Шелест входящего в пусковую трубу эрэса. Щелчок стопора. Все. Это последний. Однако, несмотря на пополнение израсходованного боекомплекта, ко все еще продолжающейся канонаде бронеходы присоединяться не стали. От них требовался только один залп по передовым позициям у моста. Дальше слово за артиллеристами, минометчиками и авиацией.

Алина тихо прошептала короткую молитву. Не каноническую, а просто от сердца. И молила она только об одном: чтобы беда миновала Григория, находившегося сейчас на том берегу, в самой гуще зарождающегося боя. Мужчину, которого она любила с первой минуты их знакомства, кого ненавидела, готова была убить и, наконец, отдать за него жизнь.

Долго. Очень долго она не могла разобраться в самой себе. А поняв, захотела оказаться подальше от грохота стали и гула сражений. Только теперь она наконец осознала, что в тихой колпинской жизни есть свое, неповторимое очарование. Взыграло бабье начало? Скорее всего, именно так и есть.

Ей нравилось воевать. Несмотря на всю грязь, кровь и тлен войны. Адреналин, бушующий в крови, холодный рассудок и многотонная машина, подвластная ее воле. Но с той самой памятной ночи, когда она пришла к Азарову, все это стало отходить на второй план.

К этому же подвигал и пример ее подруги, Марии. Однажды она уже отказалась от своей мечты, чтобы быть рядом с любимым мужчиной. Он погиб. И казалось, в душе все выгорело. Девушка воспользовалась первой же возможностью, чтобы оказаться в армии. Но стоило вновь появиться рядом любящему сердцу, как опять готова все бросить ради семейного счастья. Каждый день пишет Климу, словно они не виделись много лет и между ними тысячи километров. И перед этим боем написала, Алина видела, как она, краснея, передавала письмо своему старшему механику.

Так что, выполняя условия контракта, эту кампанию Дробышева доведет до конца. И, пожалуй, на этом с нее хватит. Уже сейчас она столько успела хлебнуть варева из военного котла, сколько иным и за двадцатилетнюю службу не увидеть.

Сигнала с той стороны еще нет, но Мельникова, командовавшая сводной ротой, уже отдала приказ на выдвижение к берегу реки. Действовать нужно стремительно. Командование бригады исходило из того, что план сработает как часы. Принимающим участие в его осуществлении оставалось действовать в строгом соответствии с ним.

Когда они вышли к опушке рощи в паре сотен метров от моста, на той стороне уже вовсю кипел бой. Вернее, он начал было затухать, а затем возобновился с новой силой, но только на флангах. Все говорило за то, что десантники захватили плацдарм и пока успешно его удерживают. Взмывшие же в небо ракеты условного сигнала возвестили о безопасности переправы.

Алина, вперив взгляд в панораму перископа, нашла один из «Гренадеров» и выкрутила кратность на максимум. Не так уж и далеко, а потому она рассмотрела номер Григория. И ее губы тут же тронула невольная улыбка. Жив ее витязь. Да и могло ли быть иначе? Он ведь воин по призванию, способный в одиночку выйти против многократно превосходящего врага. Это ее мужчина. Она не могла выбрать другого.

В этот момент у моста раздались оглушительные дробные разрывы. Сработали саперные заряды, от которых детонировали мины заграждения. Все. Путь свободен. А вот и сигнал Мельниковой.

Алина отжала педаль, и «Витязь» послушно шагнул вперед. Еще шаг. Еще. И еще. Машина довольно быстро набрала ход, чему способствовал и спуск. За пятью человекоподобными машинами потянулись четыре паукообразных «Громобоя».

Однако они не были первыми, ступившими на мост. Эта честь по праву досталась царице полей. Стрелки́ были гораздо ближе и поднялись в атаку, когда пыль от разрывов еще не успела развеяться. В их же рядах находились и саперы, которым еще до окончания боя предстояло разобраться с безопасностью переправы.

Когда машины в окружении пехоты ступили на мост, вокруг начали рваться снаряды. Итальянская артиллерия пыталась как накрыть переправляющихся, так и уничтожить саму переправу. И пусть сооружение было капитальным, у стопятидесятимиллиметровых снарядов были все шансы справиться с этой задачей.

Но не успел «Горбунок» шедшей первой Алины добраться до противоположного берега, как интенсивность огня противника существенно снизилась. Висящие в небе корректировщики, по обыкновению, быстро обнаружили батареи противника. Дальше оставалось слово за слаженностью их действий с артиллеристами. Что и было продемонстрировано на высшем уровне.

«Гренадеры» вместе с десантниками и подошедшим подкреплением из пехоты ушли на фланги расширять плацдарм. Вместе с отходящими частями отступали и наблюдатели, способные корректировать огонь артиллерии. В этом плане противнику было гораздо труднее легионеров ввиду полного преимущества в воздухе авиации наемников.

Кстати, итальянские летчики не собирались отсиживаться. Два звена «пешек» и «яков», общим числом в восемь машин, сошлись в неравном бою с двумя десятками итальянских истребителей. Хм. И судя по тому, что два макаронника, покинув горящие машины, уже болтаются под куполами парашютов, преимущество именно на стороне пилотов-легионеров. А вернее, новых машин, позволяющих не вальсировать в небе, выписывая плавные па, а исполнять головокружительные кульбиты.

Все же нужно отдать должное полковнику Котову и его штабу. Каждый офицер знал маневр своего подразделения и, едва переправившись, с ходу уводил подчиненных в конкретном направлении. Никакой растерянности или суеты. Все четко и слаженно. Чему в немалой степени помогали довольно подробные карты, составленные на основе аэрофотосъемки.

У Алины справа, на приборной панели, закреплена именно такая. Бригадная типография не теряет даром времени. Печатают далеко не только боевые листки и агитки. Правда, исполнение черно-белое, но это не беда.

Мост. Метров триста пустырь, который разрезает полевая дорога, являющаяся трактом. Сейчас она изрыта траншеями и ходами сообщений. Но для бронетехники это мелочь. Перед домами имеется перекресток. На нем ей следует продолжать путь прямо. Чуть впереди нее трусят стрелки́ из прикрытия. Девушка слишком хорошо помнит о том, что может случиться, окажись стальной гигант один на один с решительно настроенным и вооруженным пехотинцем. Дальше прямо по улице, тянущейся на юго-восток, и в чистое поле, на оперативный простор.

Как только бронеходы с пехотой почистят застройку, начнут переправляться бронетяги. Из-за своих габаритов и неповоротливости эти машины в условиях городских улиц особенно уязвимы. А вот в поле уже и скорость повыше, и обзор куда лучше, и выигрыш в проходимости…

Выйти из городка они не успели. Их встретили раньше. Пушечный выстрел и гулкий удар в броню слились воедино. В ушах звон, но ничего страшного. Ее не контузило и не оглушило, а значит, все нормально. Если не считать того, что она вздрогнула от испуга и тут же покрылась испариной. В последнее время страх посещал ее все чаще.

Однако это ей не помешало впиться взглядом в смотровые щели в поисках стрелявшего орудия. Одновременно с этим она повела «Горбунка» вправо, выставив ромб, стремясь сбить прицел и уйти под прикрытие дома. Полностью, конечно, машину там не укрыть, но получится спрятать уязвимые опоры и поворотную платформу. Трудная цель. Хотя вполне по зубам даже немецкой тридцатисемимиллиметровой бронебойке, итальянская же пушка ее превосходит.

Следующий снаряд звонко ударил о сталь и с визгом ушел в рикошет. Похоже, как раз от поворотной платформы. Значит, она была права. Хорош наводчик, нечего сказать. Сообразил, что со своей позиции ему под оптимальным углом не выстрелить, и решил покалечить шагающую машину.

Хм. А ведь если судить по мыслям, заполонившим ее голову, она вошла в боевой раж. Это попадание не вызвало у нее ни капли страха. Она деловито отметила происшедшее, приняв это во внимание. Холодный расчет, никакой суеты и только выверенные действия.

Наконец девушка укрылась за домом. Ну как укрылась. Спрятать здесь четырехметровую машину сложно. Бронеход на добрый метр возвышался над крышей саманного домика. Но прицелиться в платформу и уж тем более поразить ее через две глинобитные стены нереально. В лоб же ее попросту не взять: не тот калибр и угол. Судя по звуку, она все же сумела определить примерное направление. Правда, обнаружить позицию бронебойщиков пока еще не могла.

Артиллеристы это также понимали. А поэтому ограничились только двумя снарядами. Выжидали, пока не представится более благоприятный случай. В настоящий момент все, что им по силам, – это повредить что-либо из вооружения машины. Но вывести из строя все оружие не получится. Если же позиция будет обнаружена, то пилот разберется с ними очень быстро.

Да и не нужен им сейчас излишний риск. Время работает на макаронников. Легиону же нужна только стремительность. Атака превосходящего вдвое противника – это уже само по себе дерзость. И если ввязываться в затяжные бои, то бригаду неизменно разобьют. Действовать нужно слаженно, стремительно и напористо. Только так, и никак иначе.

– Госпожа лейтенант, – послышался голос снизу.

Алина глянула в панораму, отображающую вид слева. Солдат, лет двадцати пяти. Раньше встречать не доводилось, но однозначно из взвода ее сопровождения. Легионеры сунулись было в обход, но нарвались на огонь итальяшек. Не так чтобы и плотный, но вполне достаточный, чтобы не переть буром. Тем более что, коль скоро имеется поддержка в виде бронехода, Алина дала пару очередей из пулемета, но особо не старалась. Ее сейчас куда больше интересовали бронебойщики.

– Слушаю тебя.

– Дом прямо метрах в ста видите? Выбеленный, с черным узором.

– Да, вижу.

– Правее – репейник.

– Вижу.

– Аккурат в нем и засели пушкари.

– Уверен?

– Второй выстрел сам видел.

Итак, она стоит без движения уже секунд тридцать. За это время наводчик успел прицелиться несколько раз, а значит, может что-нибудь повредить. Так что перед открытием огня лучше начать двигаться.

Ноги привычно отжали педали, и «Горбунок» начал смещаться вправо, обходя домик. А уже через шаг загрохотал пулемет. Трассеры устремились точно в указанные заросли, срезая стебли репейника. Щитков у итальянских сорокасемимиллиметровок нет, так что обслуга не прикрыта.

Выстрел! Удар! Визг рикошета. Черт! Только стреляют не с той позиции, а чуть правее. Ушлые макаронники! Успели перетащить свою пушечку, прикрываясь зарослями. Вот и преимущество компактного и легкого орудия. И ведь почти подловили, практически добившись нормали. Девушке повезло только в том, что она начала двигаться и угол для пробития вновь стал неприемлемым.

Алина тут же перенесла огонь по новой позиции бронебойщиков. Признаться, она и этой не обнаружила бы. Но обслуга установила пушку слишком близко к обочине дороги, и выстрелом взметнуло пыльное облако. Непрерывная очередь на добрую сотню патронов. После чего «Витязь» продолжил движение.

Следом – пехота. Справа из окна глинобитного дома загрохотал пулемет. Девушка переключилась на крупнокалиберный и выдала короткую очередь на пять патронов. Стена содрогнулась от попаданий, из оконного проема выметнуло пыль. Пулемет исчез. Если попала, то расчет разорвало на части. Четырнадцать с половиной миллиметров – страшная сила.

Сбив обороняющихся с позиций, дальше пошли, не встречая сопротивления. Алина в просветах деревьев наблюдала машины подруг, двигающиеся параллельными улицами, переулками и пустырями.

На следующем перекрестке Дробышева услышала заполошную трескотню длинной автоматной очереди. Повела взглядом по панорамам смотровых щелей. Тот самый солдат, что указывал ей на позицию пушки, растянулся в пыли и перекатом скатился в канаву. Метрах в тридцати от него на дороге лежал мелко сучащий ногами итальянец, а рядом ранец, от которого вился подозрительный дымок.

Алина едва успела нервно сглотнуть и непроизвольно напрячь живот, когда раздался оглушительный взрыв. В «Витязя» ударила упругая взрывная волна, отчего он ощутимо вздрогнул и окутался пыльной взвесью. Но только и всего. От нее даже не потребовалось компенсировать это воздействие. Больше двух кило. Если бы ранец рванул на броне, то, без сомнений, проломил бы ее. А там и… Девушка тряхнула головой, отгоняя прочь дурные мысли. Не стоит думать о плохом и притягивать неприятности.

Алина глянула в сторону канавы, в которой укрылся спасший ее солдат. Вздела вверх спарку пулеметов на случай, если он не расслышит из-за взрыва.

– Спасибо, братец!

– Пользуйтесь на здоровье! – в ответ выкрикнул он.

Пройдя еще один квартал, они столкнулись с более или менее организованной обороной. Пушек не было, зато наверняка найдутся такие же ранцевые заряды, что и у убитого. Не похоже изделие на солдатскую самоделку, хотя сумка и противогазная. Но эти тросики с крючьями и поджог шнура с помощью специального терочного запала… Скорее всего, их собирают в полковых оружейных мастерских. А значит, имеет место какое-никакое снабжение.

Алина по разу дернула ручки взведения блоков эрэсов. Дистанция около сотни метров. Двенадцать ракет с шипением одна за другой веером отправились к цели. Разброс на таком расстоянии незначительный, а потому и макаронники огребли на славу. Какие-то три секунды, и она опустошила четверть своего боекомплекта.

В сторону едва отгремевших взрывов и не осевшей пыли устремились легионеры. Короткая жаркая перестрелка – и все было кончено. Те, кто не погиб и не был ранен, поспешили задрать руки кверху. Чему способствовала надвинувшаяся следом громада бронехода: эти машины одним только своим видом внушали уважение, а скорее все же ужас. А уж после того как за короткое время «Витязь» засыпал обороняющихся реактивными снарядами, и подавно.

Наконец они вышли к окраине города. Нет. Ничего еще не кончено. Дулов – это только передний край сводной и непомерно разросшейся бригады генерала Серджо. Глубина обороны здесь достигает шести километров. А до второй линии меньше километра по открытой местности.

Алина подвела свою машину к небольшой группе деревьев, укрывших ее от взоров противника. Бронебойки на такой дистанции ей не страшны. Но прилететь ведь может и от чего покрупней. Их первоначальная задача – выйти к южной окраине городка. И они ее выполнили строго по графику. Теперь остается ожидать, пока расширят плацдарм и перебросят на этот берег дополнительные силы.

Ага. Не получится. Из-за уреза затяжного подъема появился сначала столб пыли, а затем выкатили бронетяги. Алина тут же выкрутила приближение по максимуму, всматриваясь в машины. Вот и проблема нарисовалась. Вообще-то шагающие машины обставят ползающие по многим статьям. Проверено, причем и на личном опыте в том числе. И впятером против тринадцати – это не приговор. Будет непросто. Но все же.

Новейшие итальянские двадцатидвухтонные бронетяги С-22. Лобовая броня пятьдесят пять миллиметров, угол от семидесяти пяти до ноля градусов. Последний участок усилен траками. Что вкупе с толщиной брони делало эти машины для пушек «Витязей» неуязвимыми в лоб. Радует хотя бы то, что кустарное усиление выдержит одно, максимум два попадания, после чего рассыплется. А тогда уж и с лобовой броней можно пообщаться. Ну и борта с кормой защищены куда слабее. Всего-то двадцать пять миллиметров.

Иными словами, крупнокалиберный пулемет Березина разберет этот бронетяг в борт даже с дистанции в три сотни метров. Достаточно оказаться в их боевых порядках, как противник будет обречен. Алине уже доводилось участвовать в подобных свалках, поэтому она прекрасно представляла, как именно следует действовать.

К тому же в распоряжении легионеров были «Громобои» с их семидесятишестимиллиметровыми орудиями. Этот калибр способен управиться даже с усиленной броней итальянцев на дистанции до трехсот метров. А вот макаронники взять их в лоб не смогут даже с сотни метров. И с толщиной, и с рациональным наклоном брони там все в порядке.

Все дело портила вторая волна С-22, появившихся из-за уреза. Многовато получается. А там и третья возникла. Но эти хотя бы легкие Л-15, сродни российским БЛ-33. Лобовая броня потолще русских, тридцать миллиметров против двадцати пяти, зато угол всего-то восемь градусов. Так что по броне практически паритет. А вот в вооружении у итальянцев дела не очень. Двадцатимиллиметровый зенитный автомат выглядит как бы несерьезно. Ну да и машина сама уже устаревшая.

Впрочем, это ей ничуть не мешало нести на себе десант. Трудно было не приметить на броне солдат, всячески старающихся укрыться за башней. Получалось откровенно плохо, что в общем-то и неудивительно, учитывая ее габариты. С другой стороны, приблизятся плотнее и укроются за самими машинами. И это уже будет куда серьезней. А на броне они сейчас для мобильности и не более, наверняка из резерва выдвинули.

А вообще интересно, откуда здесь взялись новейшие С-22? Разведка о них ничего не докладывала. Может, прибыли в Могадишо? Оттуда до линии фронта поближе будет. Получается, противник готовился к решительному наступлению на области, все еще остающиеся под контролем эфиопского императора. Да только Хайле Селассие опередил их. Другого объяснения у Алины попросту не было.

Впрочем, этот вопрос ее сейчас волновал меньше всего. Ну подумала и подумала. Куда важнее было то, что происходило перед ее взором. Генерал Серджо в сжатые сроки организовал контрудар. Хорошая реакция и организация, что тут еще скажешь. Если его действия увенчаются успехом, даже ценой значительных потерь, то Котов этот раунд проиграет. А главное, платой будут непозволительно крупные потери.

Вот ни капли сомнений, что задумка именно такова. Но, по мнению Алины, это напрасный труд. Двадцать шесть более или менее серьезных машин и тринадцать картонок… У них нет шансов. Если бы генерал не торопился и действовал от обороны, то еще мог бы победить. Бросая же в атаку свой бронированный кулак, исходя из количественного превосходства, он обрекал себя на поражение. Или даже разгром. Стоит только сокрушить центр и рассечь войска, как колониальные части непременно дрогнут. Собственно, на их недостаточной стойкости и строился весь замысел Котова.

Невольно взгляд поднялся в небо. Поддержка штурмовиков сейчас совсем не помешала бы. Но нет. Об этом приходится только мечтать. Судя по всему, русские пока еще не потеряли ни одной машины. Итальянцам достается, вон еще один задымил и устремился к земле, но, кажется, их стало больше. Да нет же, однозначно больше. Эдак у русских пилотов раньше закончатся боеприпасы, чем враги.

Летчики сражаются практически у нее над головой. Дистанция около километра. Русские предпочли бы драку на большой высоте, где более полно откроются их преимущества в скорости и маневренности. Но итальянцы это прекрасно осознают, а потому предпочитают держаться пониже.

Хм. А почему, собственно говоря, и нет. Только вот так, сместиться в сторону, чтобы деревья окончательно укрыли ее от наблюдателей противника. Остается выбрать предпочтительную цель. Дегтярь на такой дистанции практически бесполезен. И вообще, как показывает практика, самый страшный враг бронетехники – это пехота. Да-да, как бы это парадоксально ни звучало. Поэтому винтовочные патроны она прибережет и сделает ставку на Березина.

Цель она выбрала сразу. За «пешкой», преследующей одного из противников, увязался «Фиат». На его фюзеляже отчетливо видны всполохи двух пулеметов, от которых тянулись трассеры в сторону преследуемого. И патрон не винтовочный. Это она различила без труда по огненным росчеркам. Впрочем, чему тут удивляться, если итальянцы первыми стали вооружать свои истребители крупным калибром.

А ведь похоже, что «пешке» сейчас не поздоровится. Штурман-стрелок, находящийся в задней кабине, отчего-то не ведет огонь. Ладно бы противник был в мертвой зоне, но ничего подобного. И что бы это значило? Ага. В сторону противника потянулся дымный шлейф от ракетницы. Похоже, ее прогноз сбывался. Запас времени нахождения в воздухе у этого истребителя большой, а вот патроны, кажется, все же вышли. В отчаянии стрелок уже палит из чего ни попадя. Она была более чем уверена, что и в ППШС, которыми вооружались и летчики, патронов уже не осталось.

Прикинула скорость, направление, взяла упреждение и нажала на гашетку. Басовито задудукал Березин. Не успели первые трассеры достигнуть цели, как Алина уже поняла, что промахнулась, и взяла поправку. Очередь на пятнадцать патронов, которые она без труда отсчитала. Есть! Минимум три трассера прошили фюзеляж «Фиата», и один из них попал в область парового котла. Так и есть. Вон потянулась едва различимая и тут же истаивающая струя пара.

Истребитель начал закладывать вираж и выпускать шасси. Выпрыгнуть с парашютом пилоту не успеть. Поздно. Он слишком низко. Так что выход только один – постараться спланировать и посадить машину.

Математический склад ума и сейчас сослужил ей хорошую службу. А еще это помогло спасти экипаж «пешки». Пилот все же сумел поразить убегающего противника. Тот развалился прямо в небе. Но дольше драться уже не в состоянии. Только летчик отчего-то не стал выходить из боя, а вновь потянул в сторону дерущихся. Девушка не могла постичь происходящее.

Очевидно, что его боекомплект практически или совсем израсходован. Но экипаж не считал возможным вернуться на аэродром. Пойдет на таран? Смело. Но глупо. Куда практичней пополнить боеприпасы и вернуться уже во всеоружии. Но, возможно, она чего-то не понимала и вот такой самостоятельный выход сродни бегству перед лицом врага.

Кстати, дурной пример оказался заразительным. Еще три бронехода открыли огонь по слишком приблизившемуся итальянцу. И сумели его достать. Правда, получившая повреждения машина успела уйти, прижимаясь к земле. Но больше помочь пилотам они не могли. Клубок дерущихся вновь откатился в сторону и поднялся вверх. Оставалось надеяться, что выведение из строя двух машин хоть как-то облегчит положение русских истребителей.

Тем временем уже вторая волна бронетягов миновала позиции пехоты. Хм. И увлекла за собой покинувшую траншеи пехоту, усилившую десант. Разве только этим придется пробежаться побольше. Солдаты быстро рассредоточиваются за С-22, укрываясь от возможного обстрела. И в то же время, неспособные двигаться с большой скоростью, сильно тормозят продвижение техники. Как результат, между первой и второй волнами бронетягов дистанция начала увеличиваться. Возможно, все так и задумывалось. Да в общем-то без разницы. Что в лоб, что по лбу. Результат один.

«Громобои» открыли огонь на дистанции в три сотни метров. После первой дюжины выстрелов встали четыре бронетяга. Несколько машин получили непробития и рикошеты. И доля последних увеличивалась по мере приближения противника и постановки машин ромбом.

В перископ при максимальном приближении Алина видела, как одним из снарядов снесло прикрепленные к лобовой броне траки. Яркая демонстрация того, что это вовсе не зряшная затея. Польза даже от такой допотопной навески защиты присутствует. Конкретно этот экипаж остался жив. По меньшей мере пока.

Макаронники не отмалчивались. Есть толк от их пушек, нет – они сейчас выяснять не стали. Просто рявкали в ответ из своих орудий, посылая по обнаруженным огневым точкам один снаряд за другим. С другой стороны, Дробышева прекрасно знала о психологическом влиянии на экипаж рикошетов и непробитий. Так что не такая уж и пустопорожняя затея.

А вот «Витязям» открывать огонь никакого смысла. В психологическом плане макаронникам и без того несладко от работы «Громобоев». Броню С-22, даже без усиления траками, девушкам не пробить. Разве только попасть под прямым углом. Но это ставка на удачу. Причем на большую удачу. Потому что как природа не любит прямых линий, так и броненосный бой не приемлет прямых углов. Разумеется, и там и там случаются исключения, но они-то как раз и подтверждают правило.

Поэтому Алина ждала, прикидывая расстояние до ближайшей машины. Двести метров. Рано. Даже на расстоянии в сотню метров, при нормали в шестьдесят градусов, ее «сорокапятке» этих бронетягов в лоб не взять. Правда, и она вот так запросто не дастся итальянской сорокасемимиллиметровке. Только под углом в девяносто градусов, и никак иначе.

Сотня метров. Половина машин в первой линии уже повыбита. Но шесть все еще идут вперед, а отстав от них на полторы сотни метров, накатывает вторая. Алина сместила галочку прицела вниз, посадив ее на мельтешащую траками гусеницу. Кстати, тот самый счастливец, которого спасли сбитые траки. Девушка даже рассмотрела косую борозду на броне, оставленную семидесятишестимиллиметровым снарядом.

Выстрел! Бронетяг все еще продолжал двигаться вперед, но Дробышева уже знала, что не промахнулась: гусеница потеряла свою упругость и теперь просто разматывалась. Наконец она выпросталась полностью, и машину развернуло бортом. Механик-водитель не сообразил вовремя, что случилось.

Спустя две секунды после первого выстрела, когда орудие перезарядилось, ему в борт прилетел еще один снаряд. И на этот раз большой угол брони Алину ничуть не смутил. Двадцать пять миллиметров недостаточно для гарантированного рикошета. Смертельный гостинец проломился через преграду и разорвался внутри. Еще две секунды – и третий снаряд, на добивание.

Ее товарки также не отмалчивались. К моменту, когда она наконец закончила разбираться со своей целью, от первой роты оставалось только две машины. Одна из них, слева от Алины, довернула вправо в попытке кого-то там атаковать или уйти за деревья, до которых было рукой подать. Но девушка не успела воспользоваться столь удачно подвернувшейся возможностью. В борт итальянца впилось сразу два трассера бронебойных снарядов.

Вторая машина также подверглась массированному обстрелу. Не успела она и сюда. До второй линии пока еще далеко, хотя «Громобои» и начали ее обрабатывать. «Пятнадцатые» еще дальше. Но их скромная броня дает надежду на успех, даже несмотря на усиление траками.

Посадила галочку на лобовую проекцию. Выстрел! Снаряд ударил в наклонную броню, имеющую слишком большой угол, срикошетил в траки. Навеска, прикрывающая вертикальный лист, только вздрогнула, но устояла. Во всяком случае, именно это наблюдала девушка в панораму перископа.

Еще выстрел! На этот раз обошлось без наклонного листа, но только и того, что траки рассыпались, разметав части в разные стороны. Третий выстрел лишь чиркнул по борту, потому что машина, переваливаясь через очередную неровность, практически ушла с линии прицеливания. Ну и рассеивание сказало свое слово.

Зато четвертый все же достиг цели. Трассер ткнулся в броню, исчезнув внутри, а машина остановилась. Бог весть что там с экипажем, выжил кто или досталось всем. В боевом отделении достаточно тесно. Дыма или пара нет – значит, силовая установка не повреждена. Не суть важно. Добивать некогда.

Вторая линия уже приблизилась вплотную. И потери в ней незначительные. Окинув взглядом общую картину, девушка отметила для себя некомплект в две машины. Прямо сказать, результат более чем скромный, учитывая огневое превосходство стоящих в обороне легионеров.

Часть макаронников совсем не горела желанием идти в атаку против кинжального огня. Вместо этого они начали укрываться за подбитыми машинами, выискивая цели. Один из таких умников обнаружил все-таки Алину и всадил в ее «Горбунка» снаряд. Броню не пробил. Зато заставил не просто екнуть от страха сердце девушки, но еще и вздрогнуть. А секундой позже, когда пришло осмысление происшедшего, еще и покрыться холодным потом.

Бронетяг, стрелявший в нее, укрылся в сотне метров, за подбитой ею же машиной. Судя по отсутствию рикошета, его снаряд угодил под прямым углом. И ее спас только процент непробитий итальянскими снарядами русской брони. Второй раз за последний час. Такое везение не может быть вечным.

Страх, растерянность и едва ли не паника, но она рефлекторно выставила машину ромбом. Так что следующий снаряд срикошетил. Алина, в свою очередь, для начала взяла себя в руки. Затем – на прицел башню бронетяга. Два выстрела. Рикошет и непробитие. Противник выстрелил однажды и также не добился успеха. Зато ее третий выстрел угодил в орудийную маску. Бог весть что она там ему повредила, но ствол отчего-то слегка задрался вверх, да так и замер.

Одновременно с этим она поливала наступающую пехоту из пулемета. Только и того, что замешкалась после попаданий. Вели огонь и остальные. Поэтому пехота залегла, а частью начала отходить, укрываясь за пятящимися бронетягами. Примеру средних машин последовали и легкие. Глупое решение.

Странное дело, но итальянцы не использовали дымов. В смысле, на их машинах отсутствовали мортирки под химические шашки. Алина слышала о том, что тактика макаронников оставляет желать лучшего, но даже не предполагала насколько. Только сейчас нашлись бойцы, которые оставляли за собой большие банки с химпатронами, дающими обильные клубы дыма, укрывающего отступающих.

Раздался звуковой сигнал Мельниковой на открытие огня из реактивных установок. Один сигнал – один сдвоенный залп. Куда стрелять, вопроса не возникает. Вон она, пехота, которая только и ждет пинка, чтобы обратиться в бегство. Когда же раздается ужасающий вой эрэсов, мотивация отчего-то взмывает до небес.

Дернула обе рукояти взвода курков. Еще секунда – и округа наполнилась ревом срывающихся с направляющих ракет. И практически сразу разрывы в клубах дыма. Выпустив двенадцать снарядов и повинуясь сигналу «в атаку», Алина тронула своего «Витязя» и вышла из-под прикрытия деревьев на открытое место.

В том, что противник не ожидает атаки сквозь поставленную им же завесу, сомнений никаких. Как и в том, что макаронники улепетывают во все лопатки. Паровику ведь без разницы, в какую сторону двигаться. У него скорость и вперед, и назад одинаковая. Экипажи машин будут стремиться как можно быстрее разорвать дистанцию с легионерами, чтобы оказаться в относительной безопасности, а там и укрыться за увалом.

Но Мельникова не собиралась предоставлять им такую возможность. Используя их же завесу, она собиралась контратаковать. Алина однажды уже участвовала в подобном. Только тогда немцы наступали, и это было не преследование, а встречный бой.

Она уверенно вела свою машину вперед. Миновала подбитый ею «двадцать второй». Укрывавшийся за ним бронетяг с неисправным орудием также сейчас откатывался назад, скрывшись за дымовой завесой. А вот и стена дыма.

Она все еще была окутана клубами завесы, когда вдруг услышала непонятный глухой стук и короткий, едва различимый скрежет. Отдаленно напоминает царапание по броне колючей проволоки и удары комьев земли при недалеком разрыве. Кстати, послышался он вроде от левой опоры.

Пытаясь осмыслить, что же это такое может быть, она продолжала движение. И вдруг ее «Горбунок» содрогнулся. Левая опора перестала слушаться. Взгляд выхватил манометры давления масла в опоре. Господи, неужели опять! И вновь левая нога! Да сколько можно! Похоже, это был тот самый решительно настроенный пехотинец с ранцевым зарядом. Второй в ее недолгой военной карьере.

Понимая, что падения не предотвратить, она попыталась максимально сгруппироваться. Земля проступила сквозь молочную белизну как-то уж совсем неожиданно и стремительно приблизилась. Грузный удар. Не менее стремительно несущаяся навстречу приборная панель. Последняя мысль – об ее фатальном невезении. И темнота.