Глава восьмая

Назавтра Кати доставила мне мед и домашнее варенье. Я буду подавать к столу только ее продукты, ясное дело. В прошлые годы клиенты не раз спрашивали меня, где можно их купить. Поэтому я предложила ей оставить маленький запас на случай, если меня опять спросят, что весьма вероятно. Мы с ней оборудовали в вестибюле маленькую витрину и удовлетворенно подмигнули друг другу.

– Выпьешь кофе перед уходом?

– С удовольствием!

Пять минут спустя мы сидели в креслах на крытой террасе. Солнце припекало, и с каждым днем становилось понемногу теплее. Весна была необыкновенная.

– Какие-нибудь новости от Эмерика? – спросила она без преамбулы.

Мне вдруг показалось, что в последние три года все мои знакомые постоянно задают этот вопрос, он мне даже поднадоел.

– Вчера вечером он оставил мне сообщение, – слабым голосом произнесла я.

– Ну и?..

– Злится, что я уехала, по крайней мере, я так думаю. С одной стороны, мое отсутствие вроде его устраивает, а с другой – он заставляет меня расплачиваться за него…

– И как ты к этому относишься?

Кати обычно доносила свою мысль и пыталась что-либо выпытать с тысячей разных предосторожностей! Но всегда добивалась цели…

– Не могу тебе сказать… я растеряна. Скучаю по нему, это да, но перестала его понимать… чем дальше, тем все запутаннее. Я теперь не знаю, чего он от меня ожидает.

– А ты? Чего ждешь от него ты?

Она послала мне ободряющую ласковую улыбку.

– Хотела бы я знать…

– Воспользуйся своим пребыванием здесь, чтобы прояснить.

– Я так и собиралась… но теперь сама себе не доверяю.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я с ним, я такая слабая… поэтому все мои великие решения впустую… все может вернуться на круги своя, как только я снова буду в Париже.

– Но сейчас же ты здесь… значит, вдали от него!

Я тяжело вздохнула.

– К приему клиентов подготовилась?

Смеркалось. Я спокойно ужинала, слушая хрипловатый голос Фила Бо Ривы. Судя по всему, моим гостям понравился прием, который я им устроила, а теперь они отправились ужинать в рекомендованный мной ресторан. Общаясь с ними, я все время вспоминала родителей и гордилась тем, что гости пришли в восторг от своих комнат и от сада “Бастиды”. Их комплименты поднимали мой моральный дух и удерживали на расстоянии печаль и ностальгию. Я сознавала, что это помогало мне не думать о моих истинных проблемах. Чтобы держать голову высоко поднятой, я хваталась за то, что было под рукой, и могла сорваться из-за любой ерунды. А мне необходимо выстоять. Зазвонил мобильный. Матье. Чего он от меня хочет? Телефонные звонки не его стихия.

– Привет! Что случилось?

– Хотел узнать, осталась ли у тебя еще одна комната.

– Да, конечно. А что?

– Слушай, я сейчас привезу к тебе клиента.

– Гениально! Они у тебя прямо с неба падают!

Его рокочущий смех едва не оглушил меня.

– На сколько ночей?

– Понятия не имею! Он тут налетел в лощине на дикого кабана, и на данный момент его тачка вообще никакая.

Тем хуже для него и тем лучше для меня! Я была довольна за свою кассу, но, честно говоря, жалела этого человека. Чертова дорога, такая опасная в сумерки, если ее не знаешь.

– Через сколько будете?

– Перекусим в “Террайле” и приедем. Хочешь с нами?

“Террайль”… Любимое кафе Матье. Если оно открыто, он может пропадать там и утром, и днем, и вечером, не говоря уж о пиве с друзьями, когда показывают футбол. Сколько раз Кати подшучивала над ним, предлагая поставить там кровать!

– Нет, я сейчас как раз ужинаю, а потом приготовлю комнату.

– Как знаешь. Тогда до скорого!

Я предложила возвратившимся гостям выпить со мной травяного чая на террасе. Мы обсуждали здешние края, я советовала, куда пойти, что нужно обязательно увидеть, а они засыпали меня вопросами.

– Ой… к вам посетители! – сказал вдруг один из них.

На аллее остановился грузовичок Матье. Несмотря на ночную тьму, я разглядела его в сопровождении мужчины, ненамного уступавшего ему ростом, который нес в руках объемистую дорожную сумку.

– Это скорее по работе!

– Тогда мы вас оставим, еще раз спасибо.

После обмена ритуальными формулами вежливости и пожеланиями доброй ночи я вышла навстречу Матье и поцеловала его.

– Как у тебя дела? – поинтересовался он.

Судя по его озабоченному лицу, Кати не скрыла от него беспокойство из-за моих нарушений режима.

– Отлично! – уверенно ответила я, после чего повернулась к своему новому гостю. – Добро пожаловать в “Бастиду”!

– Добрый вечер, – невнятно пробурчал он.

– Очень они коварные, эти кабаны из лощины.

– Кто бы спорил.

У него был крайне недовольный вид. Что, впрочем, неудивительно.

– Ладно, Ортанс, оставляю тебе Элиаса и еду домой.

– Да, конечно, поцелуй от меня Кати и Макса.

Он обратился к моему новому клиенту, который терпеливо ждал:

– Завтра заеду за тобой, и отправимся к автомеханику, о котором я тебе говорил.

– Спасибо. – Они обменялись рукопожатием. – Очень любезно с твоей стороны!

– Нормально, – небрежно махнул рукой мой друг, как бы говоря, что не находит ничего необычного в том, что делает.

Матье в своем стиле, я так себе все и представляла. По всей вероятности, он случайно проезжал мимо попавшей в аварию машины, остановился, водитель показался ему симпатичным, и он решил стать для него добрым самаритянином, даже поужинал с ним и пообещал не бросать, пока проблема не будет урегулирована. За внешней нелюдимостью Матье скрывался добрый и отзывчивый человек. Он помахал нам и ушел.

– Матье говорил, ваш автомобиль в ужасном состоянии?

– Завтра буду знать больше.

– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

Он кивнул и последовал за мной. Я взяла ключ в вестибюле и прошла по гостиной к лестнице.

– Куда вы ехали?

– Да так, пока не решил.

По его тону я поняла, что он не намерен поддерживать беседу. Поэтому я решила ограничиться минимумом в рамках требований вежливости, тем более что я тоже была не прочь сократить общение и пойти лечь. Открыв комнату, я отошла в сторону и пропустила его. Он швырнул сумку в угол и стал перед окном.

– Завтра утром будет виднее.

Ответа не последовало.

– В котором часу подать вам завтрак?

– Я только выпью кофе, – ответил он, не оборачиваясь.

– С восьми утра кофе будет готов.

Молчание.

– Кладу ключи на комод. Спокойной ночи.

Я услышала нечто похожее на “спасибо”, закрывая за собой дверь. Преимущество таких клиентов в том, что вас не раздражает шум.

Я легла и сразу выключила свет. По привычке проверила мобильный. Эмерик не подавал признаков жизни. Я даже не догадывалась, когда он объявится, и это буквально изводило меня. И еще временами нападали сомнения, правильно ли я сделала, что уехала. Известно же: с глаз долой – из сердца вон. Факты говорят сами за себя: уже прошла целая неделя с тех пор, как я уехала из Парижа, и за это время мы разговаривали всего один раз, да еще и поругались. Он сказал, что проводит отпуск с семьей, а до моего отъезда даже не упоминал о таких планах. Мне все чаще казалось, что я не представляю для него ценности, что я какая-то безделушка, которую берут, используют и выбрасывают. Игрушка… Я все время возвращалась к этой мысли. Я уже почти уснула, когда услышала шаги на лестнице, а затем входная дверь открылась и закрылась. Сон тут же слетел. Не мой ли новый гость решил среди ночи размять ноги? Я была настороже и не могла заставить себя не прислушиваться. Чем он может там, на улице, заниматься? Он вернулся спустя добрых полчаса. Я мысленно обругала его за позднюю прогулку и за то, что сон окончательно ушел от меня – мне так и не удалось толком заснуть, и значительную часть ночи я крутилась и вертелась в постели.

Когда в шесть сорок пять зазвонил будильник, я была окончательно измочалена. Не скрою, столь раннее вставание никогда не входило в мои привычки. Если я хочу достойно принимать гостей и не чувствовать себя полудохлой уже через три дня, мне придется встряхнуться. Я встала под почти ледяной душ, чтобы окончательно проснуться. К приходу булочника я была уже в порядке, аромат хлеба и свежих круассанов достиг моих ноздрей и разжег аппетит. У меня оставалось время на завтрак, поскольку накануне я сообразила накрыть столы с вечера. Я обрадовалась и решила, что отныне буду использовать любые, пусть и самые короткие мгновения, способные доставить удовольствие, а на остальное не стану обращать внимания. Потому что меня не отпускала тревога из-за перемен в школе, происходивших без моего участия, и доводили до отчаяния отношения с Эмериком. Казалось бы, пустяк – выпить в саду “Бастиды” чашку кофе с теплым круассаном, щедро намазанным маслом, но такой завтрак стоил всех антидепрессантов мира. В половине восьмого сон еще не окончательно улетучился, и я в полудреме оперлась спиной о раковину, убаюканная звуками капающего в чашку кофе.

– Извините, пожалуйста, – услышала я за спиной.

Я узнала голос последнего клиента, хотя накануне почти его не слышала. Мне захотелось послать его подальше, ведь это из-за него я не выспалась, а теперь он решил испортить последний спокойный момент дня. Я же сказала, после восьми! Я обернулась, и его жалкий вид сразу погасил мою агрессивность.

– Здравствуйте, – воскликнула я в ответ, притворяясь бодрой.

– Как вам спалось?

Вопрос вырвался сам собой и был крайне неудачным. Я поняла это, когда он скептически пожал плечами в ответ.

– Хочу извиниться за вчерашнее невежливое поведение.

По крайней мере, я имела дело не с отъявленным грубияном.

– Ничего страшного! Я все понимаю, если учесть то, что на вас свалилось… Хотите позавтракать?

– Кофе будет достаточно.

Судя по черным кругам под глазами, он его вкалывает внутривенно. Он прошелся по кухне:

– Можно я себе налью?

– Нет, это моя обязанность.

Он вроде как не знал, куда себя деть. Мне даже показалось, будто ему неловко, что его обслуживают.

– Садитесь в столовой, сейчас принесу.

– А можно на улице?

– Конечно.

Он кивнул и вышел.

Я нашла его за столом в саду, он сидел лицом к Люберону, совершенно игнорируя горы, обхватив голову руками и едва не рвал на себе волосы.

– Вот, пожалуйста, – тихо сказала я, чтобы не испугать его.

Он поднял голову, посмотрел на меня измученными глазами, увидел кофейник.

– Спасибо.

– Не за что. Если проголодаетесь, не стесняйтесь.

Он кивнул и снова погрузился в свои мысли. У этого человека явно были проблемы посерьезнее, чем покалеченный диким кабаном автомобиль.

На два следующих часа мое внимание захватили другие клиенты, которые пользовались шведским столом без всякого стеснения, чтобы не сказать на грани приличия, и я даже не заметила, как прошло время.

– Хорошего дня! – хором пожелали они, отправляясь без пятнадцати десять на свою сегодняшнюю экскурсию.

– Спасибо…

Как только они ушли, мне стало спокойнее. Я была одна, и меня разобрал смех – на нервной почве и от накопившейся усталости. Я хотела открыть гостевые комнаты, и вот пожалуйста, они открыты, осталось только со всем справиться, иначе говоря, у меня на все должно хватить энергии. Если повезет, меня не побеспокоят до середины дня. Поэтому я подумала, что наконец-то могу позволить себе кофе с единственным круассаном, спасенным в последнюю минуту от прожорливых туристов. Я села за большой стол, чтобы особо не приближаться к подопечному Матье. Он по-прежнему сидел там, где я его оставила пару часов назад. Интересно, о чем он размышляет? Только я опустилась в кресло, чтобы дать заслуженный отдых своей ноге, как зазвонил телефон “Бастиды”.

– Достали меня сегодня! – возмутилась я.

Мой клиент вздрогнул. Причем так сильно, что я заподозрила, что разбудила его. Хромая, я побрела в дом.

– Ортанс, это Матье! Я тебе дважды звонил на мобильник, но ты не отвечала!

– Что-то стряслось?

Я сразу забеспокоилась. Матье пытается связаться со мной два раза подряд, тут что-то не так.

– Нет, ничего серьезного. Просто я должен был утром заехать за Элиасом…

– За кем?

– Ну за Элиасом! За мужиком, которого я тебе вчера вечером привез.

– Ну и?.. Ты, что ли, опаздываешь, хочешь, чтобы я его предупредила?

– На самом деле я застрял. Сегодня ночью у нас были кое-какие заморочки с ульями, и я сейчас с этим разбираюсь, потому что Кати на рынке.

– Что-то серьезное?

– Скорее нудное.

– Ладно, не беспокойся, я скажу, что у тебя возникли непредвиденные трудности.

– Можешь одолжить ему свою тачку?

– Ты о чем?!

– Ему сегодня утром нужно обязательно поехать к автомеханику в гараж. Дорогу я ему нарисовал вчера.

– Но не могу же я ему отдать свою “панду”!

– Слушай, Ортанс, прекрати вести себя как парижанка, которая никому не доверяет, тебе это совсем не идет! Я весь вечер был с этим парнем, ему можно верить, и потом, кто позарится на твою груду металлолома?

Он засмеялся своей шутке, а я – нет.

– О’кей, я пошел!

Он повесил трубку. А я как будто попала в дурную комедию! Огромное тебе спасибо, Матье. Но вообще-то, должна признаться, я расстроилась из-за того, что он назвал меня недоверчивой парижанкой, сделала себе выговор и отправилась за вышеупомянутым Элиасом. Он допивал остывший кофе и курил. Почувствовал, что кто-то идет к нему, и едва не подпрыгнул – наверняка он все время настороже.

– Вот, держите, чтобы было где погасить сигарету. – Я поставила на столик захваченную по дороге пепельницу. – С пожарами надо быть аккуратнее.

– Я знаю, знаю.

Он вынул из кармана джинсов портативную пепельницу.

Это произвело на меня впечатление, я покачала головой:

– Ого, вы предусмотрительны.

– Ничего особенного.

Я понаблюдала за ним пару секунд. Несмотря на стройную фигуру, он выглядел болезненно, возможно потому что горбился или из-за изможденного и бледного лица. Белки залила краснота, поэтому трудно было определить цвет глаз.

– Вы что-то хотели сказать?

– Э-э-э… да, прошу прощения. Только что звонил Матье, тот, который вас…

– Да-да, я понимаю… Ну и…

– Он извиняется, его задержали, и он не сможет вас подвезти.

– О…

Он явно расстроился, запустил руку в темно-каштановые, уже и без того взъерошенные волосы.

– Подозреваю, что пешком туда не доберешься.

Я хихикнула и тут же сдержалась, чтобы ему не показалось, будто я смеюсь над ним.

– Нет, действительно никак, но не волнуйтесь, возьмете мою машину.

Он словно получил инъекцию адреналина, которая вывела его из оцепенения.

– И речи быть не может!

– Почему?

– Она вам самой нужна.

– Нет, не сегодня. Послушайте, если хотите быстро вернуть свой автомобиль, у вас нет выбора.

Он шумно задышал, ему было безумно неловко.

– Знаете, я смущен, честное слово.

– Не валяйте дурака, я же сказала, что все в порядке. Идите за документами, а я принесу ключи.

Я не дала ему времени отказаться или завести бессмысленный спор и направилась к дому. Нашла связку ключей в сумке и стала ждать, пока он спустится из своей комнаты. Элиас появился через пару минут, держа в руке бумажник.

– Она вас ждет, вы ее легко узнаете. Вообще-то она старушка, так что… не слишком утомляйте ее. Мне она еще понадобится.

– Понял, постараюсь не врезаться в кабана.

– Будьте осторожны и с ланями тоже, – пошутила я с серьезным видом.

Он слабо улыбнулся:

– Постараюсь все сделать побыстрее, Ортанс.

– Не беспокойтесь. Скажите, что вы от Матье, это должно подействовать. Удачи.

Я поймала в его взгляде странное волнение, как будто он был потрясен, что кто-то хочет ему помочь. Этого человека изрядно потрепало. Я разозлилась на себя задним числом, из-за того что не хотела одалживать машину: пора бы мне знать, что, если Матье кому-то доверяет, можно следовать его примеру не задумываясь. Он бы никогда не подставил меня и не позволил рисковать.

– Большое спасибо, – шепнул мой гость.

Через две секунды его уже не было. Способность этого человека появляться и исчезать словно по волшебству потрясала. Было бы неприлично пойти вслед за ним, поэтому я только прислушалась и отметила про себя, что моя “панда” мягко тронулась с места и спокойно покинула “Бастиду”.

Я была в восторге: несколько человек позвонили мне, чтобы забронировать комнату. В свободное время я занималась разборкой вещей. Мне хотелось воспользоваться тем, что я приехала надолго, и кое-что прибрать, поменять разные мелочи. Нет, я не собиралась устраивать в “Бастиде” революцию, но сама назревшая необходимость ремонта навела меня на мысль, что можно немного приспособить дом под себя. Родителей не стало четыре с лишним года назад; я чувствовала себя в этом доме как в своем, естественно, и все же, все же… ощущение, будто я в гостях, не исчезало. Впервые у меня возникла потребность создать обстановку, которая чуть больше походила бы на меня, чтобы их отпечаток проступал не так явственно. Мне предстояло как следует потрудиться – такое за один день не делается – и при этом избежать слез и сожалений, что нелегко. Однако я в этом нуждалась, мне это было необходимо, чтобы идти вперед и вновь обрести себя, можно и так сказать. Теперь я стала понимать, что в последние годы как-то себя подрастеряла. Это не значит, что прав Эмерик, утверждая, будто не узнает меня, нет, я понимала, что проблема гораздо глубже. Как если бы я слишком долго сама себя обманывала.

Около трех часов дня я по звуку двигателя узнала свою “панду” и невольно испытала облегчение. Он ее возвращал, и она была на ходу. Я надеялась, что он все разузнал насчет своего автомобиля. Ради него прежде всего, я же не законченная эгоистка, но и ради себя тоже, потому что хотела знать, сколько держать за ним комнату. Я встретила его на террасе, он шел к дому, опустив голову, с большой сумкой через плечо.

– Какие новости?

– Не такие плохие, как я предполагал. Нужно всего лишь поменять радиатор и выправить вмятины на кузове. Благодаря вашему другу весь ремонт сделают в срочном порядке. Вы были правы, хватило его имени, чтобы они зашевелились.

Меня его ответ позабавил! Наверняка Матье позвонил в мастерскую и своим суровым голосом потребовал, чтобы они не канителились.

– Что ж, тем лучше! Когда вы ее забираете?

– Если все будет хорошо, в среду. Могу я оставить за собой комнату до утра четверга или ее уже забронировали?

– Нет, все нормально. Можете оставаться.

– Спасибо.

Он протянул мне ключи, и я сжала их в кулаке как драгоценность. Мы с моей “пандой”… Я просто-напросто смешна.

– Я залил полный бак.

Его предупредительность потрясла меня.

– Ой… спасибо вам, но не стоило. Если хотите поездить по окрестностям в выходные, можете еще раз взять ее.

– Нет, спасибо, не хочу злоупотреблять вашей любезностью. Могу пройтись пешком.

Его ответ прозвучал вежливо, но твердо: решение было бесповоротным.

– Вы откажетесь, даже если я буду вас уговаривать?

Он промолчал, а поскольку я мешала ему пройти, он обогнул меня и вошел в дом. Я услышала его тяжелые шаги на лестнице. Потом – полная тишина. Я бы предпочла, чтобы он принял мою помощь, не собирается же он торчать дома все четыре дня?! Не хотелось бы, чтобы этот человек путался у меня под ногами, даже если он совсем ненавязчивый. Преимущество гостевых комнат заключалось в том, что, как правило, в течение дня дом был в моем распоряжении. Некоторые клиенты с утра задерживались, чтобы поплавать в бассейне, на час или два, но редко дольше. Если он будет сидеть дома, неделя окажется длинной, ведь пешком он далеко не уйдет, как ни крути. Когда он через полчаса спустился, держа в руках большую бутылку воды, я была на террасе и решила выложить свой последний козырь.

– Элиас!

Он с удивлением обернулся, не ожидая, что я позову его по имени, как если бы мы были давно знакомы, и настороженно нахмурился:

– Да?

– А как насчет старого велосипеда, согласитесь взять его для прогулки? С моей ногой я вряд ли смогу им пользоваться в ближайшее время! – добавила я, показывая ногу в лонгетке.

Он очень внимательно и серьезно посмотрел на мою щиколотку:

– Что с вами случилось?

– Разрыв двух связок.

Он сделал шаг по направлению ко мне, но резко затормозил. На несколько мгновений он погрузился в свои мысли и даже прикрыл веки. Потом провел рукой по лицу, чтобы прийти в себя, и снова встретил мой взгляд. Он спустился с небес на землю, но выглядел еще более мрачным, чем раньше. Я ничего не понимала!

– Ну так как, – настаивала я. – Согласны?

– Почему бы и нет.

Я поманила его за собой и пошла к гаражу. Мы проникли в папины владения, и я показала ему угол, где были сложены велосипеды.

– Можете выбирать, сами проверьте, в каком состоянии шины. Здесь где-то есть насосы и заплатки. Пороетесь и найдете, если что.

Я протянула ему ключ.

– У меня есть дубликат, – уточнила я. – Только не забудьте вечером закрыть, не ровен час, какой-нибудь незваный гость заявится. Хорошего вечера.

Я уже почти вышла на улицу, когда он остановил меня.

– Ортанс?

Я оглянулась на него через плечо и увидела уже знакомое мне выражение печальной благодарности.

– Спасибо. Хорошего вечера.

Два дня кряду я была очень занята. Но не из-за пресловутого Элиаса, который объявлялся лишь изредка, проносясь как порыв ветра. С ним как раз все было просто: выпив последний глоток кофе, он уезжал с рюкзаком за спиной и снова был здесь только вечером, после того как стемнеет. И напротив, приходы и уходы остальных гостей, уборка, завтраки, советы по туризму – все вместе не оставляло времени на раздумья, и это меня вполне устраивало. Я могла выбросить из головы Эмерика, которого мне не хватало, который терзал меня и, возможно, прямо сейчас уходил из моей жизни, бросал меня. Стоило потерять бдительность, и в воображении всплывали довольно реалистичные сцены его отпуска с семьей, не имевшей для меня лиц. Я чувствовала себя несчастной и одинокой в своем большом доме, полном незнакомцев, приехавших, чтобы отдохнуть в пасхальные каникулы под ласковым небом Прованса. Страшный удар, хуже, чем если бы меня стукнули кулаком, обрушился на меня, когда мама из только что заселившейся семьи подошла ко мне субботним вечером. Я сидела на террасе, закутавшись в плед, и пыталась утопить одиночество в бокале вина.

– Я могу чем-то помочь? – спросила я, собираясь встать.

– Нет, вовсе нет, все прекрасно. Я только хотела спросить, не разрешите ли нам с мальчиками устроить завтра охоту за пасхальными яйцами?

Я растроганно улыбнулась:

– Конечно, с удовольствием, играйте, сколько хотите, чего-чего, а места здесь хватит.

Я очень плохо спала. Впрочем, не я одна – Элиас опять надолго уходил из дому посреди ночи.

На следующий день меня добил вид двух мальчишек, которые как сумасшедшие носились по “Бастиде”, выискивая шоколадные яйца под подросшей лавандой и под деревьями. Реальная жизнь настигла меня. У всех моих знакомых – кроме Сандро, который, если честно, не мог служить ориентиром, – были семьи, их собственные семьи, а не только те, что у ближайших друзей. Все они – и Эмерик первый – создали семейный очаг. Он никогда не останется в одиночестве. Даже если его жена вдруг узнает о нашей связи и решит бросить его, у него все равно будут его дочки. А у меня детей не будет. Никогда. Мне вот-вот исполнится сорок лет, я упустила свой шанс и никогда не увижу, как мои собственные дети носятся по саду покойных бабушки и дедушки или прыгают в их бассейн. Я отказывалась замечать уходящее время, не следила за тем, как оно утекает сквозь пальцы, и вот что я сегодня имею. Я всегда буду всего лишь крестной, лишенной собственной семьи. Я казалась себе жалкой, потому что пришла к такому финалу.

Назавтра я отказалась проводить день в тоске, как накануне. Поэтому, как только дом с утра опустел и у меня появилась минута передышки, я позвонила Кати и пригласила всех троих к себе на обед.

Семья в полном сборе объявилась в полдень: Макс с плавательными очками на макушке, Кати с вишневым пирогом в руках и Матье с ящиком розового вина под мышкой. День, проведенный с ними, порадует меня и избавит от грустных мыслей, к тому же мы с Кати заключили тайный договор: никаких вопросов об Эмерике, пока я сама не затрону эту тему – чего я совершенно не собиралась делать. Вчерашняя хандра прошла, я чувствовала себя в форме. Беззаботный отдых в их компании и с соломенной шляпкой на голове станет для меня глотком кислорода. Я подумала, что, по крайней мере, в этом мне повезло: у меня есть они. Они – мой фундамент, надежный якорь, порт приписки. У этого дня будет вкус каникул. Как я и ожидала, “Бастида” опустела, Элиас уехал еще на рассвете, и можно было надеяться, что до позднего вечера или хотя бы до захода солнца он не вернется. Итак, сегодня буду бездельничать.

За обедом у всех было прекрасное настроение, мы много веселились. Матье готовил мясо на гриле, которое мы сопроводили помидорами с моцареллой и печеной картошкой – спасибо папе, что догадался соорудить мангал на сухой каменной кладке, можно было не опасаться пожаров, – и все это с литрами вина. Я чувствовала легкое блаженное опьянение, мне было хорошо, я задышала глубже. Макс проглотил десерт в мгновение ока, чтобы поскорее вернуться в воду. Я посмеялась над безуспешными попытками Кати удержать его, пока переварится обед. После заведомо проигранных переговоров она в конце концов сдалась.

– Никакого авторитета у сына! – пошутил Матье.

– Зато у тебя его с избытком, он запросто водит тебя за нос.

Я захохотала еще громче.

– Смейся-смейся… А мне вот что интересно: ты-то сама когда намерена окунуться? – спросил Матье с ехидной улыбочкой на губах.

После приезда я ни разу не искупалась – не хотелось, не было настроения. Вообще-то, когда мои гости были дома, я обычно не пользовалась бассейном, оставляя его в их распоряжении. Что ж, Матье еще не знал, что я намерена жить по-новому. Да с ним купание все равно неизбежно: или я сама решусь, как взрослая девочка, или мной займется он. А учитывая его силу, долго я не продержусь. То есть все было ясно заранее. Чтобы набраться храбрости, я отхлебнула глоток вина. Потом встала, сняла платье, под которое еще с утра надела купальник, отстегнула лонгетку. Вид лодыжки, лишенной привычной защиты, вызвал странные ощущения: вместо ожидаемого, казалось бы, чувства освобождения меня охватила легкая паника – нога осталась без поддержки, без спасительного барьера. От пережевывания неоднозначных впечатлений меня избавил Матье, который вскочил и принялся колотить себя кулаками по груди, издавая тарзаньи вопли. Снова забыв о лодыжке, я стала удирать, как могла, прихрамывая, – спасибо вину, которое позволяло выделывать невесть что, – и прыгнула головой вперед в бассейн. Купание немного протрезвило меня. Солнце и жара ощущались все сильнее. Но главное, благодаря воде я на несколько мгновений почувствовала себя в невесомости, как во время исполнения прыжков. Я поплыла наперегонки с Максом, и он обогнал меня из-за моей травмы, после чего я, взбодрившись, вышла из бассейна. К столу под обширным зонтом я вернулась спокойная и гордая собой, снова надела на голову соломенную шляпу, отпила вина и обратила внимание на счастливое лицо подруги.

– Душа радуется, когда ты такая веселая, – прокомментировала она. – Здешняя жизнь тебе на пользу.

– Несомненно…

Я посмотрела вдаль, и веселье резко покинуло меня.

– Что случилось?

Я механически надела и застегнула лонгетку. В самом начале я ее проклинала, а теперь нуждалась в ней как в защите от любой внешней агрессии. К сожалению, она не защищала меня от душевных мук. Я подняла глаза на Кати:

– Начинаю кое-что понимать, и это совсем не просто.

Она удрученно покачала головой:

– По-прежнему ничего?

– Нет… сегодня выходной, – с иронией ответила я.

Она взяла меня за руку и сжала ее. Я растворилась в ее обволакивающем взгляде.

– Да что это с вами, девчонки? Наверное, я слишком примитивен, чтобы понять, о чем вы, – прервал нас Матье.

Я со смехом привалилась к плечу Кати. Именно в такой простоте и непосредственности я и нуждалась.

– Обожаю твоего мужа!

– Ну да, он невероятный!

– Так, девушки, больше не пьем.

И на этой пугающей фразе он снова налил нам, не забыв и себя. И неожиданно заворчал, вытаскивая телефон из кармана бермудов.

– Да что ж он и сегодня меня достает? – возмутился Матье, увидев на дисплее имя собеседника.

– Кто это? – поинтересовалась Кати.

– Парнишка, которого я только что нанял. И могу заранее сказать, что это очередной геморрой!

Он отошел от стола, чтобы ответить. Через пару секунд его зычный голос разнесся по всей долине.

– Что это с папой? – спросил Макс, который в этот момент чудом вылез из бассейна.

– Не знаю, любимый, иди играй, так будет лучше.

Макс тут же убежал. Кати вроде бы не слишком беспокоилась, она своего Матье хорошо знала. Он вернулся через несколько минут, швырнул мобильник на стол и одним духом допил вино.

– Ну и? – уточнила она.

– Этот придурок хотел произвести впечатление на девиц в ночном клубе и разбил локоть. А теперь объясни мне, как обрезать деревья и прореживать кустарник с забинтованным локтем? Я сам отвечу: никак ты этого не сделаешь, зато благодаря тебе твой хозяин по уши в дерьме! Увидишь завтра лица парней, когда я им объявлю, что у нас теперь на пару рук меньше!

Столько фраз подряд Матье произносил крайне редко. Пусть я ни в чем не виновата, все равно я съежилась на стуле и скрестила пальцы, чтобы гроза побыстрее миновала.

– А ты не можешь взять временного работника? – предложила Кати с восхитившими меня мягкостью и спокойствием.

– Всех уже разобрали!

– Ты найдешь, я уверена. Подумай, вдруг ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы выручить тебя?

Положив сжатые кулаки на стол, он усердно размышлял и пристально смотрел на Кати в ожидании озарения.

– Да-а-а… кажется, знаю.

Его жена тихонько посмеивалась.

– И кто этот счастливый избранник?

– Элиас!

Он выпрямился, довольный собой, и выпятил грудь.

– Это тот, кому ты помог с машиной и кто остановился у Ортанс? – уточнила Кати.

Он кивнул.

– Почему он? – Вопрос вырвался у меня сам собой.

– У тебя с ним были проблемы? – задал встречный вопрос Матье.

В его голосе был такой напор, что я даже отпрянула.

– Скажи, если что-то не так, потому что я несу за него ответственность! – Матье готов был кинуться на мою защиту.

– Да нет! Я его почти не вижу! Но могу тебе сообщить, что он забирает свою тачку в среду – благодаря тебе, замечу, – после чего уезжает. И…

– И что? – рявкнул он.

– Ты его не знаешь, тебе даже неизвестно, сумеет ли он выполнять такую работу.

– А я тебе говорю, что сумеет.

– Откуда ты знаешь? – не отставала Кати.

– Чувствую! Этот тип – работяга, можешь мне поверить.

– Но откуда он взялся?

– Понятия не имею! Не в моих привычках задавать вопросы.

– Не поспоришь!

Довольный Матье хлопнул в ладоши.

– Ладно, Ортанс, вопрос снят! Когда он сегодня вечером вернется, скажи, чтобы позвонил мне.

Я ждала возвращения будущего дровосека под увитым зеленью навесом. Из полумрака террасы я различила его силуэт на велосипеде. Он на мгновение застыл, заметив меня на улице.

– Добрый вечер, – пробормотал он.

– Добрый вечер.

Он собрался сбежать в дом.

– Подождите, Элиас, – попросила я, выбираясь из кресла. – Мне нужно с вами поговорить.

Он резко остановился и стал ждать продолжения, втянув голову в плечи, словно ребенок, приготовившийся к нагоняю. Неужели он меня боится? Вот уж никогда бы не подумала …

– Какая-то проблема? – решился он в конце концов.

– Нет, никакой проблемы, не волнуйтесь, – как можно мягче успокоила я. – Просто сегодня я виделась с Матье, и он попросил вас позвонить ему вечером.

Он успокоился:

– Еще не слишком поздно?

– Нет, он ждет вашего звонка. Вы знаете его номер?

– Нет, и… э-э-э… на самом деле я почти никогда не пользуюсь мобильным, он остался в машине, в гараже.

– Позвоните из дома, по городскому, он в вестибюле, пойдемте…

Он покорно последовал за мной, я продиктовала ему номер Матье и протянула трубку. Посмеиваясь про себя, вышла. На террасе я прислушалась, сгорая от желания узнать, чем завершится разговор. Впрочем, разговор – это громко сказано, потому что Элиас в основном слушал и почти не отвечал. Я услышала только “можешь на меня рассчитывать”. Несколько минут спустя он вышел из дома, немного походил по саду, массируя затылок. Потом издал неизвестно что означавший вздох и закурил. По всей вероятности, вспомнив, что я тоже здесь, он обернулся ко мне.

– Вы избавили его от сильной головной боли.

– Тем лучше, если я смогу ему помочь, хоть как-то отблагодарю его.

– Будете у него долго работать?

– Это вы так хотите выведать, сколько я еще буду жить у вас?

– Нет! Вовсе нет!

– Я бы еще ненадолго остался, если комната свободна…

Мне показалось, что я заметила нечто отдаленно напоминающее улыбку, которая растворилась в воздухе, не успев добраться до его губ. Я смягчилась.

– Комната пока свободна.

– Отлично, скажете, когда надо будет съезжать.

Он подошел к журнальному столику, на который я положила сильно уставшую за день ногу. Погасил в пепельнице сигарету и направился в дом.

– Спокойной ночи, Ортанс.