Они просидели в приемном покое почти полчаса. Наконец медсестра оформила поступление и провела Лили в палату в дальнем крыле небольшой больницы. Пока Лили переодевали в больничный халат, Адри вышла в коридор. Потом пришел врач.

Когда Адри вернулась в палату, Лили лежала на койке поверх белых простыней – лежала в своей одежде, в которой приехала.

– А где твой халат?

– Ненавижу эти казенные вещи. Я переоделась в свои.

– Но так же нельзя!

– И что они со мной сделают? Посадят в тюрьму?

Адри хотелось притронуться к руке Лили, но она просто уселась на стул рядом с койкой.

– Так что с тобой произошло? – спросила она.

Лили рассмеялась.

– Старость, вот что произошло.

– Бабушка одной моей знакомой дожила до ста двадцати двух лет, – сказала Адри.

– Хорошо ей!

– И все-таки, если серьезно, что с тобой произошло?

Лили улыбнулась.

– Я же тебе говорю: я уже старая. Организм просто выходит из строя. Можно назвать это деменцией, можно как-то еще, но дело в том, что я слишком долго живу на свете.

– Мне очень жаль, Лили.

– Не надо меня жалеть. Господи. Это вроде как плата за проезд, понимаешь? Сейчас врачи научились излечивать многие заболевания. Но только не мои мозги. У меня в голове как будто болото из черной патоки.

Адри не понимала. Даже если ей когда-то придется «платить за проезд», это будет еще очень не скоро. Ее жизнь будет долгой, по человеческим меркам – почти бесконечной. А для Лили поезд уже ушел. И это казалось ужасно несправедливым.

– Я много думала, – тихо проговорила Лили. – И я хотела тебе сказать, что мне очень жаль.

– Жаль чего?

Лили задумчиво пожевала нижнюю губу, хмуро глядя на кошмарную плитку на потолке.

– Может быть, мы действительно совершили немало ошибок, мы, старичье. И теперь вам приходится за это платить. Наверное, ты была права, когда говорила, что я могла бы справиться лучше.

– Я не говорила…

– Я… Я думаю, мы не хотели специально все портить. – Лили тяжко вздохнула. – Чем дольше я живу… – Она снова уставилась в потолок. – Тем больше склоняюсь к мысли, что наша главная ошибка не в том, что у нас были плохие намерения, а в том, что мы сами были небрежными и невнимательными. Барахтались каждый в своих делах, по уши занятые собой. – Лили на минуту задумалась. – Да и настоящих засранцев среди нас хватало. – Она посмотрела на Адри. – Как ни прискорбно об этом говорить, но я думаю, ты совершишь не меньше ошибок, чем я. Просто это будут другие ошибки.

– Я надеюсь, что все-таки меньше, – сказала Адри.

– Да, конечно. – Лили взяла с тумбочки стакан с водой, отпила пару глотков, потом поставила стакан на место и снова откинулась на подушки. – Знаешь, – тихо сказала она, с легким намеком на грустную улыбку. – Я тебе страшно завидую. Я за тебя очень рада, я отдала бы тебе все, что у меня есть, но я тебе жутко завидую. – Она улыбнулась. – Ты вознесешься на небеса и никогда не вернешься на Землю. Как если бы ты бросила вызов одному из старейших законов природы. Но так и должно быть, мне кажется. Будущее принадлежит тебе, не мне. Просто… Мне хотелось бы на минутку оказаться на твоем месте. Почувствовать будущее, как его чувствуешь ты. – Лили погладила Адри по руке. – Открою тебе секрет. Хотя я и говорю, что у меня уже все позади, на самом деле я говорю не всерьез. Внутри я чувствую себя молодой. Мне кажется, это старое тело вообще не имеет ко мне отношения.

– Ты же, кажется, говорила, что не хочешь жить долго, даже если тебе заплатят миллион долларов.

Лили пожала плечами.

– Мы все говорим что-то подобное, когда не можем получить то, что нам хочется, разве нет? Если что-то тебе недоступно, то проще сказать, что тебе этого и не надо.

Потом они долго молчали.

– Я ничего не знаю, Адри, совсем ничего. Но я знаю, что люблю тебя. Мне все равно, эволюция это или что-то еще. Я просто так чувствую. И меня не волнует причина.

– Почему ты меня любишь? – спросила Адри, стараясь не встретиться взглядом с Лили.

Лили, кажется, удивилась вопросу. Судя по всему, у нее не было подходящего ответа. Она смущенно всплеснула руками, трубки от капельницы закачались.

– А почему бы и нет?

Через два дня Лили выписали из больницы. Адри привезла ее домой. Они пообедали и посмотрели кулинарное телешоу под названием «Вкуснотища», где рассказывалось, как делаются десерты в лучших ресторанах мира: любое из блюд за несколько долларов можно самостоятельно распечатать на пищевом принтере, если есть все ингредиенты.

Вечером началась снежная буря. Они наблюдали, как снег носится вихрями над полями, ослепительно-яркий и белый. Они смотрели комедийный телесериал под завывание метели.

Во время рекламы кукол Бекси (в детстве Адри нравилось отрывать им головы, но теперь они были неубиваемыми, могли приготовить тебе шоколадное молоко и знали все твои привычки) Лили вдруг произнесла ни с того ни с сего:

– Осталась одна неделя. – Она вымученно улыбнулась.

Адри думала об этом весь день. Ее сердце забилось чаще, когда она попыталась озвучить то, о чем она размышляла с поездки в Нью-Йорк, даже еще раньше. Пару раз она уже попыталась завести этот разговор, у нее не получилось.

– А если я возьму тебя с собой? – спросила она. – На Марс.

Лили изумленно уставилась на нее.

– Ламонт сказал, я могу попросить все что угодно. Вот об этом и попрошу. Может быть, он не откажет.

Лили долго смотрела на нее, а потом улыбнулась.

– Кто в здравом уме захотел бы лететь на Марс? – поддразнила она.

– Я серьезно.

– Адри, ты знаешь, что так не делается. Иначе все стали бы брать с собой семьи. – Лили задумчиво уставилась на свои руки. – К тому же я все равно никуда не поеду. Даже если мне разрешат.

Она произнесла это твердо и категорично.

– Я могла бы остаться с тобой, – предложила Адри. На середине фразы ее голос дрогнул. В груди шевельнулся страх, и Адри даже не знала, какого ответа боялась больше: «да» или «нет».

Лили нахмурилась. Они обе долго молчали, и молчание, кажется, растянулось на целую вечность, и в этой вечности они пытались сделать выбор между двумя возможностями, каждая из которых означала совершенно другую жизнь для них обеих. Наконец, Лили заговорила:

– Меня это просто убьет. На самом деле убьет. Если хочешь забрать у меня все счастье, тогда оставайся.

Адри смотрела на свои руки, в смущении и облегчении, в горьком разочаровании и все еще в страхе.

– Я счастлива, если счастлива ты. Неужели ты не понимаешь, Адри?

Адри покачала головой:

– Нет.

– Я надеюсь, однажды поймешь, – сказала Лили.

Они еще какое-то время понаблюдали за снегом.

Адри уже поняла, что она полетит. В это мгновение все и решилось.

– Поговори со мной, – попросила Лили. – Расскажи мне о наших девочках, о двух умерших сестрах. Расскажи мне о лучших подругах по обе стороны Атлантики. Может быть, я запомню все лучше, если услышу от тебя.

И Адри стала рассказывать. Она рассказала Лили о Кэтрин и Бизи Годспид и о красавчике Эллисе. Она рассказала ей о Ленор Олсток, чья подруга, уехавшая в Америку, оказалась совсем не такой, какой представляла ее Ленор.

И Лили запомнила. Адри рассказала историю так подробно, что когда двумя днями позже пришло письмо из архива Уичито, Лили и самой не терпелось его открыть.

Она достала письмо из почтового ящика и поспешила отдать его Адри. Пока Адри вскрывала конверт, Лили стояла, нетерпеливо сжимая руки. Это было короткое, официальное уведомление.

С минуту они обе стояли неподвижно.

– Может быть, они не умерли, – предположила Лили.

– Да, – ответила Адри. – Может, они до сих пор живут на чердаке.

Лили поняла, что Адри смеется над ней, но все равно подхватила шутку.

– Может быть, они зомби, – сказала она.