Станцию легионеры все же отстояли. Даже потеряв тринадцать машин, поляки не собирались отказываться от атаки. И тогда Михайлов пошел на отчаянный шаг. Всегда можно найти десяток сорвиголов, согласных рискнуть за отдельную и весьма солидную премию. Это офицеры легиона здесь сплошь по приказу и точно знали, что по факту остаются на службе империи. Сержантов таковых была едва ли треть. Все остальные являлись реальными наемниками, пусть в основной своей массе и русскими.

Словом, набрали по три добровольца на четыре грузовика. В машины погрузили обнаруженные на станции антибронетяжные мины. И понеслись эти смельчаки поперек курса наступающих, когда те были в полукилометре от позиций, под пушечно-пулеметный и винтовочный огонь. Одну машину подбили. То ли пуля неудачно угодила в мины, сваленные в кучу. То ли это был снаряд. Словом, бум получился внушительный. Зато две другие сумели избавиться от груза, а легионеры попрыгать в траву и убраться в траншеи.

Как итог, поляки поначалу начали было отворачивать, чтобы обойти столь нахально заминированное направление. Но как результат – подставили свои борта под бронебойки. Потеряв три машины, польский комбат все же предпочел вновь развернуться. Подставив лобовую броню и изредка посылая снаряды по обнаружившим себя огневым точкам, бронетяги начали пятиться назад.

Отдалились на дистанцию в полтора километра и замерли. Пехота и спешенная кавалерия стали окапываться, что вовсе не было лишним. Потому что заговорили минометы легионеров. Устроить массированную бомбардировку силенок у них не хватало, но все одно приятного мало.

А на позиции обороняющихся обрушился настоящий шквал огня. И это еще хорошо, что на вооружении кавалерийских бригад имеются только полевые семидесятипятимиллиметровые пушки да восьмидесятимиллиметровые минометы. А были бы еще и гаубицы, так и вовсе получилось бы душевно. Впрочем, и так немало. Шестнадцать орудий плюс столько же минометов. Передний край легионеров попросту потонул в беспрерывных разрывах.

Откуда Азаров знает о составе бригады? Ну так, прихватили пленного из раненых, поспрашивали, пока рану перевязывали. Порой, конечно, ему бывало больно. Ну не медики они, что с них взять. Косорукие да косолапые. Зато эта «безграмотность» очень даже способствовала душевному и откровенному разговору.

Бригада состоит из четырех кавалерийских полков. Два – уланы, один – шеволежеры и один – конные стрелки. Господи, и чего мудрить, если, за исключением пик, в остальном вооружение у них у всех одинаковое. А пика та – скорее парадное оружие. Но не-эт, нужно повыпендриваться.

Два драгунских, общим числом тысячи в полторы сабель, и ударили в тыл бронеходам. Они должны были поддержать атаку бронетягов. Потому и поотстали, чтобы потом нагнать, рассчитывая при быстром передвижении на меньшие потери. Но, обнаружив противника, командовавший ими полковник сходу бросил их в атаку.

Два других полка, батальон «двадцаток» и вся бронебойная артиллерия остались в Кавларии. Командир бригады посчитал, что для освобождения станции выделенных сил более чем достаточно. Единственно – он отправил сюда всю артиллерию и минометы. Которые сейчас и старались над позициями легионеров. В принципе вполне оправданное решение.

Получили доступную информацию и оставили обалдевшего раненого в покое. Пускай либо сам выбирается, что с простреленным плечом вполне возможно, либо дожидается помощи. Правда, не забыли при этом его разоружить. От греха, так сказать, подальше. Не то еще пальнет сдуру в спину. Пока же доберется до места свалки, где может вооружиться, они с Асланом будут уже далеко.

Искать своих не пришлось – оба отделения сами обнаружились. Приметили, как Азаров с Бичоевым еще у бронеходов возились, вот Плотников и принял решение, воспользовавшись руслом ручья, чтобы подобраться поближе к командиру.

Ну а заодно сумели подстеречь и устроить кровавую баню отправившемуся по их душу эскадрону. Зря Григорий решил, что его бойцы не приметили погони. Боевого опыта у них у всех с избытком. Так что и засекли, и встречу организовали, и почти не задержались.

Потом бросок до машин, под прикрытием время от времени поочередно отстреливаемых дымовых шашек. Григорию с Асланом пришлось изрядно так побегать. Вымотались – спасу нет. И отчего, когда бегаешь по полной выкладке ежедневные кроссы, не так устаешь, как на поле боя? Впрочем, вопрос риторический.

Прежде чем забраться в машину Ухорезова, Григорий переобулся в его ботинки. Некогда подгонять крепления педалей под себя. Тут бы успеть убраться, пока поляки не обиделись на подобную наглость. Между прочим, пару раз пушки бронетягов палили. Но это так, на великую и невероятную удачу. Полевая же артиллерия и минометы заняты станцией.

Хм. Вот ведь. Вроде и машины одна к одной, изготовленные по строго выдержанным стандартам. А все одно как-то не то. Это как одежда с чужого плеча, уже успевшая пообмяться по своему прежнему хозяину. Пока не обомнешь по себе, ощущаешь сплошные неудобства. А тут еще и ботинки с чужой ноги, на размер больше. К тому же Егор был и повыше, а значит, нужно регулировать и высоту педалей. Ну да тут не до жиру. Потом разберется.

С «Гренадером» пришлось повозиться, переворачивая, потому что он лежал на земле грудью. После этого Григорий забрался в рубку и тут же запустил горелки. Пока поднимали машину, цилиндры успели прогреться. И вовремя.

Пшеница прогорела, оставив после себя одну только черную гарь, которая, кстати, уже перестала куриться. Дымовые шашки догорают, еще немного – и ветер начнет развеивать завесу. А тогда уж спасатели окажутся на виду. И без того все время ожидали нападения или обстрела. Ведь, по сути, как на ладони у противника. Ну укрылись дымами, и что с того? Накроют площадь из всех тридцати двух стволов – небо с овчинку покажется.

Ч-черт. Ну вот сколько раз уже замечал, что ему лучше не думать о плохом. Вообще-то расчет был на то, что поляки еще не эвакуировали с поля боя своих раненых. Те затаились, как могли, и пережидали внезапное появление шагающих машин. Но, как видно, командование решило, что опасность, исходящая от бронеходов, стоит гибели их солдат.

Занятую им машину уже практически подняли, когда послышался вой первой мины. Судя по звуку, восьмидесятимиллиметровая. «Гренадеру» прямого попадания – за глаза. Так что лучше бы убираться отсюда подобру-поздорову.

Рвануло, когда вой мины все еще нарастал. Значит, не она. Все за то, что и полевые орудия навели на новую цель. Да и звук разрыва очень походит на фугас. А раз уж рвануло без возвещающего о подлете завывания, значит, скорость снаряда все еще превышает звуковой барьер. Да оно и понятно. До батареи хорошо если пара километров наберется.

Машина заняла вертикальное положение, и Григорий осмотрелся. Бичоева уже подняли. К тому же с ним возни вышло меньше. Он подошел к машине Кротова. Вынести разорванное тело не было никакой возможности. Но и оставить его непогребенным – тоже не дело. Навел на обломки огнемет и пустил струю пламени. Литовцева уже похоронила сама машина, сгоревшая дотла. Ухорезова погрузили на одну из машин. Отойдут в сторонку – там и похоронят.

Н-да. А вот уходить нужно срочно, потому что обстрел постепенно переходил в ураганный. Снаряды рвались все чаще и гуще. Вой, грохот, свист и перестук осколков и комьев земли, ударяющихся о броню. Не имея пока возможности подать звуковой сигнал ввиду неработающего воздушного компрессора, вздел над машиной флажковый сигнал «отходить».

Парни ломаться и выделываться не стали – выполнили распоряжение без лишних вопросов. Разве только сержанты все же продублировали его звуком. В принципе все уже оговорено, и куда им направляться, они знают доподлинно.

Да и Азарову здесь делать нечего. Пусть машина и не набрала еще полную мощность, двигаться он все же может. А стоять истуканом под обстрелом – идея не из лучших. Да чего уже там, плохая идея. Никудышная.

Правда, на отходе с ним все же едва не случилась беда. Один из фугасов рванул совсем рядом. Взрывную-то волну и шквал осколков «Гренадер» выдержал, пусть и не без труда. А вот в образовавшуюся воронку Григорий едва не провалился. Насилу успел отвернуть. Все же сказывалось отсутствие подгонки органов управления.

Несмотря на плотный обстрел, по счастью, ни в кого из них так и не попали. А ведь артиллеристы били не вслепую. Дым-завеса тонкой полосой прикрывала только от бронетягов. Закрыться еще и с другой стороны не позволял неблагоприятный ветер. Хорошая штука дымы, только сильно от капризов погоды зависит и при отсутствии возможности маневра становится бесполезной.

Уже на подходе к опушке вышли из дымов, и Григорий наконец смог осмотреться. Его предположение относительно прекращения артподготовки и начала повторной атаки оказались верны. Бронетяги с сопровождавшим их прикрытием вновь двинулись в наступление.

Уже успели отдалиться от прежней позиции метров на пятьсот. Получается, начали выдвижение, когда артподготовка еще продолжалась. Ну правильно, чего опасаться осколков полевых пушек да мин. А так – под прикрытием успеют сблизиться, и времени на подготовку отражения атаки у обороняющихся куда меньше.

Оно сейчас ударить в тыл было бы как нельзя кстати. Но, к сожалению, с боеприпасами дела обстояли не очень. Поиздержались после прошлого боя. А лезть в драку с риском остаться в окружении врагов с пустыми руками решительно не хотелось. Ничего страшного. Подобная возможность рассматривалась. Главное, чтобы легионеры выстояли. Хотя бы одну атаку выстояли, а там станет полегче.

Зато разогнали польских коноводов, укрывших лошадей в лесу. Впрочем, увлекаться сим действом не стали. Ну шуганули попавшихся на пути, и ладно. У них другие задачи, с которыми Григорий уже успел определиться. Прежний план полетел чертям под хвост, но оставаться битым как-то не хотелось. А потому в голове вызрела мысль, как попортить пшекам кровь.

Ухорезова хоронили в лесу, примерно в километре от места боя и неподалеку от одного из схронов. Уже готовую яму использовать было никак нельзя, потому что при устройстве этого тайника землю выносили подальше. Всего их было два, по одному на фланге.

Разумеется, никто не мог и предположить, что бравые польские уланы в лихой кавалерийской атаке смогут разгромить целый взвод бронеходов. Закладки делались на случай действий взвода в отрыве от батальона. А то ведь не набегаешься на станцию для пополнения боекомплекта и горючего. А тут такой пассаж.

Двоих отрядили на рытье могилы, двое в дозор, остальные на обслуживание машин. Григорий погрузился в регулировку органов управления «Гренадером». Ввиду отсутствия специального оборудования пришлось проявлять смекалку и изворотливость. Причем в прямом смысле этого слова. Ибо ко многим местам подобраться можно было не иначе, как только с подвыподвертом.

Под напором целеустремленного капитана железо все же сдалось. Не сказать, что он тут же почувствовал себя как в своей машине. Но все же целый ряд негативных моментов теперь был в прошлом.

Церемония похорон была скомкана до минимума. Григорий произнес короткий некролог, помянув и двух товарищей, оставшихся на поле боя. Сухо и увесисто стукнули затворами автоматы с отсоединенными магазинами. Вот и все. Как это ни прискорбно, но родные так и не узнают, где могилы павших. Даже в Испании имелась возможность эвакуации тел, и подавляющее большинство погибших отправились к себе на родину. Здесь такой возможности не было.

И вообще. Официально легион не имеет к России никакого отношения. А значит, и император не станет проявлять заботу. Конечно, семьи получат компенсацию, но она пройдет через кассу легиона и министерство финансов Литвы. Как-то так. Секретность и невмешательство в дела соседей – во главе угла.

Покончив с похоронами, забрались в свои машины и двинулись согласно разработанному плану. Григорий не стал дробить сработавшиеся пары, чтобы пристроить к делу одинокого сержанта. Вместо этого он взял Аслана в пару к себе. Оно и при деле парень, и надежнее так, потому что есть кому прикрыть спину. Когда действуешь в сцепке с пехотой, в этом необходимости нет. Но когда вот так, напарник не помешает.

Азаров уже давно настаивал на увеличении штата взводов и роты «Гренадеров». К каждому офицеру должны были добавиться вторые номера. Впрочем, никто не запретит ему осуществить свою задумку в роте легиона. Хм. Если только не откажутся финансировать подобное. Все же что ни говори, а с учетом командира роты это еще четыре машины. А они как бы не копейки стоят.

Как там говорил Наполеон? Для войны мне нужны три вещи – деньги, деньги и еще раз деньги. А Литва, как и ее товарки Латвия с Эстонией, имеют весьма скромный бюджет. Впрочем, легион в настоящий момент экипируется на безвозмездную помощь русского царя. Хотя сомнительно, чтобы Алексей Второй помогал безвозмездно. Он вообще ничего не делал без выгоды для империи. Она, конечно, могла быть политической, но в итоге оборачивалась и экономическими выгодами. В этом плане Романов необыкновенно рачительный правитель.

С юго-востока продолжали доноситься пушечная пальба, разрывы снарядов и гранат, винтовочная и автоматная трескотня, перемежаемые дробными и гулкими раскатами пулеметов. Легион продолжал вести бой. В Григории шевельнулось было сомнение относительно правильности принятого им решения. Но он все же упрямо повел свой взвод на северо-запад, намереваясь заложить большую петлю и выйти с неожиданного направления.

Конечно, придется пробежать на максимальной скорости далеко не пару километров. Но тут у него имелся кое-какой козырь. Русским химикам удалось разработать новый стимулятор. Препарат получился не таким забористым, как тот, что им приходилось пользовать в Австрии. Продолжительность действия и эффективность были существенно ниже. Срок действия короче, прием чаще. Зато и откат куда мягче.

Правда, в отличие от отравы контрразведчиков, на эту химию очень даже можно было подсесть, потому что человека она сжирала не так быстро. Одно хорошо: если принимать препарат беспрерывно не больше трех суток, после окончания его действия начинает сильно клонить в сон. Ломки как таковой нет. Ощущение сродни тому, когда бросаешь курить. Однако если расстараться на больший срок, тогда можно заполучить и зависимость, и ломку по типу героиновой.

Так что коварная штука. Очень коварная. Но Григорию сейчас нужна была мобильность. Самая максимальная, на какую он только мог рассчитывать. А подвижность «Гренадера» и выносливость пилота связаны между собой покрепче канатов.

Северо-западного направления придерживались, пока не выбрались из леса. Потом начали забирать к северу, укрывшись в неглубоком овраге. Вообще-то рискованно, хотя бы потому что местность им знакома лишь по картам. Да и те, как выяснилось, не отличались детальной точностью. Пришлось придерживаться простого правила – использовать укрытие максимально долго, пока направление хоть как-то совпадает с нужным. Конечно, получались эдакие зигзаги, но лучше так, чем маневрировать на глазах у противника. Тем более способного встретить орудийным огнем.

Выбравшись из русла очередного ручья, нарвались на полевой лазарет, чем вызвали переполох и панику. Однако среди раненых нашлись и те, что взялись за оружие, чтобы дать решительный отпор. А вот бойцы из госпитальной обслуги бежали прочь – куда там зайцам.

Обстрел Григорий решил проигнорировать, подав сигнал «не стрелять». Ну пощелкают пули по броне – и ладно. Все одно навредить не смогут. Это не японская армия, где в каждом отделении по гранатомету. В польской пехоте предусмотрен один миномет калибра сорок шесть миллиметров. Но хотя среди раненых хватало и пехотинцев, гранатометам здесь точно делать нечего. А значит, и вреда «Гренадерам» никто причинить не сможет.

С другой стороны, пришлось поднажать, чтобы весть об их появлении в тылу не разнеслась по округе. И главное, не долетела до артиллерийских и минометных батарей. Именно они-то и были целью Азарова.

Однако опасения его оказались напрасными. Когда его взвод вышел на позиции артиллеристов и минометчиков, те поначалу даже не заметили опасности. Они были заняты очередной артподготовкой, утюжа позиции легионеров у станции. Так что внезапность получилась полной.

Вообще бронеходчикам, как говорится, повезло. Артиллеристы и минометчики устроились довольно компактно, вне поля зрения обороняющихся. Близость станции, до которой было не дальше двух с половиной километров, и равнинная местность вынудили их использовать небольшой пятачок радиусом около двухсот метров. Весьма компактно и удобно. Не для пшеков. Вовсе нет.

Бронеходы сразу распались на пары, и каждая побежала к своей батарее. Григорий с Асланом нацелились было на одну и ту же минометную батарею, что и Плотников со своим напарником. Но Николай быстро осознал, кому перебегает дорогу, и предпочел отвернуть.

Обслугу разогнали быстро и жестко. Прошлись пулеметным огнем, как метлой. Кого скосили, кто бросился в бега. Преследовать не стали. Для них сейчас главное не личный состав, а матчасть, с которой разобрались просто и без затей. Наступить на миномет – и дело сделано. Сошки погнуты, прицел раздавлен. Напоследок пройтись из огнемета по минам.

Следующей их целью была батарея полевых пушек. Один из расчетов – не поймешь, то ли особенно отважный, то ли глупый – поспешно разворачивал орудие. Азарову сразу же вспомнилась поговорка о пушке и воробьях. Уж больно неповоротлива старая русская трехдюймовка. Да и с точностью у нее так себе. В качестве бронебойки лучше не использовать. А тут еще и малоразмерная и подвижная цель.

Но все же недооценивать польских артиллеристов не стали. Пара-тройка коротких очередей кого побила, кого напугала. Ну и бегом на позицию, пока они там не оклемались. Правда, метров за сто Григорий все же остановился и пустил гранату. Легла чуть сбоку и за щитком. Собственно, как и рассчитывал. Наводчик вывалился из-за прикрытия, корчась на траве. Ну да, никто тебе не виноват. Храбрость – она как и глупость, цена у них всегда высока.

С пушками разобрались столь же быстро, как и с минометами. Разве только давить ничего не стали. Из бэрээсов прострелили накатники. Короткими двойками из пулеметов разбили прицелы. Ну и опять прошлись из огнеметов по боекомплекту. Лошадей, находившихся при этом неподалеку, было откровенно жаль. Выжить у них в том аду, что начнется при подрыве боеприпасов, шансов было откровенно мало. Но такова уж арифметика войны.

От силы минут пять – и со всей артиллерией кавалерийской бригады было покончено. Когда они уже покидали пятачок, над которым вздымались клубы черного дыма, начал рваться боекомплект. Причем снаряды и мины далеко не всегда детонировали. Куда чаще загорался пороховой заряд, и они отправлялись в полет.

Один из снарядов прошуршал рядом с машиной Григория, вспахав землю чуть впереди. Без взрывателя не взорвался, но… Да и не испугал, в общем-то. Химия серьезно так притупляла чувство страха. Ощущение такое, что за плечами крылья, а в теле невиданная мощь, способная сокрушить все что угодно.

В очередной раз откатившиеся на исходную бронетяжники и пехота с уланами пребывали в недоумении по поводу столь внезапно прекратившейся артподготовки. В то, что все идет согласно задуманному, верилось откровенно слабо. К тому же со стороны артиллеристов начали доноситься звуки разрывов. Поэтому пусть до заката и оставалось не больше четырех часов, переходить в очередную атаку они не спешили.

Григорий повел свой взвод сначала к автомобильному шоссе, а потом вдоль него, прикрываясь дорожной насыпью. Ну как повел? Вообще-то они побежали во всю прыть своих подпружиненных опор.

«Гренадер» в беге – это нечто. Эдакая стальная громада в два с половиной метра, с каждым шагом выталкиваемая рессорами вперед и вверх. Зависающая в полете на доли секунды, успевая преодолеть пару метров. А затем всей массой обрушивающаяся на вторую опору, также принимающую всю эту массу на жесткие пружины. И все повторяется вновь.

Добежав до дерева, обозначенного Азаровым как ориентир, он начал поворачивать вправо и, описав короткую дугу, выметнулся на дорогу. Пересек ее и… Н-да. Вообще-то авантюра чистой воды. Конечно, десяток шагающих машин, появившихся словно из ниоткуда и быстро движущихся на тебя, – картина незабываемая. Но, совершая прыжок с дороги в поле, уровень которого метра на два ниже, он сильно рисковал. Очень сильно. И не будь он под воздействием химии – ни за что так не поступил бы. Однако сейчас ему и его парням сам черт был не брат.

Правая нога приняла на себя вес машины, пролетевшей больше трех метров, с привычным скрипом пружин, но весьма жестко. С гулким лязгом, отозвавшимся во всем стальном теле бронехода. Опорная плита ушла в землю пока еще не паханного поля на пару десятков сантиметров. Только Григорий, словно ничего не замечая, лишь краем сознания отметив, что на императорских заводах делают качественное вооружение, побежал дальше. Его сейчас куда больше занимала цепь из пары десятков боевых машин, до ближайшей из которых было около сотни метров.

«Гренадер» завис при очередном шаге, и Григорий, улучив это мгновение, нажал на спусковой рычаг. Трассер угодил четко в борт, и пуля, проломившаяся сквозь преграду, принялась творить свое черное дело в стальной утробе бронетяга. Второй выстрел последовал при следующем коротком полете. Пулемет полоснул длинной очередью в стремлении достать кого из пехоты. И вроде как у него даже что-то там получилось. Впрочем, Азаров ни в чем сейчас не был уверен. Куда больше его занимали именно «двадцатьпятки».

Десяток машин, они неслись по полю, вздымая за собой пыль и взвесь золы сгоревшей пшеницы. Рявкая бэрээсами и грохоча пулеметами, пуская перед собой веера трассеров. Они вернулись на поле боя, чтобы взять реванш и посчитаться за погибших товарищей. Именно так, и никак иначе. Присяга осталась там, в прошлом. Случись – и они не задумываясь встанут на защиту своей Родины. Но сейчас они дерутся только друг за друга.

С ходу запарили два бронетяга. Третий так и вовсе загорелся. Польская пехота и впечатлилась. Как, впрочем, и уланы. Похоже, их недавняя безотчетная отвага завязана на лошадок. Потому что побежали они очень даже активно. Как бы не соревнуясь в скорости со своими скакунами.

Да только далеко не все ударились в бега. Григорий не рассмотрел, чья очередь срезала бойца, пытавшегося метнуть в него знакомую брезентовую сумку с тройными крючками. Именно такой его и приложило. Ну да обошлось – и слава богу. В каком-то злом азарте вогнал в борт очередного бронетяга два выстрела кряду. Кто-то из парней добавил. Хм. И еще кто-то. Вообще с таким транжирством на всех гостинцев может и не хватить.

Впрочем, мысль пронеслась и умчалась прочь. Азарова буквально захлестнула эйфория боя. Мир вокруг ярче и четче, голова работает быстро, мысли не путаются, мгновенно раскладываясь по полочкам. Не иначе как эффект смеси стимулятора и побежавшего по жилам адреналина.

За спиной увесисто рвануло. Сразу же отметил, что это сработал ранцевый заряд убитого поляка. И тут же приметил засевшего в стрелковой ячейке и выцеливающего его бронебойщика. Ну, может, и не его, а кого из парней. Хотя вот никаких сомнений, что целятся именно в Азарова. Резко подгибая ноги и гася таким образом действие пружин, он сумел остановиться в считаные шаги.

Выстрел! Пуля прошла слишком далеко, или рупоры не смогли уловить ее свист. Не суть важно. Разворот влево. Пара стремительных шагов. Солдат в стрелковой ячейке лихорадочно передергивает затвор, вперив в Григория ненавидящий и отчаянно решительный взгляд. Капитану где-то даже стало совестно оттого, что он выпустил в солдатика в упор очередь из пулемета. Одна из пуль угодила в ложе бронебойки, расщепив дерево.

Встряхнулся и двинулся дальше. Тем временем бронетяги пришли в движение и начали разворачиваться навстречу опасности. Легионеры, находившиеся в полутора километрах от них, им угрожать ничем не могли. Даже если подставить им корму. А вот эти юркие и ушлые машины очень даже могут набедокурить.

Рявкнуло одно орудие. Другое. Григорий повел взглядом по своим подчиненным. Все целы. Бичоев как на привязи держится рядом, прикрывая своего командира. Азаров подал звуковой сигнал «за мной» и побежал прямо вдоль ряда стрелковых ячеек. Кстати, не все они пустовали. Поэтому работа нашлась и для пулеметов, и для огнеметов.

Буквально через пару десятков шагов в очередной раз подверглись обстрелу из бронебойки. Пуля попала точно в установку РС Бичоева. Снаряда там не было, зато сама направляющая труба была приведена в негодность. Григорий, пока еще не видя результата стрельбы бронебойщика, приметил, откуда тот стрелял. Не дурак. Подставляться под пулеметы не стал. Опустился на дно ячейки, чтобы перезарядиться. А может, просто надеялся, что таким образом его не заметят.

Ну что же, не лишено смысла. Только вот не повезло. Азаров остановился, наскоро прицелился и пустил гранату. Та рванула рядом с окопом. Аслан все понял правильно и помчался вперед. Метров семьдесят до цели. Да только просто так подбегать небезопасно. Времени на перезарядку солдату достаточно. Эдак, глядишь, в кого-то из них еще и попадет. Смерти Григорий не боялся. Вот без разницы, и все тут. Но смириться с тем, что кто-то может одержать верх над ним и его парнями… Да не бывать этому!

Не давая бронебойщику высунуть из ячейки носа, запустил вторую гранату. Та также не попала в окоп, а рванула рядом. Но и солдатик не появился. Бичоев не стал нависать над обреченным – все из того же опасения заполучить выстрел в упор. Пустил короткую струю жидкого пламени, обрекая смельчака на мучительную смерть. И опять легкое сожаление, замешанное на мрачном удовлетворении.

Попутно капитан трижды выстрелил в удачно подставившийся борт бронетяга. Метров двести. Но пуля с легкостью справилась с броней, раскурочив котлы. Подбитая машина тут же окуталась паром. Но пока еще не погибла. Ничего. Они еще его добьют. Так или иначе, но несомненно. Быстро осмотрелся. Парни действовали слаженно и жестко. В руководстве необходимости никакой. Значит, нужно действовать.

Шаг, другой – и он вновь перешел на бег, сокращая дистанцию до следующего противника. И сомнений в том, что им все же удалось сегодня одержать впечатляющую победу, никаких. Пусть не все прошло гладко. Но по сути все вышло даже лучше ожидаемого. Конечно, жаль погибших товарищей, но это их выбор. Кроме офицеров, здесь все добровольцы. Да и, положа руку на сердце, им тоже никто особо и не приказывал. Скорее уж просто предложили. А они не отказались.