Тима взволнованным чем-то так сильно.

– Ты либо сумасшедший, либо выздоравливающий.

– Либо и то, и другое, – Тим вытащил из кармана согнутый пополам тетрадный листок, развернул его и положил на стол. – Ночью я нарисовал план происшествия во всех подробностях, какие запомнил, но мало что из этого вышло. – Он посмотрел на корявый рисунок. – У меня есть одна мысль, только нужно в очередной раз съездить в Риле.

– К счастью, это недалеко, – заинтересованный, Масный склонился над столом. – Какая мысль?

Тимон минуту молчал, словно не мог решиться, стоит ли, не покажет ли он себя идиотом.

– Может, помнишь… когда мы ехали на машине и увидели того кошака… Он смотрел в нашу сторону?

– Бля, откуда я могу это знать?!

– Понимаю, это было лишь мгновение, ты даже не видел, что попало под колеса. А если бы он смотрел на нас, то ты увидел бы блестящие глаза в свете фар.

Масный наморщил брови, силясь вспомнить хоть что-нибудь. Он сидел так, сгорбившись в кресле, какое-то время.

– Скорее нет.

– А если подумать.

– Я заметил серый комок на дороге. Он не двигался, выглядел, как обычный камень, – сказал Карл. – Я без понятия, сидел кот или стоял, но он не шевелился.

– Правильно, – Тим глубоко вздохнул. – Я думаю, этот кот что-то видел, и было это что-то такое, отчего он даже не заметил приближающийся автомобиль. – Он встал со стула и подошел к окну. – Так, собственно, и выглядит моя мысль.

Они дискутировали еще довольно долго, но Тимон не хотел углубляться в детали перед очередной поездкой в Риле. Только сказал, что они должны подождать, пока не закончится дождь – осенняя морось, кажется, только набирала силу.

Начало распогоживаться только во вторник, а в среду в полдень впервые вышло робкое солнце. В этот день они договорились о поездке, и около шести вечера «ситроен» Карла отъехал от фирмы.

Они припарковались на обочине в нескольких метрах от поместья. Пешком подошли к месту, отмеченному голубой краской, и Тимон стал внимательно оглядывать все вокруг. Карл топал ногами от холода, с нетерпением ожидая, что будет дальше.

– Я позвонил сегодня Сайле Винтер и уточнил некоторые детали, – произнес Тимон. – Спросил, в какое время дня и года гибли те животные, но она не сказала мне ничего конкретного. Кажется, там нет никакой закономерности. Она видела, как один из котов попал под машину, но, к сожалению, немного из этого помнит.

– Чёрт бы их побрал!

– Не злись. Это происходит почти два года, и я сомневаюсь, что внезапно прекратится. Мы должны поразмыслить над этим.

Карл повернулся вокруг своей оси и пожал плечами. С двух сторон они видели дорогу, с третьей – закрытые ворота и высокие стены, а с четвертой широкое поле, исчезающее в вечернем сумраке. Словом, ничего особенного.

Они сошли с трассы, чтобы пропустить машину, ехавшую со стороны городка. Закурили.

– Зачем мы ждали до тех пор, пока перестанет дождь?

– Зачем что?.. – Тим не расслышал вопрос. – Я не хотел, чтобы мы намокли.

Карл засмеялся.

– Но еще я подумал, что в дождь плохая видимость, – продолжил Тим. – Ну и я должен провернуть одну штуку, которую было бы неприятно делать на мокром асфальте. Я должен лечь и посмотреть на это с перспективы кота. А ты следи за дорогой, чтобы я не присоединился к четвероногим трупам.

Карл смеялся бы и дальше и шутил над Тимом, но смена в его поведении показала, что тот относится к происходящему очень серьезно. Косовиц, который никогда не желал даже палец о палец ударить, если его не вынуждали это делать, пошёл к машине, достал из сумки спортивный костюм, надел его и растянулся на животе просто посреди дороги. Выглядело так, словно он в этой проклятой глухомани собрался поотжиматься в темноте.

– Ерунда какая-то, – сказал Карл. – Я думаю, что ты ни черта не увидишь.

Тимон медленно поворачивался, держа голову на высоте пятнадцати сантиметров от дороги. Пару раз он вынужден был прерваться, потому что вдалеке появлялся свет фар. Он немного устал, когда сделал полный круг. Присел на корточки в том месте, где Винтеры нарисовали знак, и замер в этой позе.

– Может, они ошиблись? – спросил он сам у себя. – Может, это не тут?

– Только не говори, что будешь ползать по всей дороге и оборачиваться по кругу! – раздражался Масный.

– Нет, – Тим смотрел в землю. – Мы что-то пропустили, или это появляется только в определенное время.

Для уверенности он повторил все действия ещё раз, но чуть быстрей. Ему удалось вращаться без перерывов.

– Я в машину, – бросил Карл.

Тимон поднялся, отряхнулся и последовал за ним. Они сели в «ситроен», громко хлопнув дверями, приоткрыли окна и молча закурили. Огоньки сигарет засветились в темноте, а стекла начали запотевать. Движение на дороге полностью замерло. Царила такая тишина, что они слышали треск горящего табака.

Внезапно Карл выровнялся в кресле и повернулся к Тиму, нечаянно выдохнув ему в лицо сигаретный дым.

– Одна створка ворот была открыта!

– Они вернулись, – сообщил Герман, глядя в монитор. – Ты была права.

Сайла встала рядом с ним и закивала головой.

Глазок камеры, скрытый под кровлей въезда, показывал, как две фигуры вынырнули из мрака, поговорили между собой, а потом одна из них подошла ближе и нажала на кнопку домофона. Тимон на всякий случай нажал на кнопку ещё раз и начал мягко покачиваться, ожидая ответа.

Сайла немного замешкалась, когда ткнула в пульсирующее поле внизу экрана.

– Слушаю.

– Добрый вечер, это Тимон Косовиц. Я извиняюсь за вторжение…

– Добрый вечер, Тим, – прервала его на половине фразы Сайла. – Вы хотите снова поговорить о случившемся?

– Собственно говоря, нет. Я хотел бы попросить вас открыть ворота. Нам с коллегой нужно кое-что проверить. Это долго не продлится.

– Хорошо, подождите минутку, – её голос из колонки на мгновение замолк. – Механизм заедает, но сейчас должно открыться.

Они услышали тихий шум, и тяжелые металлические ворота отворились, показывая слабо освещенную внутренность двора. Оба переглянулись. Карл потер щеку ладонью. Тимон проверил, не едет ли какая-то заблудившаяся машина, а потом лёг на живот. Он держал подбородок над землей, как раз над голубым крестом. Смотрел в сторону открытых ворот. Осторожно повернув голову, изменил угол просмотра.

– Ну как? – спросил Карл.

Его вопрос повис в тишине. К тому же, спрятанный в кармане коммуникатор послал ему ненавязчивый сигнал. Кто-то пытался ему дозвониться в самый неподходящий момент.

– Я что-то вижу, – наконец сказал Тим. – Что-то блестит… очень далеко, – он замолчал, неподвижно вглядываясь в пространство перед собой.

– Что блестит?!

– Подожди немного, – он еще сильнее напрягал зрение, пытаясь понять, что видит.

Он видел три тусклых маленьких точки, которые складывались в равнобедренный треугольник. Они тлели слабым светом где-то за сеткой ограждения, с другой стороны двора. И чем дольше он всматривался, тем отчетливее становился этот блеск. У Тима было впечатление, что они медленно увеличиваются и приближаются к нему. Их свет из белого перешел в тускло-фиолетовый, окруженный оранжевым сиянием. Цвета слегка дрожали, словно под лёгким ветерком.

Он закрыл глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. Когда снова открыл их, то увидел перед собой отчетливую геометрическую фигуру. Точки соединились широкими линиями, фиолетовыми внутри и оранжевыми по краям. Середина треугольника осталась прозрачной. Казалось, фигура просто висит перед ним в воздухе, на высоте двадцати сантиметров над землей.

Тимон поднял руку, чтобы до нее дотронуться, и тогда треугольник вспыхнул и повернулся влево, вершины поменялись местами. С этого момента он начал вращаться через равные несколькосекундные интервалы. В этом точном движении была какая-то красота, ни с чем не сравнимое совершенство форм.

Тиму хотелось смотреть на него как можно дольше, замерев в этой позе; он не ощущал ни холода, ни нарастающей боли в шее. Его жизнь сжалась до размера этого треугольника. Он даже забыл, по какой причине здесь оказался. Перестал думать. Это было приятнее реальности. Из наркотического сна его вырвал резкий рывок за воротник и проклятия Масного. Тимон вообще не понимал, что происходит.

– Блядь, ты что оглох?! – кричал Карл. – Вставай, тебя же раздавят!!!

Косовиц с помощью Карла неуклюже отполз в бок. Он не мог даже сесть, когда разогнавшаяся машина промелькнула рядом. Дышал быстро и неглубоко, словно человек, вынырнувший из воды.

– Я уже знаю, что они видели, – повторял он и смотрел бессознательным взглядом на Карла. – Я знаю, почему они умирают.

Масный наклонился и потряс его, крепко удерживая за плечи. Даже замахнулся, словно хотел ударить.

– Получишь сейчас у меня, если не придешь в себя, – сказал он. – Звонил Бернард. Мы должны ехать, ты понимаешь меня?!

Тимон кивнул и упал на спину.

Толстые занавески пропускали лишь слабый ржавый свет. В полумраке виднелись очертания предметов и красный дисплей часов, который раздражал глаза при каждом взгляде на него. Было несколько минут двенадцатого, приближался полдень.

Шум в голове не прекращался, а каждое движение вызывало у Тима непреодолимую тошноту и неистовую дрожь, которая загоняла его под одеяло. Медицинский модуль ISM, которым он вынужден был воспользоваться, диагностировал травматическое состояние, вызванное сильным раздражением зрительного нерва. Это в редких случаях могло привести к эпилептическим припадкам или долговременной потери сознания. Каждая попытка встать и сделать несколько шагов заканчивалась потерей равновесия. Ему не оставалось ничего другого, как ждать, пока тело хоть немного вернётся в норму и начнет слушаться.

Тим с трудом поднялся, выпил несколько глотков воды и снова откинулся на подушку. Потом впал в неприятное оцепенение, которое ничем не напоминало живительный сон. Он размышлял о том, что отравился светом, и это было невероятно. Но свет упорно клубился и колыхался. Голова трещала от тупой боли, которую не могли успокоить никакие таблетки, доставленные из аптеки.

Он проснулся через два часа, когда в комнате над ним громко завыл ремонтный автомат. Он потер лицо руками и на ощупь достал коммуникатор. Предчувствия не обманули – на экране мигал значок нового сообщения. Он открыл его и начал читать. Масный писал быстро, делая, как всегда, неисчислимое количество ошибок. В переводе на нормальный язык сообщение звучало так:

«Как дела, Тим? Подай знак, что жив и в сознании. Мы схватили этого злодея, Маркоса, на самой границе. Он пытался вывезти все машины. Нам повезло, а то еще несколько часов, и мы б его проворонили. Останемся в Кодене до завтра. Легавые с экономического придолбались к нам, как всегда. Завалюсь к тебе, как только вернусь. Удачи, Карл».

«Я в сознании, но чувствую себя словно изношенная резина», – лаконично ответил Тимон.

Буквы прыгали перед глазами, поэтому он не был уверен, что Масный сможет прочитать сообщение.

Тим немного подождал и выполз из кровати. Его затошнило, но он заставил себя проглотить несколько ложек разогретого на плите витаминизированного супа. Тот стоил почти десять вианов, но на вкус был таким, что Тим не выдержал и вылил все в раковину. Потом трясущимися руками пустил струю холодной воды и выпил полуденный комплект таблеток.

Колебание не унималось. Только опытный моряк мог его измерить, но Тимону была незнакома шкала Бофорта.

Около пяти часов отозвался коммуникатор. Звонок долго вибрировал, пока не вырвал Тима из дрёмы, и тот был вынужден приложить неимоверные усилия, чтобы дотянуться до трубки. Он узнал голос госпожи Винтер.

– Я звонила вам на работу, – сказала она. – Уговорила секретаршу, чтобы она дала мне ваш номер телефона.

Косовиц не ответил. Он силился собрать расползающиеся мысли. Удавалось это с большим трудом, поскольку они были слишком противоречивыми и вызывали чувство потерянности. А ещё их накрывала тень злости.

– Как вы себя чувствуете? – через какое-то время спросила она.

– Не очень, – буркнул он. – По правде сказать, я не совсем в себе.

Он услышал, как Сайла вздохнула, и представил себе выражение её лица. У него было ощущение, что на нём проскользнуло презрение.

– Мне очень жаль. Это я виновата, – добавила она шепотом. – Я хотела извиниться и предложить помощь.

– Как-нибудь сам справлюсь, – сказал он. – Но спасибо, что позвонили.

Он перевернулся на другой бок и закрыл глаза.

– Мы можем ещё минутку поговорить? – в голосе Сайлы чувствовалось волнение. – Расскажите мне, что случилось? Я видела, как коллега стянул вас с дороги, и вы упали в обморок на обочине. Я даже не успела выйти к вам.

– Позвонил наш шеф, мы должны были возвращаться, – Тим говорил невнятно, хриплым голосом. – У нас не было время попрощаться.

– Я понимаю. Я допускаю, что этот звонок был важным. Но, честно говоря, я боюсь, что все значительно хуже.

– Вы говорите про меня? – удивился Тим.

– Я испугалась за вас. Я так и не знаю, что вы увидели, но хочу попросить вас оставить это дело. Это очень опасно, даже больше, чем вы думаете.

Тимон грустно усмехнулся. Его тело покрывали капли пота, а на губах ощущалась горечь перца.

– Мне не нужно вам об этом рассказывать, – прошептал он. – Думаю, вы знаете, что случилось. Может, раньше вы только догадывались, но сейчас знаете точно.

– Нет! – отрицала она. – Как вам пришло такое в голову?

– Это неважно. Поговорим, когда мне полегчает.

Стало тихо. Казалось, они не могут прервать тишину и будут дальше молчать на радость собственников Телефонии.

– Что вы увидели, Тим? – спросила она немного истерично. – Даже, если вы ощущаете ко мне враждебность… прошу мне рассказать, и я вас больше не побеспокою.

Тим с трудом проглотил слюну. Влажные ладони невольно сжимали скользкую ткань одеяла.

– Я увидел зло. Гипнотически прекрасный свет, – сказал он. – Я должен погасить его любой ценой и хочу, чтобы вы мне помогли!

Он выключил коммуникатор. Под веками снова завращались цвета треугольника. Время от времени он неожиданно появлялся и выедал по кусочкам его болезненный мозг. Навязчивая иллюзия, от которой Тим не мог освободиться. Преследователь. Указатель.

Весь вечер он боролся с головной болью, просматривая в Синете карту окрестностей Риле. На странице Картографического общества он нашел детальную карту масштабом 1:500. На ней были обозначены отдельные дома и деревья. За поместьем Винтеров, там, откуда плыл свет, тянулись поля. Дальше шла боковая дорога и большой сад или лесок, рядом с которым стояло несколько построек. Они находились приблизительно в шести километрах от шоссе по прямой. Тим распечатал карту и обозначил на ней самый легкий подъезд.

Он был почти уверен, что свет шел именно оттуда. Заметные на карте постройки стояли на возвышенности. Лучи могли достигнуть шоссе, не встречая никаких препятствий. Территория между поместьем и дорогой пустовала, то есть, по мнению Тима, ближе источник находиться не мог, но и дальше тоже, так как возвышался лес, через который – как и сквозь ворота – свет не мог проникнуть.

От усилий у Тима затрещала голова, но он почувствовал, что сделал важный шаг вперед, надеясь, что утром ему будет легче и он снова поедет в Риле.

Его отрезвил рывок руля и страшный визг, когда колеса «динго» зацепили обочину. Тим справился с машиной, а потом сбавил скорость до семидесяти километров в час. Надо следить, сосредоточиться на вождении, потому что парализованный светом мозг спал наяву, коварно искажая реальность.

Утро пятницы принесло желанное облегчение. Твердая земля под ногами, острота зрения и здоровый голод, который позволил Тимону съесть нормальную еду. Он размышлял о том, что собственно мог поехать на фирму, но заключение ISM не позволяло этого. Поэтому у него было время для себя, которое он не мог потратить впустую.

Тим быстро оделся, в коридоре допил горячий чай и вышел из дома с курткой в руках. Ему казалось, что он несколько лет не был в лучшей форме, хотя ноги немного дрожали при каждом шаге. Он выехал из гаража, взвизгнув шинами, и сразу же повернул в сторону окружной. Когда выехал на нее, по радио передали точный сигнал времени – минуло девять.

Тим ехал довольно быстро, опережая автомобили, что сонно тянулись по трёхполосной дороге. Лишь утрата равновесия вернула его к действительности. Она его немного напугала, но не настолько, чтобы всё бросить и вернуться. Он выругался под нос, открыл окно и закурил сигарету.

Потом набрал номер Винтеров. Телефон не отвечал, что разозлило его ещё сильней. Бледное, заросшее лицо Тима приобрело упрямое выражение, как тогда, когда он уезжал из дома под аккомпанемент ругательств и криков Виктории. Он чуть не убил свою жену. Она выскочила на дорогу, и он затормозил в последнюю секунду. Правая нога среагировала на автомате, наученная годами опыта. В воображении он видел, как её тело разбивает лобовое стекло и сползает по капоту автомобиля.

Воспоминание о том утре вызвало в нем отвращение. Тим даже удивился, почему снова о нем думает. Считал, что выбросил из себя эту грязь и начал смотреть на мир нормально. Но вдруг из глубокой раны снова стала сочиться чёрная кровь.

По мере удаления от Раммы воздух становился все менее прозрачным. Дорогу заволакивал туман, клубившийся на полях. Тим ушел с автострады на первом съезде, проскочил сонный Риле и добрался до дома Винтеров. Чуть сбросил скорость, чтобы проверить дома ли хозяева, но поместье казалось пустым.

Он миновал его и через полкилометра свернул влево, на грунтовую дорогу. Судя по карте, та вела вглубь поля, прямо до интересующих его построек. Машину немилосердно трясло на камнях и глубоких ямах, Косовиц притормозил и последний участок пути проехал очень осторожно, скользя в тишине и тумане. В определенный момент дорога резко повернула влево, и с правой стороны появились очертания лесочка. Доехав до него, он остановился на обочине.

Прогуливаясь по дороге, Тим смотрел на туманную стену деревьев. Двигатель машины работал на холостых оборотах, усугубляя ощущение нереальности. С противоположной стороны приближался какой-то транспорт. Сначала показался слабый свет фар, а потом Тим увидел маленький белый минивэн с красным драконом на боку, символом фирмы «Драко», которая доставляла покупки, сделанные через Синет.

Тимон махнул рукой, и машина остановилась рядом с ним. Шофёр опустил до половины окно и посмотрел на него с интересом.

– Добрый день, – сказал Тим.

– Добрый, – мужчина с темным худым лицом дотронулся до козырька бейсболки. – Что-то случилось с машиной?

– Нет, хотел только спросить.

– Может, у вас найдётся сигаретка?

Тим вытащил из автомобиля пачку и подал ее водителю. Мужчина с удовольствие угостился, прикурил длинную «красную» сигарету и выпустил облачко дыма.

– Дорогие сигареты, – произнес шофер. – Куда едете?

Тим задумчиво потер виски.

– По правде говоря, не знаю. Хотел бы прикупить в этих окрестностях кусочек земли, – соврал он. – Может, даже эту рощицу, – он указал на деревья за своей спиной. – Вы же, скорее всего, ездите по этим хозяйствам, может, знаете, кто владелец?

Водитель «Драко» посмотрел на него и странно усмехнулся. Потом пожал плечами:

– Действительно хорошие места. Тихо, как в селе, полчаса от центра. А вам обязательно нужно купить эту рощу?

– Нет, не обязательно. А почему вы спрашиваете? – Тим инстинктивно навострил уши.

– Хозяин… Как бы вам сказать? Он не совсем нормальный. – Водитель выплюнул что-то на пол. – Я привожу ему покупки десять лет. Когда-то он был бедным, но потом ему как-то подфартило. Он разбогател и даже стал много заказывать, только два года назад… – он замолчал и на минуту задумался, – … нет, два с половиной, в июле, умерли его дети. Сыну было восемь, а дочери – шесть. А потом у него крыша поехала. Жена от него ушла, или попала в больницу. Точно не знаю.

Тимон не мог выдавить из себя ни звука. Сейчас он был уверен, что не ошибся.

– Мужик живет как раз за этим леском, около километра отсюда, – продолжил водитель. – Его зовут Ларсон. Но ничего у вас не выйдет. Он тут останется до смерти.

– А что случилось с детьми? – с трудом спросил Тим. – Это был несчастный случай?

– Нет, какая-то болезнь, – шофер включил передачу, двигатель запустился автоматически. – Я бы ещё поболтал, но должен ехать.

Минивэн потрусил по дороге.

– Благодарю за информацию, – кивнул Тимон на прощанье.

– А я за сигарету. Удачного дня.

Тим ехал и ощущал нарастающую лихорадку. За деревьями вправо убегала узкая аллейка, по которой, как он догадался, можно было доехать до дома Ларсона. Он свернул на неё, с трудом обогнув огромную лужу грязи. Через несколько десятков метров из тумана показалась высокая ограда, потом Тим услышал неистовый лай псов и увидел четырех доберманов, бегущих к воротам. Один из псов яростно грыз металлические прутья.

Он вытащил из бардачка электрошокер и, вооруженный, вышел из машины. За оградой виднелся силуэт трехэтажного дома и хозяйственных построек. Двор казался пустым, если не считать ошалевших псов. Он заметил сбоку от ворот нишу, в которой прятался домофон, нажал кнопку и краем глаза засёк движение камеры, скользящей по краю ограждения. Стал ждать ответа, слушая охрипший лай доберманов. Ничего не происходило, он позвонил ещё раз. Потом еще и еще.

– Чего ты хочешь, черт тебя дери?! – раздалось над его ухом.

– Хочу поговорить, – ответил он спокойно. – Господин Ларсон, у меня к вам очень важное дело.

– У меня нет важных дел, мужик. Вали туда, откуда приехал, – хозяин дома замолк на минуту, – или я открою ворота, и эти монстры с удовольствием разорвут тебя!

Тим понял, что Ларсон вполне может осуществить свою угрозу, поэтому не стоило испытывать его терпение. С другой стороны, разговором о покупке леса он ничего не добьется. Эта тактика отпадала сразу. Надо рискнуть и рассказать правду, надавить на самые чувствительные точки.

Это было нелегко. Он почувствовал укол страха и пожалел, что в эту минуту рядом с ним не было Карла. Но не действовать не мог. Вытер со лба капли тумана или холодного пота и нагнулся к микрофону:

– Послушайте меня. Я не полицейский и не детектив, но провожу кое-какое расследование. И оказалось, что оно может касаться также… – он сделал паузу, потому что боялся произнести эти слова. – Может касаться обстоятельств смерти ваших детей, – он громко сглотнул. – Если хорошо связать определенные факты, все указывает на то, что в этой местности находится источник излучения…

– Иисусе, – прозвучал металлический голос рядом с ним. – Стой на месте!

Не прошло и минуты, как Ларсон появился во дворе, держа в руках охотничий карабин с прицелом. У Тима был последний шанс убежать. Он еще мог заскочить в машину, включить задний ход и исчезнуть в тумане, но неподвижно стоял перед воротами, сжимая в пальцах шокер, спрятанный в кармане куртки. По спине пробежали мурашки.

Сид Ларсон был высоким, чуть сгорбленным мужчиной, на вид ему было лет пятьдесят, хотя в реальности может и меньше. С заросшего лица на Тима смотрело два светлых неживых глаза, в которых невозможно было ничего прочесть. Он свистнул собак, и они в тот же миг понеслись в сторону зданий. Бежали как угорелые.

Мужчины остались одни, разделенные железными прутьями.

– Пристрелю, если это была шутка, – произнес Ларсон и многозначительно поднял оружие. – Ты понял?

Тимон снова задрожал от холода. Заморгал, и под веками загорелись бледные огоньки. Его тело напряглось так сильно, что он почти забыл, как дышать.

– Я не могу шутить такими вещами, – прошептал он и облизал губы. – Я приехал сюда, чтобы найти ответы. Лишь сейчас я понял, что, если не найду их, могу так же умереть.

– Тогда говори. Я внимательно слушаю каждое твое слово.

– Хорошо, хорошо, – повторял Тим, пытаясь собраться с мыслями. – Это началось с аварии на шоссе, в пятницу вечером, неделю назад…

Ларсон открыл ворота. Тим развернулся на широкой площадке, и они вместе поехали в сторону главной дороги. Остановились в нескольких метрах перед концом аллеи, напротив соснового леса. Казалось, будто чего-то ждут. Друг с другом они не разговаривали.

– Скажи, что во всём этом кажется тебе самым странным? – наконец-то спросил Сид.

Косовиц приподнял брови. Ответить на этот вопрос он просто не мог.

– Тут всё странное. Не знаю… Может, этот убивающий свет. Мне кажется, он, по-прежнему, на дне моих глаз.

– Свет, конечно, не нормальный. Но я не про него говорю, – Ларсон покрутил головой. – Я говорю про дорогу, по которой ты приехал. Про то, как ты ее нашел, – он внимательно на него посмотрел. – Несмотря на твою проницательность, ты не замечаешь очевидного. Ты приезжал сюда, возвращался, но на самом деле постоянно приближался к моему дому, как на верёвочке. Словно шел проторенным путем. Или у тебя необыкновенный дар дедукции, которым ты пользуешься, или кто-то указал тебе дорогу.

Из внутреннего кармана плаща он достал тёмную фляжку и сделал большой глоток. Тим смотрел на него, и все больше сжимался. Воздух был таким тяжелым, что он не мог справиться с ним. Дрожь из ног потихоньку перешла на все мышцы тела.

– Сейчас я расскажу тебе парочку фактов, про которые ты не знаешь. Может, это важно, а может, это только случайность? Помни, я неисправимый параноик, – Сид иронично усмехнулся. – Винтеры притащились сюда через неделю после того, как умерли мои дети. Земля и дом раньше принадлежали им, но они жили в Рамме, в Риле приезжали только в отпуск. Когда это случилось, они начали приезжать сюда и предлагать свою помощь. Не выношу нахалов, поэтому сказал им убираться. В любом случае, я мало что помню о том времени, – он сделал еще несколько глотков из фляжки и закрыл ее. – У Сайлы Винтер аллергия на котов, она сама как-то рассказала об этом моей жене. Я запомнил, потому что у наших детей тоже была аллергия, и она посоветовала нам хорошего доктора. Не могу не удивляться, с чего это она так внезапно стала большим любителем и разводчиком этого барахла.

– Это невозможно, – простонал Тимон. – Она ничего об этом не говорила.

– Подожди, это еще не все, – Сид закашлял в кулак и минуту ничего не мог сказать. – Водитель, которого ты сегодня встретил, не продает в этой местности товары уже больше года. «Драко» надули тут нескольких людей и сейчас покупки привозит «S-Директ». Не имею ни малейшего понятия, откуда он взялся здесь именно тогда, когда ты ехал ко мне.

У Косовица было впечатление, что он сходит с ума. Он вышел из машины и сделал несколько шагов в сторону леса. Ларсон последовал за ним. Когда они сравнялись, он похлопал его по спине.

– Что с тобой? – спросил он почти доброжелательно.

– У меня ужасно кружится голова, – Тим оперся обеими руками о дерево. – Я не в состоянии. Извини, не могу сейчас думать.

Его трясло, а тело разрывало от болезненных спазмов. Под веками ненадолго вспыхнули цветные пятна. Ларсон смотрел на Тима, лицо у него словно окаменело. Казалось, он над чем-то очень интенсивно размышлял.

– Через несколько минут отдохнешь. Я покажу тебе это место, и поедем домой. Потерпи, Тимон, – он закашлял и плюнул себе под ноги. – Я думаю, ты так себя чувствуешь, потому что мы очень близко.

Он двинулся вперед и через минуту исчез между деревьями. Тимон последовал за ним, хотя не слишком хорошо видел, а ноги попросту взбунтовались против него. Он шёл, раздвигая колючие ветки можжевельника, сосредотачивая всё внимание на том, чтобы не споткнуться о торчащие корни. После короткого марш-броска Ларсон остановился, и Тим вскоре встал рядом на краю небольшой поляны.

– Это тут, – сказал Сид и указал перед собой. – Этот кусок земли разрушил всё моё счастье. Присмотрись к нему хорошенько.

Косовиц послушно огляделся вокруг. Он щурил уставшие глаза, чтобы лучше видеть.

Поляна была в диаметре метров десять. Собственно, она походила на широкую часть запятой, пробегавшей через лесок от дороги до лежащих за ним полей. Несколько десятков деревьев было выкорчевано, а в середине росчисти стоял укрепленный стальными тросами деревянный столб. Его нижняя часть была вкопана в землю. На высоте метра кто-то рассёк его так глубоко, что столб переломился.

Но не оторвался полностью. Он рухнул в бок, сломав при этом молодое деревце. Верхушка врезалась в землю рядом с раскидистой сосной. Тим подошел ближе, обходя поломанные ветки, лежащие на земле, и внимательно пригляделся к верхушке столба. Там была вмонтирована плоская коробочка, размером с маленький чемоданчик. В нормальном положении она висела ниже верхушки, но сейчас находилась над ней, примерно в метре над землей. На темной металлической поверхности он заметил три едва заметных круга, которые складывались в треугольник. Они имели светлый оттенок и казались выпуклыми, хотя на ощупь поверхность была гладкая и цельная.

– Я готов поспорить, что свет, который ты видел, выходит именно отсюда, – сказал Ларсон. – Хотя на самом деле я осматривал тут всё много раз, и меня никогда не слепило, но, наверное, вопрос в расстоянии.

– Чем дальше, тем чётче свет, – прошептал Тим, которого шатало все сильнее.

– Наверное. Я понятия не имел, что круги блестят. Но это нечто висит напротив запятой и его действительно можно увидеть в ворота Винтеров. Их дом лежит как раз в этом направлении, и огражден от полей только сеткой.

– Что это?! – спросил Тим. – Знаешь, откуда оно тут взялось?

– О, да, – Ларсон усмехнулся, но из уголка его глаза потекла слеза. – Я прекрасно знаю, откуда оно тут взялось. Расскажу тебе.

Спустя несколько минут они сидели в гостиной Ларсона. Легкое эхо раздавалось в обширном, пустом зале, где стоял один стеклянный стол и три овальных стула. Тимон лежал на кожаной софе и трясся под тонким одеялом, пахнущим старостью и плесенью. Хозяин сжался в кресле, тупо уставившись в потертый деревянный пол. Часы на стене ритмично пошатывали медным маятником.

– Я виновен в смерти моих детей, – сказал Сид, потирая жесткие щеки. – Я чувствую себя так, словно подписал договор их кровью.

Он часто прерывал рассказ и сидел неподвижно, и тогда Тим слышал крик человека, которого жгли горячим железом, сдирали живьём обгорелую кожу.

– Четыре года назад, как раз перед Рождеством ко мне пришли два человека в дорогих костюмах. Они выглядели как менеджеры. Говорили очень красиво, витиевато. Это сейчас я знаю, что они не были ни бизнесменами, ни учёными, за которых себя выдавали. Они вообще не были людьми, – Ларсон сипло закашлялся и закрыл лицо руками. – Они сказали, что проводят важное исследование с системой связи, и поэтому покрыли всю территорию сеткой передатчиков, которая позволит использовать автопилоты на транспорте. Предложили мне поставить один на моей земле и сказали, что заплатят мне за это большую сумму. Я должен был получить шестьдесят тысяч вианов и по пять тысяч каждый месяц до самого конца исследований. Я чувствовал себя как странник, на которого упала манна небесная. У меня было двое маленьких детей и неработающая жена, а я получал три тысячи зарплаты и должен был заниматься этой долбанной фермой после родителей. Сильвии тогда не было дома. Я согласился, даже о деталях не спросил, – он посмотрел на Тима. – Не знаю, понимаешь ли ты, но у меня тогда не было никаких сомнений. Я подписал договор, и они приехали через два дня, срубили несколько деревьев и установили этот столб на поляне. Я радовался, как дурак, потому что на моем счете на следующий день появились деньги. Подумал еще, что даже если мне больше не заплатят, то я и так выиграл.

Он налил себе из тяжелой, пузатой бутылки, стоящей на столе, и выпил целый стакан тёмного алкоголя. Тим ощутил волну тошноты и отвернулся. Он впал в оцепенение, которое отняло у него способность говорить.

– Я спросил, что делает их оборудование, но они сказали, что мне нечего бояться. Оно вредит не больше, чем радио или телевизор. Долбанные ублюдки из ада! – Ларсон стиснул челюсти. – Если б ты видел, как быстро они все провернули. Шустро установили оборудование, за один день, и так внезапно свернулись, что я едва успел попросить номер телефона. Я смотрел на ящичек, который висел в метре над верхушками деревьев, проходил там каждый день и даже Сильвии показал его не сразу. Она хотела узнать, откуда у меня деньги, поэтому я провёл ее в лесок, и мы вместе посмеялись. Она сказала, что я родился в рубашке. Как будто в лотерею выиграл, – он прикрыл глаза, вспоминая этот короткий миг счастья. – Все начало складываться. Мы отреставрировали дом, начали его обустраивать. За несколько месяцев я получил хорошую работу, и у меня сложилось впечатление, что моя карта перевернулась. Дети подросли, и мы даже подумывали ещё об одном… Но через полтора года после их визита, в конце мая, заболел Крис, а через несколько дней после него Алисия. Я чувствовал себя так, словно мне перерезали горло.

Ларсон стал кусать кулак. Из-под закрытых век потекли горячие слезы.

– Когда я узнал, что с ними, то потерял сознание просто в кабинете. Все закончилось в одно мгновение. Рак был таким злокачественным, что не оставлял ни единого шанса. Он атаковал кровь, кости, нервную систему. Убил их за несколько недель. Врачи ничего не могли сделать, хоть я и хотел продать дом и отдать им все. Они никогда не встречались ни с чем подобным. Когда дети умерли, Сильвия попыталась покончить с собой и попала в психушку. Она до сих пор там, – сказал он и начал истерически хихикать. – Они всё у меня забрали. Чёрт подери, всё забрали! – закричал он, заметавшись по комнате.

Потом подошел к окну и стал рассказывать дальше. Говорил всё тише, глядя на поле, которое виднелось в редеющем тумане:

– Может, это и смешно, но я не сразу связал их болезнь со столбом на поляне. Я был в таком шоке и столько пил, что первое время даже не подумал о нем. Дошло до меня лишь тогда, когда Сильвия, почувствовав себя лучше, рассказала, что дети часто ходили в лес. Когда она услышала, что они играют в космическую станцию поблизости от этого скотства, то запретила им такие прогулки, но, наверное, было уже поздно. Я расцарапал себе лицо от ярости, но решил докопаться до истины. Телефон, который мне дали, и адрес на договоре были фиктивными. Банковский счет на подставное лицо. Я притащил своего знакомого из T&T, у которого было оборудование для измерения радиации и оказалось, что все в наилучшем порядке. Он осмотрел столб и сказал, что эта штука вообще не работает. Но я не сдавался. Оплатил физика с более продвинутым оборудованием. Тот проводил измерения в течение недели и тоже ничего не нашел. Предложил сделать фотографии коробочки и отправить ее в лабораторию, но я не согласился. Боялся, что про это узнает полиция и все просрёт. Мне пришла гениальная идея: я привязал к столбу пса и решил посмотреть, что с ним станет. Но был вынужден отвязать его в первую же ночь, он слишком жутко выл. Взамен повесил на дереве клетку с голубями. Я хорошо закрепил их, чтобы никто не съел, и знаешь, что случилось?

Тимон вскочил с места. Он с таким интересом смотрел в лицо Ларсона, что его глаза почти вылезли из орбит, где-то с минуту беззвучно шевелил губами, а потом, наконец, ответил:

– Все голуби погибли меньше, чем за неделю. У всех образовались злокачественные опухоли, пучками вылезали перья. Но сдохли они от внутренних кровотечений.

Хозяин выронил стакан, который держал в руках. Толстое стекло упало на пол и не разбилось. Только алкоголь оставил тёмные пятна на потёртых досках.

– Откуда ты знаешь, черт тебя дери!? – Ларсон неуверенно опёрся о подоконник. – Кто ты?

– Каждый оборот треугольника несет какую-то информацию. Этот свет передает мысли, – Тим обхватил голову руками. – Я начинаю ее читать. По кусочкам, непонятные образы. Но коробочка должна была наблюдать за тобой, потому что сегодня ночью мне приснилась эта история. Сейчас я вспомнил…

Ларсон был уже слишком пьян. Он начал что-то бубнить, сделал даже шаг в направлении стоящего у стены карабина, но заколебался и рухнул в ближайшее кресло. После этого он не смог подняться.

Тим заскрежетал зубами, не двигаясь. Он видел, как Сид рубил деревянный столб, рубил изо всех сил, так как дерево оказалось невероятно твердым, синтетическим материалом. Видел, что деньги и дальше приходили на его счет, и два года, затаившись, Ларсон ждал того, кто придет исправить аварию. Следил за поляной с помощью скрытой камеры, и, хотя это абсурдно, до сих пор каждый день он просыпается с надеждой, что именно сегодня отомстит за своих детей. Но никто не пришел. Детекторы движения регистрировали только мелких лесных зверей.

Еще Тим стал слышать сильный шум, похожий на вокзальный галдеж или шум торгового центра, а время от времени видел разнообразные картинки, неизвестных людей и чужие места. От этого шума и вихря лиц ему стало плохо. Наконец он лёг на бок, обещая себе, что не заснет и не даст Ларсону застать себя врасплох. В руках под одеялом он сжимал ручку электрошокера.

Время бежало быстрее, чем всегда. Секунды, минуты и часы бесшумно исчезали в водовороте, пока не начало темнеть.

Масный беспомощно стоял перед входом в здание, где жил Тимон, и нажимал кнопку домофона. Устройство молчало, как зачарованное, а темные окна выдавали пустоту помещения. Он старался не допускать мысли, что Косовиц лежит без сознания посреди комнаты и, может, уже поздно – ему не помочь. Он размышлял, как это проверить, потому что коммуникатор приятеля не отвечал.

– Если вы дадите мне десятку, я открою двери, – отозвался паренёк за его спиной.

Карл не обратил на него внимания. Он как раз заметил иконку наверху экрана и дотронулся до нее пальцем. Перед его взором показалось уведомление: «Сообщение ISM из ящика памяти 172. Адресат: Карл Масный. Для чтения необходимо указать полную дату рождения». Карл быстро ввел восемь цифр и подтвердил запись. Система затормозила, проверяя данные, потом высветилось само сообщение: «Привет, Карл. Я должен сегодня поехать в Риле и точно не знаю, когда вернусь. Извини, что не предупредил. Позвоню завтра. Тим».

Масный прошипел несколько некультурных слов и вытянул из кармана пачку сигарет. Когда закурил, парень отозвался снова, но уже менее уверенным голосом:

– Господин, я… Разумеется, я могу открыть дверь и за пять вианов.

– Разумеется, ты можешь получить такой подсрачник, что жопа треснет, – сказал Карл, не глядя на мальчика.

Ребенок убежал с криками и исчез где-то на темной игровой площадке.

Когда Тим открыл глаза, то увидел сидящего в полумраке Ларсона, который равномерно поглаживал ствол пистолета. Свет лампы отражался от серебристого металла. Он узнал полицейский девятимиллиметровый завер. Для гражданского владение таким оружием было тяжким преступлением.

– Ты потерял сознание, – сказал Сид, не глядя на него. – Я не мог тебя добудиться. Если бы ты сейчас умер, я бы никогда себе этого не простил.

– Зачем тебе оружие? – тихо спросил Тимон. – Что ты хочешь сделать?

Ларсон указал глазами на стол, где лежали в ряд: электрошокер, права, документы и коммуникатор Косовица.

– Я не доверяю тебе. Ты не один из тех ублюдков, но я не знаю, что ты здесь ищешь, – вздохнул он громко. – Если ты приведешь меня к ним, я тебя отпущу.

– А что, если я не имею понятия, где они? Я тоже жертва! – в голосе Тима было отчаяние. – Убьёшь меня? Ты совсем с ума сошел, Сид?!

– Я сошел с ума много месяцев назад, – усмехнулся тот и опустил голову. – Будет лучше для тебя, если ты вспомнишь. Через час рассветет, тогда и поедем.

Тимон обхватил голову руками. Он уселся и стал размеренно качаться. Это движение еще с детства его успокаивало. Позволяло забыться и почувствовать приятное тепло, которое существовало только в его воображении. Так он провел около пятнадцати минут, может чуть дольше.

Потом замер, почти перестал дышать. Ларсон не спускал с него глаз, следя за каждым движением. Комната казалась совершенно пустой, словно ее наполнял разреженный воздух. Тим опустил руки и посмотрел Сиду в лицо. Он видел его неотчетливо, потому что перед глазами быстро кружился светлый треугольник. С каждым оборотом он становился все более фиолетовым.

– Мы должны ехать на восток, – сказал он и указал пальцем направление.

– Куда?

– Там есть высокая кирпичная башня, длинные ряды грязных выбитых окон и металлические ворота. Тень башни падает на бетонные плиты…

Ларсон схватил его за плечи и пододвинулся так близко, что они почти столкнулись головами.

– Ты говоришь про старую фабрику в Ледии, в шестидесяти километрах отсюда. Тут нет ничего другого похожего. Башня – это неработающий фабричный дымоход.

– Дымоход, – подтвердил Тимон и закрыл глаза.

– Хорошо подумай. Когда столб еще стоял, коробочка была направлена на юг. Я точно установил это, потому что сам искал хоть какой-нибудь след в том направлении. Подумай, Тим.

– Перед тем, как ты разрушил столб, коробочка поворачивалась ночью на восток. Это продолжалось несколько секунд. На дымоходе в Ледии вмонтировано точно такое же оборудование. Я его видел.

Рассвет заливал землю серым светом, который становился всё светлее. Косовиц несколько минут петлял по проселочным дорогам, руководствуясь указаниями Ларсона. Потом они выехали на узкое шоссе, бегущее вдоль автострады и увидели знак с надписью «Ледия 56».

Тим немного успокоился, когда Ларсон вернул ему все вещи за исключением электрошокера, а оружие отправил в кобуру под плащом. Ситуация, конечно, могла измениться. Достаточно было одного неверного движения, но Тим старался об этом не думать и сосредоточился на вождении. Они ехали в тишине, потому что Сид упрямо повторял, что радио его отвлекает. Используя коммуникатор, он вошел в Синет и начал искать информацию о заброшенной фабрике. Но про её собственников ничего не нашёл.

Шоссе в это время пустовало. Они обогнали несколько машин и проехали через пару сонных деревень, где хозяева маленьких магазинчиков принимали свежеиспечённый хлеб. Тим и Сид не разговаривали друг с другом, всё важное они уже сказали. За несколько километров до Ледии увидели чёрный силуэт фабричного дымохода. Вскоре повернули на старую бетонную дорогу, пролегающую через лес. Автомобиль подскакивал на неровно уложенных плитах. Тим осторожно объезжал большие рытвины. Ларсон сидел напряжённо, вглядываясь в пространство перед собой.

Когда они миновали последний поворот, их глазам предстали широкие металлические ворота, створки которых печально понурились на сломанных петлях. Они были закрыты на толстую цепь, соединённую висячим замком. Возле ворот находилась калитка и застеклённая будка охранника, в которой голубоватым светом горел монитор. Они подъехали к ней и медленно вышли из автомобиля. Сид неожиданно залез в карман и подал Тимону электрошокер. Он сделал это скрытно, чтобы охранник ничего не заметил.

– Может тебе пригодиться, если со мной войдёшь, – сказал он. – Но если хочешь, можешь вернуться.

– Я иду с тобой, – ответил Тим.

Из будки вышел худой мужчина, одетый во что-то, отдалённо напоминающее мундир. Ветер развевал его редкие седые волосы. Внезапный визит его явно напугал.

– Добрый день, – пробормотал он заспанным голосом. – А вы по какому делу?

– Хотим осмотреть фабрику, – сказал Сид.

– Осмотреть? – спросил он удивлённо. – Шеф мне не звонил. Он меня не предупреждал. У вас есть какие-то документы?

Ларсон полез в карман и подал ему через калитку пачку банкнот. Охранник смотрел с недоверием, придвинув её к глазам, словно страдал от близорукости. Там было больше тысячи вианов.

– Прошу, – он открыл калитку и впустил обоих мужчин.

– Разумный ты парень, – Ларсон присмотрелся к нему внимательнее. – Ты тут один? – спросил он через секунду.

– Да, – старик потряс головой, одновременно пряча деньги в карман. – Тут уже нечего красть.

– Всё вынесли, – сказал Тимон, – скорее всего, сами работники?

– Работники, – повторил старик; он немного дрожал от осеннего холода.

– Возвращайся к себе, – сказал Сид. – Мы покрутимся тут минутку и поедем.

– Может вам что-то показать?

– Не нужно. Сами справимся.

Они двинулись через огромную забетонированную площадь в направлении удалённой котельной. С правой стороны стояли низкие постройки, которые использовали когда-то под гаражи, а с левой – четырёхэтажное главное здание, у которого почти не осталось стен. Построенное из стеклянных блоков, оно представляло собой грубое сито. Тим смотрел на него и не мог найти среди сетки стеклянных прямоугольников хотя бы одного без следов разрушения.

– Скверно выглядит эта преисподняя, – сказал он Ларсону. – Кто-то её полностью разрушил.

– Преисподняя не может выглядеть иначе, – буркнул Сид.

По всей площади были разбросаны поломанные металлические конструкции, кучи мусора и осколки стёкол. Рядом с рампой стояло два ржавых прицепа без колёс, а дальше – перевёрнутый на бок остов электрической вагонетки. Стекло хрустело под ногами. Сиду и Тиму постоянно приходилось смотреть под ноги, чтобы не вывихнуть ногу в какой-нибудь яме или не напороться на острые предметы. Они чувствовали себя, словно путники, которые шли через город после великой войны. В воздухе витал запах разрушения.

С другой стороны площади, на сорванной крыше котельной сидела стая ворон; они взлетели с криком, когда увидели людей. Сид вытащил из кармана плаща бинокль и приложил к глазам. Он водил им вверх и вниз, долго рассматривая верхушку дымохода, а потом подал бинокль Тиму. Косовиц увидел тёмную коробочку, что висела вблизи отверстия в нескольких десятках метрах над землёй. Он не сомневался, что видит устройство идентичное тому, на поляне. С этого расстояния трудно было оценить его размеры, но Ларсон с помощью измерительной системы установил, что оно таких же габаритов.

– Положение этого дряни совпадает, потому что та коробочка была наклонена кверху.

– Мы должны спросить охранника, – произнёс Тим. – Может он видел, кто ее монтировал. Думаю, он нам не откажет.

– Я хотел бы туда подняться и сорвать её, – сказал Ларсон, стискивая зубы.

– Знаю, но сейчас не надо этого делать. Лучше притворимся, что нас интересует только эта развалина, иначе можем их спугнуть.

– Кого? – Сид оглянулся вокруг. – Того старика?! Да тут даже крыс нет, Тим.

– Я не уверен. У меня такое впечатление, что кто-то заглядывает мне через плечо.

Сид посмотрел на него и сплюнул густую слюну:

– В таком случае обыщем эту помойку.

Они отправились в сторону главного здания и поднялись по металлическим ступеням внутрь. Возле дверей висела табличка, информирующая об опасности завалов, но они проигнорировали её. Внутри царил лёгкий полумрак. Со всех стен торчали металлические крепления для оборудования, которого тут уже давно не было.

Ларсон вытащил пистолет и двинулся вперёд, внимательно заглядывая за углы, кучи металла и фанеры. Тим шёл за ним, также зорко озираясь вокруг. В обширных высоких помещениях царил только сквозняк и скрежет потрескавшихся труб. Обследовав первый этаж, они поднялись на второй; потом ещё на один и ещё – на третий и на четвёртый. Они с трудом карабкались по металлическим ступеням, словно наверху их ждала заслуженная награда. Повсюду царил тот же самый пыльный полумрак, витала зловещая тишина.

Тимон с каждым шагом чувствовал всё большее напряжение. Ему казалось, что Ларсон идёт слишком медленно, слишком нерешительно. Он не хотел его подгонять, но не мог дольше выносить такой темп. Он шёл за спиной Сида, думая, как бы ему об этом сказать, когда заметил на стене, рядом с дверями, невыразительную надпись. Подбежал к ней и наклонил голову, силясь разобрать буквы и беззвучно шевеля губами.

– Что случилось? – встревожено спросил Ларсон. – Что с тобой?

Тим посмотрел на него и указал пальцем на бетонную стену:

– Видишь эту надпись?

– Какую надпись, черт побери?! О чем ты говоришь, Тим?

– Надпись на стене. Слово GADRAM.

У него по спине пробежала дрожь. Он подошёл ещё ближе и дотронулся до стены ладонью. Но буквы не закрылись, он видел их на своей руке. Словно картинку из проектора, как треугольник, что проникал сквозь закрытые веки.

– Я не пойду дальше, – сказал Тим. – Мы стоим на границе. Кто зайдёт в эти двери, уже не сможет вернуться.

– У тебя в голове бардак из-за этой коробки! – Ларсон кипел от ярости и жаждал мести.

– Может быть, – Тим приложил ладонь ко лбу, который пульсировал от лихорадки. – Я странно себя чувствую, – он посмотрел на Ларсона налитыми кровью глазами. – Возвращаемся, Сид.

– Останься тут. Я дойду до конца этого этажа, и сваливаем, – Ларсон похлопал его по плечу. – Ты в порядке?

– Скорее, нет, – Тимон попытался улыбнуться.

– Ты справишься, брат.

Косовиц остался один. Он сидел, прислонившись к стене, крепко зажмурил глаза. Вслушивался в прилетающие звуки. До него доносился мерный стук шагов Ларсона, а когда Сид отдалился на большее расстояние, то ещё бряцанье разбитых окон и тихое капанье воды, текущей с дырявой крыши. Кроме этого, ничего не происходило. Сильный шум возник только тогда, когда Ларсон пнул что-то на своём пути.

Тим чувствовал давящий страх. В этой тишине, в размеренных, повторяющихся звуках и в эхе шагов Сида к нему подкрадывался чужой, отвратительный голос. Сейчас он молчал, не произносил ни слова, но был уже близко, может даже в соседнем коридоре. Где-то сбоку стукнула дверь, и Тимон сжался ещё сильнее, мечтая просто исчезнуть. В одно мгновение он понял, против чего они выступили. Понял, что в столкновении с теми, кого ищет Ларсон, у них нет шансов.

Они знали каждый его шаг, каждое намерение. Нельзя добраться до того, кто предвидит все удары и уловки противника. «Маленький, слепой зверёк пытается укусить охотника», – подумал он. Тим весь дрожал, холод пробирал его до костей. Это длилось до тех пор, пока что-то маслянистое не стиснуло ему мозг. Тогда он перестал что-либо чувствовать. Оцепенел, слушая стук открывающихся дверей и отголосок шагов, доносящийся сбоку. Он знал, что это не Ларсон. Шаги стали очень чёткими, а потом отдалились. Сквозняк загудел остатками разбитых окон.

– Вот вы где, сукины дети! – кричал где-то далеко Ларсон. – Думали, я вас не найду?!

Он начал стрелять. Нажимал на спусковой крючок через равные, секундные промежутки времени – раз, два, три, четыре, пять. Тим закусил губу, считая раздающиеся выстрелы. В магазине завера девять патронов. Осталось четыре.

Шесть, семь – Сид быстро выстрелил дважды. Восемь – ещё раз через краткое мгновение. Глухой отголосок разнёсся по всему помещению. Тишина, которая наступила после него, была самой страшной.

– Беги, Тим!!! – зарычал Ларсон.

Девять – последний выстрел, после которого Тимон услышал лязг от упавшего железа и сам опустился на пол. Он не понимал, где находится, почему лежит на холодном бетонном полу. Он разваливался, превратился в свой собственный страх.

Он закрыл голову руками, когда ухо, прижатое к полу, снова услышало эхо шагов. Кто-то шёл в его сторону, ступая громко, словно носил металлические подковы на подошвах. Он остановился недалеко от Тима, и через мгновение воцарилась ничем не нарушаемая тишина. Потом что-то лопнуло, и в воздухе раздался высокий вибрирующий звук. Всё пространство залило таким белым светом, что Тима ослепило даже через закрытые веки, пронизывая тело насквозь.

Но он уже этого не помнил.

Вечером того же дня Карл навестил Винтеров. Он припарковался напротив закрытых ворот, стукнул дверцей и подбежал к домофону. Глубоко вздохнул и как мог спокойнее нажал на кнопку. Через минуту раздался милый женский голос:

– Да? Слушаю вас?

Карл понял, что этот голос не принадлежит Сайле. С ним говорила молодая женщина. Он быстро соображал, что ей сказать, но интуиция его никогда не подводила.

– Моя фамилия Масный. Могу я поговорить с кем-то из семьи Винтеров?

– Нет, к сожалению, нет…

– Это плохо, – он повернул голову к камере. – Госпожа Сайла договорилась со мной встретиться по важному делу. Что-то случилось?

– По какому делу? – допытывалась девушка.

– Речь идёт о выплате компенсации, – Карл поднёс к объективу свою визитку. – Это очень важно, потому что сегодня появились новые подробности. Мы должны спешить, – он сильно рисковал, но время действительно играло важную роль. У него было предчувствие, что он не может отложить этот визит до завтра.

– Ничего не знаю про ваше дело, – девушка заколебалась. – Тётя вернётся скоро, через час. Может, дать вам номер телефона?

– У меня есть её номер. Я глупо поступил, что не подтвердил сегодняшнюю встречу, – Карл замолчал, задумавшись над чем-то. – А может вы или кто-то ещё заберёт для неё документы?

– Я не могу вас впустить, вы должны подождать госпожу Винтер. Пожалуйста, приезжайте около восьми.

Масный посмотрел на часы и побежал к автомобилю. Он вернулся с папкой каких-то бумаг.

– К сожалению, я не могу столько ждать. Я оставлю тут госпоже Винтер самые важные документы, пусть она с ними ознакомится. Я позвоню ей вечером.

Он положил пластиковую папку с бумагами на землю и посмотрел в камеру.

– Приятно было с вами поговорить. До свидания.

– До свидания, – ответила девушка.

Возможно, она сказала что-то ещё, но Карл не ждал, чтобы в этом убедиться. Сел в машину, нажал на педаль газа и отъехал от дома Винтеров. Колеса взвизгнули, поднимая фонтан мелких камешков.

Он увеличил скорость, а когда миновал ближайший холм, внезапно затормозил и съехал на обочину. Выключил фары и побежал в направлении поместья. Бежал в темноте, молясь про себя, чтобы не споткнуться на этой проклятой дороге, и успеть, пока девушка не открыла ворота. У него перед глазами стоял Тим, с которым он попрощался час назад.

Бернард вытащил Карла из города перед полуднем. Кто-то из дружественных ему полицейских проинформировал, что по анонимному звонку полиция нашла на фабрике под Ледией двоих мужчин: один умер перед прибытием патруля, а второго, в очень тяжёлом состоянии, перевезли в госпиталь. Раненным мужчиной оказался Тимон, однако они не были уверены, что он выживет.

Бернард сделал несколько звонков и выяснил детали. Сержант, который был на месте происшествия, возбуждённым голосом рассказал о ходе расследования. Полицейский патруль города Ледии, который первым прибыл на фабрику, нашёл на последнем этаже здания лежащего на полу Косовица без сознания, а в другом помещении – останки некоего Сида Ларсона, который погиб от выстрела в голову. Когда полицейские обследовали место происшествия, оказалось, что перед смертью Ларсон стрелял в кого-то или во что-то в нескольких направлениях. Потом, скорее всего, приставил дуло себе к виску и нажал на курок.

Более странным казался случай с Косовицем, который получил тяжёлые повреждения мозга, а на открытых участках тела у него были глубокие раны неизвестного происхождения. Его волосы, ресницы и брови полностью сгорели. Он не реагировал на свет. Полицейские не нашли никаких свидетелей, а охраняющий ворота сторож пропал без следа, оставив в своей будке включённый телевизор.

Карл быстро установил, что Косовица поместили в отделение реанимации госпиталя святой Терезы в Рамме. Он поехал как можно быстрее, но его не пустили в палату. Он следил за хлопотами врачей через окно, которое до половины было закрашено белой краской. У него было много времени на размышления, пока он ждал в холле новостей о состоянии друга. Чем больше Карл над этим думал, тем очевиднее виделся ему следующий шаг. Он попросил одного из коллег, заменить его и побежал на парковку.

Сейчас он стоял в тени возле ворот Винтеров и чувствовал, как сердце и лёгкие не могут успокоиться после быстрого бега. Ему было ещё труднее, потому что он должен был сдерживать дыхание, иначе его бы услышали. Карл вытер вспотевшие ладони о брюки и сильнее стиснул пистолет.

Когда скрипнула калитка, Карл сжался перед прыжком и через секунду напал на девушку, которая подняла с земли оставленные им бумаги. Она попыталась закричать, но он заткнул ей рот свободной рукой и втолкнул во двор, закрыв за собою калитку. Прижал дуло к щеке жертвы и выдохнул:

– Ты мне не нужна, солнышко, так что не кричи. Если закричишь, я размозжу тебе голову и один дождусь тётю. Идём в дом!

Он толкнул её к двери. Девушка перестала дёргаться и вырываться, словно вдруг все поняла. Они вошли внутрь, и Карл быстро заглянул в ближайшие комнаты, потом швырнул девушку на диван в гостиной.

– Кто ещё в доме?

Девушка молчала. Масный подошёл и приподнял её лицо.

– Я спросил, кто ещё есть в доме?!

– Никого нет, – ответила она, дрожа всем телом. – Никого.

– Ты уверена? – он прикрутил глушитель.

– Уверена, – зарыдала она.

– Врёшь, сука!

Она скулила на кожаном диване, как несчастный ребёнок.

– Я все расскажу, – прошептала она. – О Сайле Винтер, о свете, который видел твой друг, и о том, что случилось в Ледии… – она умоляюще посмотрела ему в глаза. – Не убивай меня, я была просто инструментом.

С лица Карла, искривлённого улыбкой сумасшедшего, сползли остатки человечности. Он хотел убивать и слышать крики жертв. Кем бы они ни были, он сделает все, чтобы их достать. Цена жизни, если её нужно будет заплатить, не казалась ему непомерной.

– Говори!

– Мы должны пройти дальше, – сказала она, вставая. – Хочу тебе кое-что показать.

Старый дом был спроектирован таким образом, что из каждой комнаты можно было перейти в следующую. Если открыть настежь все двери, то комнаты превращались в длинный коридор. Масный шёл, напряжённый до предела, везде чуя подвох и одновременно бредя о ловушке, расставленной врагами. Он лихорадочно размышлял, что, может, и подарит девушке жизнь, но искалечит навсегда. Рабов нужно метить, чтобы отличать от свободных людей.

Последние двери были закрыты на кодовый замок. Девушка ввела длинный код, и они зашли в тесное помещение без окон. Двинулись вниз по крутым ступеням, и, когда спустились, большие лампы залили подвал голубоватым светом. Карл увидел повсюду возвышающиеся макеты, огромное игровое поле с микроскопическими элементами, экраны проекторов на стенах, замысловатые диаграммы и таблицы, исписанные геометрическим шифром, похожим на штрих-код. В каждом углу виднелись цифры, записанные на длинных рейках и лентах, скрученных в причудливые конструкции. Даже застоявшийся воздух казался наполненным цифрами.

Девушка стояла неподвижно в центре большого зала, среди овальных приборов, карт, контейнеров, наполненных шарами, вращающимися в жидкости. Масный следовал вдоль стен, водя рукою по поверхностям таблиц, пытаясь понять значение слов и применение обручей, что висели на длинных палках. Он нажал на кнопку проектора, и на экране начался сумасшедший танец: фотографии людей, предметов, улиц сменялись по несколько раз в секунду; их было сотни, тысячи, может, даже миллионы.

– Это дом игры, – сказала девушка. – В этом месте вершится судьба.

– А ты игрок? – спросил он с иронией.

– Я – тело, которое один из игроков, сделал своим аватаром, – она прикрыла глаза. – Появление кого-то из них на поле отразилось бы на ходе событий и исказило бы все разыгранные партии. Им бы пришлось начать всё сначала, а они ненавидят это делать.

Она подошла к таблице:

– Всякий раз, когда они нарушали этот закон, то оставляли после себя множество следов. Можно их заметить в языке, в планах зданий, во снах. Послушай это: «Трёхглазые пришельцы – глухонемые телепаты. Они не могли дышать земным воздухом, имели удлинённые челюсти Эхнатона и прибыли с планеты в звёздной системе Сириуса. Хотя вместо рук они имели клешни, как у краба, они были прекрасными зодчими. Они тайно руководят ходом нашей истории в сторону успешного её завершения».

– Фрагмент из книжки, – догадался Масный.

– Это наркотическая иллюзия, – пояснила девушка, – чрезвычайно оптимистическая, но похожая на правду. Одной из старейших игр является поиск подсказок. Другая, ещё старше, – это решение загадки Бессмертных.

– Не прикидывайся сумасшедшей. Это тебе не поможет.

– Мне ничего не поможет, Карл. Если игрок вернул мне свободу, значит, он использовал моё тело в последней партии. Хочу рассказать тебе, как можно больше, чтобы ты рассказал это другим, прежде чем тебя убьют.

– Ты тратишь мое время, – сказал он с яростью.

– У тебя есть несколько часов, а у меня, может быть, несколько минут, поэтому ты должен меня выслушать! – она начала кричать. – У стратега, играющего белыми, было задание довести чёрного короля до места предназначения, которое в игре называется GADRAM. Нужно было, чтобы мужчина с фамилией Ларсон оказался в определённом игровом поле и совершил там самоубийство. Большинство предметов, которые ты тут видишь, это симуляция человеческих решений и уравнения свободы воли в геометрическом выражении, – она показала на выкрученные рейки. – Игроки не используют компьютеры, правила игры разрешают лишь старые машины жеребьёвки и простые модели хаоса.

Она старалась в простых словах объяснить Карлу цель игры. Очень спешила, ощущая на шее касание холодных пальцев. Она рассказала о сломанном передатчике, который заманил Тима на ферму к Ларсону, о смерти его детей, о Сайле Винтер – чёрной пешке, из-за слабости которой нарушилась защита противника.

– Убирайся! – Масный ткнул её в бок дулом пистолета. – Идём к машине.

– Умоляю, послушай меня, Карл! – девушка беспомощно стиснула кулаки. – Противник рискнул и пожертвовал самыми важными фигурами, детьми и женой Ларсона, приковав его к месту, где он жил. Он позволил даже уничтожить оборудование, при помощи которого игроки общаются с аватарами, поскольку ему потребовался сильный импульс, но его перехитрили и реквизиты использовали против него. Все белые пешки годами вели твоего приятеля шаг за шагом к жилью Ларсона. Игра стала серьёзной, когда Косовиц оставил жену и поселился в Баске.

– Откуда ты знаешь?! – закричал Масный, замирая на полушаге; он как раз поднимался по ступеням. – Ты не можешь знать таких подробностей…

– Ты слышишь, что я тебе говорю?! Как я могу их не знать, если мой игрок победил в этой партии на несколько лет раньше времени? Ты был пешкой, которая должна была прикрывать Тима и влиять на его ходы. Твой разум сформировали специально для этой цели. Это основополагающее правило: непосредственно можно управлять только пешками, фигуры должны принимать независимые решения. Игроки с тех пор, как создали эту систему, восторгаются свободой воли людей, их возбуждает управление фигурами с помощью внешних происшествий, мелких внушений и врождённых наклонностей. Если неосторожно прикоснёшься к разуму фигуры или короля, проиграешь партию сразу. Это самое большое поражение.

– Ты говоришь про какую-то секту?

– Я говорю о Предопределении! Вокруг тебя пешки и фигуры разных игр на растянутом во все стороны поле. Партия порой длится сотни лет и может грозить уничтожением самого игрового поля. То, для чего тебя использовали, это промежуток между важными сражениями.

Она поперхнулась и побледнела.

– Что происходит? – Масный поддержал девушку, но она выскользнула из его рук. – Что с тобой?

Она опустилась на колени у подножья лестницы, попыталась встать, но ноги отказались её слушаться; из носа обильно полилась тёмная кровь. С окровавленными губами она выглядела как кровожадный хищник или боксёр, который получил сильный удар и не в силах подняться с пола. Последнее было близко к правде.

По щекам девушки текли слёзы, капали, смешиваясь с кровью, на блузку с голубыми розочками. Она зашаталась и упала на пол. Смотрящие в потолок глаза затягивались дымкой.

– Я могу тебе как-то помочь? – у Масного перехватило горло.

Она покачала головой.

– Сколько мне осталось времени?!

– Игроки очистят поле к утру…

Он выбежал на улицу, не дожидаясь, пока девушка умрёт. Оказался возле калитки и выругался, она была закрыта, он вернулся, чтобы нажать на кнопку домофона. От страха и ярости у него одеревенели все мышцы; когда он наконец-то оказался на улице, у него было впечатление, что он бежит на ходулях. Лишь за рулём он почувствовал себя немного безопаснее. Рядом проехал внедорожник, которым мог управлять один из его врагов. Карл сплюнул через окно и поехал в направлении Раммы.

Покидая Риле, он размышлял, надо ли возвращаться домой. Если кто-то подстерегал его и предвидел каждый шаг, то следовало бы вести себя не так, как обычно: нетипично, случайно, неуместно. Так, чтобы ни формулы, ни вращающиеся шары не могли учесть все факторы. Но как определить, какое поведение будет наименее вероятным? Может они рассчитывают на то, что он поедет к себе, а может, наоборот, уверены, что он попробует спрятаться и выберет другой способ? Кто эти сукины дети и сколько им известно?

«Очистят поле к утру», – прозвучало у него в ушах.

– К черту их! – крикнул Карл, выбирая дорогу в направлении Сигарда; он стал отдаляться от дома.

Автострада была не забита. Он ехал быстро, не обращая внимания на датчики Системы контроля скорости. Все время пытался разглядеть «хвост», но его никто не преследовал. После того как проехал десять километров, он немного снизил скорость и перевёл дыхание; отключил коммуникатор и спутниковую навигацию. Подумал и отключил информационные функции консоли. Оставил только радио, по которому Брендан тихо пел «The Eye of the Hunter».

Через час он заметил мотель, на первый взгляд там даже не было насекомых. Припарковался около белого фургона, нашёл хозяина мотеля и заплатил ему наличными. Снял павильон в стороне, который задней стороной лепился к кирпичному гаражу. Никто им не интересовался, телевизор и душ не отказались сотрудничать, но Карл не думал про отдых. Он погасил свет и сел на полу в углу комнаты, сжимая в руках оружие. В голове у него бушевало торнадо. Где-то в полночь он включил маленькую лампочку и на обороте счета за комнату записал:

«Тим был ранен в игре, в которой манипулируют людьми. Неизвестно, кем являются игроки, но наша реальность воспринимается ими как игровое поле, люди делятся на аватаров, пешки, фигуры и королей. Аватары, или манекены, в которых вселяются игроки, управляются с помощью передатчиков. Тим нашёл такое устройство в Риле и на фабрике в Ледии. Манекены управляют непосредственно пешками. Большинство людей – это пешки, на разум которых влияют при помощи телепатии. Пешки в свою очередь руководят движением фигур, создавая в их жизни определённые ситуации. Аватарам нельзя вмешиваться в решение фигур. Фигуры имеют свободу воли, и единственные в игре имеют доступ к королю, влияя на его передвижения. Короля выбирают среди личностей, способных на непредсказуемые решения. Для него определяется место, называемое GADRAM, в котором его можно убить. Целью одного из игроков является охрана короля, а целью другого – его смерть, то есть убийство в определённом игровом поле. GADRAM выбирается нападающим игроком. Кроме того в игре установлен лимит времени.

Эти правила рассказала мне девушка, которую я встретил в доме Винтеров в Риле. Она показала мне один из домов игры – подвал, заполненный макетами и оборудованием для симуляции и жеребьёвки. Она утверждала, что является аватаром, брошенным игроком. Она умерла на моих глазах, и если говорила правду, я также приговорён к смерти, поскольку являюсь пешкой. По окончании партии игроки приступают к чистке игрового поля, то есть устранению уцелевших фигур и пешек. Они убивают всех в течение суток, и я не знаю, каким способом. Я решил, что не вернусь домой и не буду ни с кем контактировать, но, если они располагают знаниями и техникой, про которые говорила девушка, найти меня им не составит труда. С таким же успехом я мог бы выступить в прямом эфире в вечерних новостях».

Он перечитал свои записи и с жалостью усмехнулся. Представил себе легавого из отдела убийств, который с равнодушной миной передаёт их опытным психиатрам. Мнение врача, испещренное латинскими терминами, легко расшифровывается: полный псих. Если полиция признает погибшего сумасшедшим, то шанс что-либо выяснить уменьшится. Даже Бернард будет сбит с толку.

Подумав, он сжёг листок и смыл его в умывальник. Карл сидел в темноте, куря последние сигареты, чтобы хоть как-то убить время и не заснуть. «Красные» выделяли странный запах, похожий на марихуану. Он всегда спорил с Тимом, добавляет ли производитель в них травку или только обычные ароматизаторы. Сейчас ему так не хватало этих глупых разговоров.

Карл поглядывал на часы, циферблат которых едва светился в темноте, и силился представить себе, что бы делал в нормальной ситуации в это время. Это был субботний вечер, поэтому он несомненно хлестал бы пиво на дискотеке или закинулся «кислотой» для лучшего пищеварения. Потом покачивался бы в ритме музыки, всё больше задыхаясь от дыма и огоньков, а его разнузданные руки скользили бы по бёдрам новой знакомой. У неё были бы торчащие волосы, блестящая в ультрафиолете юбочка и пирсинг в языке. Ей нравились бы парни с баблом, и ей понравилась бы квартира, в которую он бы её привёл. В кровати она бы громко кричала, не беспокоясь из-за соседей. Ему нравились такие девушки и существование без цели. Он любил жизнь.

Его разбудило солнце, которое било в глаза через незакрытые жалюзи. Карл с недоверием осмотрел комнату. Минул полдень, и он все ещё дышал, и, если не считать боли в спине и пустого желудка, чувствовал себя хорошо. Ночью совершенно бессознательно переполз на ковёр и только поэтому не закоченел и мог двигаться. Он смотрел на зеленные ветви сосны, которая шумела за окном, и думал о том, что делать дальше.

Карл принял горячий душ и расспросил хозяина мотеля про ближайший бар. Съел завтрак, а потом поспешил вернуться в комнату. Телевизор транслировал только общественные каналы, поэтому Карл убивал время за просмотром дебатов в парламенте, телевикторин и повторов давних сериалов. Ему было все равно – он ни на чем не мог сконцентрироваться. Надо было принять решение, позвонить ли Бернарду и попробовать всё объяснить, или вообще не пользоваться коммуникатором. Наконец он решил войти в сеть и проверить хотя бы сообщения. На экране высветились несколько непринятых звонков и мейл от Сандры, секретарши фирмы. Он долго колебался, потом нажал на красный конверт.

«Карл, свяжись с нами. Тим умер в больнице через пару часов после полуночи, не приходя в сознание. Нам очень жаль».

Он ощутил страшную боль, словно его внутренности сжали в больших тисках. Комната закружилась перед глазами. Одно дело ждать плохих новостей и бояться их, а другое – встретиться с произошедшим лицом к лицу. Карл соскочил с кресла и выбежал на улицу, уже из машины позвонил в фирму. Он говорил бессвязно, но самым важным было то, что Бернард внимательно его выслушал и понял, что Карл напал на след убийц и что следует сделать.

– Береги себя, – повторял он. – Тебе тоже может грозить опасность.

– Знаю, но я должен что-то сделать.

– Приезжай ко мне, тут тебя будут охранять. Мы вместе подумаем, что дальше делать.

– Я выслежу этих подонков, – закричал Карл. – Обещаю тебе!

Девушка, которую Масный встретил в доме Винтеров, суетилась возле стола. Она собрала тарелки после роскошного главного блюда, отнесла на кухню миски с салатами и подала пирог. Сайла поблагодарила её улыбкой и вопросительно посмотрела на мужа.

– Ты прекрасно справилась, Линда. Как всегда! – сказал Герман. – Можешь идти, остальное мы уберём сами.

– Спасибо, – девушка кивнула хозяевам. – Хорошего вам дня!

Они ели шарлотку со взбитыми сливками, наслаждаясь каждым кусочком. Сайла посмотрела в угол комнаты на букет экзотических цветов в фарфоровой вазе. В воздухе витал сильный, слегка терпкий аромат.

– Как тебе король, который считает себя выжившей пешкой? – спросила она, делая глоток чая из чашки.

– Гениально, – подтвердил Герман. – Это король, которому кажется, что он узнал правила игры, и который не успокоится в своих хаотических поисках… Мне в этот раз будет трудно тебя победить…

В глубине здания старые напольные часы пробили два.

– Я уверена, что именно поэтому ты сделаешь всё, чтобы победить.

– Ты выбрала поле со многими точками защиты, значит, я использую все очки опыта, – он погладил её худую руку. – Хотя бы позволь мне первому бросить кости в этой партии.

– Добрый бог не играет в кости, – она задумчиво покачала головой. – Не забудь, кстати, что ты должен ещё принести мне парочку безделушек снизу.

– Конечно, дорогая.

Герман встал из-за стола и пошёл в подвал. Он прошёл очередную комнату и в каждой рассматривал через окно голые деревья и солнце, которое несмело выглядывало из-за туч. Потом спустился по узким ступеням и нащупал выключатель на стене. Несколько лампочек осветили длинные деревянные полки, заставленные самыми разными продуктами. Среди бутылочек, баночек и бочонков возвышались огромные, украшенные вручную банки квашеных огурцов. Стояли тут и пузатые бутыли с домашним вином и алхимическая аппаратура для перегонки спирта.

Мужчина с наслаждением углубился в лабиринт полок и осторожно выбрал две банки черники и малиновый конфитюр, завёрнутый в клетчатую салфетку. Он оглянулся, размышляя о том, каким больным должен быть рассудок, чтобы увидеть в этом месте дом игры. Сколько холода нужно иметь внутри, чтобы остудить флуоресцентным светом это необыкновенное, тёплое место, сколько паранойи прорастает в человеческих головах, творя теории заговоров. Каким страшным является этот мир, в котором ему выпало жить.

Конфитюр ненадолго поднял ему настроение, позволяя накопить силы на очередную битву. Хотя он не должен оставаться тут надолго, один на один с историей человечества. Нужно возвращаться наверх, возвращаться к прерванной работе. Герман задумчиво покивал головой и погасил свет.

В тишине, которая наступила после его ухода, раздался шелест передвигающихся предметов.