Глава 18

– Очередной звонок от твоей поклонницы, – сообщила Лора Грегу, едва тот прибыл в участок.

Сама она отдежурила ночную смену, но выглядела так, словно только что приступила к работе. Остановившись около стола Лоры, Тёрнер мельком глянул на ее идеально отутюженную голубую рубашку и уловил свежий аромат духов.

Ему не понадобилось спрашивать, о какой поклоннице речь, – он уже знал, кого Бест так называет. За последние два дня Алекс Тейлор звонила в участок несколько раз, желая дополнить сведения о смерти Лилиан Армстронг, и поскольку она всегда просила позвать его, Лора сделала ошибочные выводы. Но ему пока нечего было ей сказать, он еще ждал отчета о вскрытии.

– Что хотела? – спросил инспектор.

– Узнать, нет ли у нас новостей по делу Лилиан Армстронг. Поскольку, вероятно, кто-то из нас, включив мигалку, посоветовал ей не вмешиваться.

Грег поставил портфель и теперь взглянул на коллегу с пристальным вниманием.

– Неужели у нее опять что-то случилось?

Лора, удивленно сверкнув глазами, высоко подняла брови.

– Вы имеете в виду очередное убийство или воображаемого хирурга, желавшего сделать ей операцию? А вы задавались вопросом, почему Лилиан Армстронг оказалась именно в том гараже, и главное – в том доме? Она же обычно не промышляла в том районе. Вряд ли она отправилась бы на поиски клиента в такую даль. Уж наверняка ее кто-то пригласил. Попасть в этот гараж могут только жильцы – прямо из дома, либо снаружи с помощью специального брелока. Грег, разве это не тревожный сигнал? Как и тот факт, что сама доктор Тейлор живет в том доме. Как и тот факт, что у нас нет свидетелей спешного отъезда неизвестной машины с места преступления. И вдобавок так удобно, что там нет никакой системы видеонаблюдения для отслеживания нужного момента…

– Я имел в виду, – стиснув зубы, процедил Тёрнер, – не оставили ли ей опять сообщение на машине.

– Ах, это… – произнесла Бест небрежным тоном, подсказавшим ему, что у нее по этому поводу иное мнение.

– Мы же оба видели кого-то возле ее машины.

– Она могла сделать это и сама, – пожала плечами Лора. – Напялить мешковатые шмотки, ускользнуть на пару минут с вечеринки, всего и делов-то… А потом обзавестись свидетелем обнаружения надписи.

– Она не могла знать, что Натан Белл последует за ней.

– Неужели? По его физиономии не скажешь, что у него много поклонниц, – констебль скривилась. – Тейлор могла дать ему повод последовать за ней, а в темноте, возможно, она и сама стала бы менее разборчивой…

Грег скрипнул зубами. Порой ход мыслей Лоры вызывал у него отвращение.

– То есть, по-вашему, он последовал за ней, надеясь поразвлечься на заднем сиденье ее машины? – Он взял свой портфель, казалось, размышляя над словами сотрудницы, и тихо произнес, придав своему тону особую искренность: – Умница. Похоже, у вас есть опыт в такого рода делах. Нам в полиции нужны подобные вам женщины для понимания поведения других женщин. Я обдумаю вашу версию, Лора. Отправляйтесь домой, вы выглядите усталой.

После его ухода Бест еще немного посидела за своим столом, размышляя над его замечанием, а часом позже, улегшись дома в кровать, все еще раздумывала, было ли его оскорбление намеренным.

Отчаяние и упадок духа привели Алекс к дому Мэгги Филдинг. Больше ей не к кому было обратиться. Филдинг ни о чем не спросила по телефону, ничуть не удивилась тому, что ее давнее приглашение наконец-то принято. Просто сказала, когда будет дома, и объяснила, как до нее добраться.

И вот теперь, стоя в вечерних сумерках на тротуаре перед домом Мэгги, Алекс глубоко сожалела о своем звонке. Она едва знала эту женщину, но и то малое, что знала, не обнадеживало ее. Филдинг не производила впечатление человека, готового с радостью предоставить ей выпивку и сочувствие. Скорее уж она могла начать читать нотации. Но было слишком поздно отказываться от назначенной встречи.

Штора сдвинулась, и Тейлор заметили. К темно-синей входной двери вели три ступени, и когда Алекс взялась за латунный дверной молоток, дверь открылась.

– Я видела, как вы появились, – приветливо сказала Мэгги Филдинг. – Пешком или на машине?

– Прогулялась, – ответила гостья, вступив в просторную прихожую. – Не нашла свой брелок, чтобы открыть ворота гаража в доме.

– Отлично. Тогда вы сможете выпить.

Сама прихожая, а вернее, настоящий холл, производила внушительное впечатление: уходящие ввысь более чем на пятнадцать футов стены цвета баклажана гармонично сочетались с пыльным золотом арочного прохода и обрамления картин. Каблуки Алекс процокали по плитам пола, похожим на старинные тротуарные плитки, порождая удивительное гулкое эхо. Над лакированным золотистым столом в холле поблескивало высокое зеркало в богато украшенной позолоченной раме, и все это могло бы показаться излишне вычурным, но не в данном месте. Здесь обстановка свидетельствовала об исконной незыблемости.

– Сколько же лет этому дому? – поинтересовалась Тейлор.

– Построен в тридцатом году восемнадцатого века. Первым его владельцем стал прапрадед моего отца, или даже прапрапрадед, и с тех пор дом принадлежит нашей семье.

Гостиная выглядела еще более впечатляющей. Тянувшиеся от пола до потолка книжные полки были заполнены солидными томами – явно серьезная литература. В нише между двумя стеллажами, покрашенной в темно-рубиновый цвет, поместился письменный стол на фигурных ножках в виде перевернутых балясин и с рядами узких ящиков по бокам. Настольная лампа под черным абажуром на черной с золотом подставке испускала рассеянный приглушенный свет, и единственным дополнением к ней на этой почти пустой столешнице являлся компьютер.

Георгианские окна скрывались за тяжелыми золотистыми портьерами, а перед камином из серого камня стояли лицом друг к другу два диванчика с красной парчовой обивкой и высокими спинками.

Роскошь обстановки и очевидное богатство этой, в сущности, незнакомой ей женщины внушили Алекс своего рода благоговейный страх. Сама она выросла в стандартном одноквартирном доме ранней эдвардианской эпохи, смежным с длинным рядом других однотипных домов, и все это двухэтажное строение уместилось бы в одну гостиную Мэгги. Родители Алекс обеспечили двум своим дочерям достаточно комфортную жизнь. Сестры определенно ни в чем не нуждались, но здешняя роскошь зиждилась на наследственном богатстве. В этом особняке наверняка было не меньше дюжины комнат.

Алекс вновь пожалела о своем звонке. Она словно пришла с визитом к члену королевского семейства.

– Знаете, мне надо быстро сделать один звонок, – сказала Мэгги Филдинг. – Чувствуйте себя как дома. Побродите по комнатам. Кстати, кухня находится слева, в конце коридора. Там в холодильнике есть белое вино, и вы можете пока налить нам по бокалу. Мне нужна всего пара минут, а потом мы сядем и поболтаем.

Алекс обрадовалась возможности временного уединения. Если б они сразу начали разговор, она, вероятно, зацепилась бы за физические недомогания и стала бы описывать всякую ерунду типа бессонницы, потери веса и ночных кошмаров, вынудив в итоге хозяйку дома вежливо, но решительно проводить ее к выходу. Ей надо было успокоиться и здраво взвесить всё, прежде чем признаваться в своих ощущениях.

Мэгги взяла мобильник, показывая, что собирается кому-то позвонить, и Алекс, оставив ее в уединении, выскользнула из комнаты и отправилась на поиски кухни. И попала туда, пройдя по второму коридору и повернув налево.

Это было очередное помещение, от которого у нее захватило дух. В окружении белых буфетов темнел «кухонный остров» из дорогого дерева, за которым могли бы готовить одновременно как минимум дюжина хозяек. Круглая медная раковина, встроенная в столешницу, вероятно, предназначалась для мытья овощей. И еще две глубокие и большие раковины расположились под окном, выходящим в обнесенный высокой каменной стеной сад, большой и достаточно уединенный для устройства грандиозных садовых приемов.

Решив больше не обращать внимания на столь явное богатство, Алекс пошла искать холодильник и обнаружила его в смежной с кухней подсобке. Этот серебристый шкаф, способный обеспечивать выдачу охлажденной воды, ледяных кубиков и дробленого льда, наверное, еще смешал бы водку с колой, если нажать правильную кнопку.

Гостья вытащила бутылку вина, даже не взглянув на этикетку. Ей не хотелось знать, насколько оно дорогое. Даже пить его не хотелось. А хотелось оказаться у себя дома в окружении умеренно богатых вещей и попросту хлопнуть водки.

Из вежливости она решила остаться на бокал вина и сказать Мэгги Филдинг, что у нее все прекрасно. А потом…

Внезапно Алекс уловила чье-то стремительное движение, отчего у нее мгновенно зашевелились волосы на затылке. Она инстинктивно застыла на месте, хотя тот, кто скрывался на полке над холодильником, вполне мог прыгнуть ей на голову. В оцепенении она заставила себя поднять глаза и увидела ответный взгляд маленьких глазок. Но тут толстое коричневое тельце развернулось, и перед глазами Тейлор оказался отвратительный длинный хвост.

Бутылка выскользнула у нее из рук и, упав на каменный пол, разбилась вдребезги, а завизжала Алекс так, что едва не порвала связки.

Вылетев из-за угла, Мэгги Филдинг увидела свою гостью, застывшую в полнейшем ужасе. Безудержно трясущуюся Алекс заботливо препроводили к ближайшему стулу. С трудом сосредоточившись, она наконец поняла, что говорила ей хозяйка дома.

– Это Дилан… Мне очень жаль. Я забыла, что выпустила его. Прости, Алекс… Я просто начисто забыла о нем. Да, это мой домашний питомец. Совершенно ручной крысеныш, и теперь, вероятно, он сам где-нибудь трясется от страха.

– И тебя не волнует, что он может повсюду гадить? – спросила Алекс единственное, что пришло ей в голову.

– Он чистоплотен. Отлично выдрессирован. Или, вернее, я знаю его привычки. Он пользуется туалетом только в своей клетке.

С ловкостью профессиональной официантки Филдинг откупорила вторую бутылку белого вина и налила гостье большой бокал. После того как первые несколько глотков омыли пустой желудок Алекс, она успокоилась. И хотя еще не была готова познакомиться с этим грызуном официально, Мэгги убежденно заявила, что при второй встрече он произведет на нее благоприятное впечатление. Вскоре она вернулась в кухню с коробкой хрустящих колечек в руке и пристроившимся на ее плече Диланом.

Когда хозяйка дома спустила крысу на стол, Алекс встала и попятилась в угол.

– И он никогда не бросается на тебя? – нервно спросила она.

– Нет. Он дружелюбный малыш и докажет это, если дать ему шанс.

Грызун сидел неподвижно. Мэгги слегка встряхнула коробку, и он тут же поднял головку и подергал заостренным носом с усиками. Глаза его взирали на хозяйку. Филдинг достала одно хрустящее колечко, зажав его между пальцами, и Дилан мгновенно метнулся к ней. Затем сел на задние лапки, расставив кожистые пальчики, а передние – с маленькими, почти лишенными растительности пальчиками и коготками – протянул к угощению. Хозяйка вложила в них колечко, и Дилан – весьма изысканно, двумя длинными передними зубами – начал с хрустом поглощать лакомство.

– Хочешь сама попробовать? – предложила Мэгги.

Алекс покачала головой, и ее коллега усмехнулась.

– Ну, может, в следующий раз.

Доктор Тейлор думала иначе. Не в этой жизни. Она скорее совладала бы со страхом среди рушившихся домов, помогая попавшим в беду людям, чем осмелилась бы сунуть палец близко к крысиным зубам и когтям.

Только после уборки пола в подсобке и водворения Дилана обратно в клетку женщины наконец сели поговорить. За это время сердце Алекс успело смягчиться по отношению к коллеге, и ей пришлось признать, что Мэгги Филдинг начинает ей нравиться. А она как раз сейчас, в неразберихе окружающего мира, очень нуждалась в новых друзьях.

– Скажи, откуда у вас появилось столько замечательных картин? – спросила Тейлор.

– В основном благодаря моим предкам. Они подолгу жили во Франции и Италии. Большинство картин привезено ими. Сама я ничего не коллекционирую. Времени не хватает.

– А что за картина над письменным столом?

Эта картина сразу же, едва Алекс вступила в гостиную, привлекла ее внимание, и на протяжении их разговора ее взгляд невольно вновь и вновь обращался к ней.

На постели лежала женщина с обнаженной грудью, протягивая руку к уходящему мужчине. Словно желая вернуть его, она протягивала ему что-то вроде плаща. Хотя он уходил полностью одетый.

– Она называется «Иосиф и жена Потифара». Кисти Орацио Джентилески. Эту прелестницу живописали многие художники, включая Рембрандта.

Алекс пожалела, что никогда не слышала о жене Потифара – ей хотелось бы поговорить об этом сюжете. Ее отец страстно любил искусство, но она практически не заглядывала во все те большие и дорогущие книги, которые он притаскивал из библиотеки.

– Она выглядит такой грустной, – заметила Алекс. – От нее уходит возлюбленный, верно?

Мэгги, как теперь гостья называла ее, подмигнула ей и хитро усмехнулась.

– Покопайся в этой библейской истории. Полезно для общего образования.

Алекс вновь наполнила вином их бокалы. Впервые за долгое время она с удовольствием потягивала напиток, не имея потребности быстро проглотить его залпом, чтобы успокоить нервы. Алекс замечательно успокоилась и больше не хотела обсуждать свои проблемы, но Филдинг ждала от нее именно этого. Да и приезд сюда был задуман ради того, чтобы поговорить с этой женщиной, по-прежнему почти незнакомой, о том, о чем ей не с кем было больше поделиться. Алекс просто предпочла бы, чтобы они получше узнали друг друга, забыв на время о том мерзавце, что напал на нее и продолжал ее терроризировать.

– Можно задать тебе личный вопрос? – спросила она.

Черные брови Мэгги изумленно взлетели. Ее распущенные темные волосы шоколадного оттенка доходили почти до талии. Она была одета в кремовую безрукавку из тонкой шерсти с завернутым воротником и строгие коричневые брюки, и выглядела привлекательной, а в сочетании с ее умом и самоуверенностью могла бы составить крайне желанную компанию любому партнеру.

– Ты замужем? – поинтересовалась Алекс.

Ее собеседница расхохоталась.

– Откровенно говоря, у меня мелькнула мысль, что ты собираешься спросить, не имею ли я гомосексуальных склонностей. Однако на оба вопроса ответ отрицательный. Впрочем, я была почти помолвлена… – Ее взгляд слегка затуманился, а голос понизился: – Почти. У него имелись небольшие сложности с обязательствами. По-моему, в итоге его привлекало только то, что он мог пользоваться студией звукозаписи моих родителей. Обожал слушать свой собственный голос. И все-таки, – более оживленно произнесла она, – лучше узнать правду раньше, чем позже.

– А чем занимаются твои родители?

– Занимались… – В глазах Мэгги плеснулась печаль. – Моя мать была концертирующей пианисткой, а отец играл на виолончели. Оба погибли на гастролях в дорожной аварии. К сожалению, мы были не особенно близки. Полагаю, их разочаровало то, что я не пошла по их стопам, а увлеклась медициной. Мать полагала, что я выбрала грубую, как она выражалась, далекую от элегантности профессию. – Филдинг согнула свои тонкие пальцы и, пристально взглянув на них, добавила: – При всем прочем мне нравится моя работа, а ведь именно это, в конце концов, имеет значение. И сейчас, – меняя тему, продолжила она, подняв бокал вина, – у меня время от времени появляется любовник, приятель, но пока мне не хочется завязывать постоянные отношения. Я только недавно получила должность врача-консультанта… Кстати, надвигается мое первое Рождество в этом городе после возвращения из медицинского колледжа. У меня есть большой прекрасный дом для будущей семьи, но зато совершенно нет времени на семейную жизнь. На прошлой неделе мне стукнуло тридцать два года, и в круговерти работы я мало задумывалась о собственных биологических часах, а потом вдруг подумала: круто… У меня нет времени даже на мужа, не говоря уже о ребенке. – Она отхлебнула вина и спросила: – А как твоя жизнь? Или ты думаешь, что я собираюсь выпустить тебя отсюда, ни о чем не спросив?

– Нет ни друга, ни любовника, ни заинтересованных поклонников.

– А что же случилось с тем, которого я видела? Он выглядел весьма сексуально.

– Остался в прошлом, – теперь рассмеялась Алекс. – Пришлось сказать ему «прости-прощай»! Даже досадно, каким придурком он оказался. По-прежнему любит меня, более того, хочет жениться. Единственная крошечная помеха заключается в легком расхождении мнений… Он полагает, что я сошла с ума.

Не услышав мгновенного отклика, она смутилась. Чувствуя, как загорелись ее щеки, поняла, что сильно покраснела.

– Послушай, мне скоро пора уходить. Завтра рано вставать, и вечером еще надо успеть доделать кое-какие дела. Хотя я очень ценю твое приглашение и мне вправду было очень приятно поболтать с тобой.

– Алекс, тебе совершенно нечего смущаться. Я ни на минуту не думала, что ты сошла с ума. Откровенно говоря, я больше склонялась к мысли, что у тебя случилось какое-то посттравматическое осложнение. Возможно, прорвалось в реальность какое-то прошлое происшествие, связанное с твоими личными или рабочими делами. – Немного помолчав, Филдинг невесело усмехнулась. – Я все думала, почему ты той ночью позволила именно мне осмотреть тебя. Может быть, потому что я совсем недавно начала работать в этой больнице… Как говорится, почти чужая. Хотя я ведь тебе не нравилась, поэтому все-таки подумала, что это странно. Ты же могла отказаться.

– С чего бы? – еще больше покраснев, удивилась Алекс. – Ты же наш лучший гинеколог. И мне повезло, что ты сумела осадить ту никудышную сотрудницу полиции. Хотя если начистоту… то да, ты мне не понравилась. Каждый раз, когда мне приходилось сталкиваться с тобой, ты вела себя на редкость пренебрежительно.

– Это верно, Алекс, – со вздохом признала Мэгги, – но это проявляется помимо моей воли. Когда я сосредоточена на работе, все остальное становится неважным, включая мои манеры.

– Но, полагаю, они не такие уж скверные, – Алекс насмешливо приподняла бровь, – когда ты не на работе.

– Рада слышать, – ответила Мэгги, тоже насмешливо. Прикусив нижнюю губу, она пристально посмотрела на собеседницу и задумчиво произнесла: – По-моему, тебе надо самостоятельно исследовать это дело дальше, и если ты захочешь воспользоваться помощью специалиста, я сведу тебя с одним моим знакомым. Он чертовски хорош в своем деле. Психоаналитик, с большим опытом снятия посттравматических стрессов. Также практикует гипноз, копается в забытых воспоминаниях и все такое прочее… – Она выжидающе глянула на Алекс. – Ты что-то притихла. Или я разболталась?

Она покачала головой. И, как ни странно, вместо ощущения разочарования от предложения Мэгги испытала облегчение. Возможно – только возможно – ей и стоило бы исследовать собственные сокровенные склонности. Не в смысле понимания послания, оставленного на ее «Мини», – оно оставалось вполне реальным, однако, возможно, к нему действительно приложил руку, как предположила Лора Бест, глупый шутник.

Может, ей и надо пройти сеанс гипноза, несмотря на ее весьма скептическое отношение к его эффективности. Насколько Алекс понимала, гипнотизер мог обнаружить то, что она заблокировала в своей памяти. Таким шансом стоило воспользоваться, чтобы, так или иначе, узнать нечто, даже если это всего лишь поможет ей перестать видеть в каждой умершей женщине жертву того, кто напал на нее.

– И ты готова связать меня с ним? – спросила она.

– Конечно, – сказала Мэгги Филдинг, – я с удовольствием позвоню ему. А сейчас забудь о спешке домой. Ты остаешься на ужин, и это не обсуждается.