Глава 17
Пустыня, какой она видится из вертолета. Горы, разделяющие голубое небо и желтоватый песок. Несколько секунд только это и ничего больше. Затем – какое-то движение в песке. Возможно, это была погрешность в воспроизведении видео, но все походило на поднимавшиеся из земли бугорки, появлявшиеся и исчезавшие один за другим, вытянувшись в линию. Потом из песка показалось что-то большое, описало в воздухе дугу и снова пропало в песке. И еще раз. Разрешение было низким, поэтому с уверенностью можно было сказать лишь, что это было движение.
Ниланджана раз за разом пересматривала видео. Но чем больше она в него всматривалась, тем меньше у нее оставалось уверенности в том, что именно она видела. Картинка свидетельствовала о том, что в песке что-то есть, но не давала никакой информации о том, что это такое. Пилот сказал, что это все, что он смог передать ей втайне от города. Что означало – у города есть гораздо больше. Ей придется раздобыть это в городском архиве, одном из самых охраняемых и закрытых мест в Найт-Вэйле.
Архивистам, заправлявшим этим учреждением, много чего не нравилось. Им не нравились журналисты. Им не нравились исследования родословных. Им не нравились вопросы. Им не нравились Козероги. До отвращения. И уж, конечно, им не нравились ученые. Они хранили архивы за толстыми банковскими дверьми и использовали сложную систему безопасности.
Однажды Ниланджану уже выгнали из городского архива за попытку получить копию свидетельства о регистрации автомобиля. Оригинал она потеряла. Поскольку в Индиане ничто подобное не представляло бы собой проблемы, ей и в голову не пришло, что в новом городе все обернется совсем по-другому. Она заполняла форму 11-AU-RF и заплатила пошлину в тридцать пять долларов. Клерк проштамповал форму и оборот чека, потом скрепил их, положил в плотный конверт, достал зажигалку и все поджег. Потом горящие бумаги бросили в металлическую корзину и затоптали ногами. Ниланджана снова заполнила форму, выписала еще один чек, опять встала в очередь, надеясь, что ей попадется другой клерк. Таковой ей попался, однако, когда она подала ему форму и деньги, тот в клочья разорвал бумаги зубами. Она спросила, что нужно сделать, чтобы быть уверенной в том, что ее заявление и оплату примут, но это оказалось неверным подходом. Клерк нажал на кнопку под барьером, и раздались сигналы тревоги. На жидкокристаллическом дисплее у нее над головой замигало слово «ИЗМЕНА». Другие люди в очереди, прежде показывавшие на нее пальцами и кричавшие «Чужачка!», сменили это дружеское приветствие на враждебные выкрики «Пятая колонна! Пятая колонна!». Она даже не знала, что означает эта «пятая колонна». Посмотрела потом в словаре, но определение оказалось отредактированным. Потом она отправилась в библиотеку, чтобы выяснить это там, и ее едва не перекусил пополам библиотекарь, сорвавший с себя кандалы. Процесс адаптации к новому месту жительства может оказаться изматывающим, и даже получение простой бумажки может восприниматься, как битва.
Теперь она знала, что нельзя просто так войти в архив, подойти к столу архивариуса и попросить досье на странную подземную активность в пустыне. Поэтому она приблизилась к столу архивариуса и спросила, где туалет, надеясь потом ускользнуть и найти записи.
Клерк долго с неприязнью разглядывал ее. И очередь, в начало которой она влезла с вопросами, – тоже. Кто-то пробормотал: «Чужачка». Кое-кто кивнул в знак согласия: «Чужачка».
Клерк выглядел, как хрестоматийный государственный служащий: пожилой, ростом больше двух метров, с неровными плечами, козырьком, пластиковыми вампирскими зубами и апельсиновыми корками вместо серег. На бейджике красовалась надпись «МУНИЦИПАЛЬНЫЙ АРХИВ ГОРОДА НАЙТ-ВЭЙЛА», а под ней – тисненое изображение дубинки с шипами.
Ниланджана сделала вторую попытку:
– Прошу прощения, что перебиваю… ээ-э, это булава или дубинка? Не уверена, как правильно произносить ваше имя.
Клерк зашипел.
Ниланджана зашипела в ответ.
Клерк кивнул и показал в сторону деревянной двери без таблички в углу зала ожидания.
– Постучите четыре раза. Выждите девяносто секунд, а затем поскребите по центру, – сказал клерк.
– Благодарю вас.
Шипение.
– Чужачка, – проговорил стоявший позади нее в очереди Чарли Баир. Он явился в архив, чтобы подать заявление на получение Призрачной лицензии, которая позволила бы ему после смерти стать призраком. Город выдавал всего несколько таких лицензий в год, поскольку призраки – это круто, и все хотели стать ими.
Ниланджана постучала в дверь, затем выждала и поскребла, как сказал клерк. В двери открылась филенка. За ней царила темнота.
Когда ничего не произошло, она произнесла:
– Алло?
По-прежнему ничего не происходило.
– Ал-л-ло? – Ниланджана наклонилась к отверстию, но ничего не увидела.
– Там не заперто, открывайте! – крикнул клерк с другого конца зала.
– Чужачка, – снова повторил Чарли, но как-то вяло. Он переживал, что не получит лицензию и после смерти ему придется прекратить свое существование, а это казалось ему скучным.
Ниланджана повернула ручку. Дверь легко открылась. Она шагнула во что-то, похожее на коридор, но из-за темноты ничего не разглядела. Когда она двинулась вперед, дверь выскользнула у нее из пальцев и с треском захлопнулась у нее за спиной. Она окунулась в абсолютную черноту, нарушаемую лишь единственным прямоугольником света на полу от дверной филенки. Темнота давила на нее, и ей показалось, что рядом с ней кто-то есть. Затем воображаемое стало уверенностью. В темном коридоре кто-то стоял прямо рядом с ней. Она отчаянно пыталась открыть дверь, но с внутренней стороны ручки не было. Кто-то, находившийся рядом, тянулся к ней, она это чувствовала. Она знала, что он вот-вот коснется ее руками, которые окажутся холодными и сухими.
По ту сторону двери появилось лицо. Два белых глаза в тени подсвеченной сзади головы. Пока ее ничто не коснулось.
Ниланджане удалось подавить вскрик.
– Вы меня напугали.
– Вас все должно пугать, – ответило лицо. – Все и вся пугают.
Голос принадлежал не клерку. Ниланджана понятия не имела, кто это.
– Туалет дальше по коридору, – произнес голос – Поверните налево. Потом снова налево. Пройдете два коридора, затем еще раз налево. Дальше два пролета вверх по лестнице. Поверните направо. Спуститесь на один пролет и справа увидите четыре двери.
– А здесь в коридоре есть выключатель?
Филенка с треском захлопнулась. Воцарилась полная темнота. В любую секунду ее коснется холодная сухая рука. Она здесь не одна. Она здесь не одна.
Перестань, сказала она себе. Это неразумно. Это просто страх. Ей понадобилось взглянуть на данные и выдвинуть гипотезу.
Гипотеза. В коридоре было пусто, когда я туда вошла, значит, в нем по-прежнему пусто. Чувство, что я не одна, – просто реакция моего тела на темноту.
Она надеялась, что данные продолжат подтверждать эту гипотезу.
Ниланджана ощупала стены в поисках выключателя или даже двери. Водя руками в темноте, обнаружила сворачивавший налево проход. После еще более осторожного продвижения вслепую нашла еще один поворот налево. Она дошла до очередного поворота, но, ощупав все вокруг, поняла, что оказалась на перекрестке, и решила идти направо вопреки инструкциям голоса. В конце концов, она ведь ищет вовсе не туалет, и при теперешнем развитии ситуации ей вряд ли захочется воспользоваться их туалетом.
Ниланджана порылась в сумочке и нащупала сотовый телефон. Включила фонарик и огляделась в его тусклом свете. Вдоль коридора, насколько хватало света, шли дверь за дверью. Многие из них были бесполезны, таблички на них гласили нечто вроде ПОМЕЩЕНИЕ 16-UX-9: КЛАДОВАЯ, что совершенно сбивало с толку рядом с ПОМЕЩЕНИЕМ 2783: СКЛАД, или ПОМЕЩЕНИЕ 12.4Z: ДВЕРЬ НИКУДА НЕ ВЕДЕТ, что было совершенно верно – дверь открывалась в стену. Пару раз она возвращалась в поисках хоть какой-то двери с табличкой вроде ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ или ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЕ, а то и даже СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЕ ДЕРЬМО В ПУСТЫНЕ. Ниланджана рассмеялась. Так было бы удобнее, подумала она.
Не найдя ничего отдаленно напоминающего цель ее поисков, она наудачу открыла следующую дверь, к которой подошла (ПОМЕЩЕНИЕ ММММ-459-Р: РЕГИСТРАЦИЯ ФОРТЕПИАНО) – просто посмотреть, что там внутри. Дверь открылась в комнату, где было так же темно, как и в коридоре. Свет от ее фонарика заплясал по высокому потолку, пробежался вдоль стен с полками, уставленными ящичками с документами. Потом его лучик выхватил из темноты женское лицо, и Ниланджана взвизгнула. Женщина взвизгнула в ответ. Она сидела за столом в центре совершенно темной комнаты. Рядом стояли ряды ящиков. Каждый из ящиков, кроме ближайшего к двери, был помечен словами ФОРТЕПИАНО, ОТКАЗ. На том, что стоял у двери, виднелась надпись ФОРТЕПИАНО, ОТКАЗ: ТЯЖБЫ.
– Чужачка! – крикнула женщина.
– Привет! Извините, ошиблась комнатой.
Ниланджана попятилась от порога и направила фонарик вдоль коридора. В конце его она заметила что-то похожее на человеческую фигуру.
– Кто там? – спросила она и сделала небольшой шаг вперед.
Очертания фигуры стали более четкими. Это была сидевшая за столом женщина.
– Тебе нельзя здесь находиться, Чужачка, – сказала женщина.
– Ты нарушаешь границы! – крикнула та же женщина, но с другой стороны. Ниланджана повела фонариком. Женщина по-прежнему сидела за столом. Кожа у нее была тонкая и бледная, как рисовая бумага, с пульсирующими под ней венами. Она походила на рыбу-слепоглазку.
– Я не люблю нарушителей, – сказала женщина из коридора. Когда Ниланджана снова осветила ее фонариком, та оказалась гораздо ближе.
– Ты знаешь, что я делаю с нарушителями? – спросила сидевшая за столом женщина. Теперь она стояла.
– Я их ем, – ответила женщина из коридора.
Она была всего в нескольких сантиметрах, и ее дыхание обжигало Ниланджане лицо. Запахло прогорклым маслом. В бьющем снизу вверх свете из телефона ее лицо представляло собой лунный пейзаж с тенями.
– Да, я их ем, – произнесла та же женщина с порога, жарко дыша Ниланджане в ухо.
– Я просто искала кое-какие записи, – выдавила из себя Ниланджана.
– Я съела записи, – отозвалась женщина обоими телами и обоими голосами, чуть отстававшими друг от друга.
У Ниланджаны не было никакой научной модели, чтобы понять происходившее в тот момент, поэтому она прислушалась к инстинкту, велевшему ей бежать. Пятясь назад, она выхватывала фонариком две вариации одной и той же женщины, чьи тела, тянувшиеся к ней, дергались и замирали в странных позах.
– Я, – сказала женщина. Теперь она была одна и стояла в нескольких метрах от Ниланджаны.
– Их… – В нескольких сантиметрах.
– Съела. – Холодная сухая рука схватила Ниланджану за шею.
– Довольно, Клэр, – голос прозвучал громко, усиленный системой оповещения.
По всему коридору вспыхнули лампы дневного света. Рука уже не хватала Ниланджану за шею. Клэр прислонилась к стене, надув губы. По коридору шагала Памела Уинчелл, придерживая свой портативный усилитель и микрофон. За спиной виднелись два офицера Тайной полиции в балаклавах и накидках, как у всех остальных сотрудников Тайной полиции.
– Арестуйте ее, – велела Памела в микрофон.
– Погодите. За что? Я просто искала туалет.
– Разве все мы, образно выражаясь, не ищем туалет?
– Я хочу есть, – заявила Клэр.
– Пошла вон, – бросила Памела. Клэр зарычала и убежала на четвереньках.
– За что меня арестовывают? – спросила Ниланджана.
– Мы знаем, что происходит там, в параллельном мире. Нам известно, что может навлечь на нас вмешательство твоего начальника. Нам известно, что ты задумала, и мы знаем, что затевает церковь.
– А кто говорит, что мы что-то затеваем? Я просто пытаюсь найти туалет.
– Кому какое дело до того, что кто-то говорит? – возразила Памела. – Вот послушай, что я тебе скажу. Где-то в этой галактике есть луна. В этой луне полно дырок, а внутри этих дырок – микробы. Жизнь. Ничтожная, но все-таки жизнь. И микробы не знают, что мы существуем. Они ничего не знают, потому что они несложные. Они поглощают молекулы воды и других микробов, а потом они выделяют молекулы воздуха и делятся на другие микробы. Они все это проделывают, не зная зачем, не зная, что мы здесь в одной с ними галактике, и даже не зная того, что они там находятся. Они даже о себе ничего не знают.
– А какое это имеет отношение к чему-либо?
Памела улыбнулась.
– Если выяснишь, дай мне знать. – Она подмигнула и щелкнула пальцами стоявшим за ее спиной офицерам.
Наручники оказались холодными и сухими.
– Что вы знаете, Памела? – крикнула Ниланджана, когда Тайная полиция потащила ее к выходу, а оттуда к патрульной машине.
Дверь полицейской машины захлопнулась. Памела со спокойным лицом неподвижно стояла на пороге.
– Что вы знаете о параллельном мире? – Но слова Ниланджаны разбились о звуконепроницаемое стекло, когда офицеры увозили ее прочь.
Чарли Баир вышел из здания муниципалитета, прижимая к груди Призрачную лицензию. Он очень переживал, сможет ли ее получить. Когда он пытался уснуть, ему сдавливало грудь. А потом он волновался, не инфаркт ли у него, и от волнений грудь сжимало еще сильнее. Эти повторявшиеся действия приводили его в ужас, что он умрет, так и не обретя способности стать призраком, и все его труды по записыванию отличных идей для привидений пойдут прахом. Теперь, получив лицензию, он шагал на работу – он служил начальником дневной смены в расположенном в центре города супермаркете «Ральфс». Он опаздывал, потому что ждать в архиве пришлось гораздо дольше, чем он рассчитывал. Но кому есть дело до чего-то незначительного, вроде рабочего дня, когда он обретает нечто значительное, вроде лицензии? Перед ним с шипением открылась дверь, и он вошел в мир фильтрованного воздуха, пирамид, апельсинов и начальства, которое едва его не уволило. Этот мир, в отличие от него, был преходящим. Следующие два дня он проведет в волнующей эйфории, пока не раскалится пол, не разверзнется земля и в молочном отделе не появится одна из загадочных ям, поглотившая целый ящик молока без лактозы вместе с Чарли, который, глядя на повисшее над ним в свободном полете созвездие из молочных пакетов, подумает: «По крайней мере, сейчас я стану призраком». Но он окажется в корне неправ.
