Глава 18
Перекресток миров
Пока Эдик ходил на деляну передавать полномочия Димону, мы с Кузьмичом перетащили в «уазик» кучу всякого добра – автоматы, винтовки, патроны, аптечки, тюки со съестным, спальники…
– Как на пикник… – пропыхтел Бунша, уминая очередную порцию груза.
– В данном случае шашлык могут сделать из нас самих, так что не особо очаровывайся. Если нас и ждет отдых, то о-очень активный!
Кузьмич хохотнул и отправился за своим рюкзаком, а на террасу выбежал Лахин. Я как раз доставал из коробки новенький японский дозиметр.
– А это зачем? – осторожно спросил Эдик.
– Рентгены считать, – хладнокровно ответил я, засовывая прибор в кармашек рюкзака, – и миллизиверты. Готов?
– Всегда готов! – бодро ответил Эдик. – Где его носит, этого Кузьмича?
– Его уже принесло, – проворчал Бунша, «появляясь в кадре».
– Тогда рванули! – с прежней бодростью сказал Лахин.
Я молча покинул ферму, таща на плече рюкзак, скинул его в багажник, попинал колеса, уселся за руль и завел движок. Бак был полон, плюс три канистры… Должно хватить. В любом случае, на «УАЗе» не в любой портал попадешь. Есть широкие, как Центральный, а есть такие, что не шире обычной двери.
Выехав на дорогу, я прижал педаль газа. Скакать по здешним ухабам не хотелось, но и тащиться желания не было.
– Везет тебе, – вздохнул Эдуард, – ты уже на двух планетах побывал…
Я коварно улыбнулся.
– На двадцати двух. Или трех.
– Серьезно?! – вытаращился Эдик на меня.
– Крест на пузе, как Терм говорит.
– Ни-че-го себе… А…
– Увидишь сам.
– А, ну да… Нет, молодцы мангиане!
– Мангиане тут ни при чем, самому старому порталу всего триста тысяч лет.
– Кто же их тогда строил?
– Понятия не имею. Я даже самого смысла не улавливаю, почему строители порталов связали между собой именно эти, а не другие планеты. Они все землеподобны, везде есть вода, даже на Деште – не одна же там пустыня. Везде жизнь бурлит, но вот разумные завелись только на Земле. Мангу я не считаю, на ней уже была построена мощная цивилизация, когда здесь высадились эти самые зодчие. И есть еще одна планета, я назвал ее Теллус – там степь, в том месте, где стоит портал. А неподалеку от него я нашел каменный наконечник – то ли большой стрелы, то ли маленького копья. Причем, с обломком древка. То есть наконечнику этому всего несколько лет. Знать, завелся кто-то первобытный! Но это скорее исключение. Я уже несколько раз схему рисовал, как в метро, ведь до разных планет приходится добираться транзитом. Иной раз приходится по пять-семь миров пройти, чтобы оказаться в нужном месте. И где-то есть материнская планета строителей, она, как центральный вокзал, связывает все порталы. Но до нее я пока не добрался. Может, и вообще не доберусь.
– Почему? – удивился Эдик.
– Да потому. Две трети порталов не работают. Иной раз стоит на входе знак нужной планеты, а никак! И приходится кумекать, по какому маршруту пройти, чтобы попасть на эту самую нужную. Да я и сам пока так – посвященной низкой квалификации. Любой портал, к примеру, можно заблокировать, но я этого пока не умею. Да там много нюансов…
– А мы куда сейчас? – осведомился Бунша. – На Геррос?
Я мотнул головой.
– Нет, на Центральную площадь.
Кузьмич посмотрел на меня недоверчиво, а потом ухмыльнулся.
– Ну, ты наглец!
– Да там проще всего, только надо в обеденный перерыв попасть, чтобы нас никто не заметил.
– А скоро уже… У них же с двенадцати? Ну вот…
Показались дальние дачи – на огородиках вкалывали граждане пенсионного возраста. Потом мы миновали железнодорожный переезд со шлагбаумами, проехали под трубой нефтепровода, поднятой на бетонных опорах, и выкатились на улицы Нового Киева. Ново-Сталинки.
Я усмехнулся, подумав, что благодаря амнезии обрел память сразу и землянина, и мангианина. Москва и Подмосковье мне были так же близки, как Новая Украина. И это тоже ценно – расширяет понимание.
Я же помню – теперь помню! – как горел желанием ворваться в Ново-Сталинку, поливая из пулеметов всех этих гвардейцев и бомжей. А теперь я и сам Бомж. Погоняло такое…
– Приготовились… Кузьмич, держи свой винтарь и не выпускай…
Я неторопливо выехал на площадь. Директорат покидали последние сотрудники, торопясь на обед. Многие спешили в кафешку напротив, перекусить и вернуться в пустое и гулкое присутствие – посидеть, отдохнуть от надоедливых посетителей.
– Эдик, – сказал я, – сейчас я выйду, а ты займи мое место. Когда я махну тебе рукой, трогайся – и въезжай в портал. Я запрыгну. И смотри, чтоб далеко не отъезжал! Понял?
– Ага! – сипло ответил Лахин.
Кузьмич осклабился и надел темные очки – для пустыни самое то. В своей панаме, седоусый и в солнцезащитных очках, Бунша смахивал на гангстера, на какого-нибудь подручного дона Корлеоне.
– Я пошел.
Темные очки я тоже надел – на Деште слишком яркое солнце. Неторопливо перейдя площадь, я вышел к небольшому скверику перед порталом. Проехать по центральной аллее было несложно, и никаких цветов мы не помнем.
Хорошо хоть сиеста – на солнцепеке было жарковато, и никого не тянуло преть на лавочках. Стало быть, свидетелей не будет.
Сделав знак Лахину, я повернулся к порталу. Вроде бы никто не видит. Вложив правую руку в отпечаток пятипалой ладони, я коснулся трех ромбических выпуклостей подряд.
Получится у меня или нет?
В проеме портала был виден въезд на улицу 50 лет Октября. Вид подернулся рябью, пошел волнами и как-то сразу, пугающе быстро сменился совершенно иным пейзажем – красными барханами и лиловыми западинами между песчаных волн. Солнце на Деште клонилось к закату.
«УАЗ» прокатился по аллее, слегка притормаживая перед порталом. Я запрыгнул, держась за раму.
– Вперед, вперед!
Машина взревела мотором, шины ширкнули – и Манга оказалась позади. Я резко обернулся – все, мы там, то есть здесь. За порталом в виде громоздкой буквы «П» виднелись такие же барханы и дюны, как и перед нами.
Пыля на гребешке дюны, к нам быстро семенил длинноног.
– Кузьмич!
– Вижу.
Вскинув «Зиг-Зауэр», Бунша выстрелил, перебивая «паука» напополам.
– Эдик, освободил место.
– Ага…
– Быстро, быстро! И вооружись. Увидишь длиннонога – стреляй, эти твари очень уж быстрые.
– Ага!
Перед тем, как сесть за руль, я мельком осмотрел портал и сразу обнаружил то, что искал, – на ровной и гладкой поверхности между двух отпечатков было написано торопливым Наташкиным почерком: «Миша пошел в разведку, но не вернулся. Оч. опасны пауки! В бинокль хор. виден еще 1 портал, прим, в 3 км. Попробуем там».
Я вздохнул. Наташка писала будто бы мне одному, а не предупреждала идущих следом. А писала именно она – таких «р» и «д» я ни у кого больше не встречал.
– Поехали! Они отправились вон к тому порталу, через этот обратно не вернешься, он односторонний. Да, на всякий случай – избегайте солончаков – там, под землей, очень неприятные твари живут.
– Воздух какой… – проговорил Кузьмич и засмеялся. – Не пугай, Санька! Это ж так здорово – еще один мир!
– Да я разве спорю!
Я тронул «УАЗ», поправив бейсболку. У меня с детства большая голова после рахита, не всякая шапка налезет. В школе даже Головастиком дразнили. Может, того бандоса, что Саула пытал, тоже в детстве заставляли рыбий жир пить? Ух и гадость…
Взревывая мотором, машина двинулась склоном бархана. Песок был рыхлым, но его скрепляли корни росохватки – это растение высовывало побеги из песка лишь ночью, когда холодало. Корневая система у росохватки напоминала рыбачью сеть, да в несколько слоев, скрытую под тонким слоем песка, – утренний туман поглощался, впитывался миллионами корешков-волосков.
Хочешь жить – умей вертеться.
Обвалив верхушку бархана на такыр, глинистую плешь между наносами песка, всю покрытую растрескавшейся грязью, мы добились того, что из глубины показался хватун, расщеперивший свои челюсти.
– Кушай, не обляпайся! – крикнул Эдик.
Лахин чувствовал себя ребенком, очутившимся в «Детском мире», где никого нет, – играй, с чем хочешь, трогай все, что нравится!
Мы проехали около половины пути до второго портала, когда целая вереница длинноногое показалась из-за дюны. Их конечности сновали бешено, будто шатуны, едва касаясь взрываемого песка. Скользя по склону, стая развернулась в цепь и бросилась на «УАЗ», быстро, очень быстро взбираясь по песчаному откосу.
– Огонь! – крикнул я, выжимая педаль газа. – И берегите патроны!
Кузьмич вскинул винтовку, одним выстрелом снимая длиннонога посередине цепи, которая помалу заворачивалась в скобку.
– Эдик, крайних снимай!
Лахин дал очередь. Пули, в основном, пускали фонтанчики по гребню, но парочка достала-таки и любителей человечинки – одному «пауку» перебило ногу в суставе, брызгая зеленой гадостью, а другому разворотило весь низ брюшка.
Матерясь, Бунша привстал, стреляя у меня над головой, – в ушах зазвенело – но мимо. Подскакивавший «уазик» не слишком способствовал меткости. А длинноноги наседали, догоняя и окружая машину, – пять тварей заходило справа, если я правильно сосчитал, а еще три бестии пылили слева.
Они мчались с каким-то неприятным хрустом, будто великан какой комкал листы плотной бумаги. Ноги у «пауков» так и мелькали, а две передние они держали на весу, сгибая и вытягивая, готовясь уцепиться, схватить, сдернуть, навалиться…
Я не выдержал и выхватил «Гюрзу» – у меня и с левой получалось не слабо. Держа баранку одной правой, я послал пулю в самого настырного – он скакал в паре метров от борта, так что промахнуться было бы стыдно.
Ну, стыдиться мне не пришлось – входное отверстие в головогруди «паука» вышло здоровым, кулак пролезет, а выходное и вовсе растрепало паучью плоть, брызгая слизью и рваными потрохами.
Подбитый мной длинноног кувыркнулся, нелепо раскидывая конечности, и его собрат налетел на них, споткнулся и покатился колесом под горку, прямо на солончак, блестевший под солнцем так, словно был покрыт изморозью.
Хватун сработал «на автомате» – его уродливая голова прорвала корку соли в паре шагов от «паука». Плотоядно раздвигая жвалы, хватун высунул шипастое тело, изогнулся и сцапал тушку, сочившуюся зеленым. Немного переборщив – челюсти отсекли от ног пару обрубков, упавших в соль и песок. Крошки на столе…
Кузьмич как-то хитро вывернулся, упираясь коленями, и сделал два выстрела, да так быстро, что звуки слились в один удар. Бунша целился по парочке длинноногов, и ближнего он достал-таки, оторвав прямым попаданием половину лап, а вот тот «паук», что несся чуть дальше, не вовремя подпрыгнул. Пуля из «Зиг-Зауэра» лишь оторвала ему кончик хваталища.
Но тут Эдик показал класс, короткой очередью разрывая подранка. Тогда длинноноги пошли ва-банк.
Трое бестий издали неприятный, режущий свист и прыгнули, мощно оттолкнувшись. Я видел их будто в замедленной съемке – кишки колыхались под полупрозрачным панцирем, трепетали жгутики мышц, ноги разворачивались во все стороны, а маленькие клешенки ожесточенно щелкали.
Лахин заорал, падая на заднее сиденье и наводя автомат. Очередь прошла мимо, но положение спас Кузьмич, треснувший прикладом «паука», атаковавшего Эдика. Еще одна тварь решила совершить посадку у меня на голове – она падала сверху, растопырив конечности на манер морской звезды.
Сперва я увидел дырищу в планировавшей тушке и лишь потом сообразил, что это я и выстрелил – рука сама все сделала, на рефлексе. Главное, мне и свернуть не получалось, машина мчалась по гребню дюны, валясь то влево, то вправо.
А вот сбавить скорость я мог – третий из прыгунов совершил перелет, и я притормозил. «Паук» ударился о капот, скатился, и правое колесо переехало его.
– Отстали, вроде! – крикнул Лахин.
– Некому приставать стало! – хохотнул Кузьмич.
– Скоро уже, – сказал я невпопад.
«УАЗ» вырвался на плоскую возвышенность, песчаные наметы которой были густо замешаны на каменном крошеве, и подлетел к порталу.
– Следите за пустыней, – бросил я, покидая машину.
Надписей на «каменных вратах» не было. Я осторожно поводил ладонями над пирамидками и полусферками – кожу то пекло, то вдруг начинало щипать, как будто слабым током.
– Отсюда можно выйти на три планеты, – доложил я, унимая исток адреналина. – На Аврору Наташке не попасть, а на Неле нет жизни. Только на Мар г. Я, кажется, начинаю понимать… Тот портал, что за Герром, открыл Наташкиной группе как бы «зеленый коридор» к секторальному центру. Это сбой в системе, они будут беспрепятственно топать вперед, но вот обратно вернуться не смогут. Вопрос: докуда они дойдут? Чую, будут идти, пока их не остановят! Вперед.
Я открыл портал и поманил друзей за собой, одновременно страхуя их. Эдик кинулся за руль и поехал, вписываясь в проем.
– Все, тормози. Кузьмич, опусти волыну – здесь безопасно.
Я приподнял бейсболку, глядя на изумрудное сияние, рвавшееся в небо за лесом, – это всходило здешнее солнце.
– Это Ахернар, – сказал я, кивая на рассвет, – звезда Альфа Эридана. А Марг, он не сам по себе, а спутник Геллы – «горячего Юпитера». Не заметили еще?
– Ох ты… – протянул Кузьмич. – Я думал, это небо, а это…
– Это Гелла.
Громадный бурый диск «планеты-хозяйки» занимал половину небосклона. Приятный для глаз зеленый свет пробивался между башнеподобными деревьями дху. Их колоссальные гладкие стволы были увенчаны «помпонами» сине-зеленых листьев, трубчатых, обвисших, растягивавших полупрозрачные перепонки, шуршащих и поскрипывавших.
Но это были лишь верхушки исполинских дху, вымахивавших в высоту на добрых полкилометра и «строивших» вокруг себя многоярусный лес.
Нижние кроны вязались друг с другом, огромные сучья переплетались в прочное перекрытие, прячущее в темноте и сырости первый ярус, рай для мелкой живности. На сплетение стволов и сучьев оседала пыль, сыпался пепел от сгоравших деревьев, и на этой почве всходил вторичный лес, верхушки которого смыкались со средними кронами дху – и тоже завивались в «настил», непрочный и рваный третий ярус, если считать от поверхности планеты.
Повествуя об этих особенностях, я исследовал портал и вскоре обнаружил искомое. Короткая запись, сделанная рукой Наташи, гласила: «Мишу мы не нашли, Диму ранил «паук». Перевязали. Портал откр. сразу. Здесь тихо. Мы обслед. местность – прямо от портала, в 5 км за озером, стоит еще 1. Пойдем туда завтра».
Ниже имелась приписка: «Вышли на 3-й день. Все хор.».
– Они были здесь и пошли к порталу. Едем!
Я завел машину и тронулся вперед. Эти места мне были известны – через любой портал выходишь именно сюда. «УАЗ» въехал под огромную ветвь, размером с двадцатиметровое дерево. Мясистые и толстые листья не шуршали, а поскрипывали, отливая серебром с изнанки.
Бампер раздвигал мягко-упругие стебли лишайника. Потревоженный лишайник надувал мешочки спороносов и пускал пыльцу струями. Кольчатые и пупырчатые деревья вторичного леса походили на мангианский спиральник – их стволы завивались и закручивались в кренделя.
Впереди нарисовался провал, и «уазик» осторожно спустился по склону на «первый этаж», на твердь. Оплывшие комли деревьев дху держали «потолок», сквозь который пробивались белесые корни. За них цеплялось что-то живое – целый выводок пушистых шаров. Свет фар пугал их, и шары кукожились, сжимались, словно стараясь стать меньше.
Впереди посветлело, и машина выехала по осыпи, утрамбованной местными зверюгами. Открылось озеро. Ахернар заглядывал в прогал леса, и отражался зеленым блеском.
– Вот он!
Портал стоял на берегу озера, на каменной плите… Да нет, это была всего лишь плоская скала.
– Все, приехали, – объявил я, – дальше пешочком.
– А чего-о? – вытянул лицо Лахин.
– Проем узкий.
– А-а…
– Так что вперед, – бодро сказал я, – и с полной выкладкой!
– У-у-у… А я думаю, чего это ты все по рюкзакам суешь…
– Коварный я.
Выгрузив рюкзаки и оружие, я отогнал «УАЗ» в укромное место – в огромное дупло, размером с пещеру. Под ногами уминался толстый слой трухи, а сверху нависал «потолок», весь в извилинах, как исполинский грецкий орех.
Вернувшись, я тоже нагрузился рюкзаком, жалея, что с нами нет Терминатора, и пошагал к порталу. Шагать мне пришлось недолго – со стороны озера показались серебристые, двояковыпуклые диски, каждый по метру в поперечнике или чуть больше. Их было три штуки – завивая в воздухе восьмерки, они кружились над нами с глухим свистом.
– Не нравятся мне эти «тарелочки»… – процедил я, останавливаясь. «Гюрзу» я давно вложил в кобуру, вооружившись «светкой» – винтовка была почти что новая, видать, лет шестьдесят на армейском складе пролежала.
Неожиданно «тарелочки» резко изменили «план полета» – два диска стали круги нарезать, а третий замер в полусотне метров над грунтом. Чуть-чуть накренившись, он открыл в днище диафрагму, и я рявкнул:
– Глаза!
Ослепительная вспышка ударила даже сквозь веки, а потом меня окатил жар и шатнула воздушная волна. Проморгавшись, я разглядел глубокую канаву, прорытую, вернее, выжженную диском – со дна долетали малиновые брызги расплавленного грунта, а края борозды уже остывали, блестя глазурованным шлаком.
– Это предупреждение! – крикнул Бунша.
– Типа, посторонним вход воспрещен! – поддержал его Эдик.
А я молча вскинул винтовку и выстрелил по «стоячему» диску – тот как раз открывал диафрагму, наклоняясь в нашу сторону, так что мы оказывались на линии огня.
Но я не потому жал на курок, что нужно было обороняться. Меня взбесило, что какой-то робот мешает мне спасать Наташку.
Честно говоря, мой поступок был весьма рискованным – черт его знает, какую энергию запас в себе диск! – так ведь нас и без того пытались убить и в землю закопать.
Пуля угодила точно в раскрытую диафрагму, в это дуло инопланетное. Полыхнуло знатно – все днище у «тарелочки» вывернуло наизнанку, с оглушительным громом ударили снопы синих искр, а покореженный верх диска усвистал в озеро, где и скрылся под волнами, пустив струю пара.
Кузьмич тотчас же последовал моему примеру, сбив кружившийся диск. Пуля отлетела рикошетом, заставив «тарелочку» вихлять в полете, и Бунша поразил ее вторым выстрелом в ребро, усеянное разноцветными огонечками.
Диск разложился, как ракушка, выбрасывая искры и светящийся дым, сверзился и запрыгал по берегу, распадаясь на две половинки. Третья «тарелочка», надо полагать, правильно оценила информацию и дунула наутек, однако Лахин тоже хотел «вставить свои пять копеек» – коротко татакнул «калаш», и все пули озвучили попадания.
Диск заколыхался, то поднимаясь, то опускаясь, завертелся юлой в прецессии и булькнул в воду. На счет «два» озеро вскипело, вздымая белопенный гейзер.
– И так будет с каждым! – сурово сказал Лахин.
– Ты еще в дуло дунь, съехидничал Кузьмич.
– Пошли, пошли! – заторопил я их.
Достав дозиметр, я убедился, что выплавленная канава хоть и фонит, но не критично. С разбегу перепрыгнув борозду, над которой все еще струился муар нагретого воздуха, я поспешил к порталу.
– На том берегу стоит база кхацкхов, – объяснял я на ходу – Вон тот пологий купол, видите?
– А кто такие кац… кацхи…
– Кхацкхи. Понятия не имею. Просто получил такую инфу, и все. Знаю только, что у них биологическая цивилизация, что кхацкхи на редкость миролюбивы… Вот только почему эти их охранные роботы напали на нас, не пойму.
– В принципе, никто на нас не нападал, – резонно заметил Эдик. – Эти… дискоиды просто прорыли межу, запрещая нам идти к порталу. А может, и не запрещали, а предупреждали просто…
Не дослушав его, я быстро осмотрел портал.
Короткая запись, выведенная Наташкиной рукой, гласила: «Проходим. Охранные роботы ведут себя подозрительно». Надо полагать, мой приход усилил их подозрения…
Бунша стоял на страже, держа винтовку в руках, а я внимательно ощупывал «интерфейс» портала, все эти пирамидки, полусферки, выемки круглые и овальные.
– Отсюда открывается выход на Приус, на Аврору и… – проговаривал я для товарищей. – И на Станцию. Странно… Я думал, они на Аврору попадут, а тут заблокировано…
– Мы никуда не попадем? – выразил Лахин свое сильнейшее разочарование.
– Попадем, – отмахнулся я. – Так… На Приус они тоже не вышли бы, канал нестабилен. Неужто на Станцию? Ла-адно…
Вложив ладонь в идентификатор, я сделал жест: проходите!
Кузьмич сноровисто миновал портал, Эдик поспешил следом, а я прошел замыкающим.
Мы оказались в замкнутом пространстве – довольно обширном помещении, стены и пол которого отливали одинаково кремовым цветом. Переборка слева была вогнута, а впереди угадывались створки дверей.
– Мы не на планете, – сказал я, – это внешняя станция, но здоровучая…
– А где? – тут же воспылал энтузиазмом Эдик. – У какой звезды? Ты знаешь?
– Сейчас увидишь.
– А гравитация тут откуда? Искусственная?
– Да.
– А свет? Тут, вроде, никаких ламп… Воздух светится?
– Да!
Двери мягко разъехались, пропуская всю нашу компанию в переходный отсек – огромный и длинный, как станция метро. Во всяком случае, пара поездов в отсеке разъехалась бы.
«Сейчас…» – подумал я. Раза три я бывал на Станции, но ощущение чуда не покидало меня.
Я усмехнулся – гулять самому не так интересно и увлекательно, как показывать тутошние чудеса спутникам.
Мы прошли весь отсек. Двери, большие, как ворота, бесшумно раскрылись перед нами, и Кузьмич с Лахиным застыли на пороге обзорной палубы. Я был доволен произведенным эффектом.
Палуба была громадна, вытягиваясь в длину этаким проспектом, а вся ее передняя часть открывалась колоссальным «окном», метров пятнадцати в высоту.
За плитами неизвестного прозрачного материала распахнулась необозримая чернота космоса, и в этой тьме сияла, сверкала, переливалась Галактика.
Она была видна не с ребра, а вдоль оси – гигантская шутиха, размахнувшая спиральные рукава. На обзорной палубе не фосфоресцировал воздух, испуская нежное сияние, как в отсеках, да и зачем? Света миллиардов звезд вполне хватало.
– Твою-то ма-ать… – выдавил потрясенный Кузьмич.
Эдик, притворявшийся соляным столбом, и звука не издал, лишь медленно покачал головой.
– Станция находится вне Галактики, – негромко сказал я, – отсюда до нее десятки тысяч светолет. Это единственный искусственный объект, на котором стоит портал. Почему, не знаю. И чья эта станция, мне тоже неизвестно. Но красиво же?
– Нет слов… – прошептал Лахин. – Просто нет слов…
– Пошли, – оборвал я его восторги. – Засмотрелся…
Мы прошагали всю обзорную палубу из конца в конец и вышли в радиальный коридор. Голые стены разочаровывали – в наши-то орбитальные станции заглянешь если, то там места живого не найдешь – и верх, и низ, и борта истыканы приборами, мониторами и прочими причандалами, а тут пусто.
Хотя, откуда мне знать? Может, стоит сделать какой-нибудь знак, и все стены покроются экранами, выдвинутся пульты разные… С другой стороны, к чему пульты, когда автоматика справляется? Ну, это как сказать…
– Здесь вы поосторожней, – сказал я, проводя друзей в очередной блок – полусферу ста метров в диаметре, прикрытую котельным сводом, мягко светящимся белым. – Тут гравиустановка не фурыкает.
– Вообще? – восхитился Эдик.
– От слова совсем. Держи веревку! Обвязывайся…
Веревка была обычная, бельевая, ее прочности хватит. Я осторожно двинулся вперед, вспоминая, как порхал в прошлый раз, угодив в зону невесомости. Никакого позитива эта микрогравитация во мне не оставила, но Эдику же не докажешь…
– Слышь, астрофизик? – строго сказал я. – Если ты повиснешь, а потом отлетишь направо к борту, тебя приложит об пол пятнадцать или двадцать «же»! Понял?
– Понял! – ответил Лахин, подскакивая и забирая влево.
Чем левее он оказывался, тем его скачки становились выше, а тело дольше задерживалось в воздухе. И вот – завис, переворачиваясь головою вниз.
– Доволен? – буркнул я.
– Ага!
Я покопался в карманах, досадуя, что не додумался прихватить с собою камушков, и нарыл пятак. Расставаться с пятью копейками было жалко, но я пересилил жадность – и пульнул монеткой в дальний правый угол.
Пятачок, крутясь и посверкивая, улетел – и резко ударил об пол, впечатываясь в упругое рубчатое покрытие.
– Ух ты! – воскликнул Эдик, паря на высоте человеческого роста. – Здорово!
– Спускайся давай.
Мы сделали еще три шага, волоча Лахина за собой, как шарик на веревочке. Я ощутил прилив тяжести и замедлил поступь, а Эдик и вовсе «спрыгнул», отбив себе пятки.
– Бли-ин…
– Сказано ж было – спускайся!
Я осторожно шагнул вперед – полное впечатление, что ногу вместе с гирей поднимаешь.
– Раньше такого не было, – пропыхтел я, – тут нормальная тяжесть стояла…
– Все портится, – закряхтел Бунша, – и гравитаторы твои – тоже. Небось, не на гарантии…
– Ох ты…
Гравитация достигла двойной – будто я не рюкзак на спине нес, а еще одного Саньку Тимофеева.
– Кузьмич, снял бы ты свой рюкзак…
– Ни хрена… – уперся старик.
Мне еще килограмм сорок прилило – как два коромысла с полными ведрами на плечи возложили. И вдруг тяжесть спала, вернувшись к единице.
Теперь даже увесистый рюкзак казался мне легким.
– Ф-фу-у! Прошли!
– За мной.
Следующая палуба напоминала бочку разрезанную повдоль, – прямоугольную площадь с футбольное поле величиной прикрывала сводчатая крыша. И здесь не было пусто – непонятные машины рядами и шеренгами заполняли весь блок. Похожие на толстые колонны, оплетенные трубами разного диаметра, истыканные хрустальными полусферами, за которыми роились пузыри, инопланетные агрегаты поднимались до самого потолка, наполняя воздух басистым гудением, изредка прерывающимся резкими медными ударами. Остро запахло озоном.
Оглядывая непонятную технику, я заметил стрелку, нарисованную маркером на боку установки, и прибавил ходу.
Отсек с машинами продолжался еще одним таким же, с той разницей, что вместо гладкого, пружинящего пола там стлался густой, тяжелый… дым, белый с голубым. Он стелился понизу, как туман, и опускать в него ногу было боязно.
Кузьмич ткнул «синий туман» прикладом винтовки – и ничего. Храбро шагнул – и заковылял.
– Как в воде идешь, – прокомментировал он, – сопротивление такое…
Вздохнув, я тоже погрузился в «дым» – тот колыхался ниже колена. И впрямь, разгребать с виду бесплотный туман приходилось с натугой. Так мы и побрели, пока странная дымная пелена не истончилась у порога третьего отсека, тоже забитого машинами, но только здесь стояла тишина, а воздух был наэлектризован – длинные седые волосы Бунши распушились, по моей одежде пробегали искры.
– Током не бьет? – с деланой заботливостью спросил Эдик.
Кузьмич фыркнул негодующе, а я серьезно сказал:
– У тебя на ушах – огни Святого Эльма. Красиво…
Лахин тут же схватился за уши – куртка его так и затрещала от разрядов.
– Кажись, вышли!
Прямо перед нами, аккуратно вделанный в переборку, находился портал. Строчки, выписанные черным маркером, я приметил издали и поспешил прочесть.
«Дошли, – писала Наташа. – Раненый Димка отказ, от помощи – и пропал там, где этот дым. Канул в него и будто растворился в этом проклятом тумане. Мы подумали, что там люк, и он туда провалился, ощупали пол – ни щелки. Итак, нас ост. трое. Идем дальше».
– И куда же вас дальше-то понесло? – вздохнул я, касаясь интерфейса. Выбор был велик – отсюда портал открывался сразу на семь планет. Перекресток миров…
