Глава 7
В Донэре
К концу подходит все. И путешествие в том числе.
Долго ли, коротко, но карета, сопровождаемая наемниками, остановилась у ворот Донэра, а потом и въехала внутрь.
– Нескромный домишко, – присвистнула Матильда.
И было от чего. Настоящий средневековый замок в полном смысле этого слова. Ров, правда, пересох и пришел в запустение, но все остальное великолепие внушало почтение.
Первое кольцо высоких стен. Ворота с высокой надвратной башней.
Второе кольцо. Внутренняя стена более тонкая, с площадками для катапульт. Внутренний двор с колодцем, хозяйственными постройками и суетящимися слугами. И собственно замок. Не очень большой, аккуратный, с широкой лестницей, по которой так удобно спустить бревно, с несколькими башнями, с которых можно бросать камни или лить смолу на головы нападающим, с узкими окнами-бойницами, из серого камня, укрытого плющом.
– Однозначно красиво.
– Донэр…
– Да уж, не моя квартирка.
– Как бы я хотела сейчас оказаться у тебя!
– Потерпи. Сейчас всех построим, а ночью ты ко мне. А там Антон Великолепный…
– Тоша…
Матильда добилась своего. Малена мгновенно перестала нервничать и мечтательно вздохнула. После приснопамятного разговора они с Антоном общались исключительно по деловым вопросам, но вздыхать девушка не перестала.
Матильда не торопилась.
Всему свое время. Все проходит, и это тоже пройдет, как сказал мудрец. А пока пусть Малена хоть поживет нормальной жизнью, а то в монастыре – какие мужчины?
– Я не поняла. А тебя так должны встречать? Что там полагается герцогессам?
– Эм-м-м… Должны поднять флаги. И хотя бы выйти во двор. Отец ведь меня не дождался…
Особой горечи в тоне Малены не было. А не надо было дочку отсылать в монастырь, глядишь, и любила бы больше, и горевала искренней. А так – не обессудьте, папаˆ…
– Откуда ты знаешь?
– Флаги приспущены, под ними серые стяги. Так делают, если герцог умирает. У нас траур…
– Ага. То есть сейчас должны поднять флаги на полную и приветствовать новую хозяйку?
– Да. Передать мне ключи от дома, дворецкий представляет слуг, управляющий знакомит с делами…
– Замечательно. Они уже знают, что мы здесь?
– Да. Смотри, на той башне сидит человек, он докладывает о визитерах. С нее дорогу хорошо видно…
– Ага. Телефонов нет, но устное оповещение есть… Неплохо для начала. И где – все?
– Н-не знаю.
– Тогда… меняемся.
– Давай.
Малена согласилась с радостью. Ей было попросту страшно.
Войти в родной дом, который стал чужим за эти годы, поглядеть в глаза людям, которые от нее избавились, и не просто поглядеть…
Малена была ребенком, когда уехала в монастырь. Лорена запомнилась ей взрослой и очень красивой. И – страшной. Девушка до сих пор боялась ее, как дети боятся буку. И не важно, что под кроватью никто не живет, страх – остается. И Силанта. И… кто там может быть еще?
Если бы не Матильда, Малена так и застыла бы в карете. Но подруга была не расположена к сантиментам.
Матильда полюбила Марию-Элену как младшую сестренку, и мысль о том, что над малявкой так издевались, непроизвольно заставляла кулаки сжиматься.
Погодите у меня, гады!
Дорак Сетон спрыгнул с коня и направился в сторону замка.
Орать – капитан, капитан, обернитесь?
Выставить себя в глупом свете.
Сидеть в карете?
И отдавать инициативу в руки противника?
Никогда!
Матильда решила следовать заветам Суворова и удивлять. И распахнула дверцу. Ровена последовала за госпожой в замок. Дорак обернулся, заслышав шум за спиной, но Матильда шла так решительно, что мужчина на секунду дрогнул. Потерял инициа-тиву…
Девушка обогнула его, как колонну, и стала подниматься по ступенькам.
За спиной застывали слуги, глядя на нее. По двору распространялось молчание. Все поняли, что происходит нечто… неправильное.
В дверях застыл истуканом человек в богатой ливрее из синей ткани.
«Шадоль, дворецкий», – шепнула Мария-Элена.
Матильда остановилась и многообещающе улыбнулась.
– Любезнейший Шадоль?
– Д-да… Ваша светлость.
– О, вы меня помните? Как это отрадно. Извольте проводить меня в мои покои. Слуг соберете и построите через час. Мне в комнату – ванну и горячую воду. Управляющему сообщите, что я приехала, пусть готовится отчитываться. Когда умер мой отец?
– Мой дорогой супруг оставил нас почти месяц назад.
В дверях стояла женщина, от вида которой Матильда едва вульгарно не присвистнула.
– Вот это да!
«Это моя мачеха. Л-лорена…»
Мария-Элена заикалась.
Она до сих пор боялась. До сих пор вспоминала, как презрительно глядела на нее золотоволосая красавица.
И ведь не поспоришь – хороша. Даже в мире Матильды ее бы с удовольствием поместил на обложку любой журнал. Громадные голубые глаза, золотые локоны, шикарная фигура… лицо подкачало. То есть его выражение.
Презрительное и надменное.
Она не видела перед собой человека, с которым стоит считаться. Которого стоит уважать… Ничего, дело наживное. И уважать будешь, и бояться, дрянь такая. Я тебя быстро приучу к порядку.
Матильда рассчитывала на подругу, но быстро поняла, что Мария-Элена слилась. Выпала в осадок и дрожала в самом уголке общего сознания. Все разработанные схемы полетели коту под хвост. Ну, ничего! Мы – русские. Мы врага сначала бьем, а потом обоснование подводим!
Неизвестно, чего ожидала Лорена, но уж точно не того, что ее крепко обнимут – и расцелуют в обе щеки.
– Мамуся! Как я рада вас видеть! То есть тебя… ты же не возражаешь, да, дорогая мамуля?
Лорена открыла рот, но вымолвить ничего не смогла. Матильда так сжала красотку, что из нее вылетел с невнятным шипением весь воздух, а вдохнуть – нужно было время.
– Я понимаю, ты в трауре, но это просто кошмар! Ты отвратительно распустила слуг! – Голос Марии-Элены разносился по всему замку. – Что это такое? Флаги не подняты, слуги не построены… Я все-все понимаю, мамуля. Тебе так тяжело, ты так переживаешь потерю моего дорогого папочки… ты не волнуйся! Теперь я здесь и возьму все в свои руки! Ты за мной будешь как за каменной стеной.
– А-а-а-а…
Что хотела сказать красотка, Матильда так и не поняла, а потому наплевала на Лорену. То есть громко расцеловала бедную блондинку в обе щеки с таким звуком, словно помидор ела.
– Не надо плакать! Мамуся, не страдай! Я тебя обязательно вывезу в столицу, ко двору! Не сомневаюсь, тебе станет чуть полегче вдали от Донэра. Сейчас я приведу себя в порядок, выслушаю отчет Шадоля, а потом мы обязательно наведем порядок в этом борделе.
– Б-борделе?
– То есть Донэре. Извини, оговорилась. Мамусик, ты, главное, не волнуйся, возраст уже не детский, не дай бог, еще и тебя потеряем! Как же мы жить-то будем без твоего мудрого руководства?!
Лорена изобразила карася на крючке. Рот самопроизвольно открывался и закрывался, глаза хлопали, но слова почему-то застряли внутри, словно тот крючок, и не выговаривались.
Это – Мария-Элена?
Вот это – робкая серая мышь?
Ой…
Матильда видела перед собой красавицу. Но и Лорена не могла сказать, что перед ней монашка.
Платье из голубого бархата, серая кружевная накидка, совместными усилиями довязанная в пути, светлые волосы уложены в узел, плечи расправлены, глаза прищурены, выражение лица – самое милое и дружелюбное.
Некогда Лорена видела, как кошка играет с мышью. Вот у Марии-Элены было похожее выражение лица. И в роли мыши она видела Лорену.
Вдовушка невольно оглянулась вокруг. Но… никого-то рядом не было. Ни дочери, ни брата, а слуги тут не помощники. Они уже поняли, что Мария-Элена – не просто так, она всерьез возьмется за дела, и лучше с ней пока не ссориться. И пока Лорена хлопает глазами, эта мелкая дрянь набирает авторитет!
Лорена высвободилась из объятий, но сказать ничего не успела.
Малена развернулась к Шадолю, и тот невольно вздрогнул.
Это Лорена первую хозяйку не застала. А он-то отлично помнил герцогиню Анну Домбрийскую. И… тогда он был совсем мальчишкой, а она…
Нет, это была не любовь.
Преклонение.
Здесь и сейчас Малена так была похожа на мать, только волосы светлые…
– Шадоль, проводите мою почтенную матушку в ее покои, а мне скажите, какие комнаты мне приготовили.
– Эм-м-м… Прежние, ваша светлость.
– Отлично. Мои распоряжения вы, надеюсь, помните. Займитесь моей почтенной матушкой, а то она сейчас сознание потеряет.
Лорена и правда выглядела не лучшим образом. Вся красная, в пятнах, с дрожащими руками.
Матильда еще раз стиснула ее покрепче.
– Держись, мамуся, я с тобой.
И отпустила ее.
Лорена так и не поняла, что произошло, но пол как-то вывернулся из-под ног, и Шадоль чудом успел подхватить ее.
Матильда могла бы рассказать, что подножки она привыкла делать с малолетства, но – к чему? Меньше знаешь – меньше проблем.
Так что она зашагала по коридору, а Ровена последовала за ней.
И только в дальних покоях, где никто уже не мог видеть Марию-Элену, она прислонилась к стене и позволила себе выдохнуть.
Уф-ф-ф…
Матильда вернула руководство Малене и отошла в сторону.
«Ты как, сестренка?»
«Не знаю. Тильда… ты чудо!»
«Расслабься и не льсти мне. Подумаешь, стервочка средневековая. Последуем заветам великого учителя Карлсона и будем низводить и укрощать. У вас тут плюшки не пекут?»
«Нет…»
«Научим».
«А…»
«А не захотят – заставим. Вперед! Я же не знаю, где эти покои…»
– Госпожа? – Ровена встревоженно заглянула в глаза девушке. А вы бы не переволновались?
Сначала такой прием, потом герцогесса марширует по замку, как рота солдат, а потом вдруг накатившая на девушку слабость…
«Успокой девчонку!» – цыкнула Матильда.
Мария-Элена улыбнулась Ровене.
– Все в порядке. Я просто чуть переволновалась.
– Да, ваша светлость. Вы были… великолепны.
– Я очень старалась. Идем?
– Да, ваша светлость.
Мария-Элена кивнула и проследовала в свои покои.
* * *
– Это – уборка? Что-то я упустила в этой жизни…
– Я, кажется, тоже, – вздохнула Малена.
Матильду нельзя было назвать чистюлей. И она, и бабушка Майя искренне считали, что влажной уборки раз в неделю достаточно для счастья. А в остальное время – не свинячь. Клади вещи на место, не ходи обутой по квартире, не разбрасывай ничего, вот и рецепт чистоты.
А, да.
Еще надо не раскидывать книги и не разводить дома безделушки. А то с них пыль вытирать замучаешься.
Покои герцогессы состояли из шести комнат.
Большая гостиная, из нее двери еще в две комнаты. Одна явно предназначалась для рукоделия, вторая – большая спальня. То есть сначала проходная комнатушка для служанки, а потом собственно спальня, из которой был выход в две гардеробные.
Комнату служанки тут же заняла Ровена.
Малена огляделась, провела пальцем по поверхности шкафа, сдула слой пыли…
– Слуги обнаглели…
– Будем пороть монетой. Но не сразу.
– Может, лучше просто пороть?
– Поверь, задница болит меньше кошелька.
Малена фыркнула. Да уж, такой наглости она ожидать не могла. Но…
– Сколько ж мне еще предстоит работы?
– Очень много. Но ты держись, я с тобой.
– Спасибо, Мотя.
Ответом Малене стала улыбка.
Слуги явились через десять минут. Грохнули на пол здоровущую бадью, в которую и хрюшка поместилась бы, и начали таскать воду.
– Шадоля ко мне, – приказала Малена.
Дворецкий явился не сразу, видимо, его задержала Лорена. Но все же вошел, поклонился…
– Вода остынет, – вздохнула Малена, которая была уже в курсе воспитательных мероприятий, запланированных Матильдой.
– Ничего. И в холодной ополоснемся.
– Подойдите ко мне, Шадоль. Ближе, еще ближе…
Мария-Элена хохотала от души. «Маугли» девушки посмотрели вместе.
Дворецкий, хоть мультфильм и не видел, среагировал правильно. И подошел.
Мария-Элена тут же подцепила его шикарную синюю тунику.
– Снимайте, любезнейший.
– К-как?
– Молча. Снять тунику, – медленно, увесисто проговорила Мария-Элена.
Шадоль нервно вздрогнул и повиновался.
Герцогесса тут же перехватила кусок ткани, не обращая на мужчину никакого внимания, провела им по каминной полке, по подлокотнику кресла и по подоконнику. И вернула хозяину.
Со здоровущими такими клочьями пыли на ткани.
– Сначала убрать у меня. Потом вручите остальным умникам свою тунику и объясните, кто ее стирать должен. Вопросы?
Шадоль покраснел. Побагровел пожаром. Попробовал что-то сказать, получилось бессвязное бульканье. Малена подняла брови, и дворецкий ринулся из покоев герцогессы, провожаемый злорадными лакейскими взглядами. Кажется, его здесь не любят.
* * *
– Ты представляешь?! Эта стерва! Эта дрянь! Эта мелкая гадина!!!
Лорена изливала свое негодование уже минут десять, но до сути так и не дошла.
Лоран расслабленно взирал на сестренку. Да, хороша… Может, ее еще к кому-нибудь пристроить?
– Так что она сказала?
– Она назвала меня мамусей!
Лоран подавился вином.
Когда Лорена ворвалась в его покои и принялась носиться, выплескивая возмущение, он отставил бокал, чтобы не смело ненароком. Теперь вот решил выпить, ан не впрок.
– Ты серьезно?
– Сказала, что я распустила слуг. Но теперь она здесь, и я могу во всем положиться на эту гадину!!!
Лоран осторожно отставил бокал – и расхохотался.
До слез.
– И это монашка?
– Я тоже думаю, чему их там учат?
– Может, Силли стоило тоже туда отправить?
Лорена задумалась. Но пока она размышляла…
– Мама!!!
Силанта прекрасно знала, где может быть ее мать. И влетела вторым ураганом. Лоран, от греха подальше, переставил бутылку под стол и не прогадал. Столик Силанта снесла, даже не заметив.
– Что случилось?!
– Эта… эта…
Силанта задыхалась от возмущения, не в силах сказать и слова. А дело было так…
* * *
Конечно, о приезде герцогессы узнали все.
Встречать не побежали, ну так это дело сложное, тут господа сами разберутся. Вот Силанта, которая отлично помнила Малену как плаксу и хныксу, и решила сразу показать, кто в доме хозяин. К месту встречи Малены и Лорены она опоздала, потому что здоровалась с капитаном Сетоном, беззастенчиво обстреливая материнскую добычу глазками.
Но где покои герцогессы, она отлично знала. Туда и вломилась, в самый неподходящий момент.
Ровена как раз помогала Малене раздеваться.
– Сестричка! – протянула Силанта, готовясь поиздеваться над беззащитной жертвой.
Спору нет, будь там Малена, и Силли получила бы свой кусок мяса. Но Матильда и не подумала смущаться.
– О, Силли! Как мило! Ты поздороваться – или искупаться?
Силанта аж подавилась следующей репликой. И вместо остроумного и ехидного замечания о лошадиных мослах у нее вырвался растерянный вопрос:
– Искупаться?
– А что я могу подумать? Слуги принесли воду, тут ты влетаешь… вряд ли ты хотела поглядеть на голых женщин. Значит, ванна? И то сказать, не помешало бы…
– Я… да я…
– Побывала сегодня на кухне и скотном дворе. Определенно тебе стоит почистить платье и умыться, что ли? И волосы переплети, что это такое? Ходишь как метелка…
– Здесь тебе не монастырь!
– Вот именно! Для Брата с Сестрой твой внешний вид неважен, они душу оценивают, но среди мирских людей уж изволь следить за собой. Ты же Колойская! И такой вид! А если при дворе появишься?
– При дворе?
– Разумеется, сестричка! Мы с тобой молодые, незамужние девушки с хорошим приданым, из знатных семей королевства. Нам прямая дорога в столицу!
Силанта открывала и закрывала рот.
Матильда разделывала ее как рыбу за обедом. Ловко, уверенно и безжалостно.
– И ты, там, в таком виде… Немедленно переоденься!
Матильда говорила не просто так. Она приближалась к «сестре», а на последних словах подошла достаточно близко, чтобы выпихнуть нахалку за дверь.
Засова не было, но стулья – наше все. Тут главное правильно выбрать угол, они так в свое время от мальчишек осаду в классе держали. Подпереть дверь, и враги не пройдут.
Силанта и не ломилась. Но сопела под дверью несколько минут очень выразительно. Матильда фыркнула и повернулась к Ровене:
– Интересно, я дойду сегодня до ванны? И приготовь мне, пожалуйста, платье. Синее, с золотом.
– Да, госпожа.
Ровена послушно отправилась доставать платье.
Одеться-раздеться Малена могла и сама, но в мелкой помощи друг другу девушки не видели ничего странного. Пусть Ровена и телохранитель, но людям-то этого не объяснишь. И не надо. Меньше знают, лучше спят.
Малена залезла в ванну, с тоской вспомнила душ у Матильды…
– Погоди. Я тебя в сауну свожу. И с джакузи.
– Обещаешь?
– Когда я тебе врала!
– Мотя, спасибо тебе. Мне так страшно было…
– Не бойся. Я с тобой.
* * *
Силанта эмоционально изливала душу минут десять.
Лоран слушал. Размышлял.
Получалось так, что мышка оказалась зубастая. Интересная мышка…
За полчаса Мария-Элена смогла смутить Лорену и поставить на место Силанту. Такого давно не случалось, очень давно…
Мужчине стало интересно. Он поднялся с дивана, потянулся…
– Девочки, скоро ужин.
И сестра, и племянница посмотрели на него одинаково непонимающе.
– Думаю, вам надо приготовиться как следует. Да и мне тоже…
Лорена поглядела на брата. Ох. Знала она эти воркующие нотки в его голосе.
– Заинтересовался?
– Дядя, ты что?!
– Девочки… Лорена.
Сестричка поглядела на брата. Вспомнила об их плане и кивнула. Подхватила дочку и отправилась готовиться к ужину.
Один раз ее застали врасплох. Второй раз не получится.
А Лоран принялся подбирать наряд. Можно бы доверить это камердинеру, но хочешь сделать хорошо… сделай сам!
Вот: золотистая нижняя туника, голубые штаны, голубая верхняя туника, чтобы оттенить и глаза, и волосы, и черты лица. Сапоги… Пояс, кольца, цепь с гербом Рисойских…
Марию-Элену встретит настоящий светский лев. И посмотрим, чего стоят зубки маленькой мышки.
* * *
– Мотя, я ТАК боюсь!
– Чего ты боишься?
– Ну…
– Тебя не укусят. Не ударят. И даже сильно не обидят. Не посмеют, ты сама рассказывала.
Мария-Элена вздохнула.
Рассказывала, да. Но…
Как объяснить подруге, что ей просто страшно? Что эти люди – как злой волшебник из страшной сказки, что они пугают ее, пугают, и девушке хочется забиться в дальний угол и никому не показываться…
Страшно, страшно, СТРАШНО!!!
– Спокойно, Маша. Я Дубровский. Я с тобой.
Незнакомое имя временно вывело Марию-Элену из ступора.
– Что такое – Дубровский? Кто такой?
– Да жил у нас такой товарищ… Пострадал за чрезмерное благородство.
– Это как? – заинтересовалась Малена. И даже не стала мешать Матильде оглядывать ее в зеркале.
Внешний вид Мотю устроил.
Благородный синий бархат верхнего платья, лимонный шелк нижнего – непрозрачный намек на цвета Домбрийских. Дань трауру – серое кружево на волосах. Мантилья…
Ох, не просто так Мария-Элена останавливалась в портовом городке. Несложно было навестить плотника, на пальцах объяснить, какой гребень она хочет, и получить даже несколько штук.
Теперь светлые волосы были собраны в узел на затылке, в них удобно устроился красивый полированный гребень, и с него спадало серое кружево с синей оторочкой. Крючком вяжется достаточно быстро, а чем еще было в дороге руки занимать?
Ровена – и та приглядываться начала, скоро научить попросит…
Пощипать щеки, коснуться пальчиком бровей… выщипать бы чуть-чуть надо.
– Больно…
– Зато бесплатно.
История Дубровского увлекла Марию-Элену настолько, что та и о страхах забыла. Высказалась, уже когда подходила к гостиной.
– Я бы на месте Маши уехала с ним.
– А она решила остаться.
– Ну и дура.
– Ее так воспитывали. Объясняли, рассказывали… тебя ведь тоже…
Мария-Элена настолько смутилась, что даже самой странно стало.
– А ведь и правда. Раньше бы я так никогда не подумала…
– Держись за меня, подруга. Я еще сделаю из тебя настоящую львицу.
Мария-Элена представила львицу с мантильей на голове, улыбнулась и так, с улыбкой, и вошла в гостиную.
* * *
«Ты погляди! Как люди-то старались! Одевались, навивались, чтобы, значит, тебе свое уважение выразить…»
Мизансцена действительно была выстроена до мелочей.
В гостиной, в большом троноподобном кресле, придающем ей королевский вид, сидела Лорена. Руки на подлокотниках, в ушах и на шее изумруды, стоящие целое состояние, волосы уложены в сложную прическу, платье из темно-зеленого бархата, надетое поверх легкого светло-зеленого, оттеняет глаза и волосы.
Силанта одета не хуже. Только в вишневых тонах и с рубинами на шее.
Она стоит за креслом матери, словно фрейлина. И третий участник церемонии.
Высокий мужчина в голубом.
Золотые волосы лежат на плечах, голубые глаза смотрят так же надменно, как и у его сестры…
«Лоран Рисойский», – шепнула Малена.
И тут же спряталась обратно. Слишком живы были воспоминания о пережитом ужасе, унижении, беспомощности.
Матильда смерила всех окружающих взглядом.
Чего там от нее ожидают – это вопрос, а вот что получат – это факт. И по серьгам, и по рогам…
Если кто-то ожидал вежливой беседы, он сильно разочаровался, потому что Мария-Элена, окинув всех насмешливым взглядом, громко хлопнула в ладоши.
Шадоль явился моментально.
– Я вижу, все уже в сборе. Приказывайте подавать в малую столовую.
– Да, ваша светлость.
– После ужина подойдите ко мне. – Мария-Элена, а точнее, Матильда в ее теле, подхватила дворецкого под локоть и почти повлекла за собой. – Надо обсудить расходы и доходы… Да, и управляющего зовите.
– Ваша светлость…
– В моем кабинете пока не убрано, но я думаю, что мы надолго не задержимся. На первый раз.
Место действия Мария-Элена угадала точно. Малая столовая зала. Есть и большая, но там могло разместиться человек двести, а эта была рассчитана человек на двадцать. Не больше.
Стол уже накрыли, поставили приборы…
Мария-Элена прошла к герцогскому креслу и кивнула слуге:
– Отодвинуть. Переставить сюда мой прибор.
Лорена, замешкавшись от неожиданности в гостиной, потеряла пару минут и попала как раз к кульминации. Герцогесса усаживалась в кресло, помнившее еще ее отца.
Сквозняк пронесся по комнате, свечи взблеснули, и Лорена вдруг поежилась.
Взгляд у Марии-Элены был не девичий, нет… Холодный, жесткий, надменный. Она уже приговорила всех присутствующих и теперь просто забавляется.
Но в следующую минуту женщина уже тряхнула головой. Наваждение спало. Это все та же ее падчерица, что в ней такого?
Силанта же не задумывалась над такими сложными материями. Она сразу же пошла в атаку:
– Смотрю, сестричка, ты спутала места?
Мария-Элена удивленно поглядела на Лорену:
– Мамуся, я в недоумении. Это элементарные требования этикета. Я – местоблюститель, который потом передаст и место, и титул супругу. Или сыну, как пожелает король. Но пока – мое право и мое кресло, да. Неужели вы не объясняли Силли таких элементарных вещей? Кошмар!
Лорена резко выдохнула:
– Я дала своей дочери лучшее образование.
– Ну так проверьте ее знания. – Матильда смотрела невинно. – Ладно еще – здесь она такое ляпнет. Но если при дворе? Навек опозоримся!
– А вы уже планируете поездку в столицу, дорогая племянница?
Мужчина смотрел так, что молодая девушка (по замыслу) должна была растечься в лужицу, покраснеть, раздеться и отдаться прямо на столе. Этак… соблазнительно, словно на пирожное. И одновременно оценивающе, чисто мужской взгляд, который говорит: «Хочу и получу».
Но говорить такое Матильде было чревато. И смотреть – тоже. Ответный взгляд прошелся по Лорану частым гребнем, четко давая понять, что видали мы мушкетеров и поавантажнее. Шея грязная, руки не отманикюрены, волосы подстрижены не слишком ровно, а что до голубого цвета одежды… Скажи спасибо, товарищ, что здесь секс-меньшинств нет.
Ты бы еще петуха на одежде вышил.
– Голубой я, голубой, никто не водится со мной… – тихо пропела девушка.
– Простите? – оторопел Лоран.
– А вас есть за что прощать? Хорошо, потом расскажете, – кивнула Матильда. – Дядюшка, полагаю, как Рисойский, вы должны знать, что все главы родов приезжают к королю. В обязательном порядке. Дать присягу и получить подтверждение титула.
Лоран перенес удар достойно.
– Разумеется, я это знаю, Мария-Элена. Вы ведь позволите вас так называть?
– Конечно, дядюшка. Наша разница в возрасте такова, что никто не подумает плохого, – с невинной улыбкой заверила его Матильда и кивнула Шадолю, который чем-то подавился и сейчас пытался прокашляться.
– Прикажите подавать на стол, я проголодалась.
* * *
– А казачок-то засланный.
– Что?
– Говорю, дядя твой к тебе клеится, хоть стамеской отдирай.
– Он мне не дядя!
– И может этим воспользоваться.
– Фу-у-у-у-у!
Мысленно Матильда вознесла хвалу Антону. Вот уж не знаешь, где и кто пригодится! Раньше Мария-Элена могла бы и запасть на этого средневекового секс-символа. Но сейчас? Когда есть Антон Великолепный? И первая девичья любовь? Горячая и страстная? Перца по вкусу, соли не надо?
Лорану решительно нечего тут ловить. Но…
– А король может разрешить ваш брак?
– Эм-м-м… не знаю.
– Если ты влюблена, беременна, умоляешь его не губить твою любовь?
– Говорят, его величество Остеон обожал свою супругу. Может и разрешить.
– И считай, у Рисойских дело в шляпе. Ты влюблена, сидишь в поместье, они весело проводят время в столице. Впрочем, раз в год, сделать ребенка, муж к тебе приедет. Если не забудет.
– Фу-у-у-у-у!
Просчитать ситуацию было несложно, тем более что дядюшка откровенно пытался присесть поближе, завладеть тонкими девичьими пальчиками, а то и положить что-то вкусненькое на тарелку и чуть ли не накормить с ложечки.
Наверное, по местным меркам, это были изысканные ухаживания. Мария-Элена должна была растаять, восхититься и без звука отдать прекрасному принцу свое сердце и состояние.
На Матильду это не действовало никак.
Вообще никак.
От фасоли она отказалась, шепнув дядюшке по большому секрету, что живот пучит, от пирога тоже, поела немного жареного мяса, пометив себе на будущее научить местных готовить шашлыки, в качестве гарнира помучила тушеные овощи, придирчиво выбирая морковку и откидывая в сторону капусту, горох и репу, съела яблоко – и подумала, что в монастыре и того иногда не давали.
Сыта по горло, да-с…
Завладеть девичьей рукой и романтично ее поглаживать тоже не получалось. После того как громко и отчетливо было заявлено: «Дядюшка, я сюда кушать пришла, а не за ручки держаться», Лоран приутих.
А уж накормить…
– Вы считаете, я не умею пользоваться столовыми приборами?
Лоран, не ожидавший такой прыти, невольно стушевался, а Матильда показала в сторону его тарелки.
– Дядюшка, я кушаю сама с раннего детства. И обслуживать меня не надо. Поухаживайте за мамусей, а то она сидит такая печальная. У меня сердце кровью обливается на нее глядеть…
– Я потеряла мужа, – напомнила Лорена, делая скорбную мину.
– Да. И я потеряла отца, – охотно согласилась Матильда. – Давайте завтра пойдем и помолимся за его душу…
– Ты так легко об этом говоришь! – возмутилась Силанта.
Матильда только фыркнула. Легко, как конфетку у младенца отнять. И так же правильно – нечего детям всякую гадость давать.
– Силли, хочу тебе напомнить, что наша мамуся послала за мной слишком поздно. Мой отец умирал, а я не могла быть рядом с ним, держать его за руку, утешать его… я была в дороге. Ах, если бы мамуся вызвала меня на месяц-два пораньше, подумав о наших с отцом чувствах! Если бы она понимала, как мы страдали в разлуке все эти годы!
Пафоса в голосе Матильды было столько, что слуга, который снимал нагар со свечей, едва не упал навзничь. От переживаний.
А девушка поднялась из-за стола и махнула рукой:
– Сидите, кушайте. Я пойду поплачу… Ах отец, отец мой, какое горе…
Впрочем, вышла она хоть и быстро, но с достоинством.
Дверь захлопнулась, едва не прищемив Шадолю нос.
Лоран переглянулся с Лореной. Сестра тоже поднялась из-за стола.
– И как тебе эта… мыш-ш-ш-шка, братик?
Мужчина откинулся на стуле.
Да, такого он не ожидал. Но…
– Восхитительна! Сестричка, она просто великолепна! Кажется, я влюбился!
Лорена взвыла – и выбежала из столовой. Лоран потянулся под взглядом оторопевшей Силанты, подмигнул племяннице. И та не выдержала.
– Дядя, вы это всерьез?
– Не знаю. Но согласись – она великолепна?
Силанта последовала за матерью.
* * *
Шадоль так и не явился.
Мария-Элена прождала его полчаса, потом махнула рукой и легла спать, пообещав себе посчитаться завтра с дворецким.
Нарочно он там, нечаянно, подлизывается к Лорене, не принимает Малену всерьез… Выяснять не будем.
Будем бить. И может, даже ногами.
Сам напросился.
Матильда Домашкина
– Как тебе этот милый серпентарий?
– Тильда, если бы не ты! Я бы там с ума сошла!
Матильда, которая как раз накладывала серую тушь на ресницы, фыркнула. Ресницы-то у нее длинные, но светлые, и если не подкрасить, их и не разглядеть. Некрасиво.
Матильде это было безразлично, но Мария-Элена очень просила. Антон же…
Хотя на шефа пожаловаться нельзя. По отношению к девушке он не проявлял ничего. Чисто рабочие отношения…
Матильда только радовалась. Глазами она не стреляла, призывно не улыбалась, коленки и ключицы не открывала. Можно найти, с кем переспать, но ты найди хорошую работу, если на рынке таких, как ты, – вагон.
– Надо бы нам с тобой сходить стационарно ресницы и брови окрасить.
Малена пожала плечами. Все, что могло сделать Матильду привлекательнее в глазах Антона Великолепного, горячо одобрялось герцогессой.
– Давай сходим. Это дорого?
– Вряд ли… Ладно, зарплату получим – и пойдем.
Основной принцип бабушки Майи был прост. Не надо тратить больше, чем ты зарабатываешь. То есть – никаких одалживаний, кредитов и кредиток. Очень порочный путь…
Не можешь накопить – не лезь в кабалу. Исключение составляли только ипотеки. Лучше ведь платить за свое, чем за чужое?
С тем девушка и отправилась на работу.
– Смотри-ка, мы не первые…
– Он здесь?
Антон был уже на месте.
Стоило отдать шефу должное, приходил он первым, а уходил иногда последним. Знал несколько языков, свободно говорил по-английски и по-немецки, с грехом пополам мог объясниться на испанском и итальянском. Выискивал новые маршруты, заключал договоры, находил партнеров, сам искал клиентов, предлагал даже корпоративные тарифы для групп путешественников…
В этом Матильда смело ставила ему плюс.
Но и от разгильдяя там было немало.
Антон мог по шесть часов висеть на телефоне, договариваясь с руководством отеля и утрясая все, вплоть до мелочей, а мог и сутки резаться в какую-то непонятную игрушку. Или слушать музыку. Или…
Увлечений у него было много. Но главное – девушки.
Та же Лера пыталась атаковать его через два дня на третий, но Антон стойко держал оборону. А Матильде было строго приказано не закрывать дверь кабинета, если Лера приходит с любыми вопросами. От личных до деловых…
Но с работой рыжая справлялась, ничего не скажешь. Невзирая на провокационную прозрачную блузку и юбку, которая обтягивала все выпуклости и впадины, она виртуозно находила общий язык с клиентами. Особенно с мужчинами. Или это – благодаря одежде?
Конфликты утихали сами собой, особенно если скандалить и жаловаться приходили мужчины. Если ругались женщины – тут в дело вступала Нина.
Женя просто работала. Достаточно средне, без огонька, но исполнителем она была очень дотошным и скрупулезным. К Матильде, как и предполагала девушка, она стала относиться ровно. Стоило только понять, что Мотя работает, а не соблазняет Антона, – и Женя перевела дух.
Вот и в этот раз Антон пришел на работу раньше всех.
Оп-па?
Мотя прислушалась.
Из-за запертых дверей кабинета доносились недвусмысленные звуки. Может, конечно, там ковер выбивали, постанывая от натуги при каждом взмахе выбивалки, а может – и не ковер.
– Тильда?
– Нет уж. Специально не удеру. Любуйся!
Малена скисла. Ну да, герой девичьих грез – создание эфемерное, не пьет, не ест и в туалет не ходит. И уж точно не трахается неясно с кем в собственном кабинете.
– А если это… порнофильм?
– Сомневаюсь.
Малена тоже сомневалась.
Матильда включила кофеварку и принялась готовить животворящий напиток. Запах поплыл по приемной…
Охи-вздохи в кабинете подошли к кульминации, и минут через десять выглянул растрепанный Антон.
– Малена? Утро доброе…
– Доброе, – улыбнулась Мотя.
– Кофе нам сделай, пожалуйста. Мне как обычно, а Юле… тебе что?
– Ристретто, – проворковал голосок из кабинета.
– И ристретто.
Если неизвестная Юля думала смутить Матильду, то сильно просчиталась. Чашки для ристретто также были в наличии, да и рецепт Мотя знала.
Ровно через десять минут она вошла в кабинет шефа, с двумя чашками на подносе, печеньем в вазочке и стаканом холодной воды для любительницы итальянских рецептов.
Юля обнаружилась на диване.
«Крыса!» – прошипела Малена со всей страстью влюбленной девушки.
Матильда же мило улыбнулась брюнетке.
Да, Юля оказалась невысокой брюнеткой из разряда кожа-кости-молочные-железы, сильно накрашенной и достаточно симпатичной. Чуть вульгарной, на взгляд Моти, но яркой и запоминающейся.
Симпатичное личико с чуточку длинноватым носиком, большие темные глаза, широкие брови, черные волосы до середины спины, яркие губы… Матильда на ее фоне выглядела бледной офисной молью. Юля это также поняла, потому что смерила девушку насмешливым взглядом.
– Тоша, у тебя новая секретарша?
«Мотя, ты позволишь?»
«Малечка, только не наделай глупостей».
Но Мария-Элена их делать и не собиралась.
Вместо того…
Да, из нее старались это вытряхнуть. Да, ее ломали. Но – герцогесса оставалась самой собой, а под влиянием Моти за последнее время она стряхнула все наносное…
– Да. Знакомьтесь. Юля – Малена.
– Малена? И как же это полностью?
Мария-Элена выпрямилась. Кофе осторожно перекочевал на стол перед женщиной. Потом – она подошла к Антону.
Ни слова. Ни взгляда в сторону Юлии. Ни жеста.
Но…
Матильде это искусство было недоступно. Оно либо есть в крови, либо нет, воспитать такое очень, очень сложно. А вот Мария-Элена смогла это сделать.
Каждым жестом, каждым шагом подчеркнуть, что женщина на диване – плебейка. И распутная девка. Как красиво ни называй, свободные там отношения или связанные, но…
– Тоша, она у тебя глухая?
Надменно вскинутая голова, жест кистью, осанка, мимоходом брошенный взгляд… Марию-Элену не спрашивали. К ней не обращались. И герцогесса не собиралась снисходить до девки, развалившейся на черном кожаном диване.
Устраивать разборки на тему «кто как посмотрел» – глупо. Но это задевает. Сильно задевает… И главное то, что Мария-Элена не старалась задеть.
Просто она была герцогессой. А Юля – плебсом. Вот и все. Роза – розой, навоз – навозом. И перепутать их не получится. Здесь и сейчас на Антона смотрела герцогесса Домбрийская.
– Что-то еще, Антон Владимирович?
– Н-нет…
Мария-Элена развернулась – и вышла.
Так же спокойно, холодно, отстраненно. Она – Домбрийская. И вступать в разговоры с подобными девками – ниже ее достоинства.
Но как же хочется вцепиться плебейке в волосы!
* * *
– Малечка, ты у меня молодец!
– Дрянь! – Мария-Элена злилась. И даже восхищение Матильды ее не успокаивало. – Да как она посмела?
– Она же не знала, что это – ты!
– И он ее не одернул!
– Полагаю, что они давно знакомы. И не я первая секретарша, которую проверяют на прочность.
– Проверяют?
– Наверняка такое и раньше случалось.
– Дрянь!
– Антон? – провокационно спросила Матильда.
– Нет. Эта… эта девка!
– Да плюнь ты на нее… она того не стоит.
– Фш-ш-ш-ш-ш! – кошкой зашипела Мария-Элена, не находя нужных и правильных слов.
Юля выскользнула из кабинета.
– Тоша, так мы договорились?
– Да. Завтра в восемь.
– Отлично. Буду готова.
Прозвучало это так, словно девица была готова ко всему. И еще к чему-нибудь большему…
Дверь директорского кабинета закрылась. И Юля остановилась перед столом Матильды.
«Тильда?»
В этот раз девушка даже не колебалась, уступая место подруге.
Мария-Элена даже головы не подняла. Она была занята, она разглядывала лежащие перед ней бумаги. Минуту, две… и при этом вовсе не выглядела нарочито. Она на работе.
– И где это Тоша себе такое чучело откопал?
Мария-Элена медленно подняла голову. Так же медленно смерила взглядом брюнетку, уделив особое внимание платью из разряда «презерватив коротенький сильно в облипочку», и приподняла бровь.
Чуть-чуть.
Она могла бы сказать много всего. Мотя, к примеру, съязвила бы, что не в курсе, где такие страхозавры водятся, а там, слово за слово… наговорить можно всякое. И вылететь с работы – тоже.
Вместо этого Мария-Элена смотрела и молчала. И как смотрела…
Сейчас это искусство утрачено, но во взгляде девушки были и насмешка, и легкое презрение, и недоумение – надо ж, так себя вести, и…
Герцогесса Домбрийская молча созерцала обнаглевшую плебейку. И никто из них не заметил, что на селекторе загорелся огонек.
Антон понимал, что без скандала его подруга не уйдет, но не собирался отстаивать свою секретаршу. А вот подслушать, как она справится…
Интересно.
– Ты вообще откуда такая взялась?
Мария-Элена чуть снисходительно улыбнулась:
– Из школы хороших манер.
Юля покраснела. Но с ее цветом лица и волос это было не страшно.
– Ты на что намекаешь? Ты, подставка для кофемолки!
Мария-Элена оглядела ногти и вздохнула. Да, надо бы подновить лак, вот маленький кусочек собирается отколоться.
– Вам налить еще кофе?
Можно ругаться и скандалить. Но… не так. Не когда на тебя смотрят как на ничтожество и решительно отказываются снисходить. Никакого удовольствия.
Юля зашипела и вылетела вон из кабинета.
Мария-Элена расслабилась – и уступила место подруге.
И никто не заметил, как погас огонек селектора.
– Малечка, ты умничка! Я бы ее точно послала.
– Она бы помчалась жаловаться.
– И лишились бы мы работы…
– Я не хочу! Мне здесь нравится…
– И мне тоже…
Матильда привычно проверила почту. Ага. Вот и письмо, которого ждал шеф. Надо отнести.
Да, сейчас у нас электронка, факсы и ксероксы, но вульгарные договоры необходимо подписывать обоим участникам, а потом хранить оригиналы.
Антон смотрел как-то странно. Или это только показалось?
– Малечка, вот представь, на этом диване… заслуженная мебель.
Малена, видимо, представила.
– Мотя, это неправильно…
– И еще как.
– Может, это она его соблазнила?
Тьфу!
Первая любовь…
– Юля ушла?
– Да, Антон Владимирович.
– Она бывает… резковатой.
– Да, Антон Владимирович.
Антон понял, что ничего другого не добьется, и отвязался. А чего он хотел? Чтобы ему на любовницу пожаловались? Фу, какая пошлость!
* * *
Вечером Антон задержался на работе. Матильда заглянула к нему, узнать, нужна она – или можно уходить. Шеф только рукой махнул:
– Иди…
– Спасибо.
– Только скинь вот это письмо по электронке. Адрес я карандашом написал.
Пришлось задержаться на пару минут. Прогнать письмо через сканер, вывести на монитор – и спихнуть в почту. Недолго, но…
– Привет, клякса чернильная!
Юля вошла походкой победительницы.
Красное платье открывает больше, чем закрывает, собственно, закрыты там грудь и промежность, остальное – либо разрезы, либо сетка, в таком на сцене плясать надо, а не по улице ходить. Но ей к лицу, только очень вульгарно. Черные волосы залиты каким-то средством для укладки, потому что почти не движутся, лицо накрашено еще сильнее…
– Добрый вечер, сударыня, – спокойно ответила Мария-Элена.
Именно Мария-Элена, для которой было привычно и обращение, и самообладание. Вот Мотя обычно сначала била в нос, а потом уж…
– Су-ударыня… ишь ты? А почему не госпожа?
– Потому что слово «госпожа» должно употребляться вместе с фамилией или должностью, а мы с вами не были представлены. В то время как слово «сударыня» можно использовать в общении с незнакомками.
Юля опять вспыхнула.
– Ах, не представлены… Тошка нас знакомил.
– Госпожа Юлия?
Малена не ехидничала, она просто уточняла. Но как-то получалось до крайности нелепо, и Юля, которая настаивала на этом обращении, выглядела персонажем из плохого порнофильма.
То ли бордель-маман, то ли еще чего похуже.
– Юлия Петровна! Или госпожа Шаврина! Или…
– Юля? – донесся голос из кабинета.
– Да, Тошенька, я уже здесь, – заворковала девушка.
– Иди сюда!
Юлия бросила насмешливый взгляд на Малену но – увы. Все пропало втуне. Девушка как раз наклонилась, чтобы выключить компьютер и сетевой фильтр, и заметила зеленый огонек…
– Тильда?..
– Точно! Малечка, нас слушают!
– Тоша?
– Вот сукин сын!
– Тильда!
Мария-Элена выключила фильтр и отправилась на выход. В голове была каша.
– Думаешь, нас и с утра слушали?
– Уверена.
– Я ничего лишнего не сказала?
– Малечка, это я бы лишнего наговорила. А ты умничка и вообще чудо! Я бы никогда так не смогла!
– Как он может… с ней? Она же отвратительна…
– Полагаю, Антона не интересуют ее умственные способности.
Мария-Элена надулась. И дулась почти всю дорогу до дома, пока не наткнулась на знакомых.
– Тильда, привет!
– Привет! – помахала рукой Матильда.
Знакомых у нее хватало, вот с близкими друзьями было хуже. Но…
У меня не характер, а жизнь тяжелая.
Именно это и можно было сказать про Матильду. Сложно было вырасти дружелюбной и открытой в ее обстоятельствах. Когда родителей нет, растит тебя бабушка со своеобразным характером, денег в семье в обрез, работать приходится чуть не по двадцать часов в сутки…
Ну и добавьте еще, что Матильда в любой момент могла остаться одна и оказаться в детдоме. Способствует любви к людям?
Нет.
Знакомых-то у нее хватало, настоящих друзей не было. Но Матильда не переживала. Настоящий друг – дело серьезное, не каждому в жизни он дается. Понимать надо…
Компания, которая собралась на лавочке, была вполне среднестатистической. Такой клуП (клуб Пивохлебов) найдется в каждом дворе. Сидят они, пивко посасывают, курят, что самое противное – плюются, словно верблюды, и ни одна зараза не подумает отнести окурки в мусорку.
Хотя в их дворе бедолагам приходилось плохо. Бабушка Майя гоняла эти кодлы, словно паршивых щенков, последние пару лет только перестала – Паркинсон…
Сейчас на лавочке у Мотиного подъезда сидела местная дворовая красотка Людмила и двое ее кавалеров. Витек и Петюня. Да-да, тот самый.
Людмила, по случаю жаркой погоды, оголилась так, что Матильда подумала о купальном сезоне. Топик-огрызок почти не сдерживал роскошные прелести размера так пятого, а куцые шортики почти не прикрывали остальное. Размера так тоже пятидесятого, если не пятьдесят второго. Пока Людмилу еще спасала тонкая талия, позволяя не казаться глыбой жира, но девушка успешно боролась с этим недостатком. Пиво – штука калорийная, а в таком количестве им можно было роту солдат накормить. Возле троицы стояли шесть полуторалитровых бутылок, плюс чипсы, фисташки и что-то еще в ярких пакетиках.
Кавалеры были вполне достойны дамы. Они сверкали сомнительными бицепсами в майках-алкоголичках и смело открывали миру волосатые кривоватые ноги.
– Тильда, иди к нам?
– Спасибо, я с работы. Мне бы отдохнуть…
– Вот вместе и отдохнем! – заржал Петюня.
Попу, правда, от скамейки не оторвал – вот еще не хватало! Да любая баба уже должна быть счастлива, что такой самэц обратил на нее свое благосклонное внимание.
А вот Витек оказался поактивнее и открыл перед Мотей подъездную дверь. Но облокотился на нее, как будто атланта землетрясением контузило, еще и рукой проход перекрыл.
– Поцелуешь – пропущу!
«Фу!» – среагировала Мария-Элена.
Матильду такими мелочами было не смутить.
– Почистишь зубы – поцелую.
Кавалер замялся. Видимо, не ожидал такого заявления, а Мотя тем временем ловко подбила его под опорную ногу. А нечего наваливаться всей массой на одну точку опоры, распределять надо грамотно.
Осталось только подтолкнуть вверх руку Витька – и проскользнуть. Занятый попытками удержать равновесие, кавалер и внимания-то на даму не обратил, куда там ее удерживать.
– Ловко ты его!
Матильда вздохнула:
– Малечка, ну что значит – ловко? Сейчас жарко, он пивка высосал, его разморило. Вот у меня и получилось. А словами… словами у меня далеко не всегда получается. Может, ты бы его и убедила уйти, а я не могу.
– Я бы тоже не убедила.
– Но с Юлией Петровной ты же справилась.
– Это было несложно. А вот эти… фу!
– Кому что несложно. Мне вот твои паразиты на один зубок. А наши…
Мария-Элена вспомнила, видимо, про своих врагов, потому что поежилась.
– Мотя, ты меня не бросишь?
– Конечно, не брошу. Но я думаю, что нам надо принять дела, разобраться с управляющим и собираться в столицу.
– А как мы все это сделаем?
– Малечка, я на компе в пять минут обсчитаю всю вашу бухгалтерию. Приход, расход, доход, выход… хоть и не тому меня учили, но программ много, забьем данные в нужные клеточки и получим ответ. А у самой ума не хватит – знакомых попрошу. Если он у тебя не ворует – отлично. Пусть работает дальше.
– А если ворует?
– А что у вас принято делать с ворами?
– Бить палками. Отбирать наворованное. Вешать на площади.
Матильда фыркнула.
– У нас такие законы никогда не примут. А жаль…
– Может, еще настанут времена?
– Поживем – увидим. А пока проверим управляющего, назначим, если что, другого – и в столицу.
– Столица… страшно.
– И чего ты боишься?
– Там король. А это полная власть в жизни и смерти каждого подданного.
Матильда прикинула перспективы. Да, это не президент, это намного круче.
– Мы законов не нарушаем. Попробуем выжить.
– А если меня замуж выдадут?
– Главное, чтобы не за Лорана, а остальное – переживем.
Малена и внимания не обратила на намек.
– Я… Я замуж не хочу. Я Антона люблю.
– И люби себе на здоровье. Он тоже любит сейчас… вопрос только, в какой позе.
Малена засопела.
– Не любит. Это иначе называется… у нас мужчины тоже готовы кого-нибудь завалить. Но это не любовь.
Матильда сочла за лучшее не спорить с подругой. Корона с головы не упадет. А вот поссориться они могут.
– Предлагаю сегодня посмотреть что-нибудь лирическое. Жизнеутверждающее…
– К примеру?
– Что-нибудь из старых музыкальных комедий. «Сильву», «Тартюфа», «Хануму»… сейчас разберемся.
Мария-Элена не возражала. Телевидение и интернет она уже оценила. Высшим баллом. Так что сейчас они придут домой, устроятся с комфортом, заварят чая, подгребут под бочок мурчательную и ласкательную кошку, которую так уютно гладить, и будут смотреть кино. И ни о чем не думать.
Мамочка, громадное спасибо тебе за зеркало…
* * *
– Тошка, твоя секретарша просто нахалка.
Антон, развалившись на подушках, пил свежевыжатый сок и довольным взглядом осматривал свои владения. То есть – Юлечку в весьма откровенном пеньюаре.
Первый раунд был позади, но вечер только начинался.
– Она тебе нахамила?
Антон отлично знал, что Малена была предельно корректна. Но ему было интересно…
С Юлей они встречались не первый год. Он не собирался жениться, она два раза уже выходила замуж, получив от первого мужа квартирку, а от второго машину, сейчас находилась в поисках третьего мужа и для удовольствия встречалась с Антоном.
– Она правда закончила курсы хороших манер?
– Мне она такой диплом не приносила. А что?
– Может, тебе ее уволить?
– А работать кто будет?
Юля соблазнительно повела плечами:
– Я могу… поработать
Пеньюар распахнулся. Антон оглядел открывающиеся перспективы и, протянув руку, подмял женщину под себя.
– Поработай…
Но увольнять Матильду ему и в голову не пришло. С чего бы? Девушка справляется со своей работой, она неглупа, ненавязчива, не лезет к начальнику… а что Юлька взъелась…
Бабы в большинстве своем – дуры. И годятся только для одного дела, которым он сейчас и занимается.
