Слияние внушительных потоков рек Дауа и Гэнале, дающее начало уже по-настоящему большой Джуббе. Здесь проходит граница Эфиопии и Итальянского Сомали. Дальше могучий поток направляется практически строго на юг, петляя и извиваясь среди невысоких холмов раскинувшейся до горизонта саванны.

Именно в этом месте бригадный генерал Коста Серджо и решил остановить, а затем разбить наступающие два полка легиона. Он свел в кулак все свои наличные силы. И надо сказать, у него были все шансы сделать это.

Пусть он и был всего лишь бригадным генералом, тем не менее по численности и штатам под его командованием находилась полноценная дивизия – около двенадцати тысяч человек.

Две трети были представлены колониальными частями, но в большинстве своем это были солдаты, закаленные в многолетних боях. Конечно, они уже устали воевать и не пылали энтузиазмом. Зато и не разбегутся при первых выстрелах. Имелась такая привычка у необстрелянных туземных подразделений. Впрочем, как и у итальянских.

Последние составляли наиболее оснащенную, экипированную и подготовленную треть. Но несмотря на это, стойкость также не была их отличительной чертой. Правда, они не разбегались, а предпочитали сдаваться. Чуть только получат хорошенько по сопатке – так и начинают тянуть руки вверх. Да только, чтобы внушительно врезать такой массе двумя полками, пусть и усиленными бронетехникой и авиацией, все же нужно постараться.

Но полковник Котов, командир бригады, не сомневался в собственном успехе. Да, итальянцев вдвое больше. Да, у них выгодная позиция. Однако он не привык переоценивать силы противника. Враг хорошо оснащен. Но тут важная поправка: по итальянским меркам. Их тактика безнадежно устарела. Их солдаты, может, и не разбегутся при первых же разрывах снарядов, но уж точно не смогут противостоять легионерам, обладающим опытом ведения современного боя.

– Ну и что ты об этом думаешь, Гриша? – присев рядом с ним у костра, поинтересовалась Алина.

За последнюю неделю девушка стала частой гостьей в расположении штурмовиков. И надо сказать, те восприняли это как само собой разумеющееся. Ну правда, сколько может девушка противостоять их бравому ротному. Хм. Пусть он пока и без роты. Парамоныч – тот и вовсе чуть не пинками разгонял любознательных. А то повадились, понимаешь, с разными неотложными делами, и аккурат в тот момент, когда у Азарова была гостья.

– Кашу будешь? – протянув ей котелок, поинтересовался он.

– Я уже ужинала.

– А я вот голоден, как собака. Опять округу шерстили на предмет этих клятых рейдовых патрулей. Достали уже, сволочи. – Правда, по его виду этого сказать нельзя.

Вот не выглядит он заморенным или расстроенным. Даже наоборот, в глазах, блестящих в отсветах костра, плещутся лихость и задор. Нравилось Григорию воевать. Это было видно с первого взгляда.

– Согласна. Достали. Но ты не ответил на мой вопрос.

– А в чем вопрос-то? – все так же жизнерадостно поинтересовался он.

– Гри-иша-а…

– Ну ты сама посуди, нас вдвое меньше. Преимущество в технике сводится на нет занимаемой макаронниками позицией. Они встали уступом вдоль Дауы и Джуббы. Первая стоит препятствием с фронта, вторая прикрывает правый фланг. На предмет обхода и устройства понтонной переправы вдоль рек пустили патрули. Для форсирования наиболее предпочтительна Дауа, она пожиже будет. Но хотя глубины приемлемы для бронеходов, берега не выдерживают никакой критики. Глина и песок. Так что всей нашей технике только один путь – на мост. Но я сомневаюсь, что при сложившихся обстоятельствах Котов попрет в лоб. Тут нужен маневр. Или даже финт ушами, – ухмыльнувшись, добавил Азаров.

– И поэтому у тебя прекрасное настроение, да? – с прищуром поинтересовалась она.

– Ну, всегда и во всем стоит искать положительные стороны. К примеру, бронеходы не отправят в лобовую атаку, и ты будешь в относительной безопасности.

– Зато очень даже отправят тебя. Ты ведь у нас специалист по части финтов ушами, – язвительно заметила она.

– Странная ты все же у меня, Алиночка. Котов и сам пока ни сном ни духом, как он поступит, зато ты уже все знаешь и на всякий случай осуждаешь.

– А ты прав. Нужен маневр. И я даже не знаю, насколько он должен быть дерзким и невероятным, чтобы сработал. А вот тут на ум сразу приходят именно твои «Гренадеры» с их многофункциональностью.

– Брось. Ты переоцениваешь наши возможности. Как и веру в нас командования.

– Думаешь?

– Господи, да у меня всего-то пять машин.

– Помнится, под Шештокаем вы вдесятером черт знает что устроили.

– Ну-у, когда это было. И потом, там мы всего лишь выбили технику. А сдается мне, здесь она не будет играть решающей роли.

Он нарочито медленно отложил котелок и, перехватив взгляд девушки, заговорщицки кивнул в сторону своей палатки. Парамоныч уже позаботился о том, чтобы поблизости не было никого. Оно конечно, полного уединения все одно не получится. Но местная фауна и близость противника как-то не располагали к прогулкам под луной. К тому же она уже пропала с небосвода, стыдливо отвернувшись темной стороной.

Девушка осуждающе покачала головой, словно Григорий предлагал нечто невозможное и постыдное. Однако поднялась, отряхнула галифе и скрылась в его палатке. Довольно просторной, надо заметить. Григорию претило обитать в тесноте, поэтому он отказался от уставной и поставил покупную, четырехместную, вполне достаточной высоты, чтобы он стоял в центре, не пригибая головы. Опять же можно было с легкостью пользовать складные стол и стулья.

Едва оказавшись внутри, он сразу же сложил и убрал в сторону деревянную раскладушку, отремонтированную Парамонычем. Расстегнул и разложил прямо на подстилку спальный мешок, разом превратившийся в эдакое большое стеганое ватное одеяло. Они успели даже избавиться от одежды и заключить друг друга в объятия…

– Ну куда ты прешь, служивый? – послышался хрипловатый голос Парамоныча.

– Капитана Азарова срочно к командиру бригады, – прозвучал в ответ молодой и незнакомый.

– Срочно ему. Нужен, значит, прибудет.

– Я должен…

– Иди уже, – недовольным и непреклонным тоном отправил восвояси ординарца сержант.

– Ты куда собрался? – одернула Григория Алина.

– Ты же слышала.

– И даже уверена, что была права и в штабе измыслили этот самый финт ушами, исполнить который поручат тебе. Так что обождет твой полковник.

И ведь непонятно, чего больше в ее голосе. Гордости за избранника, без которого и вода не освятится. Или страха перед уготованным ненаглядным начальством.

– Он не мой, – улыбнувшись, возразил Григорий.

– Тем более обождет, – рубанула девушка, переходя к активным действиям…

Ну что тут сказать. Насчет чего-то такого эдакого он оказался прав. Как права была и Алина, предположив, что воплощение в жизнь безумной затеи ляжет на его плечи. Да только он даже представить не мог, сколь далеко может зайти полковник Котов в своем авантюризме. Но с другой стороны, почему и нет, – если все точно рассчитать и сработать как часовой механизм, то-о…

…Именно об этом он и думал, устремляясь к земле. Ну а о чем еще думать-то, если все одно сейчас от тебя ничего не зависит и ты подобно контейнеру просто спускаешься на парашюте. Хоть бы придумали для «Гренадеров» какое-нибудь управление.

Ладно еще, когда тебя сбрасывают над чистым полем. Не беда. Главное – не приземлиться на десантников. Но они имеют возможность управлять своими куполами, а потому должны об этом позаботиться сами. А когда тебя сбрасывают прямиком на город, пусть и не столь уж плотной застройки, все же хотелось бы иметь возможность избежать приземления на крышу какого-нибудь дома.

Оно конечно, Дулов на город мало походит, в лучшем случае большое село, да и только. Но если проломишься в какую саманную хижину, вырваться оттуда будет проблематично. «Гренадер» не «Витязь» и не бронетяг, чтобы походя рушить постройки. И еще смешнее может получиться, зацепи машина какое строение только краем. Тут и прыжковые двигатели не погасят скорости, и если не поломаешься после удара о землю, самостоятельно не поднимешься. Потому что приземлиться в этом случае на ноги будет нереально.

И плюсом ко всем этим благостям – картина ада, разверзшегося прямо под стремящимися к земле десантниками. Северо-западную окраину городка сейчас обрабатывала артиллерия легиона. А предварительно там прошлась вся имеющаяся в распоряжении Котова авиация. Даже посыльные У-2 приняли на борт бомбы и отработали по передовой, благо такая возможность на этих машинах была предусмотрена. Полковник стянул сюда все стволы артиллерии и минометов, добиваясь максимальной плотности обстрела. Задействовал даже бронеходы. Григорий отчетливо видел дымные шлейфы эрэсов.

Реактивной артиллерии в легионе пока не было, так что ее роль ложилась на «Витязей» и «Громобоев». Бригаде было придано по одному взводу этих машин. Всего двести восемьдесят восемь восьмидесятидвухмиллиметровых снарядов в одном залпе. Ну-у, не так чтобы и мало.

Разве только смущало то простое обстоятельство, что десантироваться приходилось, кроме всего прочего, прямиком в непроницаемые клубы пылевого облака. В красной взвеси порой различались всполохи разрывов. Очень похоже на грозовую тучу. Только она была не в небе, а на земле.

Н-да. И во все это он вляпался сугубо добровольно. Еще и парней за собой утянул. Плевать на премиальные. Они пошли за ним сначала в легион, теперь вот сюда, только потому что он позвал. Ну или предложил сделать выбор, обозначив свой. У десантников было иначе – там народ в большинстве своем позарился именно на премиальные.

С другой стороны, риска не больше, чем при обычном наступательном бое. Разумеется, если только, как уже говорилось, все рассчитать и воплотить как в часовом механизме. Если нет, то они окажутся под дружественным огнем, еще находясь в небе, а там и на земле добавится. Одно дело, когда ты пережидаешь артобстрел в укрытии, и совсем другое – оказаться уязвимым со всех сторон. Бронежилеты – это, конечно, хорошо. Жаль, что спасают далеко не всегда.

План полковника сводился к захвату моста. Если проделать все грамотно и быстро, то получится оттеснить противника в стороны. Рельеф местности позволит вывести переправу из зоны прямой видимости и организовать переброску войск в относительной безопасности.

Артиллерия противника, конечно, будет пытаться этому препятствовать. К гадалке не ходи, мост у них пристрелян. Но в воздухе уже висят корректировщики, взаимодействие с артиллерией отработано еще с Испании. Так что батареи довольно быстро обнаружат и накроют контрбатарейным огнем. В любом случае шансы на то, что мост удастся сохранить, были довольно высоки.

Все же артиллеристы и минометчики не подвели. Как, впрочем, и связь с наблюдателями. Обстрел прекратился как раз вовремя, чтобы не задеть осколками свой десант. Теперь, пока итальянцы придут в себя, а на этом важном участке были именно они, десантники будут уже на земле. Ну а там уж как сложится.

Грузило коснулось земли. Сработали прыжковые двигатели, и тугая реактивная струя ударила в землю. «Гренадер» опустился посреди двора, но Григорий ощутил пустоту под левой опорой. Попытался компенсировать, перенеся вес на правую, но из этого ничего не вышло. Одной опоре не удалось остановить массу приземляющейся машины. Сработали предохранительные клапаны, выровнявшие избыточное давление в сервоприводах. Правая нога подогнулась.

Но, по счастью, на этом неприятности закончились. Левая нога наконец обрела опору. Бронеход накренился и какое-то время балансировал, едва не завалившись набок, но Григорию все же удалось удержать машину от падения. Обретя устойчивое положение, он выпрямился и осмотрелся. Шансы на то, чтобы попасть в эту небольшую яму, бог весть с какой целью вырытую посреди двора небогатого дома, были мизерны. Но Азаров не оплошал, попал точно в цель. Впрочем, она уже была в прошлом.

Быстро пробежался взглядом по смотровым щелям, пытаясь сориентироваться. Не так уж это и просто, учитывая то, что, когда он опускался, на земле ничего нельзя было разобрать. Да и сейчас в воздухе еще висит пыльная взвесь.

Откуда-то справа послышалась автоматная трескотня. Вот теперь слева. Им вторят винтовочные выстрелы. И судя по звукам, это итальянцы. У СВТ, которыми вооружены снайперы, голосок будет посолидней. Началось.

Перво-наперво запустил ревун, подавая условный сигнал переклички. Один за другим послышались четыре отклика. Причем ни одного тревожного. Что радовало. Значит, все машины приземлились удачно. Признаться, он в это не верил, но сложилось как надо. А еще, пусть и не управлял приземлением, на земле оказался удачно. Все сигналы доносились с одной стороны, значит, он сейчас на фланге. Правом или левом – по сути, не столь важно. Разберется еще.

Вышел на улицу, чтобы его лучше можно было рассмотреть. И вновь подал звуковой сигнал, обозначая свое местоположение. На этот раз для отделения поддержки. Видя его номер, десантники должны были постараться приземлиться поближе. Голос его ревуна им известен. Как, впрочем, и ряд условных сигналов. Так что и расслышат, и подтянутся. На улице же его куда проще рассмотреть, чем за деревьями и домами.

Распределяя взвод «Гренадеров» по бригадам, командование все же приняло верное решение и не стало разделять их с уже притершимися десантниками. Вместе с ними раскидали и роту. Дроздову, конечно, не понравился подобный подход. Но поделать с этим он ничего не мог. Разве только сам отправился во вторую бригаду, где в кулак должны были сойтись два отделения бронеходов, а как следствие и большинство его роты.

Над головой завыли пролетающие снаряды, а следом в отдалении послышались разрывы. Это примолкшая было артиллерия перенесла обстрел в глубь Дулова. Получается, двигаться ему нужно в противоположную сторону, и он на левом фланге своих. Только делать это в одиночку – занятие не безопасное. Застройка тут редкая, но мест, чтобы укрыться, хватает. Можно получить пилюлю – если не из бронебойного ружья, то ранцевый заряд с крючьями. Дурной польский пример оказался заразительным.

А вот и первые ласточки. Из-за угла ближайшего дома появились двое. Командир отделения и с ним автоматчик, Артем. Сержант поднял руку в приветственном жесте. Недолго думая, Григорий направился к ним. Слаженная команда бронехода и прикрытия может натворить столько дел, что только держись.

– Глеб, сориентируй меня. Нам нужно двигаться в том направлении? – все же решил уточнить Азаров.

Ничего не поделать. Карта и компас у него, конечно, есть, но в стальном корпусе компас бесполезен, потому что показывает все что угодно, только не нужное направление. По карте же не определиться ввиду отсутствия в поле зрения ориентиров. Если только покинуть машину и отойти хотя бы на пару метров. А вот у сержанта подобных трудностей нет.

– Туда, господин капитан. Только погудели бы вы еще разок. Глядишь, и парни подтянутся.

На новый рев сирены подтянулись еще трое десантников из их отделения и пятеро из сводных взводов. Неразбериха – она и в поле возможна, а уж при высадке в населенном пункте и подавно. С другой стороны, вот оно, отделение, в полном составе. Пулеметчик, правда, где-то запропастился, но, главное, снайпер на месте. А уж за пулеметы и Григорий отработать может.

– Все, Глеб. Больше ждать не можем. Заблудились или погибли, потом будем разбираться. Сейчас главное – мост, иначе все тут ляжем. Двигаем.

– Так точно. Ты, – ткнул он в одного из прибившихся автоматчиков, – все время рядом со снайпером. Чтобы ни одна зараза к нему не подобралась.

– Слушаюсь, – вальяжно сплюнув, согласился солдат.

Этот в легионе точно за деньгой. И в десант пошел добровольцем, только позарившись на премию. Как таковых десантников среди легионеров было мало, но в той или иной степени знакомых с парашютами хватало.

Во многих городах стояли парашютные вышки. Владельцы аттракционов, почувствовав веяние новой моды на парашютные прыжки, быстро сориентировались с тягой народа к этому развлечению. Да только храбрецов, готовых доверить свою жизнь куску шелка, было куда меньше, чем желающих пощекотать нервы. А тут полная безопасность, купол над головой и адреналин в крови. Имитация настоящего прыжка была полной – несмотря на уже раскрытый парашют и страховку, прыгали с площадки чуть выше него, пролетая несколько метров в свободном полете.

Словом, тех, кто хотя бы раз да прыгал с подобной вышки или непосредственно из самолета, в России хватало. Премия же послужила лишним стимулом. Поэтому добровольцев на полную роту набрали.

Сержант быстро распределил прибившихся по парам со своими подчиненными. Те имели представление, как нужно действовать в связке с бронеходом, и будут подсказывать невольным новичкам. Ну, лучше уж так. Григорий очень надеялся, что подобная ситуация самая худшая. Но был уверен, что у его подчиненных с поддержкой дела обстоят похуже. Тем более на фоне того, что за трескотней автоматных и винтовочных выстрелов, грохотом пулеметов и артиллерийской канонадой время от времени звучали призывные ревы сирен.

Как бы это ни было странно, на фоне разгорающейся перестрелки они противника пока еще не наблюдали. Наконец Григорий подал звуковой сигнал о начале движения. И, получив подтверждение от других пилотов, направился по центру улицы. Две пары по обочинам на одной линии с машиной. По паре двинулись в обход домов и сквозь них, дабы не прозевать укрывшегося противника. Снайпер со своим напарником чуть позади. С одной стороны, ему нечего делать в первой линии, с другой – прикрывают тыл.

Больше ста метров до перекрестка прошли без происшествий. Но затем слева и справа одновременно затрещали автоматные очереди. Григорий едва и успел, что отклониться и сделать шаг назад. Мимо пролетел ранец, брошенный из окна дома в европейском стиле, хотя и принадлежавшего аборигену. Они отличаются. С одной стороны, некоторой грубостью постройки, с другой – украшением на местный манер.

Ранцевый заряд упал в паре метров от него, ближе к обочине. Глеб, в голос помянув чью-то мать, рыбкой нырнул в окно дома. Второй боец сориентировался молча и закатился за угол, растянувшись в пыли. Григорий успел отступить еще на шаг и плюнуть струей пламени из огнемета в открытое окно, откуда вылетел гостинец, одновременно опускаясь на колено и наклоняясь вперед.

Взрыв вышел знатным. По ощущениям, не меньше пары килограммов тротила. Азарову едва удалось удержать машину от опрокидывания. Да и то лишь благодаря тому, что он успел опуститься на колено и сгруппироваться. А вот самочувствие самого капитана оставляло желать лучшего.

Отключить акустическую систему он не успел, а потому получил полной мерой. Помимо беспрестанного звона в ушах, его накрыла дикая головная боль. Выпучив глаза, он тряс головой и шумно дышал, роняя тягучую слюну. Да что же ты будешь делать! Опять контузия? Да сколько можно-то?!

С другой стороны, он в сознании. Выдернув правую руку из рукава бронехода, зубами стянул лайковую перчатку и сунул пальцы под шлемофон. В машине тесно, но он управился. Не почувствовав влаги и не веря себе, выставил раскрытую ладонь перед глазами и повернул ее так, чтобы пальцы оказались в свете, проникающем через смотровые щели. Чисто! Сунул руку под другой клапан. И там сухо.

Ч-черт. Значит, просто оглушило. Вот и слух начал возвращаться. И головная боль явственно отступает. Похоже, пронесло. Извлек из рукава левую руку, вернул снятую перчатку на кисть, одновременно обследуя местность в смотровые щели.

Из пылающего дома слышались стенания какого-то бедолаги. Скорее всего, того самого, что пытался его подорвать. Саманная стена, за которой укрылся сержант, пошла трещинами, но все же устояла. Сам Глеб вскоре появился в оконном проеме, похлопывая себя по уху, явно пытаясь восстановить слух. Не контузия. Тоже просто малость оглушило.

Зато боец выглянул из-за угла как ни в чем не бывало. Разве только чумазый и грязный. Это утро выдалось больно уж богатым на переживания, да и жарко уже. Так что поводов вспотеть предостаточно. И вокруг полно пыли. Результат предсказуем.

– Глеб, ты как, в порядке? – убедившись, что с остальными все нормально, поинтересовался Григорий.

– Жить буду. Но если дальше так пойдет, то недолго, – как сквозь вату услышал Азаров.

– Тогда пошли дальше. Нужно торопиться.

Когда наконец дошли до перекрестка, сразу стало очевидно, что они находятся в полосе обороны. Траншеи отрыты как вдоль кривых улиц, так и поперек них. Их зигзаги убегали в обе стороны. Местами окопы имели перекрытия, спасающие от бомбежки. Не от всех калибров, конечно. Стопятидесятимиллиметровый фугас разберет эту защиту на раз. Но сто двадцать уже спасует.

Если судить по высоте брустверов, они зашли с тыла, что в общем-то ожидаемо. Как и огонь из траншей. Противник уже оклемался от артобстрела и ожидал удара с этой стороны. Даже если они не видели высадки из-за рвущихся вокруг снарядов, то уж звуки боя в тылу слышали всяко-разно. Ну не последние же тупицы их командиры.

Десантники тут же залегли, открыв ответный огонь. Метров пятьдесят, не больше. Селения у аборигенов имеют странную планировку. Вернее, практически ее вообще не имеют. Дома то скучены до тесноты, то разбросаны на большой площади. Вот и здесь было очень даже вольготно.

Недолго думая, Григорий пустил веер гранат из пневматической трубы на своем левом плече. Одна угодила в задний, в смысле ближний и более низкий, бруствер. Две в передний, и радости это макаронникам принесло мало. Последняя рванула, ударившись о стенку окопа, и уж тут-то без потерь не обошлось однозначно.

Тем временем Азаров и не думал останавливаться, все время сближаясь с траншеей. Выставив пулемет, полоснул длинной очередью вправо от себя. По брустверу пробежала строчка фонтанчиков, загоняя стрелков в укрытие.

Наконец он приблизился достаточно, чтобы пустить перед собой струю пламени. То, что он не видел залегших на дне окопа солдат, ничего не значило. Оттуда сразу послышались вопли, полные ужаса и боли. А еще пятеро выскочили, объятые пламенем. Троим хватило ума или не хватило стойкости, и они начали кататься в пыли, сбивая огонь. Двое, пылая как факелы и обезумев от боли, бросились прочь.

Григорий упокоил эту тройку из пулемета и, подойдя к окопу вплотную, вскинул БРС. Практически сразу в панораме прицела приметил группу солдат слева. Один из них выстрелил в него из винтовки. Пуля сухо щелкнула по броне. В ответ хлестко и гулко ударило бронебойное ружье. Дистанция не больше тридцати метров. Бедолагу попросту разорвало на части. Его товарищи по достоинству оценили происшедшее и чуть не по головам друг друга рванули по траншее прочь.

Тем временем подтянулось отделение, и затрещали автоматы. Плетью ударила СВТ. Как видно, снайпер все же нашел для себя достойную цель. Кто это был, Григорий так и не понял. Впрочем, и не особо стремился выяснять. Каждый должен делать свое дело.

– Глеб, да не палите вы как оглашенные! Пленного возьмите. Нам нужен пост подрыва моста, – опускаясь на колено, чтобы представлять менее удобную мишень, произнес Григорий.

Оно бы и в траншею спрыгнуть, благо ее ширина позволяет. Но, к сожалению, прыжковые двигатели пусты и назад выбраться получится далеко не везде. Если только десантники быстренько не вырубят в земле ступени.

– Понял, господин капитан. Сейчас организуем. Парни, ищем живого макаронника. Можно покоцанного, но чтобы говорил, – распорядился сержант.

Мост представлял собой стратегический интерес не только для легиона, но и для противника. Итальянцы вовсе не собирались все время отсиживаться в обороне или с боями отступать. И вообще начинать войну без цели в ней победить – глупость несусветная. А потому если и будут рвать, то лишь в крайнем случае.

Тем временем перестрелка справа постепенно смещалась в их строну. Это им повезло, и до самых позиций они практически не столкнулись с противником, а вот их товарищам приходилось прорываться с боем. Наконец появилась одна из машин в сопровождении пехоты, затем вторая, третья. Дальше широкая то ли улица, то ли черт его пойми что делала изгиб, ну и деревья закрывали обзор. Поэтому до Азарова доносились лишь звуки перестрелки и редкие разрывы гранат.

Следом за бронеходами начали выскакивать десантники. Не прошло и минуты, как линия траншей была захвачена. Однако, наблюдая командира, Бичоев придержал парней в ожидании нового приказа. Оно конечно, подставляются и теряют фактор неожиданности.

Но с другой стороны, по факту они сейчас практически как та лисица, что попала в курятник. Противопоставить «Гренадеру» при грамотном прикрытии пехоте практически нечего. А прикрытие у них натасканное не в одном бою. О! А вот и гаврики глебовские припожаловали. Только четверо. Одного все так же не видать. Хотелось надеяться, что если не заблудился, то ранен несерьезно.

Сам Азаров без дела не стоял. Пару раз дал короткие очереди по позициям второй линии траншей, находящейся в отдалении, да пустил пару гранат – не в надежде нанести потери, а скорее для острастки. Информация сейчас куда важнее. И поэтому Григорий ждал. Он подозревал, что подрывная машинка находится именно в третьей линии. Но, возможно, запасной пункт подрыва будет и в первой.

Никакой оговорки. Несмотря на систематическое применение установок Теслы, электричество окончательно не ушло из армии. Те же подрывные машинки – это всего лишь динамо-машина. Если она была в покое, то ты хоть залей ее энергией, ничего не случится. Даже провода не разогреются. Конечно, кратковременного течения тока достаточно, чтобы сделать реакцию необратимой. Но это ведь, по сути, уже и не так важно, электричество в сети может появиться только в случае подрыва, а он произойдет в любом случае. Правда, машинка при этом будет потеряна безвозвратно. Но какие это мелочи в сравнении с удобством и ее ценой.

Есть еще один способ – посредством огнепроводного шнура. И то, что он выступает дублирующим, под сомнение даже не ставится. Иначе и быть не может. Электричество удобно, спору нет, но страховка никогда не будет лишней. Тем более когда речь идет об объекте стратегической важности.

– Вот, господин капитан. Даже не ранен, – стоя на дне траншеи, вскоре представил свою добычу сержант.

Молоденький итальянец, хотя по виду уже бывалый. Обветренное загорелое лицо, аккуратно подогнанная и обмятая форма. Правда, выглядит он при этом все же испуганно. Ну да оно и понятно. Если бы он дрался за свой дом, то все было бы иначе. А вот так, сражаясь черт знает где и непонятно за что… Словом, скорее всего, этот не из колонистов, а прибыл из метрополии. Хотя, конечно, не факт.

– Солдат, нам нужно знать, где находится пост, с которого должны подорвать мост. Только не говори, что не знаешь. Тогда ты бесполезен, и мы тебя убьем. Если обманешь, мы тебя тоже убьем, – коверкая слова, но вполне внятно поинтересовался Григорий.

Этот обычный пехотинец, а не сапер, но чтобы солдаты не знали, что творится вокруг… Да такого не может быть. Тем более что вон он, мост, виден сквозь просветы среди деревьев. Так что однозначно искомый пункт должен быть где-то поблизости.

– В блиндаже нашего капитана, – тут же ответил пленник.

– И где находится блиндаж? – уточнил Григорий.

– Там. Метров триста, – махнул тот вправо от Азарова.

Григорий тут же подал звуковой сигнал «внимание». Затем бросил взгляд в небольшое окошко перископа, ведущего к фаре светового семафора. Убедился, что ацетилен в ней горит. После чего заработал шторками, передавая приказ Бичоеву. Искомый блиндаж где-то возле него.

– Куда подведен огнепроводный шнур? – наконец задал Григорий следующий вопрос.

– К перекрытой щели, в первой линии, – с готовностью ответил солдат.

– Где эта щель?

– У моста на обочине дороги с этой стороны.

Логично. Шнур – это не электричество, он должен еще успеть прогореть, а потому чем ближе к цели, тем лучше. Бросил тревожный взгляд в сторону Бичоева. Чего они там телятся? Ага. Есть сигнал. Дело сделано. Машинка обезврежена. Теперь к мосту. Вновь подал сигнал – и вперед. Десантники едва поспевали.

Двигались споро, не забывая оставлять прикрытие с тыла и флангов, чтобы им не прилетело в спину и с боков. Зачищали траншеи быстро и жестко. Макаронники не стремились сдаваться в плен, а времени у десантников не было. Так что действовали без сантиментов.

Хотя пленные и случались. На этот вариант у всех десантников имелись концы веревок. Наскоро вязали и оставляли под присмотром тех, что оставались прикрывать. А что делать? Не стрелять же тех, кто тянет руки кверху и молит о пощаде. Нет, сопли тут ни при чем. Не знай они, что вскоре здесь начнет переправляться легион, – решали бы вопрос сразу и бесповоротно. А так всего-то нужно малость присмотреть. И вообще за чрезмерную жесткость можно было и под судом оказаться. Контрразведка не дремала.

К моменту, когда они наконец вышли к реке, Азаров успел израсходовать половину своего боекомплекта. Гранат оставалось только четыре, традиционный неприкосновенный запас. У десантников имелось чем восполнить боеприпасы, причем практически полностью. Все упиралось в короткую передышку. Но вот с этим-то как раз туго. Времени нет: нельзя позволить макаронникам взорвать мост, иначе все зря.

Не сказать, что при таких раскладах их десант столь уж бесполезен. Просто тогда придется самостоятельно удерживать плацдарм. По меньшей мере пока не наладят понтонную переправу. Такой вариант рассматривался, но, признаться, слишком уж он болезненный.

Шнур обнаружить вовремя все же не удалось – итальянцы успели его запалить. Но один из легионеров броском вперед сумел до него добраться и перерезать. Правда, и самого его подстрелили. Но наблюдающий за ним с помощью перископа Григорий приметил, как паренек активно прячется в воронке от снаряда. Ранен. Но не смертельно. Выживет. Ну и с солидной премией за особый вклад – в госпиталь. А там, глядишь, и кампания к концу подойдет. Хотя-а… Сомнительно это.

Скорее всего, провозятся они здесь не меньше года. Это в Сомали у маршала Бадольо порядка тридцати пяти тысяч солдат и офицеров. Причем итальянцев из них не больше пяти тысяч. Основные же силы находятся севернее, в центральных областях Эфиопии и в Эритрее. Так что сейчас, по сути, еще и ничего не началось. Так, прелюдия.

Стоило Григорию пустить две зеленые и одну красную ракеты, как со стороны моста тут же послышался каскад взрывов. Заряды для устройства проходов в минных и проволочных заграждениях были уложены загодя. И вот теперь их подорвали, расчищая путь для переправы частей легиона.

Им же надлежит обождать подкрепления, а затем расширить захваченный плацдарм, чтобы исключить обстрел моста прямой наводкой.

Голова все еще болит. Накатывает волна усталости. Так и хочется прилечь да поспать. Все же похоже на легкую контузию. Да только рано расслабляться. Потому что бой у Дулова лишь начинал входить в активную фазу.