«Париж. Как много в этом звуке для сердца русского слилось. Как много в нем отозвалось…» Нет, Игнат ничего не напутал. Москва – она воспета была Пушкиным. В русских же сердцах больше сотни лет живет именно Париж. Не побывать в этом городе для представителя света попросту непозволительно. Хотя бы раз в жизни, и пусть всего лишь один месяц, но он должен был прожить в этом городе, овеянном любовной романтикой.

Мало того, половину восемнадцатого и весь девятнадцатый век мода на Францию была столь высока, что дворянские дети раньше начинали говорить на галльском и только потом осваивали подлый язык. Как результат, картавость стала отличительной чертой русского дворянства. Она встречается даже сейчас. Потому что традиция обучения французскому с младенчества все еще жива. Как и понятие, что все самое лучшее непременно в Париже и может быть связано только с ним.

Лично у Игната с этим языком были определенные трудности. Изучал он его уже будучи взрослым. Учил без дураков и владел достаточно свободно. Однако ярко выраженного русского акцента из него было не вытравить. Чего не сказать о той парочке за соседним столиком. Или вон тех трех молодых людях в ближнем углу летнего кафе. И вот еще, по тротуару на противоположной стороне улицы идет развеселая троица. Мужчина ведет бойкую беседу с двумя дамами. При этом даже не старается вести себя тихо. И речь его льется чисто, без запинки.

Но всех их объединяет одно: они – русские. Да-да. Несмотря на то что по речи такового можно опознать только в Игнате, он это определил безошибочно. Есть в русских нечто неуловимое, особенное, что позволяет опознать друг друга в любой точке мира. Разумеется, при условии, что он все же вырос в России, вне зависимости от воспитания.

А вот еще один русский пожаловал. Высок, широкоплеч, крепкого сложения, с большими и сильными руками. Пышные обвисшие усы, цепкий волевой взгляд, решительный вид. Только седины в густой шевелюре за последние четыре года изрядно прибавилось. А так все тот же.

Мужчина прошел к свободному столику в дальнем углу. Присел в легкое плетеное кресло и раскрыл газету. Однако долго ему ожидать не пришлось. Не прошло и минуты, как к нему подошел гарсон, повязанный белой простыней, и протянул меню. Посетитель отказался от него, сразу же сделав заказ, что выдавало в нем завсегдатая. А характерный акцент подтвердил догадку Игната.

Впрочем… В данном конкретном случае догадка была ни при чем. Он знал этого человека. Причем хорошо знал. Мало того, ему доводилось служить с ним плечом к плечу. Конечно, в этом кафе на зеленой улочке в стороне от центра он завсегдатай. Причем живет по устоявшемуся распорядку. Привычка человека, посвятившего службе не один год.

– Здравствуй, Василий Иванович, – подойдя к столику, поздоровался Игнат.

– Твое благородие? – искренне удивился Кочанов, некогда служивший начальником контрразведки при штабе интернациональных бригад.

– Говорили уж о том. К благородию я не имею никакого отношения. Из казаков я. Иль забыл?

– Отчего же. На память не жалуюсь. Но то было там, на фронте, а здесь ты опять благородие, и иного от меня не жди.

– Не буду, – с улыбкой заверил Егоров. – Позволишь составить тебе компанию?

– Ну присаживайся, – откинувшись на жалобно скрипнувшую плетеную спинку кресла, предложил Кочанов.

– Вот спасибо тебе, добрый человек.

– Не паясничай, Игнат Пантелеевич, тебе не идет.

– Не буду.

– Какими судьбами? Да еще и бородку эту отпустил.

– Не нравится?

– Ты не баба, чтобы мне нравиться. А так… Непривычно, – пожав плечами, заключил Кочанов. – Уж не по мою ли душу пожаловал, Игнат Пантелеевич?

– По твою, Василий Иванович, – не стал отнекиваться Егоров. – Ордер на твое имя имеется. Со мной прибыла группа захвата. Проработаны маршруты отхода. Дело из нескольких томов толщиной в ладонь, каждый дожидается окончания следствия и суда. Память у императора долгая, а руки длинные. За все в этой жизни нужно платить.

– А я никому и ничего не должен. Тем паче вашему императору.

Спокоен. Уверен в себе. Но тем не менее левую полу пиджака слегка прибрал. Так, чтобы ловчее можно было бы воспользоваться пистолетом в наплечной кобуре. Доброжелателей у него хватало, а потому он и не думал расслабляться.

– Не нужно, Василий Иванович. Ведь знаешь, что против меня у тебя шансов нет, – покачав головой, произнес Игнат без намека на враждебность. – Неужели и впрямь думаешь, что, пожелай я тебя спеленать, действовал бы вот эдак, картинно и напоказ? Мне казалось, ты меня понял еще там, в Испании.

– И чего ты тогда хочешь?

– У меня приказ арестовать тебя и доставить в Россию. Но я помню, кому обязан жизнью жены и благодаря кому у меня сегодня есть сын, а вскорости появится и еще один ребенок. А за добро я привык платить добром. У тебя времени – до завтрашнего утра. Ровно в семь я выхожу на охоту. И лучше бы тебе вернуться в Испанию. Есть указ императора о запрете проведения тайных операций в ряде союзных государств. С ними, в свою очередь, договор о взаимной выдаче преступников. Испания единственная, кто не выдаст тебя, потому что ты герой гражданской войны. Возвращайся обратно, Василий Иванович. Очень прошу. И мне, и себе жизнь облегчишь.

– А не боишься, что я тебя выдам? Преступление ить.

– Преступление. Но в моем случае я рискую лишь увольнением со службы с волчьим билетом да, может, еще и небольшим тюремным сроком. Что бы ты там о себе ни думал, а статьи на тебе не расстрельные. Но Алексей Второй ратует за неотвратимость наказания, а потому перед судом должны предстать все. Так что когда ты спасал Изабеллу, рисковал головой, а мой риск больше на насморк походит. Ладно, все, что мог, я сделал. Дальше сам решай, – поднимаясь, заключил Егоров.

– Так что же, Игнат Пантелеевич, получается, у тебя сынишка. И как звать-величать?

– Ну так Пантелеем и звать. Два года уж, – с довольной улыбкой сообщил Игнат. – Василий Иванович, ты только чемодан не собирай. Уходи налегке. Все эти тряпки не стоят того.

С легким наклоном головы коснулся полей котелка кончиками пальцев. И направился на выход. Все. Дело сделано. А там будь что будет. Выйдя из кафе, повернул направо, прошел до перекрестка – и еще направо.

В полусотне метров был припаркован черный четырехдверный «Ситроен». Машина под парами, слышен заунывный посвист парового котла. Игнат без раздумий открыл переднюю дверь и опустился на пассажирское сидение.

– Он? – поинтересовался один из сидевших сзади крепких мужчин.

– Он, – спокойно констатировал Егоров.

– Будем брать?

– Ты думаешь, я притащил сюда десяток оперативников только для того, чтобы захватить одного Кочанова? – хмыкнув, в свою очередь поинтересовался Егоров.

– Но вы сказали, что лично знакомы с ним и он очень опасен, – недоумевающе произнес Корсаков.

С этим капитаном Егоров съел не один пуд соли. Поначалу, еще когда только начались беспорядки среди судетских немцев. Потом пришлось погоняться за диверсионными группами. Да и на территории Австрии отметиться. Словом, работали они вместе уже давно и пользовались взаимным доверием.

– Это да. Пришлось пофантазировать, чтобы оправдать необходимость задействования такого числа спецов, – не без самодовольства произнес майор.

– Ничего не понимаю.

– А тебе не нужно ничего понимать, Андрюша. Твое дело – силовая часть операции. Остальное предоставь мне. Ну и парочке филеров, что сейчас пасут Василия Ивановича.

– Игнат Пантелеевич…

– Андрей, – перебил майор набычившегося было капитана, – ты мне веришь?

– Вам – верю. Но…

– Ладно, парни. На самом деле все просто. Я только что сообщил Кочанову, что прибыл по его душу.

– Что?! – Корсаков даже подпрыгнул на сиденье, едва не впечатавшись головой в потолок лимузина.

– А чего ты хотел? Я ведь ему обязан жизнью моей супруги. Долг же платежом красен.

– Ничего не понимаю.

– Да просто все, Андрей. Я дал ему фору, до завтрашнего утра. Что он станет делать? Не догадываешься? Бросится предупреждать своих товарищей, что в Париж припожаловала команда охотников государя императора. Не поверит он в то, что только по его душу. Так что побежит к друзьям однозначно. Остается только срисовать их адреса. Ну и суметь поддержать оперативную связь.

Сидели долго. Уже в сумерках в боковое окошко постучал невзрачный мужчина средних лет. Одет в обычный неновый, но приличный костюм, с торчащим из нагрудного кармашка уголком платка. На голове котелок. Тонкие усики, столь популярные в Париже. Игнат приспустил стекло, вперив в него вопросительный взгляд.

– Слушаю тебя, Захар Леонидович.

– Объект весь день просидел в своей квартире. Сейчас вышел налегке. Направился вверх по улице. Артем его ведет.

– Не потеряйтесь там.

– Не впервой, – поднеся пальцы к котелку и откланиваясь, ответил мужчина.

– Ну что, Андрей, пора действовать. Данилов, разворачивайся – и неспешно в заданном направлении.

Пока водитель совершал маневр, Игнат подал знак автомобилю, припаркованному чуть дальше и на противоположной стороне. Там сигнал приняли и двинулись следом.

Сначала ехать приходилось со скоростью пешехода. Потом Кочанов воспользовался трамваем, и они смогли чуть ускориться. Затем вновь пешая прогулка. Опять трамвай. Пешком. Три автобуса с пешими переходами. Явно рубил хвосты, и сыщикам пришлось постараться. Но все же не упустили. Наконец он сел в такси, доставившее его по очередному адресу.

– Ну и ушлый же, – хмыкнув, начал доклад подошедший Захар Леонидович. – Раза три думали – все, ушел. Но все же удержали. Дом проверили, не проходной. Подняться выше второго этажа он не мог. А это восемь квартир. Артем сейчас выясняет, в какой именно из них он скрылся.

– Выяснит.

– Если я ему малость подсоблю, а не буду стоять навытяжку перед начальством, то непременно.

– Ну и кто тебя держит? Иди уж.

– Слушаюсь, – хмыкнул в ответ мужчина и отправился к нужному дому.

– Ладно, парни. Сидим тут и не отсвечиваем. Данилов, фары погаси. И второй машине маякните.

Сам Егоров вышел на улицу и направился в сторону дома. Нет, этим сыскарям он доверял целиком и полностью. Не какие-то там заштатные оперативники, а лучшие в своем деле. Пришлось пободаться не только насчет чрезмерной силовой составляющей, но и вот по их поводу. Начальство откровенно недоумевало, но все же пошло на уступки. Учли, что объект в прошлом один из видных чекистов, занимался контрразведкой в Испании и после революции ведал вопросами безопасности и конспирации в эмиграции.

Улицы Парижа уже окутала ночь, с которой вели безуспешную борьбу газовые фонари. Но света вполне хватало, чтобы не спотыкаться, и слава богу. Сказать бы, что в Петрограде или Москве дела обстоят лучше, но язык не поворачивается. Единственно смога поменьше будет. Все же закон о чистом топливе преобразил обе русские столицы. В Париже подобные решения пока еще только на стадии рассмотрения. А потому даже трамваи катаются не просто на угле, а на самом что ни на есть дрянном и дешевом.

Как ни странно, к моменту, когда он подошел к дому, Артем все же установил квартиру, в которой скрылся объект. Впрочем, такая скорость объяснялась тем, что Кочанов в сопровождении какого-то мужчины вышел на балкон, чтобы перекурить, ну и переброситься парой-тройкой слов.

– В эту же квартиру только что вошли еще двое, – уточнил Артем.

– Вот даже как. Захар Леонидович, а сходи-ка ты за вашим саквояжем. Он там, в первой машине. Артем, думал уж, как можно использовать наши спецсредства?

– Дом обойти успел, есть кое-какие мысли.

– Показывай.

– Пойдемте.

Уже через десять минут они пристроились на подоконнике в соседнем подъезде. Именно по соседству с ним находилось одно из окон гостиной нужной квартиры. Артем, как более молодой, проявляя чудеса эквилибристики, сумел до него дотянуться и прикрепить к стеклу особую присоску с мембраной. Эдакий стетоскоп с длинным шлангом. При желании можно было даже подсоединить его к портативному фонографу и вести запись на целлулоидный цилиндр. Но сейчас в этом не было необходимости, поэтому Игнат ограничился прослушкой.

– Ну что там, Игнат Пантелеевич? – через некоторое время поинтересовался старший филер. Артем находился снаружи и присматривал за дверью нужного подъезда.

– А там все кучеряво, Захар Леонидович. Сходка какая-то. Не съезд партии, но какое-то совещание. Причем не рядовой ячейки.

– И?

– Кочанов убеждает товарищей разбегаться. Мол, Париж уже небезопасен. Но его, похоже, не больно-то слушают. Ерунда, словом. Главное то, что мы, пожалуй, попали в яблочко. Да только…

– Что не так-то?

– С одной стороны, нам повезло. Вместо того чтобы вычислять квартиры по отдельности, можем накрыть всех разом. Но с другой… Вот так, без подготовки провести захват, да еще и без лишнего шума… Нереально.

– А вывезти всех из Франции реально?

– Это-то как раз продумано. Два «Сикорских» на основном и запасном маршрутах отхода. Нам и одного за глаза. Тут главное – спеленать.

Решили брать всех подряд после выхода из квартиры. Недолгое сопровождение. Дать отдалиться от дома. И захват. По паре бойцов на каждого из гостей будет более чем достаточно. Тем более что по старой подпольной традиции расходились они по одному с одно- или двухминутным разрывом.

Кочанова Игнат решил брать лично, отказавшись от напарников. Тот показался из подъезда в числе первых. Порадовало, что при этом он был один. Егоров сопровождал его минут пять. Убедился в том, что тот отошел уже достаточно далеко и возвращаться не собирается, после чего направился в обратную сторону. Упустил. Такое бывает. Стреляный воробей, решил вновь провериться, а майор все же не многоопытный филер.